"Эта молодая поросль явно затеяла какую-то авантюру", – подумал Гоша, мгновенно отреагировав на то, как дочь запросто обратилась к его спутнице. Значит, они либо уже встречались, либо наслышаны друг о друге. Но в любом случае "смотрины" прошли успешно.
– Похоже, нас одобрили, – машинально произнес вслух Гоша то, что его порадовало. Он очень любил дочь, и ее мнение всегда много для него значило.
– Что ты сказал? – встрепенулась Татьяна, которая до сей минуты сидела ни жива ни мертва.
– Я сказал: а не продолжить ли нам с того момента, на котором нас прервали? – И он снова взял ее за руку.
– Слушай, а классная парочка из них получится, – весело заметил Павел, выходя из кафе. – И даже вмешиваться не пришлось: сами сообразили, что к чему. Зря только с места срывались как угорелые.
– Ну, знаешь, я как в окно увидела его машину, сразу подумала: вдруг просто высадит у подъезда, тогда пиши пропало. А когда они к кафе завернули, тоже не была уверена, что справятся с ситуацией. Сидели бы как аршин проглотив, чинные, чопорные, в разговоре исключительно на "вы". Все-таки старомодное воспитание, неудачи в личной жизни – всякое могло случиться, – ответила Даша. – Но, к счастью, обошлось. Уже и за ручки держатся.
– А твой батя – молодец, – уважительно произнес Павел. – Даже глазом не моргнул при нашем появлении и как ловко вывернулся из положения!
Польщенная девушка улыбнулась:
– Он у меня такой: ни себя, ни своих близких в обиду не даст. А вот ты чуть было все не испортил своим дурацким восклицанием.
– Но я же не ожидал от них такой прыти, – стал оправдываться Павел. – Особенно от мамы. Знаешь, какая она у меня зажатая. Я думал, так и проживет, ублажая нас с бабушкой.
– Значит, их встреча не случайная, – с многозначительным видом изрекла Даша. – Это перст судьбы.
– Раз так, предлагаю отпраздновать успешное окончание первого этапа операции "Голубки" в каком-нибудь приятном месте, – предложил он.
– Не возражаю, – откликнулась Даша и процитировала из классики: – "Мы славно поработали, теперь мы отдохнем…"
Гоша же с Татьяной уже и думать забыли про отпрысков, заставших их, можно сказать, на месте преступления. Им вообще ни до кого в этом мире больше не было дела. Они не рисковали произносить слова о всепобеждающей любви, о сильном и глубоком чувстве, что соединило их навеки, до гробовой доски и так далее в том же возвышенном тоне, что так естественно звучат в юности. Всему свое время. Но им и так про себя все уже было ясно. А дети своим появлением в самый ответственный момент словно бы благословили их на отчаянный шаг, который с каждым годом все труднее и труднее совершить, возможно потому, что все меньше и меньше остается времени на исправление ошибок.
Но оба сердцем чувствовали, что ошибки быть не может. Почему? Да кто же его знает-то? Чувствовали – и все тут…
Глава 16
Анна Дмитриевна то поворачивалась не в ту сторону, то хватала не то, что требовалось, – на новой кухне все было расположено непривычно для нее и пока еще не с руки. Однако это не портило ей радостного настроения. О таком "месте приложения труда" могла бы мечтать любая повариха! Единственное помещение в доме, которое было уже полностью готово.
Ее подружка Полина путалась под ногами, с изумленными охами и ахами открывая дверцы шкафов в преждевременных пока еще попытках определить, что на что из посуды класть за праздничным столом. Августа Илларионовна, с прямой спиной и вытянутыми носочками, обходила комнаты, стараясь по возможности придать им обжитой вид.
Дом был отстроен и уже частично годен для проживания. Гоша с Василичем управились, как и задумывали, точно к Новому году, и на праздники было решено устроить что-то вроде новоселья. Но, кроме трех подружек, сейчас в доме никого больше не было. Именно им была поручена подготовка к знаменательному событию, да они бы и сами вызвались готовить, накрывать, убирать, только чтобы пережить это ни с чем не сравнимое ощущение нужности дорогим и близким людям.
Правда, поначалу мнения о том, как справлять двойной праздник, разделились. Молодежь склонялась в пользу фуршета, чтобы можно было положить на тарелку то, что душа пожелает, и разбрестись по дому. Благо здесь были укромные неизученные уголки. Остальные же горой стояли за традиционную трапезу за общим столом, с белой накрахмаленной скатертью и уже обретшим черты ритуала ходом событий. Они же, будучи в численном большинстве, и победили.
Основным местом, где предстояло развернуться праздничным "гуляниям", была выбрана самая большая комната. Не то гостиная, не то столовая – пока еще не было определено точно, но с настоящим камином, выложенным из кирпичей, с двумя изразцовыми вставками на манер древнерусских по бокам…
Недоработанность интерьера скрадывали мерцающие огоньки свечей, что наставила во всех углах Нинуля. Димасик следовал за ней как привязанный, куда бы она ни направлялась, или же усаживался рядом и замирал с блаженным видом, то обняв за талию, то положив голову ей на плечо.
Пламя камина добавляло атмосфере, царящей в комнате, уюта. А когда тушили электрический свет, было видно, что перед домом из сугроба торчит разукрашенная, вся в разноцветных огоньках, настоящая живая елка, которую придумали нарядить Павел с Дашей. Родители, облюбовавшие себе огромное кресло, в котором умудрились поместиться вдвоем, украдкой наблюдали за отпрысками, надеясь определить, насколько осуществимы их тайные надежды породниться еще теснее.
Татьяна все время крутила с непривычки на пальце обручальное кольцо, с обожанием поглядывая на мужа. Они расписались месяц назад. Но обоим казалось, будто знакомы они давным-давно, с незапамятных времен, и роспись в книге регистрации браков не более чем пустая формальность. Именно поэтому Татьяна умолила родных не устраивать застолья с массой гостей.
– Как-нибудь после, ладно? – просила она, молитвенно сложив руки.
И ей неожиданно пошли навстречу. "Можно и подождать, – решили три старушки, – ведь существуют еще и годовщины свадеб…"
На Татьяне было ярко-красное шифоновое платье с глубоким вырезом углом, что эффектно подчеркивало ее грудь. Раньше она и помыслить не могла надеть такое, отдавая предпочтение скромненьким немарким вещицам. А в последнее время вдруг ощущала себя красивой и молодой.
– Этот цвет так идет к твоим пушистым светлым волосам! – проникновенно произнес Гоша, впервые увидев ее в этом платье. – Тебе вообще надо отдавать предпочтение ярким тонам. Ты такая эффектная женщина, и как это именно мне повезло заполучить тебя?
После этих слов Татьяна ощутила себя счастливейшей из женщин и ответила то, что лежало на сердце:
– Знаешь, мне тоже несказанно повезло.
Сейчас она обвела комнату взглядом рачительной хозяйки. Ее сын фотографировал знаменательное событие и его участников, стараясь подловить выигрышные или забавные моменты. Сверстники Павла сбились в кучку и оживленно болтали о чем-то своем, не забывая подливать себе шампанского. В углу жил своей новогодней жизнью телевизор. Его оставили в покое после тщетных попыток увидеть на экране кого-либо, помимо Коли Баскова, Максима Галкина и несравненной Аллы Борисовны.
Людмила с мужем топтались под музыку возле камина, прильнув друг к другу. Сева в этой еще не до конца обставленной комнате все равно смотрелся больше на месте, чем в старом, полуразваленном доме. Хотя сам он, в силу особенностей своей журналистской жизни, чувствовал себя вольготно в любой ситуации – и в Букингемском дворце, во время пресс-конференции королевы, и в избе тамбовского мужика, у которого из съестных припасов была лишь квашеная капуста. Мужик сидел на печи, свесив ноги, и, смачно сплевывая на неметеный пол, комментировал игру в подкидного дурака, в которую поздним вечером с увлечением резались Сева и корреспондент местной газеты, приехавшие в эту глушь делать материал о загадочной русской душе.
Сейчас Сева, в смокинге и с галстуком-бабочкой, выглядел настоящим денди, особенно когда вальсировал с бонтонной Августой Илларионовной, надевшей по торжественному случаю длинное вечернее платье. На свою жену он махнул рукой. Та, с горящими от возбуждения глазами, подобрав подол своей широкой шуршащей юбки из переливчатой сине-зеленой тафты, шныряла по всему дому, прикидывая, к чему бы приложить свои художественно одаренные руки. Ирине уже клятвенно пообещали, что особенно препятствовать не будут. Хозяева просто побоялись противоречить ей, видя обуревающий Ирину творческий азарт.
На отодвинутом к стене столе красовались живописные остатки праздничного пиршества. Под ним выстроилась батарея пустых бутылок. Но в сугробе возле входной двери охлаждалась еще пара бутылочек шампанского – ближе к утру ждали появления Василича с супругой Ингой, вывезенной им еще в бытность курсантом военного училища из-под Калининграда. Они встречали Новый год в кругу семьи, тем более что буквально за неделю до праздников старшая дочь преподнесла им подарок – внука, толстенького и щекастенького.
– Пап, мы пойдем немного погуляем, ладно? – сообщила Даша, подходя к Гоше, который с Людмилиным супругом как раз собирался выпить на брудершафт. – А то надоело в доме сидеть.
– А не страшно? – тут же всполошилась Татьяна. – Все-таки ночь на дворе!
– Да вы что, Татьяна Валентиновна, – снисходительно улыбнулась девушка, – нас же будет четверо. И потом, у вашего Паши черный пояс по карате.
– Правда? – несколько озадаченно произнесла она, но, верная себе, продолжила: – А если их будет много…
Гоша заставил ее замолчать, ласково сжав руку.
– Конечно идите, – сказал он.
С радостными воплями молодежь кинулась в прихожую. Несколько минут шумной возни – и с громким стуком хлопнула входная дверь. А затем раздался треск и грохот разрывающихся петард, небо и снег окрасились разноцветными отблесками. Откуда-то с соседних улиц донесся ответный звук новогоднего салюта и лай потревоженных собак. Значит, не одни они праздновали Новый год в поселке "Энергетик".
Все подошли к окнам, чтобы полюбоваться восхитительным зрелищем.
– Тань, а помнишь, ты как-то говорила, что на территории вашего кооператива собираются строить частный пансионат. Слухи подтвердились или нет? – спросила Людмила.
– Это все Вера Никитична на хвосте всякие небылицы приносит, – ответила Татьяна. – Я с Флеркой созванивалась, а она у мужа все разузнала: пока мы можем не беспокоиться.
– Пока – это сколько?
Татьяна засмеялась:
– Я тоже ее об этом спросила. Ответила, что на наш век хватит, а там – кто знает.
– Знаешь, это самый лучший Новый год, который я только помню, – тихо произнес Сева и обнял стоящую рядом жену за плечи. – Правда здорово иметь возможность жить время от времени за городом?
– Правда, – прошептала она и хотела было добавить, что и им не мешало бы в свое время обзавестись дачей, но муж неожиданно ее опередил.
– Слушай, Гоша, а как вы решили поступить со старым домом? – спросил он.
– Да вот собираемся привести его в порядок. Вдруг кто-то из знакомых надумает пожить летом за городом…
– Пожалуй, мы с Ирой уже надумали, – ответил Сева. – Что скажешь?
– Тогда милости просим, и не обязательно дожидаться лета. – Гоша обвел рукой вокруг. – Этот тоже в вашем распоряжении, причем в любое время года. – И добавил, обращаясь уже ко всем: – Мы с женой всем вам и всегда будем рады.
"С женой, – мысленно повторила за ним Татьяна и ощутила, как сладко заныло сердце. – А ведь еще несколько месяцев назад я и не чаяла, что кто-нибудь когда-нибудь назовет меня так".
– Да я хоть сейчас здесь останусь, – откликнулась на приглашение бесхитростная Анна Дмитриевна. – Мне тут все очень даже нравится… Хотя нет, одной будет страшновато.
– Ну почему же одной, – степенно заметила Полина Денисовна. – Если ты, Нюра, согласишься, то и я могла бы здесь пожить. А Гоша с Таней приезжали бы к нам на выходные или когда им захочется.
Она произнесла это так, будто все уже было оговорено с хозяевами дома заранее, оставалось только заручиться согласием подружки. Впрочем, вполне возможно, предварительный сговор действительно имел место…
От камина неожиданно повеяло холодом – это с видом Снежной королевы, которой нанесли жесточайшее оскорбление, замерла Августа Илларионовна. Она не произнесла ни слова, но все сразу почувствовали себя бестактными свиньями. Так обидеть человека!.. Но чем?
– Знаешь, дорогая, – как ни в чем не бывало произнесла Полина Денисовна, – я даже боюсь предлагать тебе тоже пожить здесь. Все-таки деревня зимой это не то, к чему ты привыкла, но мы были бы так рады, если бы ты составила нам с Нюрой компанию…
"Снежная королева" вмиг растаяла, просияв благодарной улыбкой. Конфликт был счастливо разрешен. И словно в подтверждение этому с улицы донеслись урчание мотора, приветственный прерывистый автомобильный сигнал и громкие радостные вопли. Через несколько минут в комнату ввалились шестеро заснеженных людей, и празднование Нового года вступило во вторую стадию. Стол был снова отодвинут от стены, поставлены чистые тарелки и фужеры, вынуты из сугроба бутылки, к которым присоединили еще две, привезенные вновь прибывшими гостями.
А затем наступил момент, которого любой человек независимо от возраста ждет в эту ночь с нетерпением маленького ребенка, который верит в чудеса, в Деда Мороза, в исполнение желаний. К нему готовились с воодушевлением и азартом, причем взрослая часть собравшихся. Для молодой поросли, взирающей на "предков" со скептически-снисходительным прищуром, то, что последовало далее, стало полнейшим сюрпризом.
В дверь комнаты, почему-то вдруг оказавшуюся закрытой, громко постучали, и Людмила, делано удивившись, всплеснула руками:
– Ой, кто это там?
– Это я, Дедушка Мороз! – раздалось басом из-за двери, а затем на пороге появился Василич в шубе жены, подпоясанной длинным красным шарфом, и с окладистой, аккуратно вырезанной и завитой бородой из белой бумаги. На голове у него была меховая шапка, украшенная звездой с елки. – Здравствуйте, детки!
– Здравствуй, дедушка! – радостно откликнулись взрослые. Гости же второй возрастной волны несмело поддержали их, растерянно переглянувшись и пожимая плечами. Хорошо хоть у виска пальцем не покрутили.
– А знаете, зачем я к вам пришел? – с чувством произнес меж тем Василич, войдя в роль.
– Нет, не знаем! – откликнулась Ирина, и по ее напряженно-лихорадочному виду стало ясно: она – инициатор и вдохновитель данного представления. – А зачем?
– Чтобы подарить вам подарки!
С этого момента и четверо молодых людей включились в игру наравне со старшими. Даже стали проявлять инициативу.
– А где же твоя внученька, дедушка? – ехидно поинтересовалась Даша не без умысла сбить Василича с толку.
Не тут-то было! Старшее поколение оказалось не лыком шито.
– Да ее позвать еще надо, деточка! Может, заблудилась где, пока к вам добиралась. Впервые мы тут у вас ведь…
– Ау, Снегурочка! – проорали уже хором и самозабвенно.
Августа Илларионовна была бесподобна в кокошнике, вероятно сохранившемся со времени ее балетного прошлого, и в голубом, сильно укороченном платье, щедро обшитом серебряной мишурой. Она изящно-профессионально исполнила несколько па снежинок из нетленного "Щелкунчика" и, встав в третью позицию и сделав руки бубликом, воскликнула:
– Вы звали меня, и я пришла к вам! Что мне теперь делать, дедушка?
– Будешь, внученька, помогать мне подарки раздавать!
– Ты посмотри, какие у этой "внученьки" ножки, – восхищенно прошептал Паша, обращаясь к Димасику. – Обалдеть можно, и это в ее-то возрасте!
Димасик согласно кивнул и опасливо покосился на Нинулю: как бы чего не заметила.
Но Нина была поглощена представлением, ей уже и самой не терпелось поучаствовать в нем. Поэтому когда Василич произнес: "Но чтобы получить подарок, сперва надо или песенку спеть, или стишок прочитать!" – затрясла вытянутой рукой:
– Я! Я хочу!
– Песенку спеть?
– Нет, сплясать!
Как малыш детсадовского возраста, от усердия высунув язык и стараясь не смотреть в сторону Августы Илларионовны, Нина исполнила матросский танец. За что получила оформленную по всем новогодним правилам – с бантом и в блестящей подарочной бумаге – плоскую коробочку.
Вообще было решено не делать каждому от каждого подарок – это же никаких денег не хватило бы! Поэтому создали штаб из Ирины с Людмилой, которые собирали заявки и занимались опросом общественного мнения. И сейчас предстояло выяснить, насколько успешно они справились с заданием.
Нинулин подарок – набор французской косметики – рассматривали все вместе. Затем наперебой посыпались предложения, причем выступать всем хотелось даже больше, чем получать подарок.
Володька с Людмилой исполнили под гитару романс, в котором были берущие за душу слова: "Ваши пальцы пахнут ладаном". Им вручили комплект постельного белья с рисунком в виде огромных алых губ на белом фоне. Не иначе как в память об инциденте, что счастливо разрешился здесь несколько месяцев назад.
Анна Дмитриевна прижала к себе навороченную импортную мясорубку и, счастливо улыбаясь, спросила:
– Может, я вам еще и "В лесу родилась елочка" за такой подарок спою?
Но ее остановили, объяснив, что на всех может не хватить концертных номеров.
Гоша в лицах представил их первую встречу с Татьяной, заставив ее покраснеть от смущения, и получил набор металлических приспособлений для камина.
– Ну, теперь есть чем защищаться от непрошеных гостей, – рассмеялся Сева и помахал кочергой, как рапирой.
– А теперь моя очередь, да, дедушка? – вступила в разговор супруга Василича, которую с первых минут знакомства признали "нормальной теткой" и держали в компании за свою.
В широкой юбке и белом переднике, с волосами, завязанными двумя бантами, она явно кого-то изображала. А когда Инга достала из-за спины корзинку с крышкой, утыканной искусственными подснежниками, все вмиг догадались.
– Не иначе как с добрыми молодцами встречалась, пока твой муж тут Деда Мороза изображал, – съехидничал Гоша.
– Не без этого, не без этого, – ответила Инга, прогулочным шагом беззаботной девушки дефилируя перед камином. – Да и как бы я без их помощи нарвала подснежников среди зимы. Вот – это вам подарок от нас с Дедушкой! – И она поставила корзинку на пол.
Все поняли, что следует чего-то ожидать. И действительно, через пару минут крышка корзинки стала медленно приподниматься.
– Там кто-то есть, – сообщила Нинуля и в следующую секунду воскликнула: – Какая прелесть!
Прелесть представляла собой рыжевато-коричневого щенка в белых "носочках" и с белой полосой на мордочке. Опрокинув корзину, щенок выбрался из нее и заковылял по полу, всем своим видом демонстрируя дружеское расположение и твердую уверенность, что впереди его ждет только безоблачное существование.
– Ну как? – спросила Инга, явно ожидая восторгов, и они последовали.
– И как же его зовут? – спросила Татьяна, как зачарованная следя за восхитительным пушистым созданием.
– Вам решать, – ответил Василич. – Хоть прежние хозяева просили назвать на букву "Л".
– Лорд, – с ходу предложил Сева, но тут же заметил: – Хотя такая кличка обязывает.
– А может, Лаки, Счастливчик? – предложила Нина.