К вечеру принялась расти температура, он горел, а потом вдруг мужика враз, начало морозить. Я металась, не зная чем помочь. Наверное, я до смерти надоела Юльке своими звонками. Потому что она прогавкала в трубку: "Доживите оба до утра, и я обещаю, что первый визит сделаю к вам". Выполняя её инструкции, я обтирала его уксусом или набрасывала на него кучу одеял. В общем, замоталась в доску. А в конечном итоге, опять разделась донога и легла рядом, прижав его дрожащее тело к себе. Справедливо решив, что помогло раз, поможет и ещё. За маленьким перекошённым от времени оконцем сыпал снег, и косые тени скользили по комнате. Постепенно мне заморочил голову сон. Утром разбудил Риччи. Скребясь в дверь и гавкая, он требовал еды и внимания. Объятия и сверлящие глаза принёс мне рассвет. Только меня трудно смутить. Я отлепилась от мужика, и скоренько завернувшись в халат, убежала в другую комнату одеваться. Выглянув в окно улыбнулась. С неба кружили причудливыми крошечными зонтиками снежинки. Ветра не было и в помине. Чудный день вырисовывается. Жаль вот только, что зима ещё не установилась и снег тот не настоящий, а мокрый и скороспелый, тающий под ногами, превращаясь в серое месиво. Насыпав псу корма и отварных куриных голов, вывела его на прогулку. Долго гулять не получилось. Дома ждал больной и пёс обошёлся скромным променажем. Когда залетела в дом, то сразу пронеслась в спальню и как раз вовремя, парень пытался встать. Я раскричалась и уложила обратно. Помня угрозы подруги, заторопилась с приготовлением еды и процедурами. И была права. Не успела я его обтереть, покормить лёгким завтраком и вколоть уколы, как приехала Юлька. Я пристегнула Риччи и запустила медицину. Та разговорилась с самого порога.
- Ну что подзаборник оклемался. Должна тебе сказать: тебе, соколик, вбухали приличную дозу снотворного. То, что ты остался жив: благодари Господа Бога и ещё мою ротозейку подружку. Это ей пришла на ум идея притащить "алкаша" в дом.
- С чего сразу алкаш? - уставился на неё мужик.
- А как ты, милый, думал, под заборами только такой контингент и валяется. Ксюха, где ты там бегаешь, откинь с него одеяло. Слово, видишь ли, ему не нравится. Назовём по - другому - обормот. Так больше подходит? Что морщишься? - это уже мне. - Может, я недостойна стоять с ним рядом? Что скажешь, Ксан?
Это было сказано уже саркастически.
Я подскочила. Поняв, что она не только измывается, но на всякий пожарный страхуется, боясь прикасаться к нему, чтоб не поймать заразу, откинула одеяло и развернула простыню. "Надо же, Юлька какая осторожная, а я дурища, даже не подумав об этом, телом своим грела" Я решила отыграться. Пусть знает, что я тоже бываю коварной. Наклоняясь к самому её уху, прошипела:
- Скажу, что ты злишься от того, что он попал в мой дом, а не в твои руки.
Юлька, не поддаваясь на провокацию, прослушала грудь и велела постанывающему пациенту повернуться спиной. Мужик заартачился. Велев мне выйти. Я открыла было рот с возражениями, но Юлька меня поторопила и я ушла. А любопытство давило: "Интересно с чего это он вдруг задумал прятать спину? Что у него там за татуировка?" Я вошла, обиженно сопя, только тогда, когда меня позвала сама подруга.
- Ксанка, где ты там, шагай сюда. - Я вошла на тот вопль. Она, глядя на меня, продолжила:- Ты колешь то, что я прописала?
- Конечно. - Её вопрос вызвал у меня немалое удивление. Для чего же я притащила к себе, вызвала её, если не лечить его…
Она помолчала. Поморгала. Развернув и кинув конфету в рот, продолжила:
- Вот и давай продолжай. Хрипы мне его не нравятся. Через неделю надо просветить твоего пациента. Мужики несите штатив, капельницу покапаем. А я пока кофе себя побалую. Любить надо себя любимую.
Мы перешли в маленькую кухоньку со старым навесным фанерным шкафчиком с шишечками по углам и уединились там.
- Давайте капайте, да перенести поможете его в новый дом. - Попросила я, пододвигая ей чашку и угощая пиццей.
- Неужели?! Ушам не верю. Решилась…
- Необходимость заставила. Больному требуются удобства в тепле.
- Я угораю. Свою задницу морозить не жалко было, а его добро пожалела.
- Не лезь в бутылку. Больной же, - оправдывалась я.
Пытаясь прогнать раздражение, она попросила коньяк. Я налила. Она почти залпом выпила его. Потом допила кофе и потребовала ещё. Коньяк не помог, подруга злилась. Мне хорошо было знакомо это её состояние, которое у неё самой вызывало тоску, а всем вокруг действовало на нервы. В такие минуты она была агрессивной. Понимая, что воздействовать на меня она в этот раз не в силах, Юлька кипишевала, ей хотелось царапаться и кусаться.
- У тебя никогда не было мозгов. Я считаю, что тебе до сих пор везло…
- Да перестань ругаться и жевать хоть на минутку и выслушай меня. Капельница, ты про капельницу забыла? - беспокоилась я, неотрывно смотря ей в глаза.
- Капает. Не прыгай, там два санитара. Значит, решила внести его в дом хозяином. Для подзаборного не много чести? - жёстко поджала губы она.
Меня это заело и я, надменно выставив вперёд подбородок, заносчиво произнесла:
- А хоть бы и так! - и зло с насмешкой добавила, - а что, нельзя?
Юлька с ходу ничего не ответила. Поморгала, похлебала.
- Ты хорошо подумала о последствиях? - кинула она в свой перекривившийся рот сразу две конфеты, причём с разной начинкой. "Надо же, как злость подслащивает круто. Барышня почти лютует"
Тёплая волна обдала меня с головы до ног. Я смотрела на неё в упор, раздумывая… И тут, после слетевшей с меня спеси, я призналась честно.
- Нет. Но менять ничего не буду. Пусть всё идёт так, как идёт. И не отговаривай.
Мы с подругой совершенно разные. Ну точно, как плюс и минус. Поэтому, наверное, так долго и не рассорились. Вернее, мы ссоримся часто, но потом притягиваясь друг к другу опять миримся. И края ссор срастаясь исчезают. Но Юлька, как она считала себя, от корней волос правильная, взяла, на мою беду с некоторых пор моду меня учить. А именно с тех самых, когда я вернулась с "заработков". Суть сводилась к подробным рассказам, как мне жить. Как работать и где отдыхать. Я выслушивала, отмалчивалась и делала своё дело. Сама она была влюбчивой и импульсивной, одним словом, бросалась в омут с головой. А ещё её любимым занятием было выдавать меня замуж. Она с настырной последовательностью, пыталась всучить мне то одного, то другого. Это были родственники и друзья её мужа, медики и вообще чёрт те кто. Я терпеливо отговаривалась, доказывая ей и себе, что мне так лучше. Ведь человек рождается и умирает одиноким. Бабы так точно. Последняя моя фраза её, не иначе, как придавила. Она разозлилась, крутя пальцем у виска. Мол, не рано про смерть то думать. Пожить ещё не успели.
- Ладно, пошли, посмотрим, как там дела. - Объявила Юлька, отставив, наконец, чашку.
Я зря боялась. Ребята докапывали и, перекрыв сворачивались, так что её вмешательство не потребовалось. Доведя процедуру до логического конца, переложили подзаборника, на носилки и, укрыв одеялами, понесли в дом.
- Ну гляди, подруга, не пожалей. Ты даже не представляешь, какие могут быть последствия, упрямая барашка. - Прошипела Юлька, всё же забегая вперёд и открывая двери. - Куда определять?
- В комнату для гостей. Там все удобства.
- Понятно, пошевеливайтесь, топайте за мной, если я ничего не забыла, приведу точно по адресу. - Важно рассуждала Юлька, стараясь быть всё время впереди.
Врачи дотащили клиента до кровати, вытряхнули с носилок и, поохав на то, как живут некоторые люди, то бишь я… Стащили за услуги с меня магарыч и, помахав найдёнышу, отчалили. Я притащила пакет с приобретённой мной одеждой в комнату и разложила всё по местам, чтоб было всё у него перед глазами. Тапочки перед кроватью, спортивные брюки с футболкой на стул. Носки и бельё в комод, а халат и зубную щётку в ванную.
- Это что? - наблюдая, за моими военными действиями, спросил он.
- Обновки. Должен же ты как-то существовать. А ты подумал что?
- Что тебя с рельсов сорвало. Где моя одежда?
- Сейчас принесу и повешу в шкаф. - Пожала я плечами.
- Объяснить можешь?
- Что именно? - уточнила я.
А он рассердился:
- Для чего имея такие апартаменты ютиться в замшелом домишке?
- Моё дело. А тебе моё это объяснение ни к чему, - буркнула я.
Его хозяйский тон к моей персоне немного смущал, но, не заводясь с немощным, я убежала перетаскивать одежду и продукты. Если жить тут, то за каждым чихом в старый дом не набегаешься. Но сразу собраться не заладилось. Тянули прожитые годы. Посидев, привалившись спиной к старому холодильнику. Допив вторую кружку кофе. Я достала коробки и принялась в них аккуратно складывать необходимые вещи. Вроде не собиралась много брать, но протаскалась до вечера. Когда заглянула в комнату, мужик спал. "Бог с ним. Сон лечит. А я пока приготовлю ужин". Подруге она всю правду о нём не рассказала. Почему? если б знать! В калитку позвонили. Пошла открывать. Пришёл Петрович, поговорили о деле. Потом Лариска принесла грязный пакет с вещами и документами подзаборника.
- Чистого пакета трудно было найти, - попеняла я тут же ей, - кинь на стул. И возьми на столе пятьдесят долларов.
- Зачем?
- Благодарность.
- Ксюха ты святая. - Разомлела она.
- Топай, некогда мне. Завязывала бы ты с весельем, плохо кончишь, и малец опять же растёт, что он видит около тебя.
Я проводила её до калитки и спустила пса. Как никак, а вечер вплывал во двор. "Пропадёт баба ни за грош и ребёнка сгубит". Вернувшись, заглянула в комнату, парень лежал уже на боку и смотрел на дверь.
- Ксанка, куда ты пропала?
- Что за претензии. Это право смешно.
- Пить хочу, - с усилием сглотнул он.
- Откуда мне было знать. Ужинаем и делаем уколы.
- А пить? - капризно напомнил он.
- Сейчас принесу, - буркнула я - Только дверь запру.
- Понятно, за семью замками живёшь? чтоб не умыкнули?
Я ушла за подносом и подходила уже к двери, когда раздался жуткий грохот. Мне показалось, что это в комнате, я влетела и огляделась, кровать была пуста, а из ванной доносился шум воды. Я, перепуганная насмерть, бросила поднос на столик и рванула туда. "Убился. Потерял сознание. - Я неслась, прижимая рукой сумасшедше, точно рвущийся в полёт птенец сердце, бьющееся в испуганной груди моей, а потом зло подумала, - Куда его черти понесли. Чем ему плохо лежалось. Не дай Бог, расшиб голову". Я дёрнула дверь и остолбенела. Парень стоял под водой передом к стене, подставив лицо тёплому потоку. На спине под лопаткой на красном теле белел рубец. Я не могла выдавить из себя ни звука - Иван, Ваня, Ванечка. Шевелиться у меня не получилось, привалилась к косяку, к тому же дрожали руки, и я не могла решиться дотронуться до него. Переборов себя сделала несколько шагов и, глотая слёзы, провела пальцем по рубцу. Предчувствие не обмануло, это был он. Иван вздрогнул и обернулся.
- Как твоё имя? - проглотив комок, промямлила я.
- Ты ж проверила, - улыбнулся он и добавил, - как всегда.
- Господи, Ваня?! Иван, - я, не помня себя, шагнула под воду и, обняв его крепко-крепко, прижалась к мокрой груди. "Вот уж не ждала такого подарка от жизни". Он, одной рукой, обнимая меня - второй шарил по кранам, стараясь перекрыть воду. - Иван, Иван…,- твердила, как заведённая я. - Это невероятно!
Судьба, судьбинушка… Ах, как она удружила! Словно предчувствуя моё состояние и отчаяние, она чудным образом подкинула вновь его в мою жизнь.
От того, как кидало меня то в жар, то в холод поняла - костёр любви не прогорел. Дунул ветер со стороны Италии, осыпал искрами счастья Иван и он вспыхнул ещё сильнее.
Сомнения не было, она светилась от счастья. "Значит, помнит и дорожит той памятью". - Это приятно согрело его.
- Пойдём, - сказал он тихо.
- Куда? - ничего не соображала я.
- Жизнь большая шутница и часто меняет наши пути и планы. Помоги добраться до кровати, а то у меня нет совсем сил. - Попросил он виновато. - Я поскользнулся и уронил у тебя полочку. Извини. Приду в норму, надёжно повешу её на место.
Я, плача и смеясь одновременно, завернула его в большую махровую простыню и повела к кровати. С меня ручьями бежала вода. Именно с этим мужчиной, я научилась летать на облаках и впервые поняла, что это такое - головокружительно падающее сердце и парящая над говёным бытиём душа. Как это всё-таки плохо жить одной. Некому доброе слово сказать. Выходит, без него притворялась. Всё это время притворялась. А на самом деле надеялась и ждала каждый день, ведь должна же сказка когда-то начать сбываться. И сбывается. Мои губы прильнули к его губам. Опомнившись, принялась подтыкать подушку. "Когда-то он стал для меня самым дорогим человеком, а я лопоухая умудрилась потерять его. Правда, он и понятия не имеет об этом".
- Устраивайся потихоньку, сейчас я буду тебя кормить. - Приказала я ему, укрывая одеялом и старательно растирая заливающее моё лицо слёзы.
- Давай, только без азарта. Иди, переоденься для начала.
Я, опомнившись, закрутилась. Надо же напрочь вышибло, где что лежит… Когда подсела к нему вновь пристыжённая молчала, а он улыбаясь сказал:
- Ну корми, а то я проголодался…
- Знай себе открывай рот и помалкивай, - глотая слёзы, погрозила я ему.
- Ксюха, неужели ты меня ещё помнишь?
- Я и не забывала тебя маска. Открывай рот и жуй.
- Жую… Тогда объясни лопоухому, почему в тот день ушла так…, насовсем? Я готов был бросить к твоим ногам вагон роз. Что там розы…, целый мир. А возвращался назад, из Парижа, обманутым и несчастным.
- Ах, Париж, Париж… "Самый романтичный город на свете. Мало мы там были, но мне никогда не забыть его тихих улочек и гулких мостовых, где каждый камень дышит многовековой историей и так пахнет стариной. Я часто думала, ведь всё это есть и в других городах, но почему-то путешественники и влюблённые мчат за кайфом туда?" - я отошла к окну.
- Ксюха, ты не ответила… Это важно.
- Важно? Для кого, Ваня? - Моё сердце прыгало от волнения.
- Для меня, Ксюха. Но, возможно, и я надеюсь безумец, что для тебя тоже…
- Если честно, то, скорее всего, на волне эйфории. Не иначе как, установка в голове сработала. "Получила свободу и дуй домой". Правда потом очень сильно об этом жалела. Времени, как видишь, до сегодняшнего дня для этого было предостаточно. Будет неправдой, если скажу, что не ждала… Ждала. Ах! Так уж устроены бабы терпеть и ждать… Хотя, может, так, что и не верила. Иногда просто казалось, что ты давно забыл о моём существовании. Укоряла себя: "мужик терпимо отнёсся ко мне и только-то, а я сказки хочу". Разве возможно, чтоб серьёзное чувство так начиналось… Исключено. Стриптиз бар. Купленная женщина. Убийство и побег.
- Бывает и так. Как говорится, я встретил вас - и всё. И потом, не убила ты его. Жив. Правда, лучше бы скопытиться тогда тому козлу. - Перебил он её. - Ну что стоишь, корми, остынет же. К тому же вкусно.
- Как это? - удивилась я, ожидающая что угодно, только не этого.
- Котелок его не работает совсем. Операций переделали ни счесть. Полголовы в пластинах. Только толку ноль. Давай отправляй мне в рот мясо, чего рука зависла…
- Ой! извини. И что с той гнидой теперь?
- Парализация - это одно. Не видит, не слышит, не говорит. Хорошо видно будда постарался. Язык вываленный и слюна течёт. Красавец!
- Бяка какая! Но я угрызения совести не чувствую. Ты прав - это ему хуже смерти. Правду говорят: Бог долго терпит, но бьёт метко. Только мы отвлеклись. Пей, а то чай остывает. Держи печенье.
Через некоторое время он попросил:
- Принеси клюквенного морсика. Я твоим чаем не напился. Извини, свалился на твою шею бог весть откуда…
Я кивнула, что означало, что поняла и мигом выполню. Тут же чмокнула его в губы, а это был протест против того, что "свалился" выскочила на кухню. Мне самой вдруг прямо сейчас стало невтерпёж заглянуть в тот грязный пакет, в котором Лариска принесла его документы. Не то чтоб я сомневалась, что это Ваня, просто хотелось быть уверенной на все сто и к тому же после работы в Европе, появилась привычка проверяться во всём. Собрав остатки самообладания я торопясь, с трудом справляясь с дрожью рук и жгущим стыдом, достала паспорт и улыбнулась. Да. Это Ваня. Иван Токарь. Вот, теперь, кажется, всё складывается самым лучшим образом. Пусть кто-то попробует сказать, что в жизни правит всем не случай. Правда, у каждого он свой. Но всё же главное - не упустить его раскрыв рот. Обалдевшая от радости, запустила руку и пошарила ещё. Оказалось не напрасно, выудила миниатюрную бархатную коробочку. Я раскрыла. На красном атласе сверкнул бриллиант. Кольцо! Откуда? Наверное, Лариска ошиблась и вложила мне чей-то чужой трофей. Или он купил его для жены и мне не сказал об этом. Вы когда - нибудь обливались огненной водой? Вот это тоже, что творилось тогда со мной. Я, вспыхнув, горела ягодой-малиной не меньше. Взлетела до небес и шлёпнулась о землю. Размечталась, сказочница. Вокруг него сплошь красотки - молодые, симпатичные. Свободный, богатый мужик, из того самого мира, куда тысячи из нас стремятся попасть, а я расфантазировалась. Стоп! Только не раскисать. Я сложила всё обратно, и налив морса поспешила к нему. Вкладывая в его руку стакан с морсом, невесело и от того наигранно, сама ужаснувшись своей фальши, засмеялась:
- Знаешь, у нас у обоих удивительная способность находить на свою голову приключения. Я там, ты тут.
- Согласен. И может быть даже, Ксюха, не в самых подходящих местах. Скажи-ка, ты зачем мне целое состояние оставила?
- Нашёл?! Ты ж помогал мне. Опять же покупая меня потратился… Разве не понятно.
- Ты спятила, такими бабками разбрасываться.
- Во-первых, деньги - это не жизнь.
- А во - вторых?
- Я ж тебе это дала, никому-то другому.
- Так вот. Я положил их в банк на твоё имя. Сейчас на твоём счету, думаю, неплохие суммы.
Я опустила голову и, гася улыбку, покачала головой. "Ванечка! Ошибки нет и он бесподобный мужик!"
- Приляг ко мне…
- Полежи пока один. Я покормлю и прогуляю Риччи, найду кота Лаврика и, заперев дверь, приму душ. - Обнадёжила я, глупо улыбаясь и отходя задом к двери.
Ну и пусть его там кто-то ждёт, пусть. Сегодня он мой. Мой, только мой. Каждый его жест, взгляд: всё моё.
Я, впервые гуляя, разглядывала небо. Раньше глаз от земли не поднимала. Всё бегом, да, бегом. Удивилась, сегодня оно играло звёздным фейерверком. "Жить - это пить кофе по утрам, радоваться всему без разницы, любому дню подаренному за окном природой. Конечно же, любить самой и быть любимой или на худой конец саму себя. - Шла мурлыкая любимую мелодию, ловя себя на том, что голову запруживает всякая ерунда и я лыбюсь, как майская роза. - Хорошо, что темно и меня, кроме звёзд и собак никто не видит". Так быстро, как хотелось всё обделать, не получилось. Риччи вздумалось побегать, а в доску распаскуженный Лаврентий не откликался. Скорее всего, где-то нашёл себе подружку. Я, побегав и порядком замёрзнув, осерчала на своего любимца. "Раз он так и ему кошачья любовь дороже, то пусть мёрзнет". Закрывшись на все запоры, поспешила в свою спальню, находящуюся рядом с комнатой для гостей, в которой я разместила Ивана, в душ. Услышав мои торопливые шаги, он окликнул. - Оксана?
- Да, Ваня я сейчас. - Поспешила отозваться я.