- Я спрашивала у нее, но она тоже сказала, что Кирилл не упоминает даже имени своей мамы. Так не должно быть. У него даже ее фотографии в спальне нет.
- Он попросил меня, чтобы я убрал все фотоальбомы и снимки в рамках через несколько недель после похорон, в течение которых не говорил ни слова.
- Может, он чем-то напуган?
- Я не могу спрашивать об этом. Вдруг нанесу еще одну душевную рану.
- Поговори с Диной. Она педагог, должна разбираться в детской психологии.
- Не переживай, Инга, мы справимся. Все будет хорошо. - холодно ответил Влад, прозрачно дав понять, что продолжать говорить на данную тему больше не намерен.
- А когда Липатов вернется на работу? - спросил он.
- В понедельник. Сережа не любит долго оставаться один. В офисе ему будет легче. - Инга принялась играть ниткой жемчуга, пытаясь скрыть внутреннее волнение. Конечно, Влад догадался обо всем, что спрятали от него ее глаза. Он слишком хорошо знал женщин….
Итак, один член семьи покинул гостеприимный дом Тихомировых, чему я был крайне рад. Не то, чтобы я невзлюбил Константина, просто его дальнейшее присутствие напрягало уже не только домработницу Лику. После инцидента с Динарой, он выписался из больницы спустя три дня, и, насколько мне известно, сразу отправился к няне моего сына, просить прощения. Правду о том вечере, кроме нас троих, не знал никто. Простила Динара Костю или нет, но на следующий день он спешно покинул отчий дом и благополучно отправился в Ярославль. И жизнь потекла своим чередом, но уже без него. Ни я, ни Динара больше не говорили о злополучном вечере. Моя злость потихоньку улеглась. Я даже немного понял ее позицию. Добрая душа не могла отказать человеку, проявившему к ней внимание и заботу. Глупо, конечно, но она еще слишком молода и неопытна, не смотря на долгие годы дружбы с мужчинами (над этим ее откровением я смеюсь до сих пор). В общем, девочка ошиблась, раскаялась, и на этом точка. Ничего непоправимого не случилось, все живы и довольны.
Сейчас меня волновал совсем другой вопрос. Точнее, проблема. Прошло две недели, после возвращения Липатова к трудовым обязанностям. И моя жизнь значительно усложнилась. Я уже не понимаю, какую роль играю не только в издательстве, но и в супружеской постели. Инга избегает меня дома, а в офисе все свободное время проводит со скорбящим вдовцом Липатовым. Они вместе обедают, пьют чай в перерывах, обсуждают рабочие процессы и проблемы. Конечно, Инга иногда предлагает принять участие в их совместных мероприятиях, но таким тоном, словно делалает громадное одолжение. Один раз я все же пошел с ними пообедать в кафе, о чем до сих пор жалею. Никогда не чувствовал себя глупее и неуместнее. Эти двое говорили на одном, известном только им языке, смеялись над глупыми шутками, никогда не спорили и в обсуждении любого вопроса неизменно приходили к одинаковому мнению. Несомненно, у них было много общего, и помимо прошлых отношений и общей дочери. Гармоничная красивая пара. Даже я не могу спорить с этим фактом.
Черт, а дело-то дрянь. Все еще хуже, чем я предполагал. События развиваются слишком быстро, и у меня практически нет времени, чтобы что-то предпринять. Пока удается сдерживать Ингу от решения открыть дочери правду об отце, но как долго она будет молчать? Я понимаю, что стоит Лере узнать о Липатове, не останется ни одной причины, не позволяющей счастливому семейству объединиться. Кроме меня, конечно. Я часто вспоминаю сон, в котором Лина пыталась меня о чем-то предупредить. Теперь мне становиться понятно, о чем именно. Липатов твердо намерен вернуть и Ингу и свою дочь и дать им троим шанс на новую жизнь. Но меня такой расклад не устраивает. Вчера я заходил к своему адвокату и советовался с ним. Макс сказал, что в случае развода (разумеется, если первой подаст прошение Инга) я в принципе ничего не теряю, кроме самой Инги, проживания в ее роскошном особняке, и доступа к ее счетам. Но меня устраивает то, как я живу сейчас. Мне противно даже думать, что придется наблюдать семейную идиллию бросившей меня женщины и ее любовника, не так давно схоронившего жену. Но, если развод состоится, другого выхода у меня нет и быть не может. Центральный офис издательства в Москве, а я, как совладелец, обязан быть здесь.
- Скажи, что ты хочешь сам? - спросил у меня Макс Авдеев, когда я отреагировал на его слова мрачной ухмылкой. - Твоя доля останется при тебе. Это больше, куда больше, чем ты имел в Ярославле. Неужели тебе мало.
- И целого мира мало, друг, когда разговор идет о деньгах. Сейчас я муж владельца издательства, а кем буду потом? Мальчиком на побегушках? Они и сейчас от меня отмахиваются, как от назойливой мухи.
- Тогда борись! Влюби ее в себя. Господи, Влад, я тебя не узнаю. Бабы - твой конек, или ты потерял сноровку? - Макс вальяжно раскинулся в кресле. - Сколько лет тебя знаю, а в таком отчаянном состоянии не видел.
- Мне кажется, что все бесполезно. У них, блин, любовь, дочь, общее прошлое. А я так, мальчик на час. - раздраженно ответил я.
- Ну, сейчас ты муж. - заметил Авдеев. - и не факт, что они снова решат быть вместе.
- Ага, а что их держит? Ты видел их вдвоем? Нет. А я видел. Бороться не с кем. Я в пролете, друг.
- Займись дочкой, она наследница. - вывез Макс.
- Ты дурак? Лера еще ребенок, причем глупый. - я даже разозлился. - Ты за кого меня держишь. Я не альфонс.
- А кто ты, Влад? - серьезно спросил Максим, глядя мне в глаза.
- К черту! - выдохнул я, вставая из-за стола. - Мне плевать. Посмотрим по обстоятельствам.
- Вот и правильно. Нечего вешать нос раньше времени. Кстати, мне Игорь вчера звонил. Предлагает в эту субботу устроить мальчишник. Посидели бы, развеялись.
- Не могу. - вздохнул я. - Инга пригласила Липатова в гости.
- Сочувствую, дружище. Ты звони, если передумаешь. Я смотаюсь в Ярик на выходные. Надоело мне здесь.
- Давай, удачи. Игорю привет. И будь на связи.
- Ок, малыш. Сделай их в субботу. Пусть вздрогнут. Ты можешь, я в тебя верю.
- Да, пока я тебе плачу деньги. - устало отозвался я, покидая квартиру адвоката.
С Авдеевым мы знакомы давно. Меня свела с ним Лина на одной вечеринке. Он оставил мне визитку, и я позвонил, когда понадобились услуги юриста. Так и закрутилось наше общение. Потом взял его в штат в издательство второй жены, познакомил с Игорем. Пару раз сходили в клуб мужской компаний и почудили, как водиться, а общие грехи здорово сближают. Но для меня никогда не было секретом, что Макс - хоть и кажется этаким лапочкой, тот еще хитрющий интриган. Но именно такой адвокат мне и нужен.
Дина бесшумно вошла в детскую и встала за спиной Кирилла, старательно рисующего фломастерами в альбоме. У ребенка явно просматривался художественный талант. Он владел рукой, и умел создать образ. Дина улыбнулась, прикоснувшись к русым мягким волосам Кирюши, но мальчик среагировал неожиданно. Он испуганно вздрогнул и резко захлопнул альбом, а потом уставился на нее растерянными глазищами.
- Почему ты испугался, милый? - встревожено спросила Динара. Он покачал головой, пряча альбом.
- Я не испугался. Просто не слышал, как ты вошла.
- А что ты рисовал? - мягко спросила она. Кирилл нерешительно смотрел на нее, раздумывая о чем-то своем.
- Маму. - наконец, произнес он очень тихо. Дина напряглась, но не подала виду. Она села напротив малыша и нежно потрепала его по щечке.
- Это очень хорошо. Мама была бы рада, что ты ее помнишь.
- Моя мама умерла. Я знаю. Я не маленький…. Я всегда ее помню. - горячо сказал Кирилл. Глаза влажно блеснули. Сердце девушки болезненно сжалось. Впервые они говорили о матери мальчика.
- Какая она была? - осторожно спросила Динара.
- Красивая и добрая. Такая, как ты. - ответил Кирюша.
- Ты покажешь мне рисунок?
Он кивнул, потягивая Динаре альбом. Она ободряюще улыбнулась мальчику самой нежной из своих улыбок. Но рисунок стер с ее лица радушное выражение. Она напряженно смотрела на лист бумаги, на котором была изображенная женская фигура в светлом платье и длинными волосами, по всей видимости, это была мама Кирилла. Он нарисовал ее лежащей на чем-то, напоминающем кровать, и как мог мальчик приукрасил образ, но напугало Динару другое. Над женщиной склонялась длинная темная фигура, не имеющая ни рук, не ног. Жуткий черный неровный овал.
- Что это, Кирилл? - спросила она, стараясь говорить как можно мягче и спокойнее. - Облако? Или тучка?
- Нет. Он убил мою маму. Я видел его. - серьезно произнес ребенок. Альбом вывалился из рук Динары.
- Кирюша, мама умерла во сне. Тебе, наверно, приснился страшный сон. - девушка взяла мальчика за плечи и нежно обняла, но он вырвался. В глазах блеснула обида.
- Нет, не приснилось. - воскликнул он. - Я проснулся и хотел попить. Я звал маму, но она не пришла, и я пошел в ее спальню. Он стоял над ней. Страшное чудовище в черном плаще. Я заплакал, и оно повернулось. Под капюшоном не было лица. А потом он исчез. А мама больше не проснулась.
Дина смотрела в лицо ребенка, лихорадочно осмысливая услышанное.
- А где был папа, Кирилл? - спросила она, безумно опасаясь ответа.
- Папа спал в гостиной. Он был без одежды. Я испугался и спрятался в комнате. Я слышал, как папа проснулся, и потом приехали люди…. Но я знал, что они не смогут ее разбудить.
Дина снова обняла рыдающего мальчика, и на этот раз он ее не оттолкнул. И все-таки она должна была выяснить все до конца.
- А ты видел папу, когда шел в комнату мамы?
- Да. Я сначала спустился вниз, я думал, что мама там. Когда я ложился спать, они разговаривали в гостиной. С ними была какая-то тетя, потом она ушла. Мамы не было, и я пошел в ее спальню.
- Кирюша, милый, послушай меня. - Дина поставила мальчика перед собой и взяла за плечи, глядя ему в глаза. - Твоя мама уснула и ангелы забрали ее на небеса, потому что она была очень хорошей, и они хотели, чтобы она с ними играла так же, как с тобой. А то, что ты видел, просто темная тень. Ты же не включал свет? Нет. Была ночь, ты испугался. И тебе привиделось чудовище, но его там не было. Ты мне веришь?
- Почему ангелы такие злые, Дина? - неожиданно спросил Кирилл, вытирая слезы. - Я тоже хотел играть с мамой. Почему они не забрали меня тоже?
- Ангелы добрые, Кирилл. И они послали тебе меня. Чтобы я позаботилась о тебе. Когда-нибудь мы все встретимся с ангелами и твоей мамой, но сейчас должны быть сильными и смелыми.
- Как папа?
- Да. Как папа. - кивнула Дина.
- И как дядя Костя?
- Да.
- Почему дядя Костя уехал?
- Ему пришлось вернуться на работу. - пояснила Динара. Она облегченно улыбнулась, заметив, что Кирилл успокоился. - Хочешь, мы пойдем сегодня в цирк?
- Нет. Давай дождемся папу. Мы будем играть с корабликом в бассейне. Ты пойдешь с нами?
Дина отрицательно покачала головой, усмехнувшись про себя. Как-то она имела глупость зайти в здание, где располагался бассейн во время игрищ отца и сына….
- Папа больше не будет бросать тебя в воду. - пообещал Кирилл.
Ему-то Дина верила. В памяти мгновенно всплыла сильное стройное мускулистое тело Орлова в одних плавках. Стекающие струйки воды по рельефному прессу, смеющиеся синие глаза, черные влажные вьющиеся волосы. Да, за такое зрелище стоит брать деньги. Девушка прижала ладони к пылающим щекам. Именно так она и выглядела, выбираясь мокрая и прилизанная из бассейна. Неужели всего минуту назад она подозревала, что Влад мог убить свою жену?
Глава 18
"Легко скрывать ненависть, труднее - любовь, и всего труднее - равнодушие".
К.Берне.
И наступила суббота. Утро я выходного провел, как обычно (когда не пребывал в состоянии жуткого похмелья), в спортзале, немного поплавал в бассейне, позавтракал вместе с Ингой, успел повздорить с Ликой из-за несвоевременно убранной кровати и отсутствия полотенец в шкафу для белья, потом отправился с Кириллом на прогулку в парк, дав Динаре время для своих личных дел (она отпросилась к доктору). Вернулись мы уставшие, замерзшие и очень голодные. Лика накрыла стол в гостиной, поставив только три прибора. Я вопросительно посмотрел на молчаливую Ингу, устроившуюся напротив меня. Она потрясающе выглядела в красном шерстяном платье с глухим воротником-стойкой и помадой в цвет. Золотые браслеты и часы подчеркивали красоту ее тонких запястий. Я отметил, что Инга сняла все кольца, включая обручальное. Плохой знак, особенно в преддверии совместного ужина с Липатовым.
- Где Лера? Я ее сегодня не видел. - спросил я жену. Инга прекратила раскладывать вокруг своей тарелки многочисленные вилки, ложки и ножи (кому нужны эти церемонии дома), и подняла на меня искусно подведенные глаза.
- Я тоже ее не видела. Она не пришла ночевать. - сдержанно ответила Инга напряженным тоном. - Видимо вечеринка в клубе, в который ты отдал ей приглашения, затянулась.
- Извини, я не думал, что там так весело. - попытался пошутить, но неудачно. Инга еще больше нахмурилась. Кирилл притих, вяло ковыряясь вилкой в салате.
- Можно мне только второе? - спросил он. Я рассеянно кивнул, снова переключившись на Ингу.
- Ты звонила ей?
- Да. - ответила она. - Лера сказала, что сейчас у подруги и постарается приехать к ужину.
- Тогда все нормально. Или у тебя особенные планы на вечер?
- Нет. Просто Сережа так ее и не видел после возвращения. Ты не думай, мы не будем сегодня говорить Лере правду. Он согласен, что нужно немного подождать. Дать ей снова к нему привыкнуть.
Я промолчал, не зная, что можно сказать в ответ на ее слова. Сергей согласен! Еще бы, куда он денется!
- Дина не возвращалась? - спросил я, взглянув на скучающую мордашку сына, без аппетита поедающего картофельное пюре. Я только сейчас осознал, что за все время пребывания в Москве, Инга ни разу не попыталась поговорить с ребенком. Она, вообще, его не замечала, а Кирилл в свою очередь, чувствовал себя скованно и неуютно в компании мачехи. Это стало неприятным открытием, в чем-то даже знаковым, говорящем очень многое, по-крайней мере, для меня.
- Какое мне дело до передвижений вашей няни? - раздраженно бросила Инга.
- Я просто спросил. - мой голос прозвучал спокойно. - Хочешь я сам позвоню Лере, попрошу ее поторопиться?
- А что изменит твой звонок?
- Мы вроде как неплохо ладим. - заметил я, ничуть не покривив душой. Валерия действительно очень тепло общалась со мной, и мы находили какие-то общие темы для разговора. Начало нашего знакомства нельзя было назвать дружественным и легким, но после совместной подготовки к вечеринке по поводу ее возвращения, и общего дикого похмелья утром следующего дня, ситуация коренным образом поменялась. Я боялся сглазить или ошибиться, но с этим нежданным членом семьи Инги проблем пока не намечалось.
- Попробуй, позвони. - сдалась моя жена, немного поразмыслив.
Я дождался, пока Кирилл доест, и отвел его в комнату. Дина, оказывается, уже вернулась, и ждала воспитанника в детской, прибирая разбросанные игрушки. В узких брючках и светлом тоненьком свитере с геометрически орнаментом, она казалась невероятно хрупкой и юной. Она выронила пластмассовый оранжевый кубик с большой черной буквой "А" посередине, застигнутая врасплох нашим появлением. Она резко повернулась, покачнувшись на высоких каблуках, и растерянно улыбнулась. Заколка, сдерживающая копну медных волос в любимой Динарой хвосте, с громким щелчком слетела, выпустив на волю роскошную гриву, по цвету напоминающую расплавленное золото.
- Ой. - воскликнула девушка, поднимая руки, чтобы пригладить непослушные волосы. - Извини, я задержалась. - сказала она. - И не слышала, как вы вернулись. Хорошо погуляли.
- Здорово. - жизнерадостно ответил за меня, Кирилл, бросившись поднимать заколку. Дина взяла ее из рук ребенка, тепло улыбнувшись ему, и огорченно покачала головой. - Сломалась.
- Дай посмотрю. - я шагнул вперед, наклонившись к ссутулившейся Динаре. До моего обоняния донесся свежий цитрусовый запах ее волос. Она протянула мне заколку, все также неуверенно, даже виновато улыбаясь. Я дотронулся до ее руки, прохладной и шелковистой, посмотрел в голубые глаза, оттененный длинными ресницами и замер. Это ощущение сложно передать словами, словно кипятком обдало с головы до ног. Какой-то необузданный порыв, ошеломивший меня самого. Я смотрел в эти бездонные озера глаза, светлые, чистые, прозрачные, на чувственные четко очерченные губы, чуть тронутые розовым блеском, изогнутые дуги бровей, маленький вздернутый носик, впалые щеки и бледную кожу. Я смотрел и думал, каким нужно быть слепцом, чтобы назвать эту девушку серой и бесцветной. В облаке золотых кудрей Динара показалась мне ослепительно непередаваемо красивой. И пусть ее красота не была гламурной, модной и ограненной, как положено по современным меркам, но от нее прямо веяло классическим духом средневековья. Лесная нимфа или принцесса, но скорее всего, монашка, прячущая свое истинное лицо под блеклыми одеждами. Удивительная, земная, но в тоже время абсолютно нереальная и неуместная в том мире, в котором живу я. Во мне проснулись все порочные алчущие новых ощущений демоны, взявшие тайм аут на несколько дней, но я решительно наступил им на горло. Я просто не могу. Не знаю, что со мной, но я не хочу осквернить тот светлый образ, нарисованный, быть может, лишь моим воображением глупого расфантазировавшегося циника. Я заставил себя отвести взгляд, успев заметить испуг в глубине ее фантастических глаз. Конечно, я могу вызвать в сердце этого хрупкого человечка только страх и напряженность, ничего более.
Я повертел в руках испорченную заколку, и покинул зону личного пространства Динары, уже успев пожалеть, что вторгся на ее территорию. Но мне было там чертовски хорошо.
- Безнадежна. - сказал я, отметив, что тембр моего голоса в разы понизился.
- Что? - не поняла Дина. Я натянул легкую улыбку.
- Заколка. Придется ходить так. Тебе идет, Дин.
- Спасибо. - она опустила глаза, а потоп опустилась сама, поднимая оброненный кубик. Кирилл стоял возле детского уголка и, бормоча под нос, рылся в недавно аккуратно сложенных его няней игрушках. - Спасибо, что уделяешь Кириллу внимание. - добавила она, бросив быстрый взгляд на моего сына и убедившись, что ему сейчас не до нас.
- Разве можно за это благодарить. - обиделся я.
- Просто я вспоминаю то, каким ты был, когда мы только познакомились, и сейчас. Словно два разных человека.
- Ты заблуждаешься, Дина. - я отрицательно покачал головой. - Мне просто нужно было время, чтобы понять, как общаться с сыном без Лизы. Раньше она все свое время посвящала ему, и во мне надобности не было. Честно говоря, я не очень стремился, потому что слишком много работал.
- Ты оправдываешься. - уголки губ девушки поползли вверх, глаза лукаво сверкнули. И снова это непонятное ощущение. Я физически почувствовал, как к затылку от середины спины побежали мурашки, а в груди и горле стало тяжело, я уже молчу от других более приземленных реакциях на милейшую улыбку стоявшей передо мной девушки.