- Честно говоря, я не знаю, кто ты.
Что это значило? Он не знал, что я за девушка? (Потому что я бы ему безусловно сказала, что я за девушка).
Основываясь на очертаниях его плеч и на том факте, что он едва посмотрел на меня, я поняла, что он имел в виду что-то немного посерьезнее.
Я не знала, как ответить, поэтому и не пыталась. Я уже достаточно разболтала ему.
Мы шли вместе. Я реально не знала, куда мы шли, а он молчал, следуя за мной, когда я выбрала поворот наобум. Я позволила разуму отклониться от задумчивой готической архитектуры, мимо которой я должна была пройти по пути домой, и вернуться к мужчине рядом со мной.
Хант.
Что это за имя такое?
Хищный. Вот какое.
Мне действительно должно было быть страшно гулять в темноте по незнакомому городу с совершенным незнакомцем. Но было много разного, что должно было быть, и не было. И когда я посмотрела на него, я была не в состоянии вызвать чуточку страха, а я знала, что должна была. Отец всегда обвинял меня в инстинкте смерти. Может он был прав.
Свет начал выползать на небо, и мы вышли на узкую улицу, на открытый воздух. Извилистая река разделяла город, и солнце начало вставать над ним.
Многое надо было посмотреть, и я замедлилась, чтобы остановиться и насладиться. Небо дышало розовым и пурпурным, мягкое золото сверкало на реке. Я не могла вспомнить название, но это была та же река, которая была всего в одном или двух кварталах от моего общежития. Несмотря на блуждания, мы оказались довольно близко к дому, к которому Хант должен был меня привести.
Я сглотнула, все еще чувствуя беспокойство по поводу возвращения в общежитие. Поэтому, вместо того, чтобы направиться на север в кровать, я указала на юг.
- Здесь недалеко есть клуб, который открыт до шести.
Он посмотрел на меня тяжелым взглядом.
- Я думаю, ты уже достаточно сегодня натусовалась.
Осуждение в его тоне заставило меня поежиться, потому что я знала, что он прав. Если хоть одна капля алкоголя пройдет через мои губы, мне снова сразу станет плохо.
Но это жужжание где-то в глубине моего мозга говорило мне, что мне надо что-то делать. Мне всегда было спокойнее что-то делать, чем думать. Я отвернулась от Ханта и стала двигаться к берегу реки.
- Куда ты идешь? - крикнул Хант.
Я повернулась, продолжая двигаться спиной вперед, и сказала:
- Абсолютно не знаю.
Я пожала плечами и улыбнулась, как вдруг он кинулся на улицу и схватил меня за локоть. Сильным рывком он повернул меня и толкнул на тротуар по другую сторону дороги.
- Ты спятила? Не ходи по дороге, не смотря, куда ты идешь!
Я вырвала локоть из его хватки и отступила от него.
- Расслабься. Я в порядке. Никого нет в такое время утром.
Затем вселенная опередила меня на 1 очко, когда мимо промчался спортивный автомобиль, окутывая нас ветром. Хант приподнял брови. Его рот напрягся от злости, и я не знала, хотела ли я его оттолкнуть или прижать к губам.
- Тебе не надо это говорить, - сказала я, поворачиваясь, перед тем как он скажет, что говорил же мне. - Я нечто. Прими это. - Я направилась к реке. - А знаешь что? Я так хороша в этом.
Я наклонилась и сняла сначала один каблук, затем второй. Мои ноги ныли на плоском, холодном камне, но мне было все равно. Я взяла обувь в одну руку и побежала вприпрыжку к реке, сопровождаемая Хантом позади.
Я крикнула, чтобы услышать эхо над водой.
- Ты смешная, - сказал он.
Мне не понравилось, как он это сказал. Как будто жалел меня.
- Поправочка: я забавная.
Я оставила его и побежала к воде. На время, я подумала нырнуть в воду или искупаться нагишом в реке, но решила, что скоро будут выходить люди, и я понятия не имела, что было в воде.
Темная и глубокая, как синяк, у реки была спокойная энергетика, которая заставила меня притормозить и посмотреть. Она была красивая и тихая, и мрачная, немного с болью, прописанной в течении. Даже восходящее солнце пробило только первый слой, поверхность проглатывала свет только на несколько дюймов в глубину.
Немного дальше по реке, маленькие темные формы выстроили границу на дороге, и я с любопытством двинулась туда. Но когда я подошла, то ничего не могла понять, когда увидела их вблизи.
Это были туфли. Дюжины. Черные и отлитые из железа, образовывали границу реки. Пустые туфли.
Это была какая-то скульптура, но я была в замешательстве, что она означала. Туфли были систематизированы по размеру и форме, принадлежали и мужчинам и женщинам. Некоторые были маленькими, сделанными на маленькую ножку ребенка. Некоторые были простыми, некоторые замысловатыми. Я шагнула, чтобы пройтись между ними, но что-то тянуло меня назад. Если река была синяком, то это была печаль. Потеря. В них не было ног, но они были далеко не пустыми.
- Это памятник Холокосту, - сказал Хант позади меня.
Я вздохнула, холодный воздух принес острую боль языку. Все эти туфли. Я знала, что они были копией, всего лишь куском металла, но они говорили. Они пели.
Вы не осознаете, какие вы маленькие, пока не столкнетесь с таким. Мы проживаем наши жизни так, как будто мы центр вселенной, но мы всего лишь крошечные кусочки всего разрушенного. И вот я… беспокоилась о том, как я буду жить после колледжа. Господи, казалось неправильным думать об этом, как о выживании, не с этим напоминанием о людях, которые не могли. Я провела руками по волосам, скрепляя их за шеей.
Я знала, что я счастливая. Блаженная, даже. Но было много давления… пытаться не потерять то, что тебе было дано. Я хотела совершить что-то. Полюбить что-то. Быть чем-то. Но не знала, как. Не знала, что.
Все мои друзья следовали мечтам, входили в будущее, а я просто хотела что-то с таким отчаянием, с таким воодушевлением. Я была актрисой. Я провела почти половину своей жизни, входя в образ, ища желания, находя, что движет им. Но я не могла сделать то же самое с собой. Прошло очень много времени с тех пор, как я позволила чему-то случиться.
Я чувствовала себя неудачником. Каждый туфель передо мной олицетворял мечту, которая никогда не оживет, жизнь, которую никогда не полюбят. Никогда не сталкивалась с таким угнетением или борьбой.
Это место было пропитано историей и трагедией, по сравнению с этим мои раны прошлого были похожи на царапины.
Глава 4
- Ты в порядке?
Хант стоял рядом со мной. Инстинктивно, я повернулась к нему спиной. Я была рада этому, так как, вытерев щеки, мои руки стали мокрыми.
Я прочистила горло.
- Да, я в порядке. Просто зевала. Может я просто устала от всего.
- Ты имеешь в виду, что я, наконец, могу отвести тебя домой?
Я сформировала подобие улыбки и повернулась.
- Давай, Принц Чарминг. Давай посмотрим, насколько распространена вся эта рыцарская фигня. Я слышу благородство.
Он улыбнулся.
- Меня не называли рыцарем уже очень давно.
Я приподняла бровь, когда мы пересекли дорогу к другому тротуару.
- Тем лучше для меня. Рыцарство все равно слишком скучно. - Я была больше заинтригована его нехорошей стороной.
Он засмеялся, а я улучила момент, чтобы выбрать наше направление. Мы были совсем недалеко от моего общежития. Я была уверена, что оно находится в квартале или в двух к северу. Когда мы снова отправились в путь, я посмотрела на Ханта.
- Скажи мне что-нибудь. Если ты меня провожаешь домой не как джентльмен, тогда почему ты здесь?
Мы перешли на другую сторону улицы, и он сказал.
- Опять возвращаемся к теме серийного убийцы, не так ли?
Я внимательно осматривала его секунду. Для моего отрезвляющегося состояния, он не был менее мускулистым или устрашающим, но и не казался опасным. Хотя мог бы, определенно. Его руки были достаточно большими, чтобы смять чей-нибудь череп, но вся эта сила казалась скрытой, закрытой под множественными слоями контроля.
- Не, ты не серийный убийца. Слишком мягкий для этого.
- Мягкий?
Я ухмыльнулась и повернула за угол. Вот и мое общежитие, спрятавшееся незаметно между магазином для туристов и рестораном.
- Теперь подожди, - сказал Хант. - Ты только что назвала меня мягким?
Он схватил меня за плечо и повернул лицом к себе. Я уперлась рукой в его живот - мать честная, абсолютно стиральная доска! Я посмотрела на него, в его проницательные глаза.
- Ну, эту часть тебя, я точно не назову мягкой.
Его веселое выражение лица стало мрачным, напряжение охватило его челюсть.
Тоном, полным предупреждения, он произнес:
- Келси.
Я не была уверена, о чем он меня предупреждает, лично мне было все равно. Я опрокинула голову, чтобы посмотреть на него, яркое раннее утреннее небо все еще раскрашивало себя позади него.
- Откуда ты узнал мое имя?
- Та девушка сказала. С которой ты пришла в бар.
Каталина.
Я улыбнулась и дотронулась свободной рукой до его плеча.
- Ну, хорошо. Ты знаешь мое имя, я знаю твое. Как еще мы можем узнать друг друга?
Я позволила руке проскользнуть с живота на его грудь. Господи, если это тело выглядело хоть наполовину безупречно, как я его ощущала, то я бы хотела его использовать в качестве обеденного стола.
Он качнулся ко мне и его запах, лесной и мужской, смешался с утренним воздухом. Его пальцы дотронулись до моей груди, и я задрожала. Длинные и сильные, эти пальцы как будто играли на мне, как на пианино, и это был шедевр.
Он выдохнул, и я застонала от того, как его мускулы задвигались под его кожей. Я схватила его за шею, низкий гул резонировал в его груди. Я поднялась на носочки, доставая губами до его подбородка, и сказала:
- Покажи мне какой ты не мягкий.
Рука на моей груди сжалась, и моя блузка сбилась в кучу в его пальцах.
- Черт возьми, - застонал он и отодвинул голову от моей.
Это был хороший знак?
Я противостояла порыву заползти на него и еще больше обхватила руками его плечи. Я придвинула его голову к своей, его дыхание, теплое и сладкое, оказалось на моих губах. Я пододвинулась ближе и почувствовала, что что-то стало упираться мне в живот.
В тот момент, когда он отодвинулся от меня, я тяжело выдохнула.
Он отошел на несколько шагов и затем произнес низким голосом:
- Тебе надо идти. Поспи немного.
Я заморгала.
- Что?
- У тебя была длинная ночь.
Я снова заморгала. Я надеялась, что ночь станет еще длиннее.
- Это звучит как благородство. Скучное благородство.
Он сделал еще шаг от меня.
- Это твое, так? - Он указал на общежитие позади меня.
- Да, но…
- Хорошо. Теперь я могу оставить тебя одну.
А что если я не хотела оставаться одна?
Он еще немного отошел, пока не встал на солнечном свету, который омывал главную улицу.
- Спокойной ночи, Келси. Или спокойного утра.
Затем он ушел, оставив меня одну, еще немного пьяную и очень сильно возбужденную.
- Что за черт? - сказала я громко, слова разнеслись эхом по маленькой улице, когда маленькая старушка открыла окно второго этажа в здании напротив меня. Я помахала ей и принесла извинения, прежде чем войти в общежитие.
Что только что произошло? Он хотел меня. Я это чувствовала, и это был не телефон в его кармане или что-то еще. Хотя стали делать карманы во всех неудобных местах.
Я потерла руками глаза и затем поднесла их к волосам.
Ну что же, скажем это официально. Сегодня облажалась.
После нескольких жалких часов ворочания в постели, я сдалась и встала, поскольку остальная часть моей комнаты бодрствовала. Я быстро оделась до того, как Ужасный Крис проснется и будет смотреть на меня. Он жил в этом общежитии уже несколько месяцев до того, как я приехала, клопы в кровати его не волновали. И после ночи, которая у меня была, все могло закончиться тем, что я ударила бы его по лицу, если бы он посмотрел на меня дольше двух секунд.
Я схватила щетку и направилась по коридору в общую ванную комнату. Я толкнула локтем дверь и сразу пожалела об этом. Должно быть, кто-то выпил намного больше меня этой ночью, потому что в ванной ужасно воняло. Не удивительно, что девочка из Канады чистила зубы у нас в комнате.
Я глубоко вздохнула и вбежала в ванную, только чтобы быстренько намочить щетку и вылететь обратно в коридор.
Я со стоном прислонилась к стене и стала чистить зубы. В сотый раз я уверяла себя, что Хант отшил меня только потому, что мне было плохо. Это не пришло мне на ум, когда я была прижата к нему потому, что… мой мозг тогда сосредоточился на другом. Но когда я вошла в комнату, я поняла, как смешно было думать, что он поцелует меня, после того как увидит содержимое моего желудка посреди улицы. Не очень-то сексуально.
Вот она причина. Должна быть. Единственное, что реально имело смысл.
Я снова сбегала в ванную, чтобы прополоскать рот, затем направилась в комнату собрать вещи.
Может, настало время все усвоить и начать останавливаться в отелях. Я выбирала общежития не из-за того, что дешевле, а чтобы встретить людей (и взбесить, насколько возможно, моего отца). И уверена… обе тактики великолепно работали. Я встретила несколько спутников, с некоторыми я познакомилась близко, а мой отец слетел с катушек, говоря, что я закончу жизнь, проданной в качестве сексуальной рабыни или истекающей кровью в аллее.
Отец. Он никогда не приукрашивал свои чувства.
Общежитие не казалось худшей проблемой, когда не можешь видеть его красное, злое лицо.
Поищу несколько отелей сегодня вечером.
Я вышла, глотая свежий воздух. Заставила себя не смотреть на место, где мы с Хантом стояли этим утром, и завернула за угол прямо в красоту Будапешта. Париж востока, так люди его называют. Это великолепное сочетание старого и нового, природы и архитектуры. Вид практически притупил головную боль, которая начала зарождаться в правом глазу. Либо это было похмелье, либо ванная, наполненная биологически опасными материалами.
Какая бы ни была разница… мне необходимо было взбодрится. Плохо. Кофе было недостаточно.
Я прошла несколько кварталов в ближайшее интернет-кафе и оплатила пятнадцать минут у компьютера. Я не побеспокоилась проверить почтовый ящика. Единственным человеком, который мне когда-либо писал, был секретарь отца. Он даже не заботился о том, чтобы написать самому, поэтому я не беспокоилась об ответе ему. Я вошла в фейсбук и получила одно сообщение.
Блисс Эдвардс
Кеееееелллсссииииииии. Где ты? Я не слышала о тебе с момента твоего приземления на Украине. Я тебе не мамочка, но как я могу не беспокоиться о тебе,если даже не знаю, где ты сейчас живешь?! (Мне нужно добавить шлюшка или проститутка в конце? Это ведь будет уже не по матерински?) Ты должна отговорить меня от панической атаки эпических размеров. Я уезжаю из Филадельфии в субботу. Я уже отправила большинство багажа пораньше. Ты в это можешь поверить? Я. ЖИВУЩАЯ С ПАРНЕМ. Я жду, что рак на горе засвистит… или, ты знаешь, вселенная взорвется. Или, возможно, я проснусь и окажусь до сих пор в своем классе по управлению, а это все было итогом самой скучной лекции в истории университета. Серьезно. Напиши мне, шлюшка. (Видела, как я это сделала?) Дай мне что-нибудь для раздумий! Я знаю, у тебя есть истории.
Я настучала ответ.
Келси Саммерс.
О, у меня есть истории. Я думаю, что нам надо как-то суметь поменяться жизнями, потому что в настоящее время я страдаю от ударов судьбы и вопиющей неловкости. Приготовься… что я скажу сейчас включает в себя телесные флюиды, один страшный сексуальный опыт и самый ужасный/депрессивный момент в моей жизни.
Я изложила историю прошлой ночи, переживать это снова, рассказывая Блисс, было хуже, чем испытывать все в первый раз. Я не привыкла к такого рода смущению. Когда ты из семьи пираний, как я, ты не попадаешь в унизительные ситуации. А если попал, то должен быть уверен, что свидетелей не было. Я совершенствовалась в искусстве взяточничества в возрасте семи лет, следуя примеру отца. И, давайте просто скажем, я получила навыки игры от мамы. Начиная с завтрака каждое утро, она выпивала больше, чем пинту пива в день Святого Патрика, но всегда умудрялась скрывать это от гостей.
Смех над унижением и отказом прошлой ночи заставил почувствовать, как будто это было так давно, а не вчера. И хотя на экране были просто слова, я могла представить лицо Блисс, когда она будет это читать. Я могла представить, как она уверяет меня, что у нее были истории и похуже.
Я стала чувствовать себя менее одинокой.
Я надеялась, что если Блисс будет он-лайн, она расскажет мне больше о переезде, но пока я смотрела на экран, в ожидании ответа, мое время вышло. Я могла бы оплатить еще, но я выучила одну вещь - разговаривать с друзьями по возвращении домой заставляет тебя чувствовать себя лучше на некоторое время, но дважды хуже позднее.
Конечно… я могла уехать домой сейчас.
Ничто меня здесь не держало. Что же, ничего кроме того факта, что дом был тюрьмой. Вся моя жизнь там была спланирована. Благотворительность и стажировка и свидания с напыщенными богатенькими до жопы парнями, которых мама подбирала. Я могла спорить с отцом, о чем хотела, но он всегда умудрялся добиться желаемого одним или другим методом. А здесь… я свободна. У меня есть выбор.
Если я хотела спать с разными парнями каждую ночь, я могла. Если я хотела напиваться каждую ночь, я могла. Если я хотела запрыгнуть в поезд, не зная, куда он едет и когда он туда приедет, я могла.
Я хотела делать любой выбор - хороший или плохой. Я хотела наполнить себя решениями и выводами, удовольствием и болью, чтобы когда я, может быть, вернусь в Штаты… может во мне будет достаточно жизни, чтобы выжить в собственном доме.
Я схватила сумку и пошла к двери.
Теперь кофе. Блисс и кофеин - две замечательные вещи, которые отодвинут мысли о прошлой ночи. Направиться в Старбакс через квартал было изменой, так как я находилась в другой стране, но я не могла заставить себя беспокоиться. Я уговорила себя взять напиток на вынос и найти парк для отдыха. Рядом с центром зеленой зоны, которая покрывала пару кварталов, я обнаружила фонтан, украшенный статуями. Я села на скамейку и смотрела на изображенные фигуры - мужчина на вершине фонтана, едва одетый и поднимающийся из воды, напомнил мне Посейдона. Под ним были три женщины, мягкие и красивые, сидящие обнаженными над водой. Над ними ярко-голубое небо и я успокаивалась от их образов, нежась на солнышке.
Я потягивала кофе и смотрела на людей вокруг. Было немного других туристов, но большей частью местные, и я слушала, с какой легкостью они говорили на сложном языке. Может, я выучу другой язык, пока буду здесь. Это будет что-то большее. Что-то лучшее. Но будет ли этого достаточно?
Я пыталась повторить фразу, которую сказала сидевшая рядом пожилая женщина, но слова путались у меня во рту. Я не пыталась повторить снова из-за страха, какую оскорбительную вещь я могу сказать случайно.