Глава 18
Кейт постучала в дверь дома графини в тот момент, когда серебряный перезвон часов на церковной башне известил о том, что наступило девять утра.
Внезапно запаниковав, она подумала, что, наверное, нужно было взять с собой все необходимое для уборки. А может, хозяйка дома даст ей то, что нужно? Кейт едва стояла на ногах от усталости. Или из-за всех коктейлей, выпитых прошлым вечером. Официанты так часто приносили новые блюдца с оливками, арахисом и крекерами, что она сбилась со счета. Они с Фабьеном просидели на террасе отеля дольше, чем все остальные посетители. К радости Кейт, крики и язвительные замечания за столиком Сен-Пьера продолжались даже после спора о Баунси Касл, и через некоторое время магнат и его спутницы удалились.
На небе появилась луна, набегающие на берег волны отражали огни яхт в гавани, а Кейт с Фабьеном все говорили и говорили. Или, правильнее будет сказать, говорила она, а он слушал. Третий - или даже четвертый - коктейль с шампанским развязал ей язык, и в итоге Кейт принялась описывать жизнь в ее родном городе. Этот рассказ был таким насыщенным, ярким и откровенным, что практически лишил Фабьена дара речи.
- Этот твой Экмаклетуэйтс, - проговорил он, когда Кейт закончила историю о заголовке "Давай, епископ, зажги мой шпиль!". - Мне бы очень хотелось нарисовать его.
- Обязательно нарисуй, городу это только пойдет на пользу, - засмеялась Кейт, вспомнив некоторые районы. - Шутка, - добавила она, когда Фабьен непонимающе взглянул на нее.
Когда он высадил ее у отеля "Де тур", Кейт быстро взбежала по лестнице в свой номер. Ее сердце колотилось от радости, а в животе словно бабочки порхали. Вечер был просто потрясающий.
Но, как любила повторять мама, кто громко смеется, потом горько плачет. И утро действительно оказалось очень грустным. После беспокойной ночи - Кейт снились шейкеры, наполненные краской, - она с трудом выбралась из кровати. Во рту пересохло, голова раскалывалась и лицо горело - ведь она ехала в кабриолете, даже не позаботившись о том, чтобы защитить кожу от солнца. Впереди ее ждал долгий день и три работы, и Кейт это совсем не радовало. Похоже, даже с одной она была не в состоянии справиться.
Дверь в дом графини приоткрылась, и девушка вернулась с небес на землю. Старуха, одетая в свободное серое платье, недовольно выглянула на улицу, сигарета у нее в руке дрожала.
Она не стала утруждать себя приветствием, а просто придержала дверь, пропуская Кейт в тихий холл, залитый фиолетовым светом.
- Сюда… - Графиня величественно поднималась по зеленой стеклянной лестнице.
Кейт увидела, что в доме есть еще третий и даже четвертый этаж - последний пролет из блестящих ступеней вел, казалось, прямо на фиолетовую крышу, к творению Шагала.
Старуха остановилась на площадке третьего этажа.
- Начнешь со спален. Здесь основная комната для гостей. Прости, я на минуту, - добавила она, когда где-то в глубине дома зазвонил телефон.
Кейт замерла на пороге комнаты. Она оказалась светлой, просторной и очень тихой, как и весь дом. Мебели тут почти не было: только стол, кресло, большая кровать светлого дерева и дверь в стене, где, вероятно, размещался гардероб.
Напротив кровати Кейт увидела французское окно, скрытое за хлопковыми занавесками, которые тоже заглушали шум площади. С улицы в стекло било жаркое солнце.
Кейт слышала доносившийся внизу оживленный голос графини. Она вошла в комнату, открыла окно, ведущее на балкон, и вышла на яркое солнце. Прямо под ней в утренней жаре сиял зеленью большой сад.
Это был самый ухоженный сад из всех, что Кейт когда-либо видела. Тонкие темные стволы сосен изящно поднимались из травы, которая была такой гладкой и зеленой, что напоминала поверхность бильярдного стола. В дальнем углу сада виднелись какие-то сооружения, и Кейт догадалась, что это современные скульптуры: неокрашенная бетонная арка, в некоторых местах облицованная яркой плиткой, с торчащими мраморными рогами носорога. Огромная металлическая вилка, длинная и тонкая, смотрела в небо слева от арки, а справа стояла большая погребальная урна из керамики. Ближе к центру лужайки блестел неглубокий овальный пруд - его дно было выложено плиткой с изображениями вытянутых синих и черных рыб. Этот сад, как и дом графини, был храмом современного искусства.
На склоне холма за забором теснились старые деревенские домики. Кейт перегнулась через тонкие перила балкона - она слышала, как под палящим солнцем жужжат насекомые, и всем телом впитывала тепло. С порывами ветерка до нее доносился аромат тимьяна и розмарина, приятно щекочущий ноздри. Вокруг царили тишина и спокойствие!
Внезапно по спине Кейт пробежал холодок, и она тут же вспотела от испуга. Казалось, кто-то пристально смотрит ей в спину. Графиня? Кейт развернулась, затаив дыхание и ожидая увидеть в дверях хозяйку дома.
Но там никого не было. Только фиолетовый свет с крыши отражался от сияющего деревянного пола на лестничной площадке. Кейт подбежала к двери. Никого. Если кто-то и стоял там, то он исчез.
Графиня снова поднималась по лестнице и, дойдя до третьего этажа, остановилась, тяжело дыша. Потом она провела Кейт в другую большую комнату, где сладко пахло духами.
- Моя спальня…
Здесь, как и во всем доме, прежде всего бросалась в глаза любовь графини к современному стилю. Основным предметом мебели в комнате была большая кровать с белым покрывалом. Все стены - от пола до потолка - занимали полки из светлого дерева, забитые книгами с белыми корешками. И все они - это Кейт даже не удивило - были об искусстве.
- Нужно протереть книги и телевизор. Мистраль приносит с собой много пыли. Ветер… - пояснила графиня, заметив недоуменный взгляд Кейт.
- Телевизор? - Она, слава Богу, знала, что такое мистраль. А вот телевизора нигде не было видно.
Графиня подошла к книжному шкафу, взялась за что-то и потянула. Средняя секция библиотеки с книгами по искусству отъехала назад, и Кейт увидела большой телевизор с широким экраном, на котором блестела ярко-синяя надпись "DVD".
- Еще нужно будет убрать ванную.
Еще одно быстрое движение, и стена справа от кровати отодвинулась. За ней оказалась светлая туалетная комната с раковиной, биде, смесителем, унитазом и душем - огромным, как крышка мусорного бака. Обилие белого цвета и блестящего серебра в освещении галогенных светильников, утопленных в потолке, - Кейт именно так представляла себе ощущения человека в момент клинической смерти.
- И гардеробную. Одежду нужно выбить, чтобы не завелась моль.
Графиня подошла к единственной стене в комнате, которая еще не раскрыла своих секретов, и привычным движением отодвинула полки. За ними оказались вешалки с множеством нарядов в прозрачных чехлах. К каждому из них наверху была приклеена аккуратная бирка, на которой было напечатано имя дизайнера и год. "Курреж, 1972", - прочитала Кейт. Бирок было так много, что у нее глаза разбежались. "Мадам Гре, 1961". "Шанель, 1987". "Карден, 1968". "Шиапарелли, 1955". Похоже, графиня не выбрасывала ничего, что имело хотя бы какое-то отношение к моде.
- Они до сих пор мне впору, даже это, - гордо сказала старуха и сняла крайнюю вешалку. На ней был крошечный жакет, узкий в талии, а под ним - очень пышная юбка. - Узнаешь? - И она пронзительно уставилась на Кейт.
- Э…
- "Нью лук"… - Ее голос звучал почти ласково, а ореховый глаз излучал нежность. - Мой самый первый наряд - я купила его в тысяча девятьсот сорок седьмом году. Ты ведь знаешь, что такое "Нью лук"?
- Кристиан Диор, да?
Старуха снова перебирала вешалки.
- Ив Сен-Лоран. - Графиня достала черный брючный костюм. - Смокинг. Ты должна знать, это же классика. И естественно, - добавила она, нырнув под вешалки, и появилась, держа черную бархатную туфельку, - для каждого из них своя обувь. Красивые туфли - вот секрет настоящей элегантности. Если ошибиться в выборе, можно испортить весь образ.
Кейт тут же встала так, чтобы не были видны её шлепанцы. Странно, зачем графиня тратит так много денег на красивую одежду - ведь как бы хорошо ни был скроен наряд, ничто не сможет отвлечь внимание от ее перекошенного лица.
- Эпоха элегантности уже закончилась, - вздохнула старуха. - В наше время у всех француженок le complexe des quarante ans. Они считают, что будут выглядеть моложе в теннисных туфлях и джинсах. - Она презрительно сморщила нос.
Но Кейт слушала ее невнимательно, потому что обнаружила еще кое-что. На дальней стене комнаты висела фотография улыбающейся девушки в серебряной рамке. Девушка была в бикини, ее светлые волосы сияли на ярком солнце. Она весело смотрела в камеру, и на лице у нее застыло озорное выражение - казалось, если прислушаться, можно даже услышать звонкий смех.
- Кто это? - спросила она графиню. - Ваша дочь?
Здоровый глаз старухи недовольно засверкал.
- Это я. Мне здесь двадцать один год, и это расцвет моей красоты.
Кейт ощутила дискомфорт. Что она должна была ответить на это? Найти какое-либо сходство между ее уродливым лицом и идеальной красотой девушки на фотографии было невозможно. Это просто нелепо.
- О да, - глядя на фотографию, тихо промолвила старуха. - Тогда я была очень хорошенькая. Художники вились вокруг словно мухи. - В голосе у нее уже не было гнева - наоборот, послышались мечтательные нотки. - Все они хотели рисовать только меня одну.
У Кейт сердце сжалось от жалости. Похоже, старуха оказалась фантазеркой, трагической жертвой возрастных иллюзий. Это объясняет и ее элегантную одежду. Скорее всего это часть одного представления, реквизит для воплощения фантазии в жизнь.
- Я написала список, чтобы ты ничего не забыла. - Графиня достала из кармана юбки несколько листов бумаги. - Здесь перечислено все, что нужно убрать. Думаю, ты уложишься в отведенное время. - И, протянув Кейт по меньшей мере три страницы, исписанные мелким почерком, она добавила: - В подвале ты найдешь все необходимое для уборки.
В полдень Кейт наконец-то покинула дом графини. У нее болела спина, были стерты колени, а руки стали такими же красными, как обожженное на солнце лицо.
Несмотря на кажущуюся чистоту - обман зрения, вызванный обилием блестящего на солнце дерева и небольшим количеством мебели, - пыли в доме было очень много. Почти на каждой картине лежал слой приблизительно в полсантиметра - Кейт подумала, что, наверное, так же проходит весенняя уборка в Национальной галерее. За три часа, отведенных на работу, она добралась только до гостиной второго этажа. Верхние этажи, включая четвертый, залитый фиолетовым светом, и спальню графини пришлось отложить до следующего раза.
Кейт устало брела по улице Миди на свою работу номер два.
В офисе "Газетт" сидел уже хорошо подвыпивший Крайтон.
- Поправляю здоровье. - Он шмыгнул носом, размахивая стаканом с остатками желтоватого ликера. - Вчера был тяжелый вечер с туристами из Бирмингема.
- Что произошло?
- Даже не спрашивай… - Он достал мягкую пачку "Винстона", выбил одну сигарету, привычным жестом постучал по пачке и прикурил от "обнаженной дамы". - Я был на ужине у них в отеле в Ницце. - Он выпустил густое облако дыма и прикрыл глаза. - И в итоге все закончилось не очень-то весело.
- Почему?
- Менеджер сказал, что пустит меня за столик только если я надену галстук… - Снова затяжка.
- Ты разве не мог у кого-нибудь одолжить?
- Я так и сделал. Надел галстук и вошел в зал… - Еще затяжка.
- И что же было не так?
- Не спрашивай.
В голосе Крайтона она услышала легкие, но все же различимые застенчивые нотки. С подозрением взглянув на него, она попросила:
- Продолжай.
- Ну… честно говоря, у некоторых людей нет чувства юмора, - неожиданно с отвращением произнес Крайтон.
- Во что ты был одет?
- Гм… ну, должен признать, я тогда уже немного выпил… - И он снова затянулся сигаретой.
- Да. И что еще на тебе было?
- Гм… ничего… - Он шмыгнул носом.
- Ничего?!
- Конечно, если не считать галстука.
Повисла тишина - Кейт пыталась представить себе эту картину.
- Скандал… - Затянувшись, он снова шмыгнул носом.
- Могу себе представить.
- Клиентам понравилось. Скажу тебе, меня даже поддержали. А вот у руководства отеля проблемы с чувством юмора. Чертовы французишки! Ну ничего. - Крайтон допил остатки ликера. - Будет день, будет пища. Или, лучше сказать, галстук? - Фыркнув, он снова исчез в облаке сигаретного дыма.
Кейт так хотелось спать, что пришлось приложить колоссальные усилия, чтобы заставить голову работать.
- Послушай, Крайтон, что касается нашей прошлой встречи. Ты говорил, что можешь поручить мне кое-что.
- Правда? - Крайтон потер руками посеревшее лицо и взъерошил волосы. - Что ж, я думаю, у меня есть в запасе пара интервью. Одно завтра или уже сегодня? Если я не ошибаюсь, то сегодня.
- Сегодня? - Кейт посмотрела на часы. У нее почти не оставалось времени подготовиться.
Редактор выбил из пачки очередную сигарету.
- Разве это проблема? Ты ведь профессиональная журналистка, правильно? А мы, профессионалы, если это необходимо, можем брать интервью и с высокого старта. Когда я работал в "Таймс"…
- С кем интервью? - перебила его Кейт, не желая выслушивать очередную серию воспоминаний о Флит-стрит.
- Подожди минуту, я найду свои записи. - Отложив в сторону незажженную сигарету, Крайтон принялся рыться в куче бумаг на столе. Половина из них тут же полетела на пол. - Нашел! - радостно воскликнул он и покосился на измятый листок. - О да, все-таки сегодня!
- Что сегодня?
- Твоя миссия, если ты согласишься. - Крайтон шмыгнул носом. - Рассказ о доме.
Кейт кивнула:
- Отлично!
Раньше перспектива описывать интерьер какого-нибудь шикарного дома - диваны и все остальное - не обрадовала бы ее. Но сейчас, после того как не удалось поговорить ни с кем из знаменитостей на приеме на мысе Ферра и после увольнения из "Меркьюри", профессиональная самооценка Кейт была очень низкой. И она чувствовала, что небольшой легкий материал такого рода - как раз то, с чем она могла бы справиться. Кроме того, у нее ведь было еще две работы.
- Чей дом?
- Мэнди Сен-Пьер.
Которую она прошлой ночью видела в отеле "Дю рок", когда та устраивала взбучку Шампань де Вайн.
- Отлично, - почувствовав интерес, согласилась Кейт.
- Ты знаешь Мэнди Сен-Пьер? - удивился Крайтон, поднося зажигалку к сигарете.
Кейт кивнула:
- Это жена того застройщика… Владельца поселка, который расположен сразу за деревней. Как тут его называют? "Туалетные сады"?
Крайтон чуть не подавился дымом.
- Ты на удивление хорошо информирована. Откуда ты знаешь, что он так называется?
Кейт улыбнулась:
- Так, держу нос по ветру. Это ведь моя работа, правильно? Не забывай, что я журналистка.
Кейт сказала это в шутку, но взгляд Крайтона вдруг стал серьезным и он заговорщически наклонился к ней:
- Я могу тебе доверять?
Она нерешительно посмотрела на него:
- Ты ведь дал мне работу. Это основание для моей преданности.
Крайтон удовлетворенно шмыгнул носом.
- Просто здесь даже у стен есть уши.
Кейт огляделась. Учитывая, сколько разного мусора было разложено на полках, приколото булавками к стенам и доскам для объявлений, она не видела здесь свободного места для ушей.
- "Ле Жардин де Лавабо"… прости "де ла Лаванд", - сказал Крайтон, - самый дорогой частный элитный поселок на побережье с этой стороны мысаАнтиб. Сен-Пьер вложил в него целое состояние. Даже не одно, я бы сказал. И не факт, что это только его деньги.
Кейт кивнула:
- И?..
- Он хочет, чтобы там поселились богачи, говорящие по-английски, - продолжил редактор, - состоятельные американцы. Британцы, имеющие деньги и подыскивающие себе дом, чтобы жить там на пенсии. Вот такие люди… Но никто не клюет на наживку…
- Из-за запаха.
Редактор кивнул.
- Там многое плохо пахнет, - воодушевленно прошептал он.
- Я слышала. - Теперь Кейт тоже сидела, перегнувшись через стол, и шептала как заговорщик. - Вокруг этого поселка многое нечисто. Подозрения во взятках на самом высоком уровне, нарушение строительных норм и так далее…
У Крайтона глаза на лоб полезли.
- Откуда, черт возьми, ты это знаешь? - Он изо всех сил стукнул кулаком по столу и возбужденно пробормотал: - Нет, молчи. Ты тоже занимаешься его делом?
- Занимаюсь его делом?
- Не строй из себя дурочку! Ты ведь поэтому приехала сюда. Как репортер, работающий под прикрытием? Собираешь досье на Сен-Пьера? Работаешь на Интерпол? Секретную службу? - Крайтон замолчал, а потом добавил с дрожью в голосе: - На "Таймс"?
- Конечно, нет.
- О, я понимаю, ты не можешь мне ничего сказать, - восторженно продолжал он. - Я в курсе, как это бывает. Но мне достаточно знать, что мы плывем в одной лодке. Поем один и тот же гимн.
- Что?
- Мы можем работать вместе! - Крайтон принялся рыться в столе, вытащил измятую папку с наклейкой, предупреждающей о ядерной опасности, на обложке и с гордостью улыбнулся: - Вот чем я занимался в последние несколько месяцев. - Он погладил наклейку. - Это настоящая бомба. Оказывается, Сен-Пьер - самый большой мошенник на этой части побережья… ну или второй на всем Лазурном берегу. И вместе мы можем разоблачить его!
Кейт заметила, что лицо редактора просветлело. Оно сияло так, словно рядом горела его зажигалка.
- Гм… - Кейт пыталась вставить хоть слово.
- Потрясающе! - восторгался Крайтон.
- Гм… - Кейт прикрыла глаза. Постойте! Он же предлагал ей написать об интерьере, а не разоблачать международную преступную группировку! Она осталась в Сен-Жан, чтобы продолжить свой роман, и не собирается заниматься теорией заговора, которая возникла в его нетрезвой голове. Серьезная журналистика для нее если не закончена, то отложена на неопределенный срок. Конечно, она ни капли не верила, что Крайтон занят чем-то серьезным… Но все равно… - Послушай, - начала она, намереваясь все ему объяснить.
Но он разгоряченно продолжал:
- Все это очень подозрительно. Земля, на которой построен "Ле Жардин де Лавабо", раньше считалась особо охраняемой природной территорией выдающейся красоты. И можно только догадываться, как Сен-Пьеру удалось получить разрешение планового бюро городского совета Ниццы. Об этом знают только те, кто там работает.
Кейт застонала - история с Питером Хардстоуном и городским советом Слэкмаклетуэйта повторялась. Даррена наверняка хватил бы удар. Но она все равно не хотела ввязываться в это дело.
- Мне удалось выяснить несколько любопытных фактов, - добавил Крайтон и снова погладил папку. - А контрабанда… Он ведет себя просто возмутительно! Каждую среду утром в аэропорту Ниццы садится белый самолет без опознавательных знаков. Я наблюдал, как он прилетает и улетает. - Его пальцы снова прикоснулись к картонной обложке. - И…
- Ты хочешь выяснить, что в нем, - перебила Кейт - она вообще не хотела ничего об этом знать. А тем более что-нибудь предпринимать. Ни в коем случае нельзя влезать в дело по разоблачению Сен-Пьера.