Вот уже несколько лет она собирается бросить курить. Сигарета никогда не была для Вики насущной необходимостью, зависимость от никотина была скорее психологической. Но тем не менее Вика, которую все, в том числе и она сама, считали сильной женщиной, никак не могла избавиться от этой чертовой привычки. Больше всего ее раздражало то, что эта проблема ее так сильно волнует. Она никак не могла понять почему. Ведь собственное здоровье всегда было ей до чертиков - чем раньше на тот свет, тем лучше. Ранние морщины ее тоже не слишком сильно беспокоили…
- Девушка, - позвала она проходящую мимо официантку, - что это за музыка у вас играет?
- Чарли Паркер. Это старый инструментальный джаз, середина тридцатых годов. - Девушка обернулась, заулыбавшись теперь уж совсем по-настоящему. - Вам нравится?
- Чарли Паркер, - задумчиво протянула Вика, безуспешно пытаясь воскресить в памяти показавшееся знакомым имя, - да, нравится. Очень нравится. Чарли Паркер… Спасибо!
Официантка ушла к соседнему столику, а Вика совсем разомлела от коньяка и музыки. Каждый звук казался ей плеском легкой волны. Прикрыв глаза, она представила себя лежащей на берегу моря, в шезлонге, в старомодном закрытом купальнике и широкой шляпе, с бровями, выщипанными до нитки, и густыми накладными ресницами. Почему-то она оказалась похожей на Мерилин Монро. Вокруг никого не было - только где-то вдалеке мужчины в белых костюмах и бабочках о чем-то лениво беседовали. Рядом с Викой, прямо на желтом песке, стоял огромный патефон.
Одолев вторую чашку кофе и раздраженно затушив в пепельнице четвертый окурок, Вика собралась было рассчитаться и выйти на улицу, как вдруг ее внимание привлекло одно лицо. Лицо, в первую же секунду показавшееся ей знакомым.
Она как будто знала этого человека. Ей казалось, что она знает, как звучит его голос, знала, как он смеется, знала его походку, и даже привычка запускать растопыренные пальцы в копну густых волос, проводя тут же бесследно исчезающую дорожку до самого затылка, была ей знакома.
"Что за чушь, - тут же подумала Вика. - Я не могу его знать. Я его не знаю - это точно. Тогда откуда это странное ощущение? Может быть, из прошлой жизни?"
Она невольно рассмеялась своим мыслям. И правда какой-то сумасшедший день. О чем она вообще? В какой такой прошлой жизни? Ведь Вика не верила не только в любовь, но и в реинкарнацию душ тоже. Еще немного, и она, наверное, замурлыкает себе под нос арию любви: "Забирай меня скорей, увози за сто морей!"
"Это все - весна. Весной солнце ближе. Солнце ближе - и от этого все неприятности…"
Мужчина за соседним столиком поднялся и сделал шаг навстречу. И в этот момент Вика внезапно вспомнила Леру.
Она уже очень давно ее не вспоминала - уже почти успела забыть, похоронить на самом дне души свою юность…
ЧАСТЬ 1
КОРИЧНЕВОЕ СЧАСТЬЕ
Когда-то давно у Вики была подруга Лера.
Вика жила на шестом, а Лера - на седьмом этаже. Вика всегда знала, дома Лера или ее нет. Так уж устроены эти многоквартирные клетки, что о жизни соседей, живущих наверху, известно почти все. Вика слышала, как хлопала железная дверь - это значило, что Лера вернулась из института. А в следующую секунду начинал звонить телефон. Вика снимала трубку и, даже не интересуясь, кто звонит, спрашивала:
- Пришла?
- Нет, я еще там. Ты с моим призраком разговариваешь. Привет, кстати.
- Привет, - миролюбиво соглашалась Вика. - Ну что?
- Да так, ничего.
Разговоры были почти всегда одинаковыми. Да и что нового могут рассказать друг другу два человека, которые видятся ежедневно чуть ли не двадцать четыре часа в сутки?
- О чем вы разговариваете до двух часов ночи? - удивленно спрашивала утром Викина мама, замечая, что дочка снова вернулась от подружки далеко за полночь.
- Да так… обо всем, - неопределенно отвечала Вика, - обо всем на свете.
На самом деле они разговаривали обо всем на свете. Им было по семнадцать лет, они были обычными девчонками. И, как у любых нормальных девчонок, у них были свои проблемы. Прежде всего - мальчики, или мужики, как помпезно и грубовато называла их Вика. Впрочем, мальчики - это была сугубо личная Леркина проблема. Что касается Вики, то в ее жизни проблем с "мужиками" не возникало - просто потому, что в Викиной жизни они до поры до времени отсутствовали.
В тот день - наверное, именно это и был тот самый день, который все так перевернул в их жизни - Вика чистила картошку, а Лера смотрела в окно, флегматично рассуждая о том, что курицу лучше бы предварительно замочить в уксусе.
- Ну возьми да замочи! - не выдержала Вика, отложив в сторону нож и раздраженно вытирая о белоснежное полотенце почерневшие пальцы. - Сидишь философствуешь уже целый час! Я, между прочим, не для себя одной стараюсь.
- Ну, не ворчи, - извиняющимся тоном проворковала Лера, - просто нет у меня настроения. Не хочу чистить картошку.
- А я всю жизнь только об этом и мечтала. И вот наконец…
- Не умничай. Лучше скажи, что мне делать?
- Мыло, мочало - начинай сначала. Курицу в уксусе замочи!
- А если серьезно? - не сдавалась Лера.
- Серьезно!
Лера вздохнула и нахмурила брови. В глазах мелькнула тень, и Вика сдалась.
- Ну ладно, не хмурься. Все будет нормально, вот увидишь. Правда.
Лера поднялась и прошла по кухне.
- Я вся как на иголках. Сама подумай, ситуация не вполне ординарная. Он ведь может подумать, что я просто сумасшедшая!
- Ну и что, - возразила Вика. Разговор в течение последних двух дней повторялся в день по десять раз. Она набрала в легкие побольше воздуха и снова принялась вдохновлять подругу на великие дела.
В принципе ситуация, казавшаяся впечатлительной Лере чуть ли не концом света, была простой до банальности.
Пять лет назад, когда они обе учились в восьмом классе, Лера сидела дома и зубрила английский. По радио шла передача радиостанции "Юность", и Лера, отвлекшись от надоевших глаголов, внимательно прислушивалась к тому, что вещал радиоприемник.
"…Все эти разговоры про женскую верность - сказки бабушки Арины, и ничего больше. Женщин, способных хранить верность, в природе просто не существует. Ни одна не способна дождаться своего парня из армии. Их хватает на месяц, максимум на полгода. А потом письма начинают приходить все реже и реже, и наконец последняя, короткая весточка - извини, я выхожу замуж. Вот и вся любовь. А каково солдату? Ведь армейские будни - тяжелые будни, и узнать такое для некоторых бывает равносильно концу. Кто-то сходит с ума и кончает жизнь с петлей на шее…"
Далее шли пространные рассуждения все на ту же тему. Восьмиклассница Лера, отложив в сторону учебник, слушала все это с возрастающим возмущением. Когда ведущий закончил читать письмо, присланное матросами срочной службы откуда-то из Батуми, Лера схватила ручку и дрожащими руками принялась записывать адрес военной части прямо в тетрадке по английскому. Через минуту из той же тетрадки был вырван лист - даже не лист, а клочок, потому что обрыв получился неровный, но в тот момент Лере на это было наплевать. На этом самом клочке она написала несколько гневных слов. В глубине стола нашелся конверт, письмо было запечатано, Лера не поленилась накинуть куртку, выйти из подъезда и бросить письмо в почтовый ящик. Так началась эта странная история…
Через две недели она удивленно рассматривала серый конверт со штемпелем на обороте - "Батуми". Обратного адреса не было. Лера и забыла о своем гневном послании, и только лишь распечатав письмо, наконец вспомнила.
Здравствуйте, милая девушка, церемонно начинал пока не известный автор, за последние дни мы получили огромное количество писем. Тысячи писем! Но такое послание, как Ваше, невозможно оставить без ответа! В Вашем лице, как я полагаю, мы нашли достойного оппонента. Давайте не будем марать бумагу, испещряя ее душераздирающими примерами женской (или мужской - я вынужден сдаться и признать это!) подлости…
- Давайте не будем, - вслух произнесла заинтригованная Лера. Через пять минут она уже сидела внизу, у Вики, которую заставила оторваться от учебника по химии.
- Вот это да! - присвистнула Вика.
Удивляться действительно было чему. Для пятнадцатилетних девчонок парень, перешагнувший рубеж двадцатилетия, да при этом еще умеющий так вдохновенно и грамотно, а главное, интересно писать письма, был явлением запредельным.
- "Кирилл", - снова прочитала Вика надпись в конце страницы, - имя такое интересное. Ты должна написать ему ответ!
- Вик, я же не умею писать письма, - жалобно протянула Лера.
- О Боже! - выдохнула Вика, уже смирившись с мыслью, что писать письмо далекому солдату из Батуми от лица Лерки придется ей.
- И потом, - робко продолжила Лера, - ему же двадцать один год! А мне - пятнадцать!
- Ну и что, об этом совсем не обязательно говорить. Напишем, что тебе не пятнадцать, а девятнадцать. Слушай, надо попросить у него фотографию!
- Вик, - неуверенно произнесла Лера, - а вдруг он взамен попросит мою?
- Пошлем твою, - уверенно ответила Вика и решительно отодвинула учебник по химии, - достань из ящика листок бумаги.
- Что, прямо сейчас? - Лера захлопала глазами так испуганно, как будто Вика предложила ей совершить прыжок с парашютом без предварительной подготовки.
- А что откладывать? Быстрее ответ придет!
Через полчаса Вика вывела на бумаге последние слова: "Пока. Лера".
- Ты - гений! - резюмировала довольная Лера и аккуратно переписала текст. На следующий день письмо было отправлено, и она принялась считать дни, раздумывая, сколько же времени может идти ответ из далекого Батуми. Наверное, как минимум две недели. Лера ежедневно по нескольку раз заглядывала в синий почтовый ящик, который за прошедшие пятнадцать лет жизни воспринимала совершенно равнодушно, и вот теперь…
Ответ пришел раньше - через десять дней. Письмо было толстое. Лера разорвала конверт дрожащими пальцами и тут же уронила его на пол. Клетчатый листок, покрытый мелким убористым почерком - уже знакомым, первые слова: "Здравствуй, прекрасная и далекая незнакомка…" Лера подняла письмо, развернула и обомлела от неожиданности: в письмо была вложена фотография. Небольшая, черно-белая, с которой на нее смотрело удивительно красивое мужское лицо. Правильные черты, высокий лоб, пристальный взгляд светлых глаз, густые брови. Кирилл был одет в форму морского пехотинца. Лера тут же, и не подумав о лифте, помчалась вниз, на шестой этаж. Сердце замирало от счастья и страха.
- Красивый, - с завистью протянула Вика, внимательно и придирчиво осмотрев фото, - правда?
- Угу, - только и смогла выдавить из себя смущенная Лера, - давай читать письмо!
Письмо, как и в первый раз, было интересным. Кирилл с легкой долей иронии описывал морские будни, отпускал разного рода шутки по поводу предстоящей в мае демобилизации, а в конце буквально засыпал Леру вопросами.
И все же, таинственная незнакомка, хотелось бы узнать о Вас побольше. Чем Вы живете, что Вас тревожит, а что оставляет равнодушной? Но больше всего меня интересует цвет Ваших глаз. Почему-то мне кажется, что они небесно-голубые…
У Леры были карие глаза. Вика прыснула:
- Он, кажется, перепутал тебя со мной. Наверное, почувствовал, что письмо не ты, а я писала.
- Вик, - Лера подошла сзади, обняла подругу за плечи, - какая ты у меня замечательная! Что бы я без тебя делала!
- "И улыбка", - продолжила Вика, - тонкий намек на толстые обстоятельства. Похоже, надо послать твою фотографию.
- Вика, - Лера умоляюще сложила руки на груди, - только не это!
- Только не говори, что вместо твоей фотографии мы отправим мою, - заранее начала протестовать Вика, поправив очки на носу.
- Мы… мы вообще не будем отправлять ему фотографию! Он же сразу догадается, что мне пятнадцать лет!
- Не болтай глупости, ничего он не догадается! - уверенно возразила Вика.
История с фотографией затянулась. Обойдя с десяток ателье, они нашли одно-единственное, где заказ обещали выполнить через двое суток. В остальных срок исполнения заказа варьировался от четырех дней до недели.
- Кошмар, - возмущалась уже почти потерявшая надежду Лера, - не понимаю, у них что, очередь на портреты?! Неужели каждому первому срочно понадобилась цветная фотография десять на пятнадцать?
- Не в этом дело, - Вика относилась к ситуации спокойно и своим спокойствием приводила подругу в чувство, - просто такой порядок. Твой негатив будет валяться целую неделю, а потом его отпечатают за один день. Так везде.
Лера стояла перед зеркалом и с тревогой смотрела на незнакомку, над созданием которой они обе трудились целый час. Тонкие, четко очерченные брови, глаза, густо подведенные серыми тенями, и ресницы… Лера только слегка коснулась их тушью, а они, и без того длинные, черные и густые, теперь стали похожи на накладные и загибались, почти касаясь бровей. Темная коралловая помада делала Леру взрослее. Длинные пушистые волосы были распущены по плечам, образуя отливающий синевой нимб.
- Ты просто прелесть, - констатировала Вика, в последний раз проводя кисточкой по ее лицу, - ты обязательно ему понравишься.
- Ты думаешь? - сомневалась Лера, придирчиво оглядывая свое лицо. - По-моему, щеки слишком круглые…
- Ну это уж - извините, не срезать же тебе их. Лера, да они тебя совсем не портят!
- Что бы я без тебя делала, - вздыхала Лера, благодарно сжимая Викины пальцы, - наверное, просто умерла бы от комплекса неполноценности!
Два дня показались им целой вечностью. Вика три раза переписывала Лерин ответ, каждый раз находя свое послание то холодноватым, то грубоватым, то слишком романтичным, то чересчур сухим. Наконец идеальный вариант был найден и старательно переписан Лерой на чистом листке бумаги в клеточку.
В фотоателье они приехали за двадцать минут до открытия. На улице стоял жуткий мороз, солнце светило так ярко, что приходилось щурить глаза и удивляться тому, что этот чертов огненный шар не посылает на планету ни капельки тепла.
- Странно, правда, - рассуждала Вика, зябко поеживаясь, - летом лежишь себе на пляже и даже представить не можешь, что в шубе может быть холодно. Настоящий абсурд. А сейчас - с трудом верится в то, что в одном купальнике может быть жарко. Мы живем в самой дурацкой климатической зоне на планете.
- Ну, не скажи, - робко засомневалась Лера, - ты бы хотела жить на экваторе, где круглый год пятьдесят градусов жары?
- Не знаю… - задумчиво протянула Вика, соглашаясь с подругой, - наверное, нет… Сколько времени?
- Без трех. - Лера на секунду приподняла рукав полушубка, оголив тонкое белое запястье, на котором поблескивал маленький серебряный браслет, и тут же дернула рукав вниз, обжегшись морозом.
- Невыносимо, - обреченно произнесла Вика.
Приемщица появилась минут через пятнадцать, когда окостеневшие от мороза Вика и Лера уже почти потеряли надежду. Деревянными пальцами Лера взяла в руки свою фотографию и тут же выпустила ее из рук. Блестящий глянцевый прямоугольник упал на стол и медленно сполз на пол.
- Кошмар, - произнесла она побелевшими губами.
Вика подняла фотографию, с которой на нее смотрела абсолютно незнакомая девушка, лишь отдаленно напоминающая подругу.
- Зачем так затемнили? - неуверенно спросила она, впрочем, понимая, что фотограф здесь совершенно ни при чем. Получившееся безобразие было целиком и полностью их собственной заслугой.
Девушка, изображенная на снимке, никак не выглядела на пятнадцать лет. Подведенные глаза казались искусственными, как будто кто-то просто нарисовал их на лице - два темных круга в черных ободках, слишком резко выделяющихся на фоне мраморной бледности лица. Искусственный румянец лежал прямоугольными полосами, не нарушая своих геометрических границ, а губы были просто старательно нарисованным ярко-красным цветком, каждый лепесток которого изгибался слишком нарочито и неестественно. И даже выражение лица было каким-то странным, отпугивающим.
- Хоть бы улыбнулась, - мрачно пробурчала Вика, понимая, что все ее старания пошли коту под хвост.
- Не вижу повода для улыбки, - прошептала Лера.
Вика посмотрела на нее и увидела, как в уголках глаз заблестели слезы. Лера моргнула, и слезы тонкими струйками медленно потекли по красным от мороза щекам.
- Ну что ты, - Вика притянула подругу к себе, прижала, - перестань реветь. Подумаешь… Другую фотографию сделаем. Это не конец света.
- Что, еще три дня ждать придется? Целая неделя… Он бы уже давно письмо получил, пока я тут фотографируюсь! А вдруг опять не получится? Что тогда?
Приемщица, средних лет женщина с седыми волосами, собранными в пучок на затылке, и густо накрашенными глазами, смотрела на них с улыбкой.
Вика положила снимки в сумочку и потянула Леру за рукав:
- Пошли отсюда. Что-нибудь придумаем. Ну все, вытри слезы.
Лера послушно провела ладонью по лицу, размазала соленые струйки и шумно вздохнула.
- Нет уж, - протестовала Вика по дороге домой, - я больше не буду переписывать это письмо.
- Но мы же… Ты же написала, что отправляешь ему свою фотографию. То есть мою фотографию. - Лера совсем запуталась.
- Зачеркнешь, - пробурчала Вика, - или оставишь так, как есть. Пускай голову ломает, куда она делась. В каждой женщине должна быть какая-нибудь загадка.
- У-у, - протянула Лера, - ты так считаешь?
Вика пожала плечами.
- Но ты же не хочешь ждать еще три дня, пока сделают еще одно фото?
- Конечно, не хочу! Я просто сойду с ума!
- Ты в него уже влюбилась? - поинтересовалась Вика в первый раз за все время с начала переписки.
- Не знаю, - задумчиво ответила Лера, - я об этом не задумывалась.
- И правильно, об этом лучше не задумываться. Пускай все идет как идет. Знаешь что? - Вика на секунду остановилась, потому что пришедшая в голову мысль показалась ей просто блестящей, - впрочем… Я тебе потом скажу.
- Когда - потом? Что это еще за тайны мадридского двора? - подозрительно спросила подруга, но Вика только отмахнулась:
- Потом. Скоро узнаешь. Побежали, вон трамвай уже поворачивает!
Она взяла Леру за руку и потянула за собой. Лера едва поспевала, ойкала, скользя по льду на тонких и высоченных каблуках. Не успев отдышаться, они уселись на одно сиденье и громко, на весь трамвай, рассмеялись под неодобрительные взгляды чинно сидящей напротив пожилой мадам.
- Ко мне, - проговорила Вика перед тем, как нажать кнопку в лифте.
- К тебе, - равнодушно и покорно согласилась Лера.
- Ну слава Богу, теперь хоть отогреемся. Я пойду поставлю чайник.