– Одновременно. Он к тебе забегает, как на перекус на ходу, как в "Макдоналдс" в свободную кассу. И пора, пора, работа кипит, преступник не дремлет и козни строит, Родина ждет подвигов! А оно тебе таки надо така любовь? Что ты, гамбургер?
И Зинуля обалдела от четкого попадания в цель Риткиного высказывания!
А и на самом деле, у них не любовь, не жизнь, фастфуд какой-то сплошной на бегу! И оно ей таки надо?!
Решила, что не надо, – да в Гондурас! Лучше никак, чем так!
В первый же свой рабочий день по приезде она столкнулась с Константином в коридоре! Не дома, не на вокзале встречал, в коридоре! Зина ухватила за рукав пиджака, остановила бегущего куда-то по важным делам и не заметившего ее любимого.
– Привет! – обрадовался он, и чмок-чмок в щечки. – Прости, не смог тебя встретить, мои двое суток в засаде сидели! Соскучился! Постараюсь пораньше сегодня вырваться, отметим твой приезд!
– Не надо стараться, – остудила она, притормозив его бег по всем пересеченным местностям. – Костя, все! Расстаемся с сегодняшнего дня. Вещи заберешь, когда сможешь.
– Та-а-ак! – сосредоточил таки свое внимание на ней мужчина. – Не понял. Другого встретила? Любовь курортная?
– На оба вопроса – нет. На-до-ело! Нам с тобой другие партнеры нужны, вне нашей сумасшедшей работы. Домашние. Чтобы ждали, все понимали, прощали, тянули на себе бытовые проблемы, жалели. А так мы с тобой еще лет десять пробегаем по трупам-выездам, ты по задержаниям-раскрытиям, я в колбах и анализах. Если сейчас не остановимся, скоро ненавидеть друг друга станем за вечную житейскую неустроенность. А я так не хочу. И секса на бегу уже не хочу, и то, что мы за все время даже поговорить ни разу серьезно по душам не удосужились, и это не хочу. Да и ты не хочешь. А нам с тобой еще работать вместе, надеюсь, легко и без взаимных обид.
– Может, ты и права, Зинуль. Но давай не сейчас это обсуждать, не на бегу!
– Костя-а-а! Очнись, мы все делаем только так, на бегу, спешно, в коротких антрактах между работой!
– Зин, обещаю, я все обдумаю, и поговорим!
– Нет, не обдумаешь и не поговорим. Не обманывай самого себя. Ты за два с половиной года с моими бабушками-дедушками не познакомился, а я и подавно, даже с твоими родителями! Ты не знаешь вторую половину моей семьи, Риткину, да и с ней раза четыре за все время виделся! Не получается у нас интересоваться и заниматься чем-то помимо работы. Вот давай ей и ограничимся! Да все нормально, Костя! И у тебя, и у меня напряг отпадет.
Напряг отпал, как и ожидалось, а поговорили они серьезно и без дураков, года через три, когда встретились на торжественном совещании в Главном управлении, после которого пошли в ресторан и проговорили часа четыре подряд. Не закончив встречу в кровати.
– Это же стандартная претензия ко всем много работающим мужчинам, – раздался из темноты тихий голос Захара.
– И женщинам, – добавила законченности в житейскую диспозицию Зинаида.
– И к ним тоже, – согласился Захар. – Но это реалии нашей сегодняшней жизни, все люди, которые что-то хорошо делают, работают сверх всякой меры, и к этому надо приспосабливаться.
– Нет. Не согласна! – уверенно возразила Зинаида. – Я много об этом думала и надумала свои выводы. Вот ответь мне, для чего и почему ты так много беспросветно работаешь?
– Ну… – задумался Захар, – стать специалистом классным, достичь многого в профессии, желательно и авторитет, и суперквалификацию. Для денег, карьерного роста…
– Все это прекрасно, что ты перечислил, и имеет место в начале пути, когда на самом деле без упорного кропотливого труда и практики невозможно стать профи. Но только в начале, когда накапливаешь опыт, приобретаешь знания, умения. А сейчас? Вот я суперклассный спец, редкий, без пафоса и самолюбования, а ты?
– Я сейчас тоже супер. Наверное, единичный в нашей стране. Нас очень мало.
– То есть профи высшей пробы? – переспросила Зина.
– Да.
– Тогда сейчас тебе зачем так много работать? Чтобы кому-то что-то доказать? Себе? Не выпасть из обоймы? Заработать все деньги, для престижу? Для чего?
– Да я теперь так уже и не вкалываю, как раньше. Больше умею, знаю, проблему на подходе вижу, как и ее решение. Командировки бесконечные – это и есть часть моей работы. Но и там я тоже не на убой, научился подбирать помощников, направлять, руководить работой.
– Спокойно, уверенно, без суеты и авралов?
– О-хо-хо, Зинаида! Когда это в нашей стране без авралов и суеты? Хотелось бы так!
– А я научилась себя ценить и уважать как специалиста. И ценить жизнь в целом. Не оставляя ее полностью на работе. А еще научилась говорить "нет". И как бы ни уговаривали, ни просили-умоляли: "Зинаида Геннадьевна, это срочно-пресрочно! Дело рушится! Спасите-помогите!" Я четырнадцать лет в профессии, и ни разу не было не срочно! И все рушится, и дело рассыпается, преступник уходит, наказание откладывается! И все пропало! Ни-че-го! Догоните, дело сошьете, доказательную базу составите, а у меня рабочий день закончился! Я в зоопарк с детьми намылилась и с Риткой. И никакая необычайно срочная экспертиза меня не заставит променять это счастье на работу! Поэтому и стандартные обвинения в игнорировании жизни и полном погружении только в работу считаю обоснованными. Я после расставания с Костей еще так года три пробегала, кандидатскую защитила, пережила пару романов мимолетных, а остановилась, когда осознала, что за очередным завалом срочным на работе неделю Ритке не звонила, на звонки ее не отвечала, только "привет, все нормально, очень срочная работа. Пока!". Вот тогда-то я и поняла, что так могу жизнь мимо пропустить и не заметить! А у Кости так жизнь и не изменилась, он все в бегах и фастфуде, вместо жизни. И очень многие так, большинство бизнесменов, для них только работа, жизни нет, есть зарабатывание непомерное.
– Значит, ты мудрее меня, – загрустил Захар.
– Да ладно! – отмела утверждение Зинаида. – Просто мне есть из-за кого отстаивать право на личную жизнь, на общение с теми, кого люблю: Ритка, семья, дети, да и я сама у себя. А у тебя нет. Вот твой Никита приедет, и ты начнешь отделять "хочу больше времени провести с сыном" от сверхурочной работы.
– Само собой. Постараюсь проводить с ним как можно больше времени, – согласился Захар.
И они замолчали. Надолго.
В темноте недоговоренной напряженностью повисло несказанное. Осязаемо, ощутимо пугая возможным откровением.
"У меня есть из-за кого – Ритка, семья, дети…"
"Проводить с ним как можно больше времени…"
Как кастрация полной жизни! Урезание! Недоговоренность обоюдная…
Дети, родственники, друзья – и больше нечем дышать, гореть, плавиться, с ума сходить, ночами не спать – любить, рваться навстречу!
Полдыхания, полжизни, полнакала, зато свобода полной ложкой!
В темноте, в напряженной повисшей тишине, они перемешивались мыслями, напряженным чувствованием, пониманием, что недоговорили друг другу и что хотели сказать…
Молчание, разговор мистический. Странный, затянувшийся тишиной, клубящийся по углам, манящий чем-то запретным, словно черту провели – тягучее молчание, из которого есть только два выхода – шутка, смех или…
– Я… – попыталась Зинуля заговорить о чем-то.
– Тс-с-с… – протянул Захар, останавливая ненужные сейчас слова.
Он встал, подошел к ней и присел на корточки рядом. Как он ее отыскал в этой темноте кромешной?
Безошибочно.
Не сделав ни одного лишнего движения, не шаря в темноте беспомощно вытянутыми руками. Нашел. Сразу, как по магнитной стрелке компаса.
Он дотронулся кончиками пальцев до ее лица, легко, как цветочными лепестками, провел по бровям, носу, обвел пальцем контур губ.
Зина закрыла глаза и плыла куда-то, тая под этими еле уловимыми прикосновениями, – плыла-а-а! Захар наклонился и, легко, осторожно прикасаясь, поцеловал ее губы.
Три минуты – полет нормальный! Зинуля стартанула в космос!
Как наваждение, нежное, медленное, колдовство…
Р-р-раз! И в секунду все переменилось – тон, окраска, ритм музыки, сердцебиение. Обожгло желанием! Он переместился, обнял ее, прижал к себе сильно и поцеловал по-настоящему, далеко не нежно! Напористо, сильно, зовя за собой, требуя, обещая!
Куда-то в неизвестную бездонность улетела одежда, исчезая бесследно, а вместе с ней глупость, условности, сомнения, необходимость в словах! Первобытная темень, первобытное единение в ней мужчины и женщины – самое мудрое, самое сложное, самое простое!
Они стонали в унисон, торопились познать друг друга, целовались не останавливаясь. И, не выдержав, не выдержав – ну невозможно же! – он вошел в нее резко, сильно победителем-побежденным, а она приняла его, подчиняясь-побеждая!
Увидеть настоящие искры в глазах, оказалось, можно только в темнотище. Фейерверк индивидуальный и парный одновременно. И орать нутром, надрывая горло, ничего не боясь, не смущаясь, не сдерживая себя, достигнув вершины личного, одного на двоих Эвереста.
И, обнявшись, вдвоем, плавно, как на парашюте, падать, падать с него, падать…
– Я когда увидел тебя… – стал говорить Захар, переведя дыхание, у нее над плечом, оттуда, где находилась его отяжелевшая голова.
И в это время зазвонил телефон, где-то в неизвестной непроглядности.
– А, черт! – ругнулся Захар.
Пришлось встать срочным образом, шарить в полной темноте в поисках пиджака, кармана на этом предмете одежды и его содержимого – истошно заливающегося мелодийкой телефона.
– Да! – ну о-о-очень недовольно ответил Захар Игнатьевич.
– Захар Игнатьевич, это Маргарита Аркадьевна. Квартиру осмотрели? Вам понравилось? – не убоялась его грозного рыка Ритка.
– Нет, Маргарита Аркадьевна, не посмотрел я квартиру, – тут же забыв о недовольстве, улыбнулся Захар.
– Почему? – работал возмущенный риелтор. – Разве Зинаида вам ее не показала?
– Зинаида Геннадьевна не смогла провести показ, потому что вы, Маргарита Аркадьевна, закрыли нас в гардеробной комнате, – веселился Захар, но твердость голоса держал.
Нынче Ритулины традиционные восклицания разнообразились.
– Ой! – Ну, это святое, и к нему: – О боже ж мой! И вы до сих пор там?
– Представьте себе! – улыбался Захар.
– Я немедленно выезжаю! Буду через полчаса!
– Очь хорошо! – похвалил Захар Игнатьевич за рвение, нажал отбой и пояснил Зинаиде: – Твоя Рита будет через полчаса!
– Надо искать вещи! – встревожилась Зинаида.
– Нет, – отказался Захар.
Он вернулся, снова безошибочно найдя Зину, лег рядом и притянул к себе.
– Мы пятнадцать минут полежим, пообнимаемся, а за остальные пятнадцать минут оденемся.
И поцеловал, радикально перекрыв возможность для возражений.
А кто бы возражал!
Зинаида перевела дух и предупредила, сипя горлом:
– Лучше не целоваться-обниматься, а то не удержимся, и Ритуля застанет нас за жарким действом!
– В разгаре, – хохотнул, соглашаясь, Захар. – Черт, как жалко, что я не могу тебя видеть!
– Зато ты изучил меня посредством осязания! – улыбалась Зинаида.
– Уточняю: поглаживания и целования!
– Надо найти барахло и как-то одеться!
– У нас есть мобильники, начнем с твоих вещей.
Сталкиваясь руками, головами, поминутно целуясь и смеясь, они разыскали вещи и умудрились одеться в темноте. К моменту громыхания входной двери и пулеметной очереди Риткиных каблуков по полу успели и верхнюю одежду натянуть и стояли в ожидании освобождения. Свет из распахнутых дверей неожиданно ударил по глазам, заставив обоих моментально зажмуриться и даже прикрыть глаза руками.
– А что вы в темноте? – поинтересовалась Ритка.
– В прятки играем, – съязвила Зинаида.
– Ой, извините бога ради, Захар Игнатьевич! Как некрасиво получилось! Я совершенно случайно вас закрыла! Я сейчас все покажу, расскажу!
– В этом нет необходимости, Маргарита Аркадьевна, – остановил ее порывы спокойным голосом Захар. – Квартиру я покупаю, при условии что починят свет в гардеробной.
– А что с ним такое? – удивилась Ритка.
И тут же хлопнула переключателем вверх-вниз, и свет зажегся!
Ну ни фига себе! Захар с Зинаидой многозначительно переглянулись! Они-то этот переключатель чуть не доконали, щелкая по очереди, – и ничего!
– Оформляйте документы, Маргарита Аркадьевна. Но все же попрошу вызвать электриков проверить проводку. Нам с Зинаидой Геннадьевной пришлось больше трех часов сидеть в темноте.
– О господи! Извините! Как же все некрасиво получилось… – завела песню о пардоне Ритка и остановилась на половине арии, присмотревшись к Зинаиде.
Зина, спровоцированная взглядом подруги, как могла, осмотрела себя – вроде все в порядке, застегнуто, надето – и перевела взгляд на Захара.
Ну, этот орел! С приема, с приема!
Даже волосы, приглаженные пятерней, имели вид парикмахерской укладки, а остальное и говорить нечего – протокол!
Что там Ритка узрела?
Ритка же рассмотрела что положено и сверх того!
Проводив дорогого во всех смыслах клиента, переговорив о формальностях, уверив, что завтра же займется оформлением документов, помахав отъезжающей машине ручкой, она развернулась к подруге, еще более дорогой!
– Зинаида, ты офонарела? Ты что, с ним там любовью занималась в кладовке?
– А что за праведный гнев секретаря парткома, я не поняла? – возмутилась Зинаида в ответ. – И что за выводы?
– Ты себя в зеркало видела? – отчитывала Ритка.
– Нет. И что, я настолько порочно выгляжу? – не сдавалась Зинуля.
– Помады нет, – начала перечислять Ритуля, – зато губы явно побывали в бою, глаза горят, румянец, и в гардеробной стоял весьма специфичный запах!
– Насколько мне известно, в семье чекистов не наблюдалось. Может, Ритка, ты пренебрегла призванием? – разозлилась Зиночка. – Я не поняла, это допрос, наезд или возмущение порядочной гражданки?
– Он же мой клиент, Зинаида! Это же моя работа!
– Звучит, как будто мы на панели клиента не поделили! Он же решил квартиру покупать, считай, что я его уговорила таким образом, – оборонялась Зинаида. – Все довольны!
– Нет, ну я… – растерялась Ритка, не зная, что возразить. – Слушай, а точно! Он не очень-то хотел этот дом. Да и на просмотре в другом агентстве ему квартира понравилась, он уже решил ее брать, а эту и еще одну сегодня поехал смотреть, чтобы уж все предложенные варианты охватить. Хотя честно предупредил меня, что процентов на девяносто уверен, что возьмет именно ту, другого агентства. Я и не надеялась. А мне эта квартирка очень нравится! Дорогая, конечно, но особая, уютная такая, домашняя, правда? Ты же видела?
– Я не видела, я в гардеробной любовью занималась, – напомнила Зинаида.
И расхохоталась!
Они с Риткой, стоя у ее машины, хохотали как сумасшедшие, согнувшись пополам, похлопывая по красному железному боку ладошками от переизбытка чувств.
Отсмеявшись, поехали к Ритке пообедать или поужинать, не важно, главное – обсудить.
Ритка жила там же, лишь на полтора года покидала родные пенаты, для богатой жизни с грузином в доме. Вернулась с удовольствием и пока покидать дом родной не собиралась, уютно устроившись с бабушкой, дедушкой, четырьмя детьми, няней и приходящей домработницей. Родители, Софья Львовна и Аркадий Петрович, перебрались два года назад в квартиру умерших один за одним родителей Аркадия Петровича. Но большую часть времени проводили здесь же, откровенно не понимая, как можно жить не шумным скопом, а в комфортной тишине вдвоем. Да и Риточке нужна помощь с детьми, разве ж одна няня управится!
Ритка, удерживающая любую информацию ровно до порога дома, войдя в квартиру, с ходу громогласно сообщила новости всем вышедшим встречать по традиции:
– Я случайно закрыла клиента вместе с Зинулей в гардеробной комнате на просмотре квартиры…
Небольшой перерывчик в потоке сообщений, для приветственных обниманий, расцеловываний, далее следуем в кухню.
– …на целых три с половиной часа! И у них там почему-то погас свет!
Отвлекаемся на воспитательный процесс и распоряжения детям:
– Мишенька еще не пришел? Ах да, он сегодня поздно, у них там студенческая тусовка. Никуша, как дела в школе?
– Да все хорошо, мам! И что дальше? – любопытничала Ника.
– Да ничего. Можно идти делать уроки!
– Да я почти сделала! – упирался ребенок, точно зная, что история не окончена.
– Так пойди и доделай оставшееся "почти"! – воспитывала мать. – Севочка, что ты конфеты жуешь, как хлеб, ей-богу! – застукала мирно пристроившегося у вазочки с конфетами семилетнего сына Ритка.
– Хлеб, мамочка, куда как не вкуснее! – пояснил рассудительный латышский отпрыск.
– Ты обедал?
Севочка старательно кивнул, целиком запихав в рот неизвестно какую по счету конфетку.
– И закусил сладким, как мы наблюдаем! Адочка с няней? – Вопрос к бабушке.
– Да, проснулась, во что-то играют.
– Севочка, иди поиграй с сестрой! Научи ее чему-нибудь грамотному! – распорядилась Ритка.
– Мама, ей два года, чему ее можно учить? – возмутился семилетний "взросляк".
– Ну, азбуке Морзе, пожалуй, рановато, а так всему! Давай, вперед, осваивай азы преподавательской науки!
– И зачем она мне? – выяснял исходный посыл задания Севочка.
– Может, она тебе не понравится, и ты выберешь другую профессию, – выдвинула теорию проб и ошибок Ритка.
– Зачем тогда время тратить, мамочка? Она мне уже не нравится! – отстаивал свободу выбора Севочка.
– Тогда считай это проявлением братской заботы! Все, иди к Адочке!
Так, дети проверены, направлены в продуктивное русло, из кухни удалены. Во время воспитательного процесса дедушка Лева добрался из комнаты до кухни и устроился на любимом стуле за столом. Он побаливал все чаще, подрастерял седых кучерей, сгорбился и передвигался медленно, но юмора и остроты мысли не утратил ни на грамм.
На стол накрывала тетя Соня, приняв несколько лет назад бразды хозяйского управления из рук бабушки Симы, оставив ей для развлечения приготовление (а больше руководство другими во время готовки) фирменных блюд.
– Зиночка, ты не испугалась? – спросила тетя Соня.
– Она не испугалась, – ответила за подругу Ритка, ухватив с тарелки кусочек колбасы и засовывая его в рот, – она с ним любовью там занялась!
– А чем еще должна заниматься, хочу я тебя за это спросить, барышня у хорошем возрасте, запертая у темноте с приличным мужчиной? – подивилась бабушка Сима и уточнила на всякий случай: – Риточка, он приличный мужчина?
– Та, щоб моря не видать! – уверила Ритка. – Положи-и-ительный, холост, взрослый сын и обеспечен серьезно. У меня все его данные есть, даже официальная справка о доходах!
– Это хороший документ, – порадовался дедушка Лева, но заметил: – Но не такой, щобы надежный.
– Подождите! – остановила тетя Соня. – А как и почему там оказалась Зиночка?
– Я не успевала, у меня сразу два показа получилось, попросила Зиночку показать за меня ему квартиру, у нее сегодня выходной. Ну и случайно их заперла!
– Зинуль, так ты ему квартиру показала? – спросила тетя Соня.
– Нет, – вновь ответила за подругу Ритка, – не успела, зато она дала ему потрогать и изучить нечто гораздо более интересное!