– София сказала, что ты уезжаешь. Это так внезапно.
– Семейный кризис. Вы уделите мне пять минут? Нам надо кое-что обсудить, – осторожно попросила Топси.
– Конечно. Думаю, Данте не будет против, если мы воспользуемся его кабинетом. – С любопытством посверкивая глазами, Витторе распахнул дверь.
– У меня к вам просьба, – сказала Топси, когда их точно никто не мог подслушать. – Но сначала я должна вам кое-что сказать. Мою мать зовут Одетта Тейлор.
Витторе застыл в шоке. Это имя было ему явно знакомо.
– Подозреваю, что именно с ней у вас был роман много лет назад в Лондоне. – Топси поджала губы. – Она никогда не отличалась честностью. Я с ней почти не общалась.
– Не понимаю, как вышло, что вы здесь работаете. Это не может быть совпадением. – Витторе настороженно нахмурился. – Мир не такой уж тесный.
– Это не совпадение, – сказала Топси и принялась как можно короче рассказывать свою историю – как она выросла, считая отцом Паоло Вальдера, и как потом обнаружила, что у нее другой отец.
– Но какое отношение это имеет ко мне? – спросил Витторе, хотя он уже явно начинал подозревать, судя по тому, как хмурился и как строго смотрел.
– Моя мать солгала о том, кто мой отец, потому что считала, что Паоло выгоднее с финансовой точки зрения. Она призналась в этом, и пару месяцев назад мне пришлось сделать ей одну услугу, чтобы она наконец назвала имя мужчины, которого считает…
– Одетта сказала, что я ваш отец, – догадался Витторе, не скрывая изумления. – Конечно, я понимаю, почему вы хотели со мной поговорить… Но это маловероятно.
– Возможно, вы правы. Ее утверждение может быть ложью, потому что Одетта лжет, когда ей это выгодно, – признала Топси; голос ее осип от стыда из-за того, что ей снова пришлось сделать это признание. – Но других подсказок у меня не было. Поэтому я буду благодарна, если вы согласитесь сделать тест на ДНК, чтобы мы оба смогли узнать наверняка. Мне не нужны деньги, только информация, и ни с кем другим я это обсуждать не буду. Тем более что я понимаю, насколько это тяжелое время для вас с Софией, и не хочу ее тревожить.
– Я сам не стану так рисковать. – Витторе медленно покачал головой, словно пытался избавиться от шока. – Я не могу быть вашим отцом! Понимаю, вы все равно хотите убедиться… но лучше бы вы пришли ко мне с этим много недель назад.
– Я пыталась постепенно поднять эту тему, но события стали развиваться гораздо быстрее, и теперь мне нужно уезжать, – с сожалением произнесла Топси. – Мне правда очень жаль вас этим тревожить, особенно если окажется, что моя мать опять соврала.
– Для теста на ДНК нужен образец. Я предлагаю разобраться с этим до вашего отъезда; просто сообщите мне, что вы организовали для этого, – серьезно сказал Витторе. – Я согласен сделать тест, чтобы вы успокоились; я действительно имел отношения с вашей матерью примерно в период зачатия, так что просьба вполне разумна.
– Спасибо. Я это очень ценю, – искренне сказала Топси. Сердце у нее отчаянно билось, снова выдавая ее нервное напряжение.
– И если это окажется правдой, мы обязательно увидимся снова, – добавил Витторе со смущенной и невероятно обаятельной улыбкой. Если бы кто-то видел их со стороны, то убедился бы, что улыбки у них с Топси совершенно одинаковые. – Не сочтите за обиду, но вы очень мало похожи на мать, как внешностью, так и характером.
Топси рассталась с ним в куда более приятном настроении, потому что Витторе очень по-доброму обошелся с ее предположением об их родственных отношениях; она и не надеялась на такое, боялась, что он рассердится и откажет. Теперь она вернулась к работе, присматривая за балом, отыскивая потерянную сумочку, а потом меховую шаль для уходящих гостей. Молодые вовсю веселились: теперь играла современная музыка, и они заполонили залу. Вечер был крайне утомительным. Около часа ночи София и Витторе удалились в спальню, а продолжение возглавил Данте вместе с Косимой. Топси решила, что на этом ее обязанности выполнены, и отправилась к себе собирать вещи и искать в Интернете, где поблизости можно сдать образец ДНК.
Дверь в спальню она заперла. Вряд ли Данте придет к ней, когда Косима в доме, но она не хотела рисковать. У нее не осталось вежливых слов для Данте, а кричать на него, раскрывая глубину своей боли, она не собиралась, стремясь сохранить остатки гордости. По крайней мере, ее отвлекали мысли о том, что могло случиться в Лондоне – наверняка окажется, что это муха, раздутая до слона.
Топси нашла фирму, которая проводит ДНК-тестирование, на окраине Флоренции и отправила Витторе имейл с подробностями. Завтра по дороге в аэропорт надо будет им позвонить. После этого она вынула чемоданы и принялась паковать вещи, жалея, что столько привезла с собой. Улегшись в постель, она уткнулась носом в соседнюю подушку – и уловила едва ощутимый аромат цитрусового одеколона Данте и его собственный мужественный запах. Что он делает сейчас? Занимается любовью с Косимой? Женщины для него взаимозаменяемы, и Топси была всего лишь игрушкой для снятия напряжения, пока Косимы нет под рукой. А у Косимы есть другие любовники?
Ворочаясь в кровати, Топси никак не могла забыться сном. Мысли метались у нее в голове, но ясно было одно: она влюбилась в Данте, безумно, впервые в жизни. Именно поэтому ей так больно; поэтому образ Данте в постели с Косимой буквально разрывал ей сердце в клочья. Охваченная болью, она зажмурилась, заставляя себя успокоиться и рассуждать разумно. Все закончилось; с самого начала она знала, что эти отношения долго не продлятся. Так что изменилось? Она просто привязалась к нему глубже, чем стоило. Скоро она остынет – с этим-то здравый смысл должен справиться. Данте ее обманул, предал, использовал. Его чувства точно не были такими же сильными, как ее собственные. Но это понимание ранило больше всего.
– Что за катастрофа? – требовательно спросила Топси у своей сестры Кэт, высокой рыжеволосой красавицы, которая приветствовала ее в своем лондонском доме с распростертыми объятиями, словно Топси уезжала не на недели, а на месяцы.
Стайка мальчишек вытаскивала из чулана прятавшуюся там маленькую девочку, которая прижимала к груди плюшевого мишку. От этой картины Топси охватило домашнее тепло и ощущение безопасности.
– Если ты мне его отдашь, то я не оторву ему лапу! – сказал Карим своей двоюродной сестричке Апполонии.
– Если ты ему сделаешь больно, я закричу, – ответила она с вызовом. – И тогда тебя накажут.
– Если ты тронешь ее мишку, закричу я, – угрожающе заявил отец Карима, Захир, и обернулся к другому мужчине, стоявшему позади. – Похоже, пора их укладывать.
– Еще рано, – яростно запротестовал Карим, но его младший братишка Хамид рядом с ним сонно сосал палец.
– Рано, рано! – хором возмутились близнецы Дмитрий и Ставрос.
– Я никуда не пойду, – постановил один из близнецов Кэт, Петр.
Он сложил руки и принял агрессивную позу, стоя над своей сестрой Ольгой, игравшей на лестнице. В этот момент он был очень похож на отца.
– Когда я говорю, что пора спать, вы идете и ложитесь, – строго ответила ему Кэт.
– Иначе придется говорить мне, – добавил от двери Михаил.
– Пойдемте в спальню, дети, – позвала дежурная няня.
За считаные минуты все племянники и племянницы Топси исчезли из холла, и воцарилась тишина. Но тут у нее зазвонил телефон, и при взгляде на экран у нее заколотилось сердце: это был Данте. Отчасти ей хотелось снова выключить телефон, как она делала каждый раз, когда Данте звонил ей за время ее путешествия. Но это настолько измотало Топси, что на этот раз она ответила.
– Какого черта ты полетела в Лондон? – сердито заревел в телефон Данте. – И даже со мной не поговорила? Не дала мне шанса? Ты совсем с ума сошла?
– Зачем давать тебе шансы после того, как ты со мной поступил? Ты сам с ума сошел! – яростно крикнула в ответ Топси, забыв, что она не одна. – Я тебя больше никогда не хочу видеть. Оставь меня в покое и больше не звони!
Сквозь горечь и боль она вдруг осознала пугающую тишину, царившую вокруг. Ей хотелось плакать от всех одолевавших ее эмоций, но пришлось взять себя в руки под вопросительными взглядами всех ее сестер и их мужей.
– Петр становится очень нахальным, – сказал Михаил жене, с неожиданным тактом переводя тему.
– Первым начал Карим, – сухо заметила жена Захира Саффи.
– Но мы все знаем, как моя дочь любит дразнить твоего сына, – вздохнула ее сестра-близнец Эмми.
– Не важно. Принцам надо учиться самодисциплине, – подытожил Захир. – А Карим и так склонен командовать девочками.
Топси смущенно обняла сестер, избегая взглядов, в которых было множество вопросов, и сказала:
– Мне кто-нибудь расскажет, почему мне надо было так срочно возвращаться?
– Из-за Одетты, – неохотно призналась Саффи.
– Она арестована, – добавила Эмми.
– Арестована? – в ужасе воскликнула Топси.
– По обвинению в использовании аморальных источников доходов от ее эскорт-агентства, – хмуро пояснил Захир.
Потрясенная, Топси опустилась в кресло. Новость была ужасной; арест родственницы принесет немало стыда ее зятьям и сестрам – особенно Захиру, королю консервативного арабского государства.
– Мне все равно, что с ней будет, – признался муж Эмми, Бастиан Кристо. – После того как она поступила с моей женой, она заслужила расплату.
– Но мы не хотим, чтобы наши семьи и репутации пострадали из-за ее ошибок, – возразил ему Михаил.
Топси ничего не говорила, пока мужчины спорили о том, как лучше разобраться с ситуацией. Ее сестры обменивались гримасками, пока их мужья не пришли к неуверенному согласию в самых общих чертах. Они наймут Одетте хороших адвокатов, но в остальном вмешиваться не будут.
Топси попыталась представить, как бы Данте отреагировал на известие о том, что ее мать арестована за сутенерство, и содрогнулась, радуясь, что этого не произойдет. Сестры молчали, молчала и она, прекрасно понимая почему: все они до смерти стыдились Одетты и ее сомнительного образа жизни. Несколько раз они пытались убедить мать продать бизнес, но Одетта требовала в качестве компенсации столько денег, что даже ее богатые зятья отступили, боясь, что она продолжит их шантажировать.
– Данте? – негромко спросил Михаил, незаметно подойдя к Топси. – Это Данте Леонетти тебе звонил?
Топси охватила себя руками; внезапно ей стало холодно – душевный и физический стресс последних двух суток давал о себе знать. Она молча кивнула.
– Я тебя предупреждал.
– Тогда было уже поздно, – пробормотала она, гадая, когда же решилась ее судьба. Когда она впервые увидела тонкое и невероятно красивое лицо Данте? Когда они впервые поцеловались? Когда он впервые взял ее за руку?
– Но теперь, похоже, все кончено, – заметила Кэт, подойдя к сестре, чтобы обнять ее в знак поддержки. – Что он с тобой сделал?
– Рассказывай. – Следующей приблизилась Саффи.
Но Топси не могла заставить себя говорить, признаться перед ними, что у Данте все это время была другая женщина. Несмотря на желание сестер узнать про Данте, она взамен призналась в своих подозрениях об отцовстве Витторе и о планах провести тест на ДНК. Так они отвлеклись от Данте, и за ужином главной темой была Одетта, а потом Топси укрылась у себя в спальне. Ей нужно было пожить одной, поэтому она отправила Саффи эсэмэс с вопросом, свободен ли их городской дом. Обычно, когда семья собиралась вместе, все жили у Михаила и Кэт, в их огромном особняке. Саффи подтвердила, что ее дом свободен, но просила еще несколько дней побыть с семьей.
Прошло три дня. Топси казалось, что она медленно и чрезвычайно болезненно умирает. Она пыталась не думать о Данте, не перебирать воспоминания, признать, что все кончено и незачем об этом размышлять. Эта мантра спасала ее день ото дня, пока сквозь звуки джазовой музыки, которую она слушала, не донеслись из холла звуки спора и грохот бьющегося фарфора. Топси вместе с Кэт и Михаилом поспешили туда.
В холле дрались четверо мужчин: двое охранников Михаила и двое знакомых телохранителей Данте.
– Данте… – изумленно прошептала она, глядя на высокую властную фигуру у дверей, открытых на ночную улицу.
Все чувства и переживания, которые она пыталась отрицать и подавлять, вернулись одной волной стыда. Данте, одетый в темно-серый костюм, выглядел великолепно: спокойный, изысканный, поразительно красивый – все качества, которые, как она всю жизнь убеждала себя, в мужчине не важны. Но понимание этого не мешало ей реагировать на физическую притягательность Данте.
Михаил обрушил на дерущихся гневную речь по-русски и велел им продолжать на улице, а потом по-английски обратился к Данте:
– Топси не хочет тебя видеть.
Но Топси хотела и видеть, и говорить с ним так сильно, что от мысли, что он уйдет, ей становилось больно. Понимание этого растоптало ее гордость в клочья.
– Прошу прощения за драку, – сухо сказал Данте. – Один из твоих людей замахнулся на меня, когда я хотел войти, и мои телохранители вступились.
– Топси ты не увидишь, – резко повторил Михаил.
– Не тебе мне приказывать, – без колебаний ответил Данте, шагая вперед, словно не боялся смерти.
Топси бросилась вперед, вставая между мужчинами. Михаил был высоким и широкоплечим, намного крупнее Данте. Хотя по идее Топси должна была бы желать, чтобы Данте получил по заслугам, она не могла видеть, как ему причиняют боль.
– Топси! – укоризненно окликнула ее Кэт.
– Мне не нужна твоя защита, Топси, – прорычал Данте, аккуратно отодвигая ее в сторону.
– Вообще-то нужна, – мрачно сообщил Михаил. – Любой, кто обидит Топси, жестоко поплатится.
Красивый и обаятельный младший брат Захира, принц Акрам, взял Топси за руку.
– Пусть семья с этим разбирается, – посоветовал он. – Пойдем ужинать.
– А ты кто такой? – взревел Данте, словно лев, у которого украли добычу.
– С чего ты вдруг весь такой ревнивый собственник? – ответила ему в тон Топси, теряя контроль над эмоциями. – Это ты забыл упомянуть, что у тебя есть девушка!
– Вышвырни его отсюда, Михаил! – взорвалась Кэт.
– У меня нет девушки. Между нами с Косимой ничего нет, – прошипел Данте сквозь зубы. – Теперь ты меня выслушаешь?
– Вообще-то я хочу тебя вышвырнуть, – с предвкушением сообщил Михаил.
– В твоей семье всегда так? – простонал Данте, сверкая изумрудными глазами. – Ничего личного?
– Практически ничего, – мягко сообщил ему Захир. – Обидишь одного – обидишь всех.
– Но я хочу услышать, что он скажет, – напряженно призналась Топси. Глаза у нее внезапно защипало от слез; она думала, что никогда не увидит Данте снова, и его внезапное появление в доме Кэт выбило ее из колеи. Он прилетел в Лондон за ней? Или заехал сюда по банковским делам? Да и какая разница? Почему она больше не может контролировать свои мысли…
– Поедем в мой отель, – предложил Данте, но Саффи вынула из своей сумочки связку ключей и вручила их Топси.
– Лучше поезжайте в наш дом, там меньше посторонних.
– Ты никуда не пойдешь с этим мужчиной, – возразила Кэт. – Он несдержан. На Акрама он смотрел так, словно готов ударить. Что, если он ударит тебя?
Данте нервно поморщился:
– Я не собираюсь никого бить.
– Однако ты наорал на меня, когда я разбила твою машину, – обиженно напомнила Топси.
Михаил успокаивающе обнял жену за плечи:
– Топси уже взрослая, Кэт. Пора ей самой разбираться.
На улице Данте мрачно сказал:
– Ну у тебя и семейка.
– Но они очень меня любят, – возразила Топси. – Мне с ними повезло.
– С ними, но не с матерью. Я сегодня читал про нее в желтой прессе, – сообщил он, ведя ее под локоть к ожидающему лимузину. – Только благодаря этой статье я тебя и нашел. Моей матери ты оставила адрес квартиры Одетты, и там сейчас никого нет. Так ты пыталась скрыть связь с семьей?
Топси стало ужасно стыдно из-за того, что Данте знает об Одетте. Она специально не читала газеты, которые писали об аресте; достаточно было и того, что Кэт их читала, и прочитанное доводило ее до слез. Михаил умолял жену этого не делать, напоминая, что все неточные, но смачные подробности пишутся, чтобы шокировать, а не информировать.
– Я думал, что мне не повезло в родительской лотерее, – продолжил Данте, – но тебе, похоже, пришлось еще хуже.
– Что ты говоришь? У тебя замечательная мать, – удивилась Топси, садясь в лимузин и сообщая водителю адрес дома Захира и Саффи. Между водителем и пассажирами поднялась разделительная перегородка.
Данте стиснул зубы, глаза его стали похожи на зеленый лед под тенью черных ресниц.
– Речь не о матери. Мой отец использовал ее в качестве боксерской груши, – признался он явно через силу. – Но хуже всего то, что ему за это ничего не было, потому что мама слишком его боялась, чтобы сообщить в полицию. А когда у него развился рак мозга, она ухаживала за ним до последнего дня.
– А ты ничем не мог ей помочь?
– Я пытался. Она боялась, что кто-нибудь узнает о семейных порядках. Ей было слишком стыдно, она обвиняла во всем себя.
– Почему?!
– Она говорит, что никогда его не любила; он всегда это знал и ее ненавидел.
– Думаю, она была влюблена в Витторе, когда вышла замуж за твоего отца. И замуж она не хотела, так что он получил то, что заслуживал. Он использовал власть и деньги, чтобы получить ее.
Данте недоуменно нахмурился:
– Витторе? Как она могла любить Витторе, если вышла за отца в семнадцать лет?
Только тут Топси вспомнила, что не имела права этого говорить. Однако ей казалось, что Данте полезно узнать эту историю, чтобы понять силу связи между матерью и отчимом. Поэтому она рассказала ему все, что узнала от Софии.
Данте был поражен.
– Я не знал, что они были знакомы в юности. Почему она мне не рассказала? Они так быстро поженились… но если бы я знал эту историю, то не тревожился бы так.
– Теперь ты знаешь, – ответила Топси, думая, что София и Витторе в чем-то поспособствовали неприязненному отношению Данте к их браку. Если бы они были откровеннее, его взгляды могли бы быть другими.
– Теперь это не важно, – внезапно вздохнул Данте. – Но моя мать чуть не умерла во время беременности потому, что побои отца вызвали внутреннее кровотечение…
Топси безмолвно кивнула в сочувствии.
– Вскоре после этого я попытался вступиться за нее и ударил отца, но, к сожалению, тогда я был тощим подростком.
Топси предположила, что именно после этого его нашли у обочины избитым, и у нее сжалось сердце от мысли, что он вырос в такой жестокой обстановке. Она не могла простить ему Косиму и все еще не понимала, зачем он прилетел в Лондон. Однако теперь она лучше понимала характер Данте. Может, из-за несчастливого брака родителей и насилия в детстве он потерял способность глубоко любить… Но ведь он женился в двадцать один! Так почему она все время ищет оправданий его недопустимому поведению?
Отперев дверь дома, они вошли внутрь. Свет горел, и, судя по температуре, отопление было включено; видимо, Саффи позвонила и предупредила экономку о прибытии гостей. В камине горел огонь. Данте осмотрелся, остановившись перед большой коллекцией семейных фотографий на столике у окна.
– В вашей семье много детей, – заметил он.
Топси глубоко вздохнула:
– Данте?