Метрах в семи от них, у окон, за сдвинутыми вместе столами расположилась шумная компания. Судя по букетам среди кувшинов и бутылок и по сверткам в подарочной упаковке, сваленным на широких подоконниках, там отмечали некую знаменательную дату, причем отмечали довольно весело. И вдруг что-то вызвало недовольство сидящего во главе стола лысого представительного мужчины лет сорока пяти, без пиджака и с ухоженным брюшком.
Мужчина грозно хмурил брови и раскатистым басом продолжал требовать, чтобы кто-то немедленно явился перед ним и встал именно там, куда он указывал перстом. Вроде как сказочный Иванушка, призывающий Сивку-Бурку, вещую каурку. Вытянувшаяся перед ним в струнку девушка с венком на голове прижимала к груди руки и, похоже, предлагала себя вместо отсутствующего. Но не тут-то было.
– Я так понимаю, он не хочет эту миленькую девочку. Ему подавай мальчика, – предположил Венчик и хохотнул, но тут же умолк и сделал вид, будто двусмысленная шутка ненароком слетела с его языка. – Пардон, дамы, я не хотел, – извинился он и добавил в свое оправдание: – Если бы вы только знали, чего можно наслушаться на студии. Вот, например, Александра, когда я предлагал ей рассказать анекдот, прежде всего спрашивала, не от осветителей ли он…
– А если от осветителей, то что тогда? – спросила Альбина.
– Тогда она наотрез отказывалась слушать, – нарочито горестно вздохнул Венчик. – А ведь некоторые были на редкость остроумными. Но…
– Что "но"? – спросил Максим, только чтобы поддержать беседу, ибо уже догадался, что последует дальше.
– Но ненормативная лексика. А без нее анекдот не звучал, – пояснил Венчик. – Поэтому Александра…
– Ой, смотрите, подмога подоспела! – воскликнула Альбина, в планы которой не входило, чтобы сегодняшним вечером Венчик без конца упоминал имя своей жены, пусть и бывшей.
Действительно, к гневно насупленному мужчине подскочил метрдотель в красной свитке и стал что-то сбивчиво объяснять, почтительно склонившись к уху клиента.
– Ну, то-то же! И пусть, как появится, сразу ко мне! А то без чаевых останется! – пригрозил тот и с довольным видом откинулся на спинку стула.
Праздник удался. Теперь все знали, кто здесь люди первого сорта, а кто – всех остальных сортов…
Позже вечером, в вестибюльчике перед гардеробом, когда Тина пошла попудрить носик, ее неуемная подруга все-таки поинтересовалась у швейцара в широких синих шароварах, что за инцидент произошел в зале, когда они ужинали.
– Да Сашок, что их обслуживал, выскочил на улицу перекурить, и…
– И?
– Мимо проезжал милицейский патруль.
– Ну и что? – Теперь уже заинтересовался и Венчик.
– Так менты эти не поленились остановиться и проверить у парня регистрацию. А она аккурат как позавчера кончилась, – пояснил словоохотливый дядечка.
– Неужели забрали? – ахнула Бина.
– Как миленького, – усмехнулся швейцар.
– И что же теперь ваш Сашок делать будет? – сочувственно произнесла подошедшая Тина. Из слышанного она восстановила ход событий.
– Так отмазало его начальство наше, или сам как-то вывернулся, уж не знаю, – сообщил их собеседник. – Но он уже при исполнении, сами посмотрите.
Поглядев сквозь распахнутые двери в зал, четверка увидела Сашка, в почтительном полупоклоне внимающего дородному клиенту…
– Как же эти менты угадали, у кого проверять регистрацию, а у кого нет? – задумчиво произнесла Тина, когда они вышли на улицу.
– Так любой из них может запросто заменить собой двух специалистов городской поликлиники, – усмехнулся Максим.
– Каких это? – не поняла Тина.
– Рентгенолога и психолога, – со смешком пояснил он.
На улице они остановились перед двумя припаркованными друг за другом машинами и начали прощаться. Кто из мужчин какую девушку везет домой, и так было ясно. Альбина скользнула в низкий красный автомобиль и уселась на мягком сиденье, прислушиваясь к своим ощущениям с таким видом, будто примеряла дорогую шубку и чувствовала, что о такой она мечтала всю свою жизнь. Тине же было просто приятно, что симпатичный молодой человек, к которому она за этот вечер прониклась еще большим расположением, подвезет ее к самому подъезду. И возможно, кто-то даже увидит, как он распахивает перед ней дверцу и она выходит, опираясь на его протянутую руку.
Во всяком случае, ей очень хотелось, чтобы все было именно так. Когда есть свидетели радостного события, для себя самой оно начинает выглядеть гораздо убедительнее…
Глава 2
Вениамин был достаточно опытный человек, чтобы понимать: сегодняшнюю ночь он проведет не в своей постели. А Альбине хватило сообразительности не разыгрывать из себя наивную простушку, готовую лишиться чувств от страха и смущения, едва оказавшись с мужчиной наедине. В чем-то они действительно хорошо знали друг друга. Точнее, чувствовали на интуитивном уровне…
Крошечную двухкомнатную квартирку девушки можно было обозреть разом с порога, при условии, конечно, что все двери открыты. Поэтому потрясти воображение Венчика своим жилищем секретарша никак не могла. Так же как и сразить наповал своей внешностью. Слов нет, Бина была чертовски привлекательна, плюс к этому умела выигрышно подчеркнуть одеждой и косметикой достоинства фигуры и лица. Но продюсер Вениамин Диктов постоянно вращался в тех кругах, где этим никого не удивишь. На любую красотку, как известно, всегда найдется красотка покрасотистее.
Молниеносно просчитав в уме все возможные варианты, Альбина решила, что в отношениях с Венчиком ей следует делать ставку на тепло, уют и прочие прелести домашней жизни. Конечно, она знала, что Венчик уже был женат. Но знала она также и то, что в браке деловые женщины вроде ее бывшей начальницы Александры никогда не ставят во главу угла быт. Им просто не до него, поэтому они по большому счету передоверяют его посторонним людям – всяким там поварам и официантам ресторанов, приходящим домработницам и дизайнерам по интерьеру.
Альбина же, самозабвенно любя свою маленькую норку, как она называла квартиру, в любую мелочь вкладывала душу, каждый предмет обстановки обдумывала тщательно и долго, а выбирала и того скрупулезнее. Будь ее воля, Бина могла бы провести многочасовую экскурсию, поясняя, почему в большой комнате – целых четырнадцать квадратных метров! – стоит именно этот диван, а не какой-нибудь иной. И почему, к примеру, у журнального столика столешница из матового стекла, а не из коричневатого и прозрачного.
Но она любила не только новые, купленные в магазине предметы обстановки. Гораздо сильнее ей грели душу вещи, связанные с близкими и родными людьми. Так, возможно, Бина компенсировала свою неосознанную тоску по родителям и прочим любимым родственникам. Поначалу она с восторгом обставляла квартирку, доставшуюся ей в наследство от двоюродной бабушки. Но годика эдак через три, наигравшись во взрослую самостоятельную жизнь, вдруг поняла, что никакие подруги и появляющиеся время от времени перспективные в плане создания семьи мужчины не в силах заменить тех людей, к которым прикипела сердцем.
Поэтому Альбина украшала свой дом вышитыми и вязаными салфеточками, старыми вазами, статуэтками, фотографиями в допотопных рамочках, знакомых с детства. А поскольку она была девушка со вкусом, то всем этим мелочам находилось выигрышное место. И они привнесли в ее квартиру то своеобразие, которого лишено большинство стандартных современных жилищ, ибо в них помещается только стандартная мебель и расставить ее можно только одним образом, никак иначе. А шторы и напольные покрытия заказываются в одних и тех же салонах из материалов, признанных модными на сегодняшний день…
– А у тебя тут довольно симпатично, – одобрительно заметил Венчик, с интересом оглядываясь по сторонам.
У Альбины с языка чуть было не сорвалось: "Все так говорят", – но она успела сориентироваться и произнесла:
– Спасибо, я рада, что тебе понравилось.
Переход на "ты" с ее стороны в данной ситуации был вполне оправдан и позволял избежать ненужных сложностей в общении. Ведь и так было ясно, зачем оба оказались в квартирке Альбины в столь поздний час.
В доме нашлись бутылочка хорошего вина и хрустальные бокалы. А два яблока и один банан, обнаруженные в кухне, Бина нарезала аккуратными кусочками и с присущим ей художественным вкусом красиво разложила на белой фарфоровой тарелке. То, что на столик хозяйка постелила кружевную салфетку явно ручного изготовления, Венчик не отметил. Зато ощутил необыкновенную благость, переполнившую все его существо. А так бывало только тогда, когда все складывалось как нельзя лучше. С его точки зрения, естественно…
По затуманившемуся взору Венчика Альбина поняла, что находится на верном пути. И приступила к следующему этапу обольщения ничего не подозревающего бедолаги. Впрочем, Вениамин Диктов весьма удивился бы, узнав, что кто-то считает его бедолагой. Да, конечно, он поднаторел в ублажении себя любимого, однако же бдительности не потерял. Венчик жил сегодняшним днем и не привык строить далеко идущие планы в отношении своих пассий. Но допускал, что они могут думать по-другому. Впрочем, это их дело, он же не позволял себе высказываний или поступков, могущих быть истолкованными не в его пользу. Вениамин хорошо усвоил, что можно потерять голову от какой-то женщины, собираться свернуть ради нее горы, а через полгода смотреть на нее и удивляться: и чего это он в ней, собственно, нашел необыкновенного?
Но Альбина этого, к сожалению, не знала и в выполнение задуманного вкладывала всю свою житейскую сообразительность, чисто женскую хитрость и волнение сердца. Без последнего никак нельзя было обойтись. Бина никогда не ввязалась бы в подобную авантюру, не испытывай она чувственного влечения к Венчику.
Она признавала, что он ей нравится, и очень. Дело было за тем, чтобы понравиться ему, тоже очень. А иначе Бина могла просто затеряться в толпе порхающих вокруг него особ женского пола. Значит, следовало чем-то выделиться, запасть ему в душу. Одного только домашнего уюта здесь было маловато. Представить дело так, будто Венчик первый мужчина в ее жизни, она, увы, не могла при всем своем желании. Поэтому решила дать понять, что у нее никогда еще не было возлюбленного, равного ему. Мужское тщеславие – тот самый пунктик, на котором очень даже можно сыграть…
Оказавшись, как и предполагалось, в объятиях Венчика, она не столько предавалась страсти, сколько проводила научно-исследовательскую работу: собирала информацию, подвергала ее разбору, делала выводы. Выясняла, какие ласки, какие позы больше волнуют ее избранника, как смена ритма влияет на его настроение. Предпочитает ли он, чтобы партнерша молчала или же страстными стонами выражала свой восторг. Оказалось, что Венчику страшно нравится, когда она замирает на судорожном вздохе и с закрытыми в блаженстве глазами прислушивается к дивным ощущениям, переполняющим ее.
О, как бы ей хотелось действительно отдаться сейчас этим самым переполняющим ее ощущениям, любить, а не анализировать! Но если она поведет себя правильно, Венчик будет ее до скончания веков. Ради этого стоило и пострадать немного…
* * *
– Боже, кажется, мне никогда еще не было так хорошо, – прерывисто произнес он, в изнеможении откидываясь на диванные подушки и переводя дыхание.
Бина улеглась рядом, свернувшись теплым котенком и положив ладонь ему на грудь – чтобы он каждую секунду чувствовал ее присутствие. Она, как ни странно, тоже испытывала огромное удовлетворение. Сдерживая себя, устремив все свои помыслы и действия на то, чтобы доставить удовольствие Венчику, она добилась-таки своего – услышала заветные слова. И это заставляло ее сердце биться так же гулко и часто, как у ублаженного партнера, а голову – кружиться от чарующих сцен, смутно вырисовывающихся в туманной перспективе.
Минут тридцать спустя Альбина осторожно соскользнула с дивана и подняла с пола алый пеньюар. Она не стала надевать его в рукава, а накинула на себя, будто ей внезапно стало зябко. Тонкая ткань окутала ее обнаженное тело романтическими складками.
– Эй, ты куда, малышка? – мгновенно отреагировал Венчик и нарочито огорченным тоном спросил: – Я тебе уже надоел, да?
Бина счастливо распахнула глаза и посмотрела на него так, словно сбылась ее мечта. Словно для нее не было ничего желаннее, как ответить ему:
– Ну что за ерунда пришла тебе в голову! Мне казалось, ты задремал, и я боялась лишний раз пошевелиться, чтобы не разбудить тебя…
Он усмехнулся с самодовольным видом и протянул к ней руки:
– Глупая малышка, ну разве можно спать, когда ты рядом. Иди ко мне…
Альбина не подошла, она впорхнула в его объятия с сияющими от радости глазами. И без каких-либо душевных переживаний. Да и с какой стати мучиться угрызениями совести, когда она не разбивает семью, не уводит жениха у невесты, не сиротит невинных деток. Она просто делает все от нее зависящее, чтобы двоим людям в этом неустойчивом и сложном мире было хорошо. А то, что один из этих людей – она сама, так это же просто замечательно. Ради себя и никому не во вред можно пуститься на любые маленькие хитрости…
Утро Венчик встретил в соседней комнате, на двуспальной кровати. Один. Но по звукам, доносящимся из кухни, он догадался, что очередная серия его многосерийной жизни выйдет просто отличной. В каждой такой серии у него, как и у Джеймса Бонда, была своя красавица. Почувствовав себя суперменом, Венчик повальяжнее расположился среди белоснежных подушек и простыней и приготовился ждать, чем порадует его следующий эпизод серии.
Альбина появилась не в алом пеньюаре, как он предполагал, а в милом домашнем платьице с круглым воротничком и на пуговицах сверху донизу. В руках она держала деревянный поднос на ножках.
– С добрым утром. Не возражаешь позавтракать в постели? – спросила Бина, мило улыбаясь.
Вообще-то Венчик этого не терпел. Попробовал пару раз – и зарекся. На простыне после таких трапез обязательно оставались незамеченными крошки, которые высыхали и не давали спать ночью, впиваясь в тело. Но сейчас он не был уверен, что в этой же спальне проведет следующую ночь. Да и избавляться от противных крошек в случае чего тоже не ему.
– Привет, малышка. С тобой я готов на все, – ответил он и расплылся в ответной улыбке.
Затем Венчик приподнялся и поудобнее устроился среди подушек, а Альбина поставила поднос ему на колени. Сама девушка примостилась на краешке кровати, подогнув под себя ноги. Она наливала ему кофе, размешивала в чашечке сахар, мазала на крохотные тостики масло и джем и подносила к его губам. Ему оставалось лишь уцепить их зубами. При этом оба ойкали, хихикали, словом – наслаждались.
Со стороны это походило на сцену из фильма о красивой жизни, а не из реальности. Альбину уж точно никто никогда так не баловал, но, чего греха таить, ей очень этого хотелось бы. Как, впрочем, и любой другой женщине…
Продюсер нежился, как кот на залитой солнцем завалинке. Биночка была так трогательна со своей заботой, так неожиданно мила в простом домашнем платьице! Вот она поднесла к его губам очередной тостик, но в самый последний момент, лукаво стрельнув глазами, ловко отправила в свой алый ротик. Проглотив, Бина сладострастно облизнулась розовым язычком.
Венчик закатил глаза и судорожно перевел дыхание. Нет, он все-таки прав: к черту завтраки в постели! Он сам не знал, как ему удалось не смахнуть стоящий на его коленях поднос, не заключить девушку в объятия и не рухнуть вместе с ней на смятые простыни. Вряд ли под платьицем у Бины было много надето.
Он обиженно посмотрел на нее. Разве можно быть такой жестокой – дразнить без толку? Он же как-никак живой человек.
– Эй, не делай так больше! – пригрозил Венчик. – А то пожалеешь!
Альбина игриво передернула плечами, и платьице, на котором словно сами собой расстегнулись верхние пуговки, соскользнуло с одного из них.
– Это как же?
– А так, что все это, – он указал на поднос с чашками и тарелками, – окажется на полу!
– И только-то? – нарочито изумленно подняла брови девушка. – Я могу убрать, если мешает.
– Не то слово, как мешает, малышка!
Глава 3
Когда Тина назвала свой адрес Максиму, он был приятно удивлен: самый центр Москвы! Когда остановился у указанного подъезда, его удивление усилилось. Это сколько же надо иметь денег, чтобы проживать в таком месте и в таком доме! Тут явно попахивало не одной только зарплатой сотрудницы пусть и преуспевающей фирмы.
Если ты увлечен девушкой и неожиданно выясняется, что она к тому же еще и хорошо обеспечена, – это не может не радовать. Однако Максим не мог упрекнуть себя в меркантильных помыслах – что его не только радовало, но и давало повод гордиться собой, – ибо он положил глаз на Тину, не имея ни малейшего представления о ее благосостоянии.
Но девушка быстро развеяла недоумение молодого человека. Квартира принадлежала Александре, и она лишь временно, на правах родственницы, жила здесь. Вроде как присматривала за ней, пока хозяйка наслаждалась вновь обретенным семейным счастьем в деревеньке Выглядовка, что располагалась километрах в ста от Москвы.
Максим слышал о том, как случайно оброненная врачом фраза в конечном итоге круто изменила жизнь его предшественницы на рабочем месте. Однако трое – Тина, Альбина и, естественно, Вениамин Диктов, – не только посвященные в события той поры, но и принимавшие в них непосредственное участие, не слишком хвалились своей осведомленностью. Максим же усвоил лишь следующее: ему крупно повезло, когда его взяли на освободившуюся должность в процветающую фирму, а больше его ничто особо не должно волновать. У него есть голова на плечах, да и фортуна ему благоволит. Поэтому он с легкостью расстался с мыслью о богатстве Тины. Если дело дойдет до… до чего-то серьезного, он вполне сможет и сам содержать семью.
– Прости, что не могу пригласить тебя к себе, – со вздохом сожаления произнесла его спутница. – Александра Ивановна мне ничего не запрещала, но я сама пообещала ей не приводить в квартиру никого без ее ведома. По-моему, это правильно. – И она посмотрела на Максима так, словно искала у него поддержки.
– Ничего страшного, не переживай. Я все понимаю, – улыбнулся он ей. – Тогда, может, в следующий раз поедем ко мне?.. Посидим, поболтаем, кофейку попьем?
Говоря "посидим, поболтаем, кофейку попьем", Максим имел в виду именно это, и ничего больше. "С ней не стоит торопить события, – подумал он. – Она из тех девушек, которые прочно стоят на земле и всего предпочитают добиваться сами. Тине надо самой прийти к выводу, что, кроме меня, ей никто не нужен".
– Хорошо, договорились.
В ее голосе Максим уловил облегчение. Она явно услышала то, что хотела. Значит, он находился на верном пути.
Он проводил ее до подъезда и поцеловал в щеку. Девушка еще раз обернулась у входной двери и помахала вслед его отъезжающей машине…
Тина вошла в квартиру, уже не обращая внимания на роскошь обстановки, которая так поразила ее, когда она очутилась здесь впервые. Правда, девушка никогда и не воспринимала квартиру как свою. Даже в мечтах не видела себя хозяйкой всего этого великолепия.
– У меня все будет не так, как здесь, – не раз говорила она и себе, и другим. – Меньше, дешевле, но от этого ничуть не хуже, потому что – мое.