Тот же гонг, что прервал их первый разговор, гулким эхом отозвался во всем доме на плантации, напоминая о предстоящем банкете. Это означало, что прошел час, с тех пор как она вышла из душа, и что Данте наверняка удивлен ее опозданием.
Но с каким лицом она войдет в зал, если знает, что любое ее действие может дать лишний повод к уже разгоревшейся сплетне? Да и он не заслуживает шепотка за спиной. Но, с другой стороны, зачем скрываться от людей, словно ты в чем-то виноват? Кому какое до них дело? Они с Данте давно взрослые люди, они свободны, в конце концов! Если бы не социальное неравенство, никто бы не заметил их отношений!.. Благоразумнее подождать возвращения в Канаду, Ванкувер достаточно большой город, чтобы спрятать от посторонних глаз их любовь. Этот островок слишком мал для нее.
Телефонная трель прервала страстный внутренний монолог Лейлы.
- Ты куда пропала? - услышала она голос Данте.
- Я... Я задремала, - солгала она.
- Я тоже слегка. - Даже приглушенный телефоном, его голос заставил ее затрепетать. - Поторопись, милая, все коктейли выпиты, пора обедать.
- Боюсь, что мне нужно еще пару минут. - Лейла лихорадочно выбирала нижнее белье. - Не жди меня.
- Хорошо, я займу тебе место за центральным столом.
- Нет, - вырвалось у Лейлы.
- Лейла... - Тревожные нотки зазвучали в голосе Данте. - Что случилось?
- Ничего. Просто представь, сколько бровей удивленно вскинутся при виде меня рядом с тобой.
- Я могу управлять мимикой своих подчиненных.
- Но...
- От того, что нас увидят вместе, никто не погибнет. Мы не сделали ничего плохого.
- Знаю, но я здесь человек новый...
И некоторые в компании думают, что я выскочка и сплю с боссом, чтоб получить пропуск наверх, мысленно закончила она. Но вслух не сказала - он обязательно стал бы узнавать у нее, кто именно так полагает. Зачем ей портить жизнь коллегам с самого начала?
Данте помолчал и произнес примирительно:
- Хорошо, пусть будет по-твоему. Но спускайся как можно скорее. Смотреть на тебя мне никто не запретит.
- Никто, - отозвалась Лейла, опасения которой несколько улеглись.
Ну почему приходится подчиняться обществу, когда хочется повиноваться только одному-единственному, любимому?!
2
Ньюбери уплетал обед, на все лады склоняя отсутствие за столом Лейлы:
- Данте, старина, как тебе удалось от нее отделаться? - Он подцепил толстым куском хлеба остатки паштета. - У этой леди столько прыти, что я уже собрался вызвать сюда армию спасать тебя. Такие, как она, оставляют за собой руины, а компании разбивают вдребезги...
- Оставь ее в покое, окажи любезность.
Данте сделал вид, что не понял последнего замечания. А ведь Ньюбери отчасти прав. Мистеру Росси сейчас следует заняться делами, но мистер Росси слишком поглощен мисс Коннорс-Ли.
Она сидела за четыре столика от него. Спиной. Каждый раз, когда она обращалась к соседке или поворачивала голову, свечи в центре стола освещали тонкий профиль и Данте, любуясь очерком ее экзотического лица, смолью волос, думал, что вряд ли найдется женщина прекрасней.
- Новичкам всегда везет, - зудел над ухом Карл. - На нее все валится точно из рога изобилия. Только пришла в фирму, и уже отдыхает на Карибах, а другие вкалывают годами и остаются в офисе...
Данте казалось, что Лейла попала сюда из восточной сказки или из поэм Низами и Навои. Прекрасная возлюбленная Меджнуна, воспетая поэтами много веков назад, каким-то чудом перенеслась в этот зал и теперь непринужденно болтает с простыми смертными за четыре столика от него, единственного, кто знает ее тайну... Нет, положительно, Лейла Коннорс-Ли и бухгалтера подвигнет на вдохновенную игру Паганини, пресс-атташе на фрески Буонарроти, а собственного шефа на писание од и даже не заметит того, что сделала...
- Господи! Я ведь собственной рукой подписал ей приглашение! Думаешь, она благодарна? Черта с два! Она говорит мне "Добрый день!", а я слышу "Подите вон". Обращается со мной, как с чистильщиком обуви.
Данте взглянул на приятеля, и вдруг ему показалось, что на месте Карла сидела огромная, надувшаяся от спеси канализационная крыса. Крыса зло топорщила усы и вытягивала омерзительную морду, примеряясь к мишени для броска. Но это животное было женато на крестнице Гэвина Блейка, а "Классик коллекшн" - это прежде всего старина Гэвин, только из уважения к которому Данте решил подождать, когда Карлу самому наскучит затеянный разговор.
Однако Карл не умолкал ни на минуту.
- Подумать только, скольких сотрудников обошли с ее назначением! Какая несправедливость! И в руководстве начались разногласия. Никогда такого не было, пока мисс Коннорс-Ли не появилась на сцене. Лучше бы мы взяли Марлоу. Жаль, что тебя не было на собеседовании этой Коннорс. Ты бы не согласился с ее кандидатурой.
- Почему, Карл? Как раз наоборот, я сам бы предложил ей работу, прежде чем компаньоны посоветовали бы мне принять Лейлу.
- И опередил бы Гэвина, а, Данте? - Вице-президент подмигнул боссу.
Столь чудовищное предположение Карла ошеломило Данте.
- Что ты имеешь в виду? Ставить под сомнение профессиональное чутье председателя правления компании ни у кого нет оснований...
- Да, Гэвин, конечно, профессионал, но...
- Не способен устоять против хорошенькой мордашки?
Карл заглотал наживку.
- Данте, кто из нас откажется от женщины, когда она сама не прочь?
- Вот что, - оборвал его Данте, скинув маску любезности. - Когда дело касается бизнеса, Гэвин Блейк - это Гэвин Блейк. Да он забыл об импорте больше, чем мы с тобой будем когда-либо знать! Но если я тебя правильно понял, ты думаешь, что Гэвин уступил шантажу и принял решение, потому что не хотел отвечать по делу о сексуальной дискриминации?
- Нет! - Ньюбери задохнулся, соображая, как ему выпутаться из щекотливого разговора. - Я совсем не то хотел сказать...
- Хорошо, Карл, потому как я уже усомнился в твоем соответствии занимаемому посту.
- Я просто немного устал, Данте. Говорю, не подумав. Наверное, переработал в последнее время...
- Мне известна твоя преданность компании, Карл. Поверь, я ценю и твою самоотверженность.
- Компания для меня всегда на первом месте.
Ньюбери даже вспотел от напряжения. Выглядел он при этом ужасно, и Данте наконец отвел взгляд. Крысу загнали в угол, можно расслабиться. Или сосредоточиться, но на сей раз на прекрасном, а прекрасней всех в зале была Лейла.
Мужчина слева от нее сказал что-то забавное, Лейла засмеялась. Данте невольно залюбовался грациозным изгибом шеи, когда, смеясь, она откинула голову. В этой женщине все так изысканно, так утонченно. Данте показался себе неуклюжим и грубым рядом с нею, его глаза наполнились нежностью. Лейла обернулась как раз в этот момент, словно прочитав его мысли, и посмотрела на него выжидательно. Нелепо, конечно, кричать ей что-либо через весь зал, но сейчас ему вдруг отчаянно захотелось громко выкрикнуть ее имя и тем самым стронуть лавину слухов и сплетен... Данте тряхнул головой, отгоняя хулиганские мысли. Нет, он не мальчишка, а бизнесмен. Самое время вспомнить об этом. Данте встал и прокашлялся. Мгновенно установилась тишина, служащие приготовились услышать приветственную речь босса.
- Я думаю, вам нравится Пойнсиана. Руководство пригласило тридцать лучших сотрудников на этот чудесный остров, чтоб решить ряд проблем, касающихся нашей с вами компании. Первые два дня семинара уже дали результаты, вы действительно лучшие из лучших. Но я не хотел бы держать вас в помещении, когда вокруг дома подлинный рай...
Темные миндалевидные глаза Лейлы стали совершенно серьезными. Перехватив ее взгляд, Данте понял, что нить речи потеряна. Перед ним в красках развернулась картина минувшего полдня: обнаженная женщина на темном мху мечтательно прикрыла глаза, одна рука под головой, свободная же легко поигрывает розовым соском; травинка щекочет тонкую лодыжку, женщина чуть покачивает сведенными в коленях ногами, наверное в такт мыслям, и вся она светится на солнце, как мед, как золото, и сама как солнце...
- "Классик коллекшн", - справился он с минутной слабостью, - купила остров пять лет назад. Хотя по документам Пойнсиана - собственность компании, хозяева здесь вы. Именно ваши усилия сделали покупку возможной. Давайте условимся, что в нашем раю не будет ни боссов, ни подчиненных. Мы - люди, объединенные общими интересами, идущие к общей цели. И, я уверен, что благодаря совместным усилиям всех сотрудников мы достигнем еще больших высот!
Данте нашел глазами своего партнера и наставника Гэвина Блейка. Тот одобрительно улыбнулся.
- Кроме часов, посвященных семинару, - продолжал Данте, - все время ваше. Побережье, горные тропы, море и прекрасная погода - для вас. Воспользуйтесь своей собственностью как можно лучше, - заключил он, обращаясь как будто только к одной Лейле.
В ответ на проникновенную речь босса оркестр на террасе начал ночную программу. Музыка грянула одновременно с аплодисментами.
- Великолепно! - подобострастно промурлыкал Ньюбери. - Как ты всегда говоришь, Данте!
- Ты бы сказал не хуже, - процедил Данте и, повернувшись на сто восемьдесят градусов, обратился к жене Гэвина: - Рита, я приглашаю вас на танец, если позволите...
- С удовольствием, - улыбнулась пожилая леди. - Данте, мальчик, только один танец, все женщины в зале хотят потанцевать с тобой. Не разочаровывай!
Уютный танцевальный зал быстро заполнился парами, танцующие выплеснулись на террасу. Над кокосовыми пальмами поднималась яркая полная луна, чарующие звуки местного оркестра вторили гулу прибоя. В то, что сейчас в Ванкувере февральская стужа не пускает людей на улицу, верилось с трудом. Пойнсиана одаривала летним теплом. Данте подумал, что никогда не забудет ночей, пряно пахших цветами, ласкающего лицо легкого бриза, переливчатого смеха прекраснейшей из женщин, очарованной островом. Данте не выпускал ее из виду ни на минуту. Вот она облокотилась о перила, вот кивнула кому-то, вот ее закружил в танце бледный молодой человек. Данте любовался великолепной фигурой Лейлы, движения которой были само совершенство. Но видеть, как мягкие белые руки партнера скользят по прямой элегантной спине, становилось невыносимо.
- Ты задумчив сегодня. - Слова Риты с трудом пробили дорогу в его мозг. - Что-то вспомнил?
- Нет, - солгал Данте и развернул пожилую леди в рискованном па, чтоб не упустить Лейлу и ее партнера с нетерпеливыми руками. - Наверное, сказалась разница во времени. Я вернулся из Италии за пару дней до отлета сюда. Просто не успел перестроиться на среднеатлантический пояс.
- Дорогой мой мальчик, нельзя так много работать! Переезды, перелеты, офис и дела, дела, дела! Тебе необходимо дать себе отдых!
- Рита, Рита! Перетанцевать со всеми дамами в один вечер гораздо труднее, чем заключить двадцать сделок подряд, поверьте мне. Но с такой партнершей, как вы, я готов танцевать до скончания веков. Надеюсь, я буду прощен, если оставлю вас ненадолго на попечение Гэвина?
- Беги, мальчик, беги. Ублажай молоденьких женщин. Но дай мне честное слово, что отвоюешь у них кусочек свободы и отдохнешь от всех в укромном уголке...
Он решил последовать ее совету, но отдохнуть задумал в приятной компании.
Данте добросовестно оттанцевал со всеми женщинами, включая феминистку пресс-атташе и беременную жену кладовщика. Наконец, когда луна уже клонилась к горизонту, осталась только одна женщина, обойденная его вниманием. Но именно ее и только ее Данте хотел сжимать в объятиях. Поправив галстук, он оглядел зал, отыскивая Лейлу. Едва зазвучала музыка, Лейла поняла, кто пригласит ее на танец. От острейшего предчувствия его прикосновений кожа покрылась мелкими мурашками, словно ее обрызгали газировкой из сифона. Через секунду рядом оказался Данте. Он легко положил руку ей на талию, Лейла устроила узкую ладонь в его ладони, и только тогда со всей церемонностью, весьма позабавившей ее, он произнес:
- Не окажете ли честь потанцевать со мной, мисс Коннорс-Ли?
- С удовольствием, мистер Росси, - в тон ему отозвалась Лейла.
- Несколько минут ты принадлежишь только мне...
- Даже если на остров нападут пираты, или начнется извержение вулкана, или грянет финансовый кризис, не убирай руки с моей талии, Данте!
Он прижал ее к себе гораздо плотнее, чем позволял этикет.
Даже если мне придется дорого заплатить за это, подумала Лейла.
Но тут музыка смолкла. Пары, оживленно болтая, расходились к своим столикам. Наверное, музыканты устали.
- Ты пригласил меня слишком поздно, - разочарованно протянула Лейла.
- Нет, они будут играть, я попрошу их, - сказал Данте, не давая освободиться от своих рук, и повел ее к оркестрантам.
Боже, когда его руки обнимают меня, я на седьмом небе от счастья. Я хочу отдаться очарованию танца! Пусть играет музыка, я так этого хочу!
Бог отнесся доброжелательно к ее просьбе, и ночь пронзили первые такты чувственной мелодии. Танцующие пары быстро заполнили террасу, но Лейле казалось, что в мире остался только один мужчина - Данте, и только одна женщина - та, что была в его объятиях.
Данте прижал ее еще плотнее и, легко касаясь бедер, неуловимо пожимая руку и удлиняя шаг, повел свою партнершу прочь из круга любопытных глаз, в тропическую ночь. Когда их скрыла глубокая тень на краю террасы и он сомкнул руки, приблизив лицо к ее лицу, земля поплыла под ногами Лейлы.
- Как долго я ждал...
Ей не было нужды спрашивать, о чем он. Она все знала сама. Лейлу даже пугал этот резонанс, возникший между нею и Данте с первого мгновения встречи.
Мать рассказывала ей когда-то, что подобное чувство она испытала, впервые увидев отца.
- Я подумала, вот моя судьба. Это любовь на всю жизнь. Посмотрела ему в глаза и сразу поняла, что знала его еще до рождения.
Мать Лейлы ждала своего мужчину до сорока двух лет. Ее подруги давно повыходили замуж, у них родились дети. Сначала они подшучивали над гордячкой, потом перестали, а через некоторое время забыли ее за делами и заботами счастливой семейной жизни. Мать Лейлы уехала в Сингапур: она работала гувернанткой и, когда подвернулось выгодное предложение, не испугалась перемен. Как потом ее не испугало то, что возлюбленный был на восемь лет моложе ее и несопоставимо выше по социальному положению. Через два месяца после свадьбы она забеременела.
- Ты, наверное, страшно смущалась? - спросила ее Лейла.
- Ну что ты. - Мать рассмеялась в ответ. - Сорок лет прекрасный возраст для материнства, как всякий другой. Материнство - это чудо, радость, бесценный дар. Когда-нибудь и ты встретишь своего мужчину, я бы хотела для тебя такого же счастья. - И добавила, отвечая на незаданный вопрос дочери: - Ты сразу поймешь, что это он. Здесь почувствуешь. - Мать дотронулась до груди Лейлы. - Будешь уверена в этом так же, как в том, что солнце встает на востоке. Он будет твоим солнцем днем. И луной ночью. - Эти слова Лейла потом вспоминала не раз.
Лейлу, правда, смущал один момент: почему, когда она сказала Данте, что любит его, он промолчал? Она еще не знала, что действия могут говорить яснее слов, а нежность и страстность в сексе быть проявлением глубоких чувств.
- Наверное, я зря не спросил тебя раньше... - нерешительно заговорил Данте. - Лейла, тебя никто не ждет в Ванкувере?
- Нет, - ответила она и обрадовалась, что отношения с Энтони Флетчером, выйдя из тупика, дошли до логического конца. Лейла порвала с ним еще два месяца назад. Для него это было тяжким ударом, почти невыносимым. Только за несколько дней до ее отлета на Карибы он смог наконец написать в письме, что пережил отказ, ничего не сделав с собой, и что уехал в Европу.
- Ни один мужчина не примчится в аэропорт встречать тебя с цветами?
Лейла отрицательно покачала головой.
- Милая! - И прежде чем она опомнилась, Данте прильнул к ее губам.
Сколько длился их поцелуй: мгновение или вечность? Все сомнения Лейлы исчезли без следа или остались в том мире, которому она сейчас не принадлежала.
Но спустя мгновение (или все-таки вечность?) словно тихий вздох прибоя до них докатилась нежная мелодия оркестра. Звуки вернули Лейлу на террасу и напомнили о том, что на острове кроме них есть еще люди и лишь немногие одобряют ее связь с боссом. И воспоминание о подслушанном разговоре отравило очарование ночи.
- Мы неосторожны, Данте, - прошептала она.
- Давай пошлем осторожность ко всем чертям!
Ей бы хотелось последовать его совету, но Лейла не сомневалась, что безрассудство аукнется ей уже через неделю после возвращения в офис. Данте улетит по делам фирмы на какую-нибудь Тасманию или в Барселону, оставив ее на растерзание добропорядочным коллегам. Кстати, на репутации деловой женщины тоже можно ставить крест. Приехала на Пойнсиану, мечтая выказать профессиональную хватку, а сама завела роман с боссом. Хорошенькое же впечатление произвела она на сотрудников! Но изменить теперь ничего нельзя, она знала это так же твердо, как то, что дождь мокрый, а кровь красная. Собрав последние остатки воли, Лейла как можно тверже сказала:
- Нас уже наверняка кто-нибудь увидел. Нужно вернуться в зал, а то пойдут сплетни.
- Пусть болтают. - Данте ласково провел рукой по волосам Лейлы, успокаивая ее как капризную девочку. - Пусть болтают, если им это нравится. И пусть завидуют...
Он нежно гладил шею, плечи и последние слова произнес почти шепотом. Завладев ее пальцами, он медленно перецеловал каждый, после чего повернул ладонь и коснулся губами запястья. Она уже не сопротивлялась, когда он увлек ее на пляж, дальше от шума террасы.
Аллея, по которой они сейчас шли, днем поражала роскошными деревьями пойнсиана с яркими багряными кронами. По имени этих деревьев назывался остров. Ночью они напоминали гигантские черные зонты, раскрытые над дорогой.
- Подожди, Данте, - прошептала Лейла, когда они вступили на темный пляж.
Высокие тонкие каблуки ее нарядных босоножек увязли в песке, и она не поспевала за стремительным шагом любимого.
Он остановился и встал перед ней на колени. Как истинный джентльмен Данте почтительно помог ей снять босоножки. Как преданный любовник он осторожно сжал ее пятку ладонью и поцеловал ступню. И тут же, приподняв подол платья, обхватил руками ее икры и принялся неистово покрывать поцелуями колени, бедра, еле сдерживаясь, чтоб не пойти дальше. Головокружительная оторопь сменилась в Лейле возбуждением, смешанным со страхом. Она прикусила себе ладонь, а другую руку запустила в шевелюру Данте. Шепча что-то неразборчивое и оттого особенно нежное, Данте прижал лицо к прохладной ноге Лейлы, а она, пальцами лаская ему затылок, прижала его разгоряченное лицо к тому месту, где пульсирующая боль причиняла ей сладостные муки.
Несколько долгих секунд потребовалось Данте, чтобы восстановить над собой контроль. Когда он поднялся на ноги, его дыхание почти выровнялось, сердцебиение успокоилось.
- Почему я должен скрывать свои чувства к тебе? Почему мы прячемся по темным углам, словно совершаем нечто противозаконное? - Он произнес слова, которые уже готовы были сорваться с языка Лейлы, что придало ей решимости противостоять ханжеству Ньюбери.