За город мы выехали благополучно. Все горожане и гости, кто не склонен был ложиться спать так рано, толпились сейчас на рыночной площади, получая вечернюю порцию развлечений. А прочие как раз ужинали и готовились ко сну, и им не было дела до незадачливых путников, скачущих куда-то в такой мирный час.
– Куда мы направляемся? – спросила бастарда часа через три, когда я решил сделать первый привал.
– Пока до ближайшего безопасного местечка, – не думал я, что девчонка сможет так долго сдерживать свое любопытство, – но оно еще не близко. Сейчас немного передохнем и поедем дальше. Есть будешь?
– Нет, – буркнула ведьма и ушла в кусты.
– Как хочешь. – Я с наслаждением рухнул в воздушное кресло и пробормотал запретное кухонное заклинание.
Оказывается, быть мятежником так приятно! Отпивая первый глоток горячего бодрящего напитка, сдобренного медом и сливками, я окончательно убедился в этом. И немедленно создал корзинку с любимыми пирожками.
– Что это ты ешь? – Вернувшаяся ведьмочка изучала меня очень подозрительным взглядом.
– Пью кофе с пирожками. – Мой невозмутимый ответ поверг девчонку в кратковременное замешательство.
– А почему ты раньше так не делал?
Как быстро она нашла самый важный вопрос!
– Потому что ты не капризничала и не заставляла меня идти на нарушение запретов ковена, – создавая для нее кресло и добавляя в него иллюзию, пояснил учтиво.
– А! Значит, теперь я капризничаю и требую кофе и пирожков? – шлепнувшись в кресло, задумчиво протянула она. – Ну тогда где мой кофе?
– Вот! – Чашечка возникла в воздухе прямо перед ней, и девчонка поторопилась ее схватить.
– А пирожки?
Я молча подвинул к ней корзинку.
– А если я захочу… – прожевав первый кусочек пирога, кровожадно прищурилась Мэлин.
– Ничего не выйдет, – отрезал я, – нарушать правила в пределах контракта можно лишь в том случае, если возникла крайняя необходимость или угроза жизни подопечного.
– Это у вас такие хитрые правила, – всерьез заинтересовалась она, – что их можно понимать, как захочется?
– Угу, – хмыкнул я, не желая признаваться, что лично мне потребовалось почти два года, чтобы сделать это открытие. – Допивай кофе и едем дальше. Думаю, часа через два доберемся до места, которое я выбрал для ночлега.
– Хорошо, – согласилась она. И вдруг добавила: – Спасибо.
– Это еще за что? – Неожиданная благодарность насторожила меня сильнее, чем смог бы появившийся из ниоткуда враг.
– За все, – невразумительно пояснила она и полезла на лошадь.
– Очень доходчиво, – съязвил я в ответ, поставив девчонке на колени корзинку с оставшимися пирогами. Все равно она едет в созданном мной воздушном седле и лошадью не управляет.
Вскочил на коня и дернул поводья. Если поторопиться, возможно, удастся до утра немного отдохнуть.
Руины мельницы, куда мы добрались в самый глухой полуночный час, судя по значку на карте, давно считались необитаемыми. Именно за это я их и выбрал, свернув от развилки не на основную дорогу, а на самую неприметную тропу.
Впрочем, около часа назад прервалась и она, доведя лишь до небольшой рыбацкой хижины, от которой я вел свой сильно поредевший отряд наугад, доверяя лишь направлению и чутью оборотня.
И вот это самое чутье, все больше становящееся мне привычным и даже необходимым, первым подсказало, что изготовленная на родине карта ошибается. Старая мельница, заброшенная почти полвека назад, когда река вдруг резко сменила русло, вовсе не была необитаемой.
Мое обоняние уловило запах дыма еще за три сотни шагов, но сворачивать было некуда, а возвращаться поздно. Да и стоило проверить, заночевали тут лесорубы или заблудились любители первой лесной ягоды. Для настоящей охоты в это время рановато, на звере еще ни мяса, ни шкуры, достойных его кончины, нет, а зайцев на похлебку селяне и ближе к дому наловят.
– Там кто-то есть, – останавливая коня, тихо предупредил я бастарду, – хотя мельница считается заброшенной.
– Бандиты? – совершенно не испуганно поинтересовалась девчонка.
Не чрезмерно ли осмелела? Я покосился на ведьмочку, но читать нотацию пока не стал, не до того.
– Не похоже. Бандиты бы поставили дозорного, – ответил сухо, торопливо рассылая по округе поисковички и следилки.
Как странно. Дымок еще вьется, угольки в крошечном костерке горячие, в уголке жалкая кучка кухонной утвари, но я никого не нахожу.
Хотя это ничего не означает. Если нет в руинах и на полянке, значит, постоялец руин может находиться в любом другом месте. Висеть в воздухе, укрыться в ямке или подвале… А кстати, где тут вход в подвал? Следилка метнулась к каменной плите, за которой нашла пустое место, протиснулась в щель, скользнула по ступеням вниз и обнаружила живое тепло.
Вот он и нашелся, хозяин костра. Даже засмеяться захотелось – как на заказ, снова оборотень. На этот раз обращенный, мои следилки учатся так же быстро, как меняюсь я сам.
Ну и чего он сидит в норе, спрашивается, если вокруг на десяток лиг только одна рыбацкая хижина?
Значит, почуял наше приближение, сам собою возник ответ. И почему-то не пожелал встречаться. Посчитал опасными? Или просто настолько одичал, что вообще никого видеть не хочет?
– Там снова оборотень, – сообщил я с досадой и ласково погладил коня ладонью по шее. – Но-о, милый. Скоро отпущу попастись и напиться, ручеек неподалеку есть.
– И где же он? – завертела головой Мэлин, когда мы подъехали к костру и я бросил в него найденный пенек и небольшое заклинание.
– В подвале спрятался, – на этот вопрос я и рассчитывал, поэтому ответил в полный голос, – вон под той плитой.
– А мы не будем… – с сомнением пнула она осветившийся весело занявшимся огнем камень, – не будем его доставать?
– Если человек не желает никого видеть, значит, не нужно к нему лезть, – тоном учителя важно произнес я и выудил из кучи посуды котелок. – Сходи лучше за водой.
Кастовать кухонные заклинания при посторонних не хотелось, есть тоже, но попить свежего отвара я бы не отказался. Как и познакомиться с хозяином котелка, сидящим в засаде. Беззаботно ложиться спать, когда рядом притаился возможный недруг, на мой взгляд, не очень разумно.
Я создал две довольно высокие воздушные лежанки, устроился на одной так, чтобы видеть плиту, перекрывающую вход в подвал, и бегло огляделся. Крепкая когда-то была мельница. Добротно сложенная из продолговатых каменных брусков умелыми мастерами, конусообразная, со сводчатым потолком, выстоявшая и под ветрами и дождями, и под набегами наследников мельника, снявших все ценное. Правда, в стенах кое-где дыры от оси колеса и кованых решеток, когда-то вмурованных, чтобы защитить хозяев, но они предусмотрительно заткнуты пучками прошлогодней травы. Значит, оборотень живет тут не первый день.
Но быт почему-то неустроен, посуда валяется кучкой, не сложено даже простое кострище, не говоря о том, что можно было бы починить старый очаг. Не собирается жить здесь долго? Или такой ленивый и неприхотливый?
Впрочем, гадать мне быстро надоело, и я решил, что проще будет поговорить, ну и посмотреть на него вблизи. Не откладывая на потом, нашел поисковичком нехитрый запор, отодвинул и, подцепив воздушной петлей, сдвинул плиту в сторону.
Огромный черный медведь, посверкивая злыми желтыми глазками, вырвался наружу и с рычанием оскалил на нас клыки.
– Как эффектно, – похвалил я, проверяя его ауру и понятные мне теперь отметки. – А теперь можешь снимать кокон.
– Он не может, – Мэлин почему-то спряталась за мою спину, и медведь рыкнул еще злобнее, – на нем ошейник.
– Откуда ты знаешь? – Я не видел ни малейшего признака каких-то меток, только непонятную тень на передней лапе.
Медведь заревел – зло, обиженно и как-то обреченно.
– Мэлин! – Мне пришлось обернуться, чтобы рассмотреть выражение лица бастарды, и оно мне очень не понравилось.
– Он сам виноват, – не выдержав моего взгляда, дерзко объявила девчонка, но это вышло совершенно не убедительно.
И медведь подтвердил это усталым и насмешливым рыком.
– Хорошо, – решив, что сначала нужно разобраться с ошейником, снова повернулся к оборотню, – покажи лапу.
– Ты не сможешь, – всхлипнув, пробормотала себе под нос Мэлин, но услышали мы оба.
– А кто сможет?
– Моя бабушка.
– Которая умерла? – язвительно осведомился я, начиная жалеть, что не задержался на полчаса и не выяснил все детали этой череды нелепых смертей в среде бывалых ведьм.
Медведь подтвердил мою догадку презрительным фырканьем.
– А ты не фыркай! – сердито прикрикнула на него девчонка. – И откуда только взялся тут… на мою голову.
Мне хотелось отдохнуть, а не смотреть на ее попытки выгородить родственницу, и потому я прибегнул к самому действенному методу. Холодно и с расстановкой произнес:
– Мэлин, сейчас ты мне коротко, подробно и ясно, как на уроке, объяснишь суть этого заклятия, и я буду искать способ, как его снять. А о том, как у вас хватило совести так издеваться над человеком, расскажешь мне позже, когда я посплю.
– Но он сам…
– Мэлин!
Расслышав в моем голосе предупреждающие нотки, девчонка сердито посопела, посверкала на меня глазами и нехотя сообщила, что это заклинание "ошейник проклятия". Его можно надеть и на лапу, и на шею, и он не позволяет оборотню сбросить кокон, если поблизости есть люди. Как только кто-то приближается, оборотень принимает звериный облик. Снять заклятие может только тот, кто наложил.
– И никаких отменяющих нет?
Медведь тихонько повыл, тяжко мотая головой.
– А вожак стаи? – вспомнил я пояснения Кахориса.
– Наверное, может, – помрачнела ведьмочка, – но он одиночка.
– А я не требую, чтоб он бегал вместе с волками, мне вообще все равно, где он жить будет, – уцепился я за найденное решение и повернулся к насторожившемуся оборотню. – Я вожак стаи. Но делами занимается Кахорис, потому что я маглор и выполняю контракт. Если хочешь, чтобы я попробовал тебя освободить, придется вступить в стаю. Сразу обещаю, никого ни к чему я не принуждаю. Выбирай.
– Если ты его освободишь, он меня убьет, – безнадежно сообщила Мэлин.
– Не сможет, потому что ты мой подопечный по контракту и сначала ему придется убить меня, – небрежно отмахнулся я от ее страхов и, чтобы успокоить девчонку, пошутил: – Не волнуйся, живи, пока меня не довела.
– Ты все-таки злой, – обиженно буркнула ведьмочка.
– Куда мне до вас! Я людей в звериных шкурах не запираю. Сколько времени он, кстати, так бегает?
– Почти год… – Голос девчонки упал до еле слышного шепота.
– И ты еще раздумываешь?! – поразился я и протянул медведю руку. – Или собираешься еще лет десять ее бабку искать?
Он тяжело вздохнул, припал на передние лапы и лизнул мою ладонь.
Знакомое ощущение вспыхнувшего искоркой тепла доказало, что ритуал сработал. Но в тот же миг что-то насторожило мою драконью шкуру, на руках резко расцвели ячейки чешуек, когти ринулись наружу, приобретая твердость и остроту стальных лезвий.
Я невольно перевел взгляд с звериной морды оборотня на его лапу и обнаружил, что ведьминское проклятие разгорается ядовитым зеленоватым светом. Ничего ни придумать, ни кастовать я уже не успевал, сообразив, что активировалась та часть проклятия, что гарантировала его стабильность и нерушимость. Действуя скорее по наитию, чем подчиняясь голосу разума, я молниеносно протянул руку, вцепился когтями в магический ошейник и яростно рванул его, представляя, как разрезается, рвется на куски мерзкое свечение.
И оно вспыхнуло, взорвалось, как четвертная бутыль с взыгравшим молодым вином, отбросило мою руку, отдав в плечо резкой болью. Медведь отлетел к незакрытому лазу, на глазах превращаясь в человека, зацепился ногой и едва не угодил в подвал. Я успел подхватить незнакомца воздушной петлей, посадил на свободную лежанку и, потирая плечо, с интересом уставился на нового члена стаи.
Сравнительно молодой, черноволосый и кареглазый, чисто выбрит и одет в неимоверно потрепанную, но довольно опрятную одежду и подвязанные веревками сапоги. Все ясно, сам себе не мог купить вещи, а до того, чтобы грабить, еще не опустился.
– Ну у тебя и когти, – произнес он уважительно, в свою очередь внимательно разглядывая меня, – я таких оборотней еще не видел.
– Никто не видел, – гордо хмыкнул я, признание оборотня почему-то согрело мне душу, – я один такой дракон. Зовут меня маглор Иридос, для чужих – Тадор, в бою – просто Ир. А как тебя зовут, скажешь после того, как переоденешься. Возьми вон в том мешке, там все новые вещи.
– Не нужно, – нахмурился он, – я не нищий.
– Я тоже, – рассердился я и убрал когти, мне начинало казаться, что перепады моего настроения как-то связаны с обликом. – Но дело не в этом. Если ты пойдешь в такой одежде в село, тебя примут за беглого каторжника. Нужны тебе лишние проблемы? А раз такой гордый, можешь потом вернуть деньги. Иди переодевайся, да поторопись, будем пить чай. Я спать хочу.
Вообще-то я считаю, что человек, переживший такое оскорбление, как он, после избавления от проклятия должен немного прийти в себя и остыть, прежде чем куда-то бежать. Однако, судя по признанию Мэлин, что ее будут убивать, ведьмочка достаточно хорошо знает его нрав, и мне придется предпринять особые меры защиты.
Пока оборотень, прихватив вещи, лазил в подвал, где он устроил свое логово, я создал для ведьмочки лежанку в самом углу. Занавесил ее плотным темным полотняным пологом как балдахином и почти вплотную к нему передвинул собственное ложе.
– Спасибо, – сообразив, для кого я так стараюсь, тихо прошептала бастарда и юркнула за полог.
– Чай пить будешь?
– Не хочу, лучше посплю.
Наверняка боится встречаться с оборотнем, решил я и пожал плечами – ну а при чем тут она, если ошейник надевала старая ведьма? Похоже, мне все-таки придется выяснять, что именно там у них произошло в прошлом, с досадой хмыкнул я. Но пусть не надеются, что я займусь этим прямо сейчас. Вот высплюсь, тогда, на свежую голову, может, все покажется не таким неприятным, как видится теперь.
– Как на меня шили, – скупо улыбнулся мужчина, вылезая из подвала в новенькой одежде. И замер статуей, обнаружив зависшую перед лицом чашечку с горячим шоколадом, а на каменном полу, возле свободной лежанки, плетенку с горячими булочками.
– Вот леший, – выдохнул он, – как это у тебя так здорово получается?
– Могу научить, если есть способности к иллюзии, – небрежно сообщил я, потягивая душистый напиток.
Зеленоватый ореол в ауре незнакомца быстро набирал сочность, что говорило о высоком уровне его способностей.
– А я сумею?
– Ну ведь ведьмачить же можешь? А ваши заклинания отличаются только уровнем и источником магии. Мы берем из резерва, вы из кокона.
– Что вы там пьете? – не выдержала Мэлин.
– Шоколад.
– Тоже я захотела, а потом отказалась?
– Ты в последнее время становишься все сообразительнее, – серьезно похвалил я.
– А нельзя мне тоже чашечку?
– Можно. И даже булочку к нему.
– Давай. – Она просунула под пологом ладошку, и я поставил туда тарелочку, на которой было все обещанное.
– Ты с ней нянчишься, как с принцессой, – сердито фыркнул незнакомец, и мне стало понятно, почему Мэлин отказалась сидеть с ним за одним столом.
Не желала, чтобы он случайно оказался в курсе ее происхождения. Стало быть, оборотень считает девчонку простой ведьмой, и теперь мне становится интересно – кто же он ей тогда и за что его так наказала любящая бабуся?
– Она моя воспитанница, и у меня контракт на ее охрану, – равнодушно пожал я плечами, но мысленно сдвинул шапочку, чтобы проследить, как отреагирует оборотень на это заявление.
Довольно безразлично отреагировал, к моему изумлению. Только скользнула досада да легкая злость, и я сразу успокоился – с такими чувствами девушек убивать не бросаются. А вот чувства самой ведьмочки заинтересовали меня сильнее, хотя специально я в них не вслушивался. Просто невозможно не ощутить такие острые угрызения совести и такое искреннее сожаление, смешанное с горьким чувством вины.
Интуиция и здравый смысл мне подсказывают, что в прошлом Мэлин была очень неправа… Но в этом я буду разбираться утром.
Глава 21
Утро началось с тревожного писка сигналки нарушенной дальней защиты, и я вскочил с лежанки как ошпаренный. Не сообразив спросонья, что кастовал ночью на себя и ведьмочку ночное зрение, бросил под потолок светлячка и схватился мысленным продолжением рук за сигналки, чтобы понять, кто и откуда нападает.
Но уже через минуту, выяснив, что никто не пришел – наоборот, защита была нарушена изнутри, бежал сначала к пологу, потом в подвал. И застыл там, обнаружив, что логово оборотня опустело. Понятно было, что он не отправился погулять, а ушел насовсем. Не было ни ножа, ни сумки, и даже потрепанные штаны исчезли. Валялись только в углу рваные сапоги.
Ну что ж, возвращаясь на свою лежанку и убирая светлячка, думал я с досадой, он имеет на это право. В конце концов, я сам ему обещал полную свободу. И вполне могу понять его желание как можно скорее оказаться подальше от места, где он пережил такое трудное время.
Досадно только, что ушел оборотень тайком, как воришка, но тут уж ничего не поделаешь. Значит, так и не поверил мне до конца и не захотел унижаться, напоминая об обещании. И он снова был прав, я сам видел на каждом шагу, как люди, давая в порыве благодарности или счастья клятвенные обещания, через несколько дней, а иногда и часов, забывали о них с непостоянством малых детей.
Я закутался в одеяло и выбросил из головы несчастного оборотня, он мужчина взрослый и не слабый, пусть живет, как хочет. И начал уже засыпать, но тут заворочалась Мэлин, побрела на улицу, потом вернулась, побродила по просторному помещению и неожиданно села на край моей лежанки. А потом, к моему великому изумлению, сделала попытку втиснуться под мое одеяло.
Вот это новость, разозлился я. Она за кого меня принимает? Придется заниматься воспитанием.
– Это что за выходки? – садясь и зажигая яркий светлячок, осведомился я холодно и язвительно.
– Я замерзла, – пряча взгляд, пролепетала девчонка.
– Иди на свою постель, сейчас там будет тепло, – так же едко пообещал я.
– Ты что, не понимаешь? Не в том смысле замерзла!
Я все понимал, и даже больше, чем она думала. И отлично видел в ее ауре светлое сияние, точнее бонны докладывавшее, что раньше у бастарды не было попыток согреться таким способом. И только это обстоятельство заставило меня объяснять ей очевидные для меня вещи, а не отправить на место под подчинением.
– А ты понимаешь, что ты моя воспитанница и я за тебя отвечаю? – Мне пришлось снова кастовать невозмутимость, чтоб изъясняться строго и ровно, не срываясь на оскорбленный тон. – Понимаешь, что ты еще несовершеннолетняя по законам королевства? И что я вообще маглор?!
– Мне уже почти восемнадцать, – безнадежно пробормотала она, – а в контракте об этом нет ни слова. А маглоры живут с ведьмами, мне бабушка рассказывала.
– Мэлин! Отправляйся спать по-хорошему или пойдешь под заклинанием, – прервал я ее рассуждения. – И как только исполнится восемнадцать – приходи, я тебе объясню, чем отличается этика маглоров от человеческой в этом вопросе.