Пока Хэл грузил кроватку в пикап, Рей делала дыхательные упражнения. По дороге домой она была уверена, что, если сейчас Хэл скажет хоть одно слово, она прямо на ходу выпрыгнет из машины. Хэл сам затащил кроватку в дом, после чего оба с удивлением обнаружили, как много места она занимает. Наконец Хэл кашлянул.
- Знатная кроватка, - восхищенно сказал он.
- Еще бы, - отозвалась Рей.
Она села на край кровати и провела рукой по волосам.
- Я, наверное, сошла с ума, - призналась она.
- Я тебе скажу, кто сошел с ума, - заявил Хэл. - Мы делаем деньги. В это особенно трудно поверить, потому что это идея Джессапа. Мы поместили рекламу в "Вэрайети" и "Тайме". Ну-ка угадай, какой сейчас самый модный подарок в Беверли-Хиллз?
Рей подняла на него глаза.
- Наши лошадки, - сказал Хэл. - Мы доставляем их клиентам, надев на них клоунские колпачки.
Хэл достал кошелек и аккуратно отсчитал десять стодолларовых банкнот. И положил их возле кровати.
- Не нужно, - возразила Рей. - Не нужно меня жалеть.
- Я не жалею, - возмутился Хэл. - Слушай, это деньги Джессапа. Только он об этом не знает.
- Правда? - с интересом спросила Рей.
- Финансами распоряжаюсь я, - ответил Хэл.
Оба улыбнулись.
- Да, он мне кое-что должен, - протянула Рей.
- Говорил я тебе: бери те амортизаторы для кроватки, - произнес Хэл. - И вовсе они не дорогие.
- Знаешь, не нужно тебе со мной возиться, - сказала Рей. - Поищи ты себе другую компанию.
- Да ничего, - ответил Хэл.
- Нет, Хэл, правда, - настаивала Рей.
- Я тебя понимаю, - ответил он. - И ничего от тебя не жду.
Итак, Рей подняла деньги и дважды их пересчитала. Она знала одно: когда тебе говорят, что ничего не ждут, это значит, что ждать собираются долго и надеются, в конце концов, дождаться.
В тот же вечер они отправились в ресторан, чтобы отпраздновать покупку кроватки. Ресторан, построенный на месте бывшей гостиницы, располагался на границе с усадьбой трех сестер. Рей и Хэл сели в саду за белый железный столик и по требованию Рей заказали самые дорогие блюда, поскольку платить за них предстояло Джессапу. Сначала им было очень весело, однако к концу обеда, когда подали десерт, Рей уже не могла выкинуть Джессапа из головы. Она даже заказала яблочный пирог, который ненавидела именно потому, что его обожал Джессап.
- Ты не подумай, что я хочу, чтобы он вернулся, - объяснила она Хэлу. - Можешь себе такое представить: я рожаю, а рядом сидит Джессап? Я лежу, жутко страшная, а он, чего доброго, еще попросит меня встать и быстренько принести ему из кухни стакан воды со льдом.
- Ты не будешь страшной, - с невинным видом брякнул Хэл. - Ты будешь очень красивой.
- Правда? - холодно отозвалась Рей. - Ты, по-моему, относишься к тому типу мужчин, которые считают, что женщина может быть прекрасной всегда, даже когда корчится на больничной койке. Спорю на что угодно, тебе нужна женщина, которая всегда должна хорошо выглядеть. Потому-то от тебя подружка и сбежала.
- Кто тебе сказал, что она от меня сбежала? - спросил Хэл, положив вилку.
Рей не хотелось его обижать, да и зачем?
- Знаешь, - устало сказала она, - мне надо домой.
У Хэла был такой несчастный вид, что Рей не выдержала и взяла его под руку.
- Я тебе скажу, как я об этом узнала, - улыбнулась она. - Меня тоже бросили, а рыбак рыбака… Ну, сам понимаешь.
- Я хотел сделать тебе комплимент, - объяснил Хэл.
- Знаю, - ответила Рей. - Не обращай на меня внимания. Я слишком долго жила с Джессапом. Это он сделал меня такой злючкой.
Когда они выехали на бульвар Сансет, Рей вдруг занервничала. Все напоминало ей о Джессапе: песок на полу в машине, игра теней на улице. Через некоторое время она заметила, что Хэл поглядывает в зеркало заднего вида, и оглянулась.
- Вот дерьмо! - воскликнула Рей. - Это он?
Хэл кивнул.
- Чертов придурок, взял мою машину, - выругался Хэл и рванул вперед.
Оба почему-то смутились, словно совершили что-то неприличное, и перешли на шепот.
- Что будем делать? - спросила Рей.
- А что мы можем сделать? - сказал Хэл, останавливаясь на красный свет.
Джессап вышел из "форда" Хэла и, не выключая двигателя, захлопнул за собой дверцу. Подойдя к машине со стороны Рей, он постучал в стекло. Рей взглянула на Хэла, и тот опустил стекло.
- Ну и какого черта вы тут делаете? - спросил Джессап.
- Мы ездили обедать, - ответил Хэл.
- Правда? - съязвил Джессап. - И сколько это уже продолжается?
- Нисколько, - ответил Хэл, бросив быстрый взгляд на Рей. - И знаешь, раз уж ты поднял эту тему, как там поживает Полетт?
- Полетт! - возмутился Джессап. - При чем тут Полетт?
- Брось, Джессап, - сказал Хэл. - Ты что, нас за идиотов держишь?
- Мне вот что хотелось бы знать, - начал Джессап.
Рей на него не смотрела, но по его тону было ясно, что он обращается именно к ней.
- Мне хотелось бы знать, почему ты боишься на меня смотреть?
Рей повернулась к нему и как можно спокойнее произнесла:
- Я на тебя смотрю, и что дальше?
- Смотришь? - переспросил Джессап. - Ну так погляди получше.
В это время загорелся зеленый свет. Стоявшая сзади машина загудела. Джессап, не оборачиваясь, махнул рукой, давая понять водителю, чтобы объезжал.
- Ты знаешь, какой сегодня день? - спросил Джессап, обращаясь к Рей.
Машина загудела снова. Джессап отскочил от пикапа.
- Да объезжай ты, придурок! - крикнул он водителю.
- Мне кажется, мы вовсе не обязаны тут сидеть и выслушивать его болтовню, - прошептал Хэл на ухо Рей.
Джессап снова просунул голову в окно со стороны Рей. На его скулах ходили желваки. Верный признак, что он злится.
- Сегодня мой день рождения, Рей, - сказал он.
- Ну, надо же, - откликнулся Хэл. - Ты что, парень, совсем рехнулся? Да кто ты такой?
- Ты, в самом деле, хочешь, чтобы в свой день рождения я остался один? - спросил Джессап.
- А как насчет Полетт? - не выдержав, вскинулась Рей, невольно выдав себя: несмотря на невозмутимый вид, она внимательно следила за происходящим.
Сидящий рядом с ней Хэл как-то сник. Заметив, что одержал первую маленькую победу, Джессап хмыкнул.
- Вылезай, - скомандовал он. - Пошли отпразднуем.
Судорожно сглотнув, Рей повернулась к Хэлу.
- Извини, - сказала она, - это его день рождения.
Джессап подошел к пикапу со стороны водителя и подождал, пока Хэл выйдет.
- Я благодарна тебе за все, что ты для меня сделал, - повернулась к Хэлу Рей.
- Нужна мне твоя благодарность, - ответил Хэл.
Он вышел из машины, и Джессап забрался на его место. Захлопнув дверцу, он рванул с места. Взглянув в зеркало заднего вида, Рей увидела, как Хэл садится в свой "форд", что-то крича водителям других машин, выстроившихся за ним в длинную цепочку.
- Ну, все, - заявил Джессап, закуривая сигарету. - Еле успел, пока не стукнуло тридцать. Но успел. - Он опустил руку в карман, и машина вильнула на встречную полосу. - Посмотри, - сказал Джессап, показывая Рей пачку банкнот. - Мне тридцать лет, и я уже богач.
- Поздравляю.
- Я же говорил, что разбогатею, - похвастался Джессап.
- Не знаю, - ответила Рей. - С Хэлом я поступила по-свински.
- Позволь сказать тебе одну вещь, - произнес Джессап, поймав взгляд Рей. - Хэл хочет того же, что и все. Или когда-то хотели, - поправился Джессап. - Ты понимаешь, о чем я. Что бы ни случилось, мы с тобой повязаны. И вообще, если не ошибаюсь, ты носишь моего ребенка.
- Ты не ошибаешься, - подтвердила Рей.
- Приехали, - сказал Джессап, останавливаясь возле винного магазина. - Подожди меня, - добавил он, выходя из машины.
Рей даже не успела сказать ему, чтобы ничего не покупал. Потом она сидела в машине и размышляла, что все идет не так. Ее не покидало чувство, что все это происходило с ней сотни раз, только тогда она была совсем другим человеком.
Тут вернулся Джессап. Одним прыжком вскочив в машину, он сунул под сиденье две бутылки испанского шампанского.
- Что это? - спросила Рей.
- Шампанское, - ответил Джессап. - Поехали домой и как следует напьемся.
- Мне нельзя, - возразила Рей. - Я беременна.
- Это же мой день рождения, - рассердился Джессап.
- Я помню, - ответила Рей. - Ты мне уже говорил.
- Да, говорил, потому что сама ты запомнить не в состоянии.
Рей немного смутилась. Раньше она прекрасно помнила, когда у Джессапа день рождения. Но все последнее время она думала о другом дне: дне рождения своего ребенка.
- Ладно, - согласилась, наконец, Рей. - Поехали домой.
Всю дорогу они молчали. Один раз Джессап поймал на себе взгляд Рей, их глаза встретились, и оба засмеялись. Казалось, все было хорошо. Но когда они приехали домой и Джессап начал парковать машину, Рей поняла, что хорошо уже никогда не будет. Она перестала ему доверять.
Джессап пошел за ней к дому, держа в обеих руках по бутылке шампанского. Глядя, как она отпирает замок, он заметил:
- А ты и впрямь похожа на беременную.
Бросив на него быстрый взгляд, Рей распахнула дверь.
Увидев детскую кроватку, Джессап поставил бутылки на стол, подошел к кроватке и задумчиво провел рукой по ее деревянной решетке. Рей казалось, что вот сейчас он скажет что-то очень важное. Но Джессап только сказал, что умирает от жажды.
Рей отправилась на кухню за стаканами. Потом она делала вид, что пьет, прикладывая к губам стакан с шампанским. Она оказалась права: Джессап даже не заметил, что подливает вино только в свой стакан.
- Почему ты не хочешь сесть рядом? - спросил он, устроившись на краешке кровати и глядя на Рей, которая примостилась в кресле напротив.
- Мне и здесь хорошо, - пожав плечами, ответила она.
- Черта с два! - возразил он. - Ты просто боишься того, что может случиться, если сядешь поближе.
Рей встала и села рядом с ним. Балансировать на краешке кровати оказалось куда легче, чем сидеть прямо. Когда Джессап потянулся к ней, Рей вспомнила, как он поцеловал ее в первый раз. На улице было так холодно, что на уличных фонарях повисли сосульки. Рей ничего такого не ожидала. Джессап встречал ее возле школы, и Рей, как только его увидела, бросила своих подружек и побежала к нему. Потом они шли в полном молчании. Джессап на нее не смотрел, а Рей цеплялась за него, чтобы не упасть на скользком тротуаре. Внезапно он сказал:
- Видела, как они на меня смотрели?
- Кто? - спросила Рей, поскольку навстречу им не попалось ни одного прохожего.
- Твои подружки - вот кто, - ответил Джессап. - Нужно быть слепой, чтобы этого не заметить.
- Они на тебя не смотрели, - возразила Рей, хотя на самом деле так не считала.
Девчонки наверняка, прямо на ступеньках школы, разобрали Джессапа по косточкам.
- Не вешай мне лапшу на уши, - отрезал Джессап.
- Ну ладно, - согласилась Рей. - Они на тебя смотрели и страшно ревновали.
Джессап подозрительно уставился на нее.
- Правда-правда, - кивнула Рей.
- Да врешь ты все, - сказал Джессап, явно смягчившись.
- Клянусь, - заявила Рей, - они тебя ревнуют.
- С какой стати им ревновать? - спросил Джессап немного погодя. - Кто мы с тобой друг другу? Никто.
Рей смотрела себе под ноги.
- Я тебя заранее предупреждаю, - произнес Джессап, - чтобы ты потом не расстраивалась.
Когда он начал ее целовать, Рей знала, что ей полагается закрыть глаза, но она не смогла это сделать. Она смотрела прямо на него, чтобы убедиться, что все это происходит с ней наяву, ведь когда поцелуи закончатся, Джессап поведет себя так, будто ничего и не было.
Но на этот раз Рей отодвинулась. Взглянув на нее, Джессап наклонился и принялся снимать сапоги.
- Что ты делаешь? - поинтересовалась Рей.
Джессап встал и начал расстегивать рубашку.
- А ты как думаешь - что? - спросил в ответ он.
- Ты, кажется, и в самом деле считаешь меня дурой, - рассердилась Рей.
- Ну, давай, продолжай, - сказал Джессап. - Попробуй себя убедить, что не хочешь, чтобы я остался.
- Лучше бы ты встречал день рождения с Полетт! - воскликнула Рей. - С ней было бы гораздо веселее.
- Далась тебе эта Полетт, - проворчал Джессап. - У нее, между прочим, недавно состоялась помолвка с одним ковбоем.
Рей наклонилась, взяла сапоги Джессапа, открыла входную дверь и вышвырнула сапоги во двор.
- Постой! - крикнул Джессап.
Рей стояла в дверях, обмахиваясь рукой, чтобы хоть чуть-чуть остыть.
- Говорил я тебе, что все так и будет, - произнес Джессап. - Говорил я тебе, что, если ты забеременеешь, уже ничего не будет как прежде. Посмотри на себя! Ты даже думать не в состоянии!
- Ты, придурок эгоистичный! - взорвалась Рей. - Думаешь, раз продал несколько паршивых лошаденок, значит, ухватил удачу за хвост? Ты неудачник, вот ты кто.
Джессап молча застегнул рубашку и заправил ее в брюки.
- Я никому не позволю так со мной разговаривать, - заявил он, проходя мимо Рей.
- Вон из моего дома! - крикнула она, понимая, что это звучит смешно: Джессап уже стоял во дворе.
Когда она собиралась захлопнуть дверь, Джессап придержал ее рукой.
- Нашла время - в мой день рождения, - сказал он, - Небось специально дожидалась?
Он говорил тихо, почти шепотом, но Рей слышала, что его голос дрожит. И тогда она поняла, что Джессап пришел, потому что нуждался в ней. В другое время она почувствовала бы себя победительницей, но теперь ей стало жаль его, а жалеть Джессапа - значит предать его. Она посмотрела ему вслед. Он шел ссутулившись, и ей захотелось побежать за ним. Однако вместо этого Рей закрыла дверь, и слушала, как отъезжал от дома пикап. Потом она думала о том, что тогда, в Бостоне, когда Джессап сообщил ей, что уходит, он, наверное, отчаянно хотел, чтобы она умоляла его остаться. Но Джессап сумел скрыть свои чувства, и в памяти Рей остались лишь его бесшабашность, жаркие ночи и его взгляд, ради которого она была готова на все. Но теперь Джессап был тридцатилетним мужчиной. Он не мог усидеть на одном месте и не мог больше быть один. Теперь в его постоянных разъездах по пустыне ему нужен был попутчик, с которым можно было бы поговорить, но рядом никого не было, и ему приходилось говорить с самим собой. Теперь, забираясь на нижнюю полку в трейлере, он хотел уснуть - и не мог.
Рей легла в постель, твердо уверенная в том, что и ее ожидает бессонная ночь, однако она крепко спала еще до того, как Джессап выехал на автомагистраль. Нет, Рей было его очень жаль. Но все вокруг изменилось, даже ее чувства к Джессапу. Засыпая, она пыталась представить себе его лицо - и не могла. Рей посмотрела на детскую кроватку, отбрасывающую голубые причудливые тени. Каждый раз, когда проезжающая мимо машина освещала комнату светом фар, эти голубые тени двигались.
Незадолго до рассвета Рей приснилась мать и их дом в Веллфлите. Было время отлива, и на соленых болотах гомонили птицы. Рей с матерью стояли на крыльце. На Кэролин было легкое белое платье, которое она носила еще до рождения Рей. Они смотрели на небольшую бухточку, образовавшуюся возле болот. Это был широкий проход, который киты иногда путали с выходом в море. В этом месте животные, сбиваясь с пути в тростниковых зарослях, часто выбрасывались на сушу. На этот раз бухта была пуста, а поверхность воды - гладкой, как стекло. Вдруг Рей поняла, что матери рядом нет, и сразу ей стало как-то очень спокойно. Она стояла на крыльце, облокотившись о перила, и слушала птиц. Но когда посмотрела вниз, в заросли тростника, то увидела на поверхности воды белое платье матери, отбрасывающее белый лунный свет.
На следующее утро Рей долго не могла проснуться. Со стороны шоссе слышался гул проезжающих машин, из кухни доносилось низкое жужжание: там в оконное стекло билась пчела. Выбираясь из постели, Рей почувствовала, что с ней что-то не так. С огромным трудом она спустила ноги на пол и прошла через комнату, чтобы взять халат. Добравшись до ванной и взглянув на себя в зеркало, Рей поняла, что ее тело изменилось. Раньше ее живот начинался прямо от грудей, но за эту ночь ребенок опустился вниз, и теперь Рей чувствовала его голову где-то в районе таза. Сбросив халат на пол, Рей принялась себя рассматривать. Со стороны могло показаться, что она просто любуется своим телом. Однако все было не так просто: впервые в жизни Рей получила то, что хотела. А хотела она ребенка, до рождения которого оставалось менее четырех недель.
Лайла и Ричард научились обращаться друг с другом вежливо, однако от этой ледяной вежливости мурашки бегали по коже. Иногда, сделав над собой усилие, они даже вместе обедали, но старались при этом не смотреть друг на друга и ничего не просить, даже передать соль. О том, что когда-то существовало между ними, они никогда, ни при каких обстоятельствах, старались не вспоминать.
Никакая сила не заставила бы сейчас Лайлу поговорить с мужем. Ничто не заставило бы ее признаться, что с ней начали происходить пугающе странные вещи: у нее начались видения. Это уже не были те простые предвидения, которые возникали у нее во время сеансов гадания. Видения начинались внезапно, в любой час дня и ночи, превращая само время в злого врага. Лайла потеряла способность предсказывать, а иногда и сама не могла понять, где находится: у себя на кухне или на берегу замерзшего залива - там она любила прогуливаться со своим любовником Стивеном. Днем, когда Лайла выходила в садик поливать герань, она видела свою мать юной девушкой, которая весело смеялась и болтала с подружками, такими же юными, как она. Вытирая в гостиной пыль, Лайла иногда видела Рей, укладывающую в кроватку своего непослушного ребенка. Заходя в ванную и включая свет, Лайла видела себя: вот она вставляет в ванну пробку, включает холодную воду, а потом внимательно разглядывает острую бритву и свою руку.
Эти видения вызывали у нее сильнейшие головные боли и странный, непрекращающийся холод в груди. Теперь Лайла поняла, почему Хэнни вечно куталась, надевая на себя бесконечные черные юбки, кожаные сапоги, свитера, шали. Хэнни бывало говорила ей, что время с годами становится все более ценной штукой. Это в двадцать пять ты можешь поднести пальцы к свету и увидеть, как они просвечивают. А что ты увидишь на своей руке, когда тебе стукнет восемьдесят?
Сидя за столиком Хэнни и слушая ее рассуждения, Лайла все больше задумывалась о будущей старости.
- Есть же какой-нибудь способ ее задержать, - наконец сказала она.
Глупое замечание, но Хэнни не засмеялась. Молча кивнув, она разломила пополам кусочек сахара и сунула одну половинку себе за щеку.
- Есть, конечно, - согласилась старая гадалка. Ее маленькие глазки блестели так ярко, что некоторые из ее клиентов почему-то избегали смотреть ей в лицо. - Только мне не хотелось бы испытывать его на тебе.
После этого Лайла решила, что Хэнни владеет секретом вечной молодости, поскольку уже тогда, в восемнадцать лет, она знала, что некоторые мужчины - вроде Стивена - терпеть не могут стареющих женщин.