И мы пошли. Возле дома столкнулись с двумя охранниками, которые проводили нас недобрыми взглядами. Проштрафились – босс лично обнаружил незваных гостей. Что ж, сами виноваты, что не обошли территорию, положившись на магическую охранную систему. Проникнуть в сад легче легкого, если вы невидимые для заклинаний поиска рыцари с Гласом.
В полутемном холле повстречались с третьим охранником, у которого чуть лицо не треснуло от счастливой улыбки, когда он увидел, кто пришел с Демидом. Не напрягаясь, я тут же вспомнила добродушного парня, просившего подарить ему танец на юбилее Чернова. Как сказал Лазарус, Влад был моим верным поклонником, заваливал подъезд букетами, пока рыцарям не надоело и они его не отвадили. Эх, обидно не помнить о своем "миллионе алых роз"…
– Какая приятная неожиданность! – догнал нас женский возглас. – Дорогой, у нас гости?
Эмма, вероятно, как и ее супруг, страдала бессонницей. Или просто караулила мужа, пока тот посещал место памяти первой жены. Судя по количеству свечных огарков и свежести цветов, к ангелам Чернов приходил еженощно. И теперь мне понятнее, почему Эмма такая. Несчастная в любви женщина нередко становится злой и старается сделать невыносимой жизнь не только близких, но и окружающих.
– Да, дорогая, – процедил вертигр, распахивая дверь кабинета, – у нас гости, с которыми мне предстоит конфиденциальная беседа.
Магичка намек поняла – и ее плечи поникли. Без макияжа, в шелковом халате цвета молочного шоколада, она выглядела милой и домашней. Но все равно не той, о которой продолжал помнить Демид.
– Могу я предложить им хотя бы чай или кофе?
Чернов не успел открыть рот, как я его опередила:
– Спасибо, от чая мы не откажемся. Зеленый, если можно.
Дождавшись, пока благоверная уйдет, мужчина спросил:
– Итак, что вы искали в моем саду?
– Доказательства, что в жилах ваших и Руслана течет одна кровь, – без всяких экивоков ошарашил собеседника Лазарус. Ну, или не ошарашил, раз вертигр подслушал наш разговор.
Взяв объяснения на себя, вампир сделал большое одолжение Булатову, который будто до конца не осознавал, где находится (если так возвращается память, то стоит подумать, надо ли подобное счастье?!), и мне, не имевшей желания разговаривать с разъяренным оборотнем.
– И каков результат? – с нейтральной интонацией спросил Чернов, впиваясь еще человеческими пальцами без когтей в подлокотники кресла.
– Я понимаю, что похож на самозванца и мой рассказ о стертых годах жизни напоминает сказку. Но я ни на что не претендую и готов пройти любые проверки и тесты. У нас с братом жизнь сложилась, и что-то поменять будет сложно, да и невозможно. Но если Романа устраивает абсолютно все, его мало волнует, что скрывает прошлое, то я хочу знать свои корни. Я намерен отыскать того, кто посмел распорядиться нашими судьбами, перекроив их по своему хотению.
– Брата зовут Роман? – Голос старшего вертигра дрогнул.
– Когда мы с ним очнулись в клетке в доме колдуна, о родстве могли только догадываться, как и не помнили настоящих имен, выбрав новые наобум.
– Наобум, значит, – горько усмехнулся Чернов. – Вы неплохо подготовились, собирая информацию по моей погибшей семье. Назвавшись именами телохранителей моих сына и племянника, рассчитывали, что я растрогаюсь и поверю?
Недоверчивость человека, пережившего страшное горе, закономерна и ожидаема. Однако абсурдность разговора зашкаливала. И я осмелилась возразить:
– Демид, уверяю, мой рыцарь не лжет. А я, если не забыли, не вру сама и вижу ложь других.
– Милая девочка, я чую, что он говорит правду. Но есть ли гарантии, что те, кто стоит за ним, не обманули его самого?
За годы вертигр смирился с потерей родных и теперь цеплялся за привычные убеждения, боясь поверить в чудо, а затем разочароваться.
– Пропавший кулон госпожи клана сможет убедить вас, что Гордей уцелел в пожаре?
Гневно раздувая ноздри, Демид вскочил на ноги и с ненавистью выплюнул:
– Считаете, клюну на подделку? – И протянул руку Лазарусу: – Давайте его сюда!
Тот покачал головой.
– Простите, мы не успели его выкопать.
Лицо Чернова стремительно теряло краски, серея, а затем бледнея. Медленно опустившись в кресло, он выдохнул:
– Вы для того и пришли к ангелам? Чтобы найти кулон?
– Да, после переговоров я вспомнил, как закапывал его у ног статуи. Той, что справа, если встать напротив.
Вертигр сглотнул и схватил дрожащими пальцами телефон, лежащий на краю массивного стола.
Когда на звонок ответили, отрывисто бросил:
– Ты мне нужен. Я в кабинете.
Натянутое ожидание продлилось недолго – в комнату, шаркая домашними шлепанцами, без стука вошел Иван, младший сын вертигра.
– Что, пап?
Полусонный паренек, одетый только в шорты, смотрел на отца одним приоткрытым глазом, не замечая нас.
– У меня к тебе важное поручение: в саду зарыт предмет, который ты должен выкопать и принести сюда.
– А можно я займусь этим завтра? – Юный Чернов заразительно зевнул.
– Нет, этот артефакт необходим мне сейчас.
– Артефакт? – Подросток оживился, широко распахнув оба глаза и наконец соизволил заметить нас. – Ой, доброй ночи…
– Привет, Иван, – тепло улыбнулся Булатов, – прости, что из-за нас тебя разбудили.
– Да ладно, – отмахнулся младший сын Вожака и требовательно уставился на отца. – Что за предмет? Где искать?
– У ангелов Ксении, у ног того, что справа от стола.
Мальчишка уже подошел к двери, как Лазарус остановил его, протягивая лопатку для торта.
– Держи.
Чернов-младший фыркнул.
– Еще совок для песочницы предложите! Возьму в сарае садовника нормальную лопату.
– Иван! Ты что себе позволяешь?! – рыкнул Демид – и отпрыск бросился наутек. – Что ж, вскоре мы узнаем правду.
Не прошло и минуты, как раздался стук, и в кабинет вошла Эмма.
– Чистый зеленый закончился, – извиняясь, сказала магичка. – Надеюсь, вам понравится бленд зеленого с белым.
Невольно я обрадовалась ее появлению: держа чашку в руках, легче скрыть нервозность. А дергаться под буравящим взглядом вертигра предстояло еще долго.
Презрев правила этикета, Чернова принесла напиток, уже разлитый по чашкам. Самим нам предстояло положить сахар и порезанный полумесяцами лимон. Расставив чашки, женщина попросила не обойти вниманием миниатюрные кексы с вишней и удалилась.
Запах лимона, распаренного чайного листа и какой-то еще специи-добавки мигом вызвал слюноотделение. Пока я размешивала сахар, наслаждаясь горьковато-резким ароматом, мужчины успели сделать несколько глотков.
Золотистая жидкость обожгла язык горечью, которую не перебил сахар с лимоном. Сделав глубокий вдох, я вдруг похолодела от страха. Я узнала необычную нотку в аромате зеленого чая… Серебристый дурман!
– Не пейте! – Я выбила чашку из рук Руслана.
Слишком поздно! Фейрийская трава начала действовать.
– Нет, нет! Очнись! – Лихорадочно тряся за грудки Булатова, не обратила внимания на шорох позади.
Удар по затылку – и я свалилась на парня, окунаясь в колючую темноту.
Глава 19
Холодный пол, кусок бетонной стены и гневные голоса рядом – вот и все, что было доступно моим органам чувств. Чтобы получить больше данных о месте, где находилась, пришлось бы перевернуться на спину, а я старалась не подавать вида, что пришла в сознание.
– Она – хрупкий человек, а не оборотень со стальным черепом! Мог бы ударить и не так сильно!
– Успокойся, Эмма, что с ней сделается? Это же Глас! – раздраженно оправдывался мужчина.
– Спящие красавцы скоро очнутся, а девчонка до сих пор в отключке! – не унималась Чернова.
– Да какая разница, слышит она тебя или нет? Ты ж ее не на светскую беседу пригласила! – съязвил неизвестный.
– Для меня разница есть, – вступил в разговор второй мужчина. – Поэтому не смей больше трогать мою собственность.
– Притормози, она не твоя, – осадила магичка.
– Ты хотела сказать, что пока не моя? – Голос второго мужчины показался мне знакомым.
Затылок, налившийся тяжестью, пульсировал болью, что не способствовало плодотворным размышлениям. Что творит Эмма? И зачем? Что надо ей и этим двум неизвестным, один из которых заявил на меня права? Ответ на последний вопрос, все-таки родившийся в пострадавшей голове, вызвал панику. Неужели Эмма помогает фейри? Ведь только они заинтересованы в моей особе!
– С пробуждением, Глас, – произнес тот, в ком я заподозрила сидхе, и, перевернув меня на спину, рывком поднял на ноги.
Закружилась голова, но я устояла.
Придерживающий меня за руку мужчина оказался не фейри, а оборотнем, это он встретил нас в холле. Второй парень, смутно знакомый, скорее всего, также был вертигром.
– Я успела испугаться, что мальчики перестарались, – обрадовалась Эмма. Она успела сменить халат на темно-синий домашний костюм и даже подкрасить глаза.
Скользнув взглядом по лицу ликующей непонятно отчего магички, жадно прикипела к трем неподвижным фигурам позади нее. Чернов обмякшей грудой лежал в клетке с толстыми прутьями. Руслан и Лазарус, прикованные за руки и ноги к железобетонным столбам, стояли, свесив головы на грудь. Своевременно обострившееся зрение сделало подарок – я собственными глазами увидела, что мои рыцари живы и ровно дышат. А еще они… проснулись? Странная убежденность, что ребята в сознании, рядом, внимательно слушают, не отпускала. И я решила поверить интуиции – в отличие от меня, они наверняка умели контролировать дыхание и сердцебиение. И отвела взгляд в сторону, боясь их выдать.
Невдалеке от моих витязей женщина в черном платье, присев на корточки, что-то чертила ножом на серых плитах пола. По плотной фигуре и темным волосам я узнала в ней Майю Рыбову. Что здесь делает некромантка? А главное, что конкретно она делает именно сейчас?
Пока я озиралась, Чернова и ее сообщники смотрели на меня с нездоровым интересом. Чего-то ожидали? Паники? Слез? Попыток наброситься на них с кулаками? Последнее – большая глупость, мне не справиться с двумя вертиграми и магичкой.
– Почему вы это сделали?
– Что именно? – сухо уточнила первая дама клана.
– Схватили нас.
Она пожала плечами и уселась в единственное кресло возле стола, на стальной поверхности которого находился ночник и поднос, накрытый куском белой ткани. Два металлических стула с высокими спинками, лампы дневного света под потолком – вот и вся скудная обстановка просторного помещения.
Кажется, я поняла, где мы. В таких подвалах оборотни держат нарушивших закон соплеменников, усмиряют буйных и тех, кто по какой-то причине застрял в облике зверя. О таких случаях, когда сильное горе на время лишало двуипостасного разума, превращая в опасного, ничего не осознающего зверя, я как раз и читала в книге профессора Лукина. В клетки сажали перекинувшихся в хищников, к столбам приковывали людей, и специальные заговоренные цепи удерживали их от оборота.
– Вы тут по твоей вине, Герда, – ошеломила меня Эмма. Ее глаза странно блестели, тая темное предвкушение. – Я предупреждала, что не стоит закреплять ритуал. Ты не послушалась, а я не могу допустить возникновения полноценного триумвирата под моим носом. Глас – мерзость, которая не должна существовать под Луной.
Да она безумна! Одержима своей странной идеей! И она ни перед чем не остановится, чтобы ее воплотить.
– Знаешь, что это? – Она сдернула ткань, обнажая на подносе ножи, вату, бинты и шприцы с лекарством.
– Нет, а должна? – С трудом выдавила из себя слова – рот словно засыпало песком.
Эмма, не поднимаясь, потянулась за крайним ножом. Изогнутое лезвие, ручка из светлого материала – все это почудилось знакомым. Но только на миг, потом ощущение пропало.
– Это то, что освободит тебя от противоестественной связи с ними. – Женщина кивнула головой в сторону моих витязей.
Один из сообщников магички хрипло гоготнул. А меня бросило в холод от понимания, что она собралась сделать. Чернова держала нож, задействованный в ритуале создания Гласа. Чтобы разрушить наш магический союз преждевременно, достаточно рассечь им татуировки парней.
– Вы не только маг воздуха, но еще и ментала?
Второе озарение пришло позже, вытекая из первого. Главный злодей – на самом деле злодейка?!
– Да, умение управлять чужим разумом и памятью – неожиданный подарочек судьбы. Ты тоже что-то получишь, когда перестанешь быть Гласом, этакий бонус за пережитое в компании животных. Знаешь, из-за чего для ритуала выбирают чистокровных людей? Потому что магички, самые слабые или даже с выжженным Даром, становятся после него слишком сильными.
У меня голова разболелась, когда я попыталась сложить воедино разномастные кусочки. Идефикс, что отношения Гласов и рыцарей противоестественны, история, которой Эмма меня пугала, ее неприязнь по отношению к вервольфу-следователю…
– Вы – Тамара Климова? – вспомнила имя погибшего при пожаре экс-Гласа из Хабаровска.
Женщина неестественно рассмеялась.
– Не угадала, но "тепло". Не мучайся – я расскажу сама. Злодеям ведь полагается исповедаться, прежде чем они уничтожат добреньких героев?
Точнее, это герои уничтожают злодеев. Но я не стала поправлять Эмму, приготовившись слушать.
– Может, хватить трепать языком? – возмутился стоящий позади меня вертигр. – Пора начинать!
– Заглохни, Влад, – ледяным тоном приказала магичка. – Главные действующие лица нашей драмы еще не готовы занять места.
Оборотень громко засопел за спиной, до боли стискивая в своем кулаке мою руку.
– Мой отец, как и ты, был из числа правдолюбцев, что поразительным образом совмещалось с натурой ловеласа. Он увлекся моей матерью, слабенькой магичкой воздуха, а когда она забеременела, слинял. Да только его законная жена узнала о второй семье и спустя годы оказалась на моем пороге. Она пришла просить за дочь, которая должна была стать Гласом. Эта хитрая баба слезно умоляла меня спасти старшую сестру, посмевшую полюбить, невзирая на договор с магами. И я повелась, пожалела Тамару… Я ведь унаследовала не отцовский, а материнский Дар и не отличала ложь от правды. – Эмма криво улыбнулась. – Всего-то и попросили меня, что продержаться полгода, а затем разорвать узы.
– Но разве маги не заподозрили подмену? – изумилась я.
– Мы были единокровными сестрами, внешностью пошли в отца. Да и не видел ее Совет Хабаровска ни разу до дня ритуала. Наш папашка заключил договор незадолго до своей смерти и не успел представить дочь полуночникам. – Чернова помолчала и грустно продолжила: – Моей выдержки хватило на три месяца. И не только потому, что мои рыцари – эти грязные, озабоченные животные! – узнали тайну. Я убедилась, что меня водят за нос. Тамара не собиралась замуж, она просто не хотела рисковать жизнью. Мало того, она присвоила мою личность, имя и уехала в другой город.
Мне стало горько за обманутую женщину. Она имела право злиться, и отвращение к триумвиратам теперь понятно и объяснимо. Видимо, трудные помощники достались лже-Гласу… Жалость моя, однако, вскоре сменилась ужасом.
– Я отыскала Тамару сразу, как наказала ее врушу-мать. С моим новым Даром заманить в отчий дом сестру и моих бывших приставучих рыцарей оказалось до смешного просто. Ох, с каким наслаждением я открыла газ!.. – Эмма хихикнула. – Никому и ни за что нельзя спускать обиды, никому! Правда, дорогой?
Она резко обернулась к клетке, в которой Демид тщетно пытался подняться с бетонного пола. Крупный, внушающий уважительный трепет мужчина сейчас напоминал превысившего норму алкоголика с заплетающимися конечностями.
– Решив начать жизнь с чистого листа, я выбрала умного и сильного полуночника, не подозревая, что его сердце принадлежит усопшей… Как же ты меня разочаровал, дорогой! Откровенное пренебрежение вынудило меня причинить тебе ответную боль, и я заключила договор с твоим врагом – Мастером Даниилом, а затем – еще один, но уже с врагами вампира.
Магичку словно прорвало после стольких лет молчания. А до меня вдруг дошло: та, что убила единокровную сестру, а затем родственников будущего мужа, не пощадит и нас. Она откровенничает, потому что не собирается оставлять нас в живых! И недаром Рыбова что-то рисует на полу – память услужливо напомнила рассказ Тимура о невозможности допросить души мертвых охотников из-за некромантских знаков на полу. Эмма наловчилась не оставлять следов.
И все же, не теряя надежды на спасение, я спросила:
– Вы планируете подчистить нам память?
Чернова расхохоталась.
– Возможно, только тебе, чтобы не доставляла беспокойства Владу.
– Ты говорила, что это опасно, – забеспокоился мужчина. – Что с Гердой тебе трудно рассчитать степень воздействия, поэтому существует риск, что она превратится в вареный овощ.
– О да, на Гласа-фейри моя магия действует своеобразно… Хотела удалить из памяти подслушанный разговор, а удалила восемь недель. А все почему? – медленно протянула Чернова и вдруг рявкнула: – Потому что кое-кто не выполняет приказы!
Рыбова вздрогнула.
– Эмма, я объясняла десятки раз… я проверила примерочные магией! Кто ж знал, что в одной из них находится Глас?!
– А надо было все их обойти, всюду заглянуть, Майя! Глазками увидеть, а не поисковым заклинанием!
Некромантка замерла, как испуганный зверек, вертигр позади меня напрягся. Неужели они так сильно боятся Черновой?
– Знаешь, в чем ирония, Герда? – спокойно, как будто только что не брызгала слюной на подельников, поинтересовалась магичка.
– В чем?
– Все это началось из-за тебя. Ты виновата во всех этих смертях, ты и только ты.
И такая убежденность звучала в ее словах, что на миг я поверила. И испугалась.
– Почему?..
– Я хотела уйти от Демида спокойно, забрав сына и получив моральную компенсацию за годы жизни с ним. Но ты подслушала наш разговор о счетах, на которые я собиралась перевести деньги клана в ночь ухода. Поспешное желание подчистить память о нескольких минутах твоей жизни стало той пылинкой, которая завалила карточный домик. – Женщина зло перечислила мои "провинности": – Забыв, что должна держаться подальше от своих рыцарей, ты полезла туда, куда настоятельно просили не соваться. Своей непокорностью довела Артура до бешенства, и он стал делать ошибки. Вызвала муки совести у Пасечник, и она решила покаяться в старых грешках Контролеру…
– Эмма, где мой сын и племянник? – перебил магичку напряженный голос. Чернов совладал с отупляющим действием фейрийского дурмана и теперь твердо стоял на ногах. – Они ведь не погибли в огне?
Вертигр до сих пор не верил в чудо и ждал подтверждения из уст негодяйки, которая не устояла перед соблазном в очередной раз побольней ударить супруга за пренебрежение.
– Откуда мне знать, дорогой? Пятнадцать лет назад я и сама дивом уцелела, когда не смогла приехать на семейный ужин с твоими родными!
– Солгала… дважды, – не удержалась от разоблачения я.
Эмма показала мне кулак и медленно подошла к клетке.
– Ну да, они не погибли в пожаре – я проявила минутную слабость, попросив Артура завезти мальчишек к демону на рога, – вздохнула магичка, а я невольно прикинула, что на тот момент она была беременной и оттого, вероятно, сентиментальной. – Только ты не радуйся, милый, я исправлю свою ошибку. И на этот раз ты уйдешь вместе с сыночком.