Конечно, он понимал, что в одном полотенце не выскочишь на улицу, а времени одеться у него не было. И все равно ему было не по себе. Максим решил дозвониться до Тины по мобильному и повести разговор так, чтобы по ответам девушки неизвестный ему водитель понял: ее возвращения ждут дома и знают, на какой машине она едет. Но телефон оказался отключен.
Оставшуюся часть ночи Максим провел без сна за кухонным столом. Он отупело смотрел в стену перед собой, уперев подбородок в скрещенные руки. Таким и нашла его Альбина, когда утром вошла в кухню…
Она не находила себе места – ходила кругами по квартире, натыкаясь на мебель. Включила чайник, а потом долго смотрела на него, не понимая, что с ним делать. Перекладывала вещи с места на место. Даже заново протерла чистый пол в кухне.
Однако что бы Тина ни делала, в результате неизменно застывала перед телефонным аппаратом, стоящим на прикроватной тумбочке. А затем ее рука словно сама собой тянулась к трубке. Но в последний момент Тина отдергивала ее.
– Ну и что я ему скажу? Как объясню то, что не пришла на свидание? Разве можно признаться, что переспала с мужчиной, для которого это было всего лишь очередным развлечением, тогда как другой, с самыми серьезными намерениями, ждал в двух шагах от нас, у подъезда? – шептала она.
Но тут в диалог неизменно вступал внутренний голос: "А если он ждал, то куда же подевался, когда ты вышла из здания? Почему не позвонил на мобильный, видя, что ты запаздываешь? Не поднялся в приемную, наконец?" Да, странная складывалась ситуация. Путаная какая-то, где было слишком много необъяснимого, нелогичного…
Итак, Тина отдергивала руку и принималась снова кружить по квартире. "Прав, прав был Венчик, когда говорил, что не все можно сказать по телефону, – время от времени всплывало в ее мозгу. – Достаточно иной раз просто посмотреть человеку в глаза, и все становится предельно ясно". Тогда Тина обращала взгляд на часы и убеждалась, что для визита слишком поздно. И с каждой минутой становилось все позднее и позднее.
Однако когда часы уже показывали пятнадцать минут третьего, она поняла, что сойдет с ума, если немедленно не увидится с Максимом. Да, она бесконечно виновата перед ним, и вряд ли слова, что на нее нашло временное помешательство, он сочтет оправданием. Все равно она будет знать, на каком свете находится: навсегда ли Максим вычеркнул ее из своей жизни, или же есть надежда вымолить у него прощение.
Войдя сегодняшним вечером в квартиру, Тина даже не подумала переодеться. Только скинула в прихожей босоножки и бродила по дому босиком. Когда же ею овладело неуемное желание отправиться к Максиму, она только обулась и схватила треклятую серебряную сумочку. Не забудь ее Тина на работе, сейчас для всего мира она уже была бы невестой Максима Латышева…
Ей не было страшно ни когда она останавливала частника на старом дребезжащем жигуленке посреди пустынной улицы, ни когда он вез ее какими-то неведомыми ей темными переулками, ни когда перегнулся через нее, помогая открыть заевшую ручку дверцы. Тина помнила только, что в этот момент на нее пахнуло чем-то нецивилизованным. Мужчины ее окружения пахли иначе. Привычнее и приятнее.
Впрочем, все это были мелочи по сравнению с мыслью, которая овладела ею целиком и полностью: "Сейчас, сейчас я увижу Максима и посмотрю ему в глаза, а там будь что будет!"
И Тина увидела, причем не только Максима. Потрясение было столь велико, что она разом лишилась дара речи и способности мыслить. Кто-то невидимый рывком развернул ее на сто восемьдесят градусов и с силой толкнул в направлении открытой входной двери, а затем заставил спуститься по лестнице, с трудом переставляя ставшие ватными ноги.
Вроде бы она подняла руку и остановила машину. Блестящую темную машину с чернявым усатым парнем за рулем. Он расплылся в довольной ухмылке, увидев голосующую девушку в стильном дорогом прикиде. Но уже через несколько минут сильно пожалел, что затормозил.
Ему уже не нужны были ни ее деньги, ни она сама.
Девушка стеклянными глазами смотрела на дорогу перед собой и бормотала что-то невразумительное. При этом она так жестоко терзала свою дорогую вечернюю сумочку, словно та была мерзкой тварью, которую она намеревалась придушить. "Или не в себе, или обкурилась, или обкололась. Неизвестно еще, что может выкинуть, – решил парень за рулем. – Лучше отделаться от нее, пока не поздно. Мне объясняться с ментами не в кайф".
– Вылезай, приехали! – скомандовал он, затормозив у обочины.
– Что? – спросила Тина, словно очнувшись, и посмотрела на парня так, словно впервые его увидела.
– Приехали, говорю, – повторил он, неприязненно поморщившись. – И побыстрее вылезай.
– Спасибо, – кивнула она и полезла в сумочку за деньгами.
– Э-э, не надо, – нетерпеливо махнул рукой владелец темной машины. – Такую красивую девушку катаю задаром.
– Правда? – Тина улыбнулась, услышав что-то приятное за последнее время. – Большое вам спасибо.
Она вылезла, потопталась на тротуаре, поозиралась по сторонам и поняла, что не знает, где находится. А высадившей ее машины уже и след простыл. Тина присмотрелась к одинаковым пятиэтажкам, выстроившимся вдоль пустынной дороги, стараясь найти табличку с названием улицы. Но тщетно, в тусклом свете уличных фонарей она увидела на одной из стен лишь искореженный металлический прямоугольник с куском разбитого стекла, на котором значилось "…ский проезд".
По ее телу пробежали мурашки. Несмотря на теплый август, ночью в тонком платье было прохладно. Девушка обхватила себя руками за плечи и поежилась. А может, это сказывалось пережитое волнение… и страх. Ей вдруг стало страшно.
Из обсаженного нестриженными кустами проулка медленно выкатились милицейские "жигули" с включенным проблесковым маячком на крыше. Не осознавая, что делает, Тина спряталась за павильончиком на автобусной остановке. Белая с синим машина пересекла осевую линию и стала удаляться от девушки.
Она перевела дыхание: слава богу, пронесло. А ведь когда она была маленькой, мама всегда говорила ей, если что случится, подойти к дяденьке милиционеру и попросить его помочь. Тина горько усмехнулась: да, многое изменилось с тех пор, когда люди безоговорочно верили в доброго дядю Степу. Впрочем, возможно, и сейчас еще существуют добросовестные стражи порядка. Но не будешь же выяснять это глубокой ночью на проезжей части, да еще одетая в полупрозрачное дорогое платье.
Стараясь держаться в тени кустов и домов, Тина побрела по улице. Время от времени она оборачивалась, чтобы посмотреть, не едет ли автобус или троллейбус. Редкие машины, как правило, мчались впритык к разделительной полосе. Но Тина больше не рисковала их останавливать…
А в понедельник она не вышла на работу. Дома у нее никто не брал трубку. Сотовый поначалу сообщал, что абонент находится вне зоны доступа, а вскоре перестал говорить даже это. Альбина на вопрос, что с ее приятельницей, неожиданно неприязненно буркнула:
– Я-то почем знаю. Мне она о своих планах не докладывает.
Прозвучало это довольно странно, потому что кто-кто, а эти двое слыли задушевными подружками, и им было известно друг о друге, казалось, абсолютно все.
Максим Латышев в ответ на аналогичный вопрос только пожимал плечами. И вид у него при этом был весьма сумрачный, словно у молодого человека кошки на сердце скребут. Почти весь рабочий день он отсиживался у себя в кабинете, изображая трудовой порыв, а в обед куда-то ездил, но никому не сказал куда.
Или разругались вдрызг, или она ему отказала, пришли к выводу осведомленные сослуживцы. И не сговариваясь решили не приставать к Максиму с расспросами. А непривычную раздражительность всегда выдержанной и доброжелательной секретарши списали на то, что она не одобряет поведения своей подруги.
Но когда и на следующее утро Тина не появилась на рабочем месте, почти все заподозрили неладное. Слишком уж ответственным и обязательным человеком она себя зарекомендовала. И даже если ей по каким-либо причинам вдруг стало невмоготу видеть своего жениха, вряд ли Тина расценила бы это как повод для прогула.
Альбине было поручено руководством прямо с утра, чтобы не терять времени даром, съездить на квартиру подруги. Максим, бледный и осунувшийся, вызвался ее сопровождать. С ночи на понедельник, с того момента, как Тина вышла из его квартиры, у него не было ни минуты покоя. Все видел перед собой потрясенное лицо девушки, а затем тоненькую фигурку, садящуюся в машину темного цвета.
Максим надеялся, что увидит ее утром в понедельник на работе. Однако она не пришла. Тогда он принялся звонить ей чуть ли не каждые полчаса по всем известным ему телефонам, даже не выдержал и в обед подъехал к ее дому. Все тщетно – Тина словно растворилась в воздухе. Во вторник она не пришла тоже…
– Я боюсь, – сказала Бина, когда оба сели в машину.
– Чего? – спросил Максим, скрестив руки на руле и не трогаясь с места.
– Того, что с Тинкой могло что-то случиться. Поначалу я решила, что она с ним… ну, с Вениамином, а теперь даже не знаю, что и думать.
– Я тоже не знаю, что и думать, – вздохнул Максим. – Но боюсь, проездим мы напрасно. Нет ее дома.
Альбина вопросительно взглянула на него.
– Я там был вчера. Дверь никто не открывает. Консьержка ее не видела. Соседи тоже.
– Ой, – пискнула Бина и закрыла ладонью рот. – Что же тогда получается? Неужели… – Она резко замолчала, испугавшись мысли, что пришла ей на ум.
– Ничего не "неужели"! – воскликнул Максим, которому всякие ужасы тоже лезли в голову уже третьи сутки подряд. – Найдется она, живая и невредимая, вот увидишь!
– Тогда надо звонить в милицию, – твердо сказала Альбина. – Искать – это их забота.
– Я уже позвонил, но в милиции мне сказали, что с момента исчезновения человека должно пройти не менее трех суток, тогда только они начнут что-то предпринимать. К тому же заявление может написать только ближайший родственник, – проворчал Максим. – Посоветовали обратиться в бюро несчастных случаев.
– Ну и?..
– Ни с кем, подходящим под описание Тины, ничего страшного в эти дни не произошло.
Альбина задумалась, затем вздохнула так, словно приняла решение, которое далось ей с трудом. Она достала мобильный, набрала номер и насупилась.
– Привет, – отрывисто произнесла Бина в трубку, когда ей ответили. – Нужно, чтобы ты как можно скорее подъехал к дому Александры Ивановны… Все, пока, на месте поговорим! – Она прервала связь и сунула телефон в сумочку. – Поехали! – скомандовала она Максиму. – У Вениамина есть ключи от квартиры. Может, там мы найдем какую-нибудь подсказку, где искать твою Тину.
– Мою Тину, – с горечью произнес Максим и повернул ключ в замке зажигания.
Сияющий Венчик вылез из своей красной спортивной машины и с распростертыми руками пошел навстречу молодым людям.
– Малышка жестокосердная, ну сколько можно на меня дуться из-за сущего пустяка! – воскликнул он и попытался заключить девушку в объятия.
Альбина увернулась и язвительно поинтересовалась:
– И что ты считаешь сущим пустяком, позволь спросить?
Увидев коварного изменщика, как некогда писали в душещипательных романах, она на миг забыла, зачем вызвала Вениамина. Ее обуревало страстное желание размахнуться и со всей силы влепить ему пощечину. Чтобы на гладко выбритой, довольной физиономии, благоухающей модным дорогим парфюмом, остался красный отпечаток ее карающей длани. Это стало бы эффектной концовкой их отношений. Именно концовкой. Слишком многое она поставила на карту, слишком поверила в готовую вот-вот сбыться мечту, чтобы теперь забыть или простить предательство, совершенное, судя по всему, походя, не задумываясь.
– Ну, ты на меня за что-то обиделась, ведь так? – тем временем осведомился Венчик и с игривым укором добавил: – А между прочим, сама же не пришла, когда я тебя ждал.
Стоящему рядом Максиму было невмоготу слышать их диалог. Не за тем они здесь встретились, чтобы эти двое выясняли отношения.
– Эй, может… – раздраженно начал он.
Но Альбина, не обращая на него внимания, весомо произнесла, глядя Венчику в глаза:
– Я пришла… так что забудь о том, что было между нами.
От неожиданности продюсер-ловелас сник, как шарик, из которого выпустили воздух. А перед мысленным взором, как назло, пронеслись видения уютной домашней гавани, в которой он уж было вознамерился надолго бросить якорь. Вот ведь незадача какая!
– Зачем же ты тогда мне позвонила? И что здесь делает этот тип? – растерянно пробормотал Венчик, взглянув на мрачного Максима.
– Тина пропала, – резко произнесла Альбина.
– Когда?
– Тем же вечером, который вы провели вместе в приемной фирмы на диване, – жестко ответила секретарша, не собираясь в такой решающий момент думать о тактичности. Что было, то и было. Она лишь назвала вещи своими именами.
После этих слов Максим невольно сжал кулаки и угрожающе посмотрел на соперника.
– Постойте, постойте! – воскликнул тот, намереваясь уйти в сторону от неприятной темы. – Но ведь я сам… точнее, не совсем сам… Словом, я посадил Тину в машину и проследил, чтобы она без проблем добралась до дому.
– И она добралась? – спросила Альбина.
– Ну да, – кивнул Венчик. – Я даже видел, как зажегся свет в ее комнате…
– И что потом? – перебил его Максим.
– А ничего потом. Развернулся и поехал к себе, – ответил Венчик, пожимая плечами. Затем словно встрепенулся: – Но это значит, что где-то в половине двенадцатого в воскресенье Тина была уже дома.
– Выходит, – задумчиво произнесла Альбина, – что-то произошло с ней после половины двенадцатого.
– Нет, после трех ночи, – тихо сказал Максим и нахмурился.
Венчик и Бина удивленно уставились на него.
– Может, поднимемся в квартиру? – предложил он. – А то что мы торчим посреди улицы, только внимание привлекаем.
– Точно, – подхватила девушка. – И вдруг Тина уже вернулась домой, только не хочет никого видеть, вот и не берет трубку.
Но Максим медленно покачал головой. Он сердцем чувствовал, что Тины там нет.
Так оно и оказалось. Они методично обошли всю квартиру – пусто и никаких наводок, куда могла деться девушка. Неразобранная постель, пыль на мебели и кое-какие мелочи, без которых женщина в нормальном состоянии никогда не выйдет из дому, говорили о том, что Тина после визита к Максиму сюда не возвращалась. Итак, из них троих он был последним, кто видел девушку… живой. Когда эта мысль одновременно пришла им в голову, они зябко поежились и постарались прогнать ее прочь.
Как странно устроено человеческое сознание. Вот уже три дня Альбина смертельно ненавидела свою бывшую лучшую подругу. Максим считал, что после всего случившегося она для него умерла. Венчик, правда, маялся меньше, но и он порядком поломал голову, решая, как совместить уютную, хозяйственную Бину и страстную Тину. А сейчас вдруг понял, что, похоже, лишился обеих. Но все их переживания отошли на второй план, когда стало ясно, что неизвестно, где Тина и что с ней случилось. Лишь бы была жива, думали все трое, и эта мысль примиряла их, более того – сплачивала.
– Ты что-то сказал про три часа ночи, – напомнил Венчик Максиму, когда после бесплодных поисков они обосновались в гостиной.
Тот кивнул и усилием воли заставил себя рассказать про появление Тины на пороге своей квартиры, когда на нем из одежды было лишь полотенце, а на разложенном диване спала Бина.
– Ясно, что ей могло прийти в голову, – пробормотала она и смущенно покраснела.
– Черт, типичная комедия ситуаций! – воскликнул Венчик, в котором взыграла профессиональная жилка. – Прямо готовый сюжет для сериала! Если его развернуть…
– Эй, ты, часом, не забыл, что речь идет о близком тебе человеке, который пропал? – с трудом сдерживая раздражение, спросила Бина.
Венчик виновато опустил голову:
– Простите… – и тут же спросил Максима, чтобы сменить тему: – Что было дальше?
– А дальше она остановила машину и уехала на ней в неизвестном направлении.
– Номер? Марка? – сосредоточенно нахмурившись, как заправский опер, спросил Венчик.
Максим огорченно развел руками:
– Не разглядел. Дерево под окнами помешало. Знаю только, что машина была темного цвета.
– Не густо.
– Да уж…
Нет ничего хуже ситуации, когда не знаешь, как поступить. А в мозгу неотступно бьется мысль, что любое промедление может стоить жизни близкому человеку…
Глава 7
Наконец-то она прочувствовала, что значит нежиться в постели. Господи, какое же это удовольствие, когда не нужно никуда спешить, забивать голову решением глобальных проблем, вечно пытаться обскакать конкурентов, следить, не собирается ли кто подсидеть тебя. Даже глаз открывать не надо, когда не хочется, а можно лежать зажмурившись и ощущать, как солнечный лучик ползет по лицу.
И все потому, что сын им достался что надо. Толстенький, здоровенький, спокойный и некапризный. Подарок, а не сын. Самый лучший, самый красивый, самый умный, самый любимый.
"Поваляюсь еще немного и встану", – пообещала себе Александра. Но тут, как назло, ухо уловило тарахтение раздолбанного двигателя малолитражки, а затем снаружи дружно залаяли собаки. И залаяли не радостно, как на хорошо знакомого человека, но и не угрожающе, как на чужого. Скорее они предупреждали о чьем-то появлении, а решать, что делать с гостем, псы предоставляли ей.
– Сейчас Петьку разбудят, паршивцы, – пробормотала Александра и, поспешно выбравшись из уютной кровати, подбежала к окну.
Перед калиткой стояла девушка в нарядном, но порядком помятом платье и на высоких каблуках, которые как-то не вязались с пересеченной деревенской местностью. Прижимая к груди вечернюю блестящую сумочку, она о чем-то упрашивала двух собак. Но те – громадная овчарка Джульбарс и гончий пес Тургай – явно не желали войти в ее положение.
– Фу! Свои! – крикнула Александра, выскакивая на крыльцо. Она так спешила, что поверх ночной сорочки накинула лишь пушистую шаль.
Собаки, немного поворчав, послушались и отбежали от калитки. Тина вошла и сделала несколько шагов в сторону дома. Подавленная, бледная, с потухшим взором и закушенной губой.
– Господи, дорогая моя, что случилось? – встревоженно воскликнула Александра.
Бросившись к хозяйке дома, Тина молча обняла ее и уткнулась лицом в плечо. "Сейчас начнутся слезы", – вздохнула Александра и ошиблась. Это были не просто слезы, а целый Ниагарский водопад горько-соленых капель. Казалось, им не будет конца.
– Ну-ну, успокойся, – произнесла она встревоженно. – Давай войдем в дом, и ты мне обо всем расскажешь. Может, все не так ужасно, как тебе кажется.
Тина отрицательно покачала головой, но позволила ввести себя в дом и усадить на диван. Затем Александра не без усилия забрала из ее рук сумочку, и тогда девушка принялась теребить бахрому лежащего рядом пледа.
"Что бы у нее ни случилось, но она смогла сюда добраться. Значит, минут десять без меня продержится", – решила Александра и вслух сказала:
– Подожди, пожалуйста, я сейчас.