- Проходите, Берк, садитесь, - Трент махнул рукой в сторону стоявших сбоку кресел. Обернулся к Димсдейлу: - Значит, послезавтра.
- Да, мистер Трент, - Димсдейл вскочил, как на пружинке, и продолжил уже стоя: - Но если…
- Не может быть "если" - послезавтра, - последовал уверенный ответ.
Филипп по-прежнему недоумевал - что это все значит?
- Да, мистер Трент, - кивнул Димсдейл и вышел. Трент обернулся к Филиппу:
- Пересаживайтесь поближе.
Теперь Филипп имел полную возможность разглядеть "большого босса". Пожалуй, в живом виде он был даже импозантнее, чем на газетных фотографиях - фотографии не могли передать той ауры уверенности в себе, которой дышало каждое его движение.
Как и сам Филипп, он был высоким и светловолосым, но на этом сходство кончалось. На вид никто не дал бы ему и сорока, хотя на самом деле Трент уже отпраздновал свое пятидесятилетие; стройный, с густыми золотистыми волосами и загорелым лицом, на котором ярко сверкали голубые глаза, он был похож скорее на голливудского героя-любовника, чем на бизнесмена.
- Чай, кофе? - Трент щелкнул пальцами, блондинка тут же вскочила.
- Э-э… кофе, - Филипп на миг замешкался - ситуация выглядела чем дальше, тем непонятнее.
- Кристина, кофе, коньяк. - Девушка устремилась к боковой двери. - Берк, я хотел бы задать вам несколько вопросов. Прежде всего - как здоровье вашей жены?
- Без изменений.
Откуда он знает про Линнет? Филипп задал себе этот вопрос прежде, чем сообразил, что спрашивать надо не "откуда", а "зачем" - зачем Тренту понадобилось это знать?!
- Вы бывали в Европе? - последовал еще один вопрос.
- Да.
- Подробнее, пожалуйста.
- Пять лет провел в Париже. Учился в Сорбонне.
- Вы знаете французский язык?
- Да.
- Немецкий?
- Да.
- Насколько хорошо?
- Знаю с детства. Говорю свободно. Читать, писать тоже могу. Отец был из Эльзаса, он хотел, чтобы я знал немецкий.
Филипп не сомневался, что его ответы лишь подтверждают то, что Трент знает и так, но сама цель вопросов была ему непонятна, поэтому он стремился отвечать как можно короче.
Блондинка принесла поднос, поставила перед ними чашки с кофе, бокалы, на четверть наполненные янтарной жидкостью, и сахарницу. Похоже, в общении с ней Трент не тратил лишних слов: мельком бросив на нее взгляд, он сделал короткий жест - девушка тут же вышла.
- Прошу, - Трент кивнул на стол и взял бокал с коньяком. Филипп последовал его примеру - наличие в руке бокала давало возможность делать короткую паузу перед ответами на очередные вопросы, которые, как он подозревал, вот-вот последуют.
Он не ошибся.
- Как я понял, вы имеете подготовку телохранителя?
- Да.
- Опыт работы по этой специальности?
- Да.
- Почему прекратили?
- Эта работа не очень подходит для семейного человека.
- Как это вышло?
- Что?
- Ну… дипломированный психолог - и работали телохранителем… как-то не вяжется между собой.
На этот вопрос отделаться односложным ответом было нельзя. Поэтому Филипп, не вдаваясь в подробности, рассказал, как сразу после школы завербовался в армию. Прошел обучение в Форт Беннинге, служил в батальоне рейнджеров. Через полтора года - неудачный прыжок с парашютом и досрочное, по состоянию здоровья, увольнение из армии.
Армия выплатила щедрую компенсацию - хватило и на пару лет в Гарварде, и на первое время во Франции. Подрабатывал в частном охранном агентстве, параллельно с лекциями в Сорбонне прошел обучение в центре подготовки телохранителей - это дало ощутимую прибавку в заработке.
Получив диплом, вернулся в Бостон. Сначала работал телохранителем, потом, после женитьбы, начал работать в группе психологов "Линрайт Электроник". Через год - возглавил эту группу.
Слушая, Трент пару раз кивнул, но Филиппа не оставляло ощущение, что тот не столько вникает в то, что он говорит, сколько разглядывает и изучает его, оценивая по каким-то своим критериям.
- Какие-либо последствия той травмы остались? - спросил он, когда Филипп закончил.
- Нет.
- Что ж, в любом случае работа, о которой я хотел с вами поговорить, не подразумевает прыжков с парашютом, - Трент неожиданно усмехнулся, - так я, по крайней мере, надеюсь. - Снова стал серьезным и спросил: - Вы слышали когда-нибудь о моей дочери?
- Нет, - ответил Филипп, по-прежнему пытаясь сообразить, что все это значит. И при чем тут дочь Трента - он что, хочет нанять его к ней в телохранители?!
- Она живет в Германии, в Мюнхене. Четыре месяца назад она овдовела и… она никогда не отличалась примерным поведением, но после этого буквально как с цепи сорвалась. Компания "золотой молодежи", вечеринки, гулянки… По моим данным, в ее окружении многие употребляют наркотики, и, боюсь, она тоже может ими увлечься. Кроме того, ее выходки начали привлекать внимание прессы. - Трент отпил немного коньяка и, пристально глядя на Филиппа, произнес веско и медленно, выделяя каждое слово: - Поэтому я решил, что рядом с ней должен быть человек, который сможет более-менее контролировать ее поведение с тем, чтобы сократить до минимума количество… эксцессов и не дать ей связаться с наркотиками.
- Вы имеете в виду меня? - после небольшой паузы спросил Филипп.
- Да. Именно так. Как вы понимаете, вся эта информация абсолютно конфиденциальна. Если кто-то спросит, вы можете сказать, что я предложил вам работу на одном из своих предприятий в Германии.
- А если я откажусь?
- Будете продолжать работать здесь. Но я думаю, что согласиться - в ваших интересах.
Филипп молчал. Заинтересованной стороной сейчас был Трент - в такой ситуации, если не спрашивать, человек говорит порой больше, чем если ему задавали бы вопросы.
- Речь идет о годе… может быть, даже меньше, если она снова выйдет замуж: в этом случае ее поведение будет уже заботой ее будущего мужа. Все это время вы будете получать зарплату в десять раз более высокую, чем если бы вы продолжали работать здесь. Ну и, разумеется, ваши расходы там, в Европе, тоже будут оплачиваться.
Едва ли кто-нибудь, глядя сейчас на маловыразительное лицо Филиппа, смог бы заметить ту сумятицу, которая творилась у него в голове. Первой мыслью было: нет, ну как же - а Линнет?! Нельзя уезжать и оставлять ее одну!
Но потом пришла другая мысль, трезвая и спокойная: она все равно ничего не узнает… А это предложение поможет решить те проблемы, которые в последнее время не давали ему спокойно уснуть.
"Форрест Вью" была одной из лучших реабилитационных клиник в штате - но при этом дорогой. Настолько дорогой, что его зарплаты вместе со страховкой едва хватало на оплату счетов. Да и Эдна… нет, она не просила денег, он давал сам: Линни росла, и нельзя было допустить, чтобы девочка хоть в чем-то нуждалась.
Поэтому перед Филиппом все острее вставал вопрос - что делать дальше?! Можно было, конечно, перевести Линнет в другую клинику, подешевле. Но дешевле - значит, и хуже…
Или продать картины… Вырученных денег хватило бы надолго, тем более что теперь, когда известно, что новых картин Линнет уже не напишет, цены на них выросли чуть ли не в десятки раз. Но именно этого Филипп делать не хотел - и потому, что не считал себя вправе, и потому, что продать картины для него означало словно бы продать саму Линнет: ее душу, ее талант, воспоминания, связанные с этими картинами - ведь многие из них она написала в те два года, что они были вместе.
Разумеется, оставался еще один выход: обратиться за помощью к родителям Линнет. Они уже не раз предлагали взять на себя и оплату клиники, и заботу о внучке (как-то само собой получалось, что эти два предложения непременно связывались одно с другим). Но Филипп понимал, что в этом случае наверняка будет, под любым предлогом, начисто отстранен от девочки. Хотя внешне отношения с мистером и миссис Дейн у него были ровными, но он знал, что они с самого начала недолюбливали его, считая, что их дочь могла бы найти мужа и получше: более богатого, светского, красивого. И, как выразилась однажды мать Линнет, "близкого ей по интересам" - то есть художника или кого-то в этом роде.
Да, если бы внезапное предложение Трента не было связано с отъездом, он не колебался бы ни минуты…
- Хочу еще добавить, что если вы успешно справитесь с этой работой, то, вернувшись, сможете рассчитывать на повышение. Возможно, весьма существенное. - Очевидно, Трент посчитал, что пауза чересчур затянулась, и решил добавить "информации к размышлению". - Но должен предупредить сразу: работа эта не из легких, моя дочь - человек далеко не покладистый и не простой в общении. Вот с этими материалами, я думаю, вам стоит ознакомиться перед тем, как вы примете окончательное решение…
Весь вечер Филипп изучал материалы - газетные вырезки, полицейские рапорты, черновики заметок "скандальной хроники", которые так и не были, судя по всему, опубликованы - и фотографии.
Внешне Амелия Трент была похожа на отца. Светловолосая, голубоглазая, весьма привлекательная - и уверенная в своей привлекательности, это было видно сразу - она походила скорее на немку, чем на американку.
Она была дочерью Трента от первого брака. С тех пор он успел жениться и развестись еще дважды. Мать Амелии, бывшая манекенщица, в настоящее время была замужем пятый раз.
Похоже, и дочь стремилась пойти по стопам родителей: в первый раз она вышла замуж в восемнадцать лет, за своего сверстника. Брак продлился семь месяцев. Второй брак - в девятнадцать лет. На сей раз супруг был старше Амелии на сорок два года, зато теперь она могла по праву именоваться баронессой фон Вальрехт.
Из пяти лет брака последние три года барон фон Вальрехт провел в окружении докторов и сиделок - возможно, именно попытка "соответствовать" молодой жене стоила ему двух инфарктов. Новоиспеченная баронесса же тем временем вела весьма свободный образ жизни: в светской хронике часто появлялись заметки о ней, причем имя ее связывали с самыми разными мужчинами.
В скандальной хронике заметки тоже встречались. Поводом для них служили различные инциденты - от превышения скорости до коктейля, публично вылитого за шиворот известной фотомодели.
Возможно, именно поэтому, когда третий инфаркт унес барона фон Вальрехта в могилу, выяснилось, что большая часть его состояния завещана различным благотворительным организациям. Баронессе достались лишь вилла в пригороде Мюнхена и сравнительно небольшое содержание.
Молодая вдова была далека от траура - напротив, "инциденты" стали происходить чаще и начали носить более серьезный характер. Снова превышение скорости, но уже в пьяном виде и сопровождающееся оскорблением словом и действием задержавшего Амелию полицейского. Участие в скандальной вечеринке, на которую каким-то образом ухитрился проникнуть папарацци (фотографии, весьма откровенные, в печать не попали: Трент сумел "погасить" скандал). И - самое идиотское: воскресным утром, при большом скоплении народа, баронесса фон Вальрехт в полном ковбойском наряде зашла в зоопарке в загон с зебрами и устроила там нечто вроде родео - как выяснилось, на пари. Отделалась легко: вывихом плеча и парой ушибов…
Филипп и сам не понял, когда перестал колебаться и начал думать об отъезде как о чем-то решенном. Возможно, в глубине души - еще в кабинете, как только понял, о чем идет речь.
На следующий день он позвонил Тренту, приехал в его поместье, в пятидесяти милях от Бостона, и они обговорили все окончательно. Там же, в поместье, Филипп прочел отчеты частных детективов о компании "золотой молодежи", в которой вращалась Амелия. Неудивительно, что Трент не дал ему эти материалы в первый раз: фамилии в них упоминались весьма известные - разумеется, не самих "фигурантов", а их родителей, и редактор любого бульварного листка был бы счастлив узнать хотя бы десятую долю того, что там описывалось.
Эдне он сообщил, что ему предложен выгодный контракт; вдаваться в подробности, а тем более раскрывать истинную сущность "контракта", разумеется, не стал - отделался версией о предприятии в Германии.
Словом, все закрутилось очень быстро.
Отъезд был намечен на понедельник, для сборов Филиппу оставалось меньше недели. Он крутился как белка в колесе: передал дела на работе, бесконечно объяснялся по телефону с Эдной, отвез ей финиковую пальму, которую Линнет вырастила из косточки и очень любила; договорился о встрече с врачом Линнет и собрал чемоданы.
Порой ему казалось, что все происходящее - это какой-то фильм или сон, который вот-вот закончится, и снова начнется привычная жизнь: работа, поездки по выходным в "Форрест Вью" и долгие одинокие вечера перед телевизором в будни. И лишь стоя у подножия холма и в последний раз оглянувшись на Линнет, Филипп осознал, что теперь долго, очень долго не увидит ее. Сердце сжалось от ощущения потери, от чувства, что происходит что-то непоправимое, неправильное, что он не должен уезжать и бросать ее!
Линнет… Имя твое…
Глава третья
Ну и свинью же подложил ей папочка! В первый момент она не поверила собственным глазам, перечитала письмо еще раз (при чем тут романы, какое ему дело до того, что она читать любит?!) и оторопело взглянула на папочкиного "эмиссара".
Да уж, на героя романа он тянул меньше всего. Разве что из жизни гангстеров… Хотя чего требовать от телохранителя?! Их ведь так и называют - гориллами.
Вот именно на гориллу он и был похож - на здоровенную белобрысую гориллу с низким лбом и маленькими невыразительными глазками. Интересно, в каком зоопарке папочка откопал такого урода?! Хорошо хоть не коротышка - даже повыше ее будет. Коротышек она всю жизнь терпеть не могла!
А одет прилично, и галстук в тон подобран…
- Так что вы скажете, мисс Трент? - спросил он.
Сказать она могла многое - по меньшей мере на пяти языках, при необходимости могла добавить и несколько шведских ругательств.
К сожалению, ругаться было бесполезно. Если бы на его месте был сам Майкл Э. Трент - тут бы она высказала все, что о нем думает, а распинаться перед мелкой сошкой…
- А что я могу сказать?! - огрызнулась она.
- Ну, если вы категорически намерены отказаться от… моих услуг - я сообщу об этом вашему отцу и больше вас не побеспокою.
- Да, а он мне тут же денежки перекроет!
Белобрысый тип молча пожал плечами.
Что делать - придется соглашаться. Пока что, по крайней мере. Со временем этого придурка наверняка легко можно будет обвести вокруг пальца - как и все мужчины, он предсказуем.
- Ладно, - вздохнула она.
- Значит, я считаю, что мы обо всем договорились, мисс Трент, - кивнул папочкин посланец.
- Меня обычно называют "госпожа баронесса"! - Нужно сразу поставить этого типа на место!
- Да? - откинувшись на спинку стула, он ухмыльнулся, смерив ее взглядом. Она и сама знала, что после ночи в "обезьяннике" выглядит не лучшим образом, тем более что у нее отобрали сумочку, где была расческа и косметичка. - Ну что ж - пошли… госпожа баронесса. Адвокат уже заплатил штраф.
Вопрос "Почему же в таком случае мы здесь сидели?!" ей удалось проглотить: неохота было выставлять себя дурой.
- Ты… Как там тебя? - спросила она, вставая.
- Филипп Берк.
- Это что - Фил, значит? - Филипп… госпожа баронесса.
Короткая пауза, которую он делал перед тем, как произнести "госпожа баронесса", выводила ее из себя. Этой паузой он словно говорил: "Знаю я тебя - никакая ты не баронесса! Как была "Каланча Мелли", так и осталась!"
"Каланча Мелли" - так ее называли в школе, после того как внезапно, за одно лето, она вытянулась чуть ли не до шести футов, став выше всех своих одноклассниц. "Каланча Мелли"… а потом - "Давалка Мелли".
Свое имя она терпеть не могла и в детстве мечтала, чтобы ее звали Мэрилин или Тиффани, или еще как-нибудь красиво. А "Амелия Трент" - это имя казалось чопорным, старомодным и каким-то накрахмаленным. Так что уж лучше "госпожа баронесса" - даром она, что ли, за старикашку выходила?!
Сама себя она обычно мысленно называла Бруни - это прозвище ей дали в закрытой школе в Швейцарии, где она провела четыре года. Сначала ее там прозвали Брунгильдой, но потом это как-то само собой превратилось в Бруни. Звучало неплохо, да и о времени напоминало не худшем: "пижамные вечеринки", подруги, танцульки, свидания… И сигаретка с марихуаной, одна на всех, торжественно принесенная ею на эту самую "пижамную вечеринку". Ух, их тогда чудом не застукали!
Кстати о сигаретах… Бруни открыла сумочку, пошарила под подкладкой - пусто!
Неужели флики нашли?
Да нет, тогда она штрафом бы не отделалась, все нервы бы истрепали.
Она взглянула на маячивший на переднем сидении белобрысый затылок хорошо хоть сел спереди, как положено телохранителю. Неужто он спер?
Но не спрашивать же его теперь: "Ты не брал случайно мои сигареты с марихуаной?" Хотя, если взял, то не случайно, а согласно папочкиному указанию "никаких наркотиков"…
Нужно сразу дать ему понять, кто хозяйка в доме!
- Жить будешь над гаражом. Там есть свободная комната, - сказала она, адресуясь к затылку.
- Согласно полученным мною инструкциям, я должен жить в доме, - последовал спокойный ответ. - Я уже выбрал себе комнату - надеюсь, вы не будете возражать.
На сей раз она не сдержалась, выпалила пару подходящих к случаю словечек.
Комнату себе этот тип выбрал гостевую - причем самую лучшую, для таких, как он, вовсе не предназначенную. А главное, на том же этаже, что и ее собственная спальня! И не постеснялся сообщить ей об этом - не спросить разрешения (хрен бы она ему разрешила!), а именно сообщить, как о свершившемся факте.
Даже чемоданы свои уже туда затащил!
Спорить с ним сил не было, жутко вдруг захотелось спать. Ладно, разговоры можно оставить на потом. Вечером она объяснит ему, что папаша там, а она - тут, и именно она пока что хозяйка в своем доме. Бруни махнула рукой и, еще в коридоре избавившись от туфель, прошлепала к себе.
Кинула на столик сумочку - и тут снова вспомнила про пропавшие сигареты! И не выдержала: движимая мстительным чувством вылетела обратно в коридор, ворвалась без стука в его комнату и забрала со столика вазу с цветами. А то еще разобьет!
Бросила на него взгляд - белобрысый как бы вроде телохранитель стоял у шкафа и смотрел на нее, иронически приподняв бровь, будто на какую-то забавную диковину.
Проснулась Бруни часа через три. Блаженно потянулась, подумала, что теперь не мешало бы позавтракать… и вспомнила про папочкиного эмиссара. Настроение сразу испортилось.
Позвонив на кухню, она потребовала завтрак и, когда горничная принесла поднос, поинтересовалась:
- Лора, а этот… ну, который со мной приехал - он…
- Господин Берк уже позавтракал, - отрапортовала горничная. - Сейчас он осматривает дом.
Что-о?! Да что он себе позволяет?! И почему господин Берк?! Он что здесь - гость, что ли?!
Отбросив недоеденный рогалик, Бруни вылетела из-под одеяла, накинула халат и понеслась наводить порядок.
Дом свой она нежно любила. Еще пять лет назад, увидев в альбоме у архитектора рисунки, она сразу поняла - вот дом, в котором ей хочется жить!