В Москве Паша находит перспективные модели и переманивает в свое агентство в Париже, придает им европейский лоск, помогает пробиться на страницы модных журналов, а потом поставляет на закрытые вечеринки русских богатеев на Лазурном берегу.
Мы заказали по чашечке кофе. Лана вскоре оставила меня, пересела к молодому человеку, помощнику Паши, сидевшему за соседним столиком с открытым ноутбуком. Недолго побеседовав, вернулась. Я спросила, почему не обратилась к самому Паше.
- Мы вчера пообщались, сегодня уточнила некоторые детали. Паша мне все, что хотел, сказал. Вытянуть еще что-то бесполезно.
- А общаться с помощником на виду у шефа, полезно?
- Он рекомендовал побеседовать с Вадиком.
- Так это Паша сосватал Лильку Герману, а Варюху депутату Матвееву? - спросила я Лану, вспомнив давний разговор с Лилей, как модели знакомятся с новыми русскими.
- Он. Лилю нашел в Париже, а Варю, Паша вначале перетащил от Юдашкина в Париж, помог попасть на обложки журналов. Вместе с другими моделями возил на приемы и вечеринки русских олигархов и политиков.
- Теперь понятно, почему злые языки болтают, что Михаил Сергеевич купил Варю у владельца французского модельного агентства. - Думаю, не совсем так. Оказавшись на одной с Матвеевым тусовке, она влюбилась в него. Возможно, и не подозревала, что ее с подругами привезли развлекать новых русских. В отличие от других депутатов, Михаил Сергеевич очень порядочный человек. Шестой год вместе и всё еще влюблены.
- На Рублевке много бывших топ-моделей. Послушать тебя, все они прошли через контору Паши?
- А ты как думала? Будь ты красавица из красавиц, твои фотографии на обложках журналов, всё равно охрана не подпустит тебя к олигарху или депутату. Вот девчонки и платят, спят с Пашей, чтобы взял в свое агентство и устроил встречу с олигархом.
- Ни за что не согласилась бы. Пожелала бы познакомиться - нашла способ.
- Когда свекра принимают в Кремле и фамилия Комаровских на слуху, верю.
Варя с Сашей ждали нас у калитки. Мы обменялись поцелуями, а дети побежали в глубь двора.
- К бассейну не подходите! - крикнула Варя и повела в сад к кустам с оставшейся еще ягодой черной смородины. У нее, одной из немногих, вместе с декоративными растениями на участке росли кусты крыжовника и черной смородины, которыми она страшно гордилась. Сама за ними ухаживала, в этом году собиралась посадить вдоль забора малину. После рождения Сашки Варя немного сдала, вышла из стандартных размеров модели. Сегодня трудно поверить, что несколько лет назад ее фигура украшала журналы "Еlle", "Vogue" и "Fashion Collection". В последнее время она активно занимается собой, делает зарядку, ежедневно плавает в своем десятиметровом бассейне, выполняет упражнения на доске и крутит педали. От лишних килограммов избавилась, но вернуться к прежним размерам вряд ли удастся. Уговаривает меня с нового года ездить в город на занятия восточными танцами - беллиданс.
Варя заставила попробовать её смородину, которую в нынешний сезон неоднократно приносила мне. Это был особый поздний сорт. Я попробовала. Ягоды, как ягоды, точно такие же моя Даша приносит с рынка, но Варя требовала признаться, что такой ягоды я еще не пробовала. Пришлось подтвердить.
- Принеси миску, наберем, посыплем сахаром и за столом нормально поедим.
- Что ты! Какой сахар! Витамины убьет! Все оборвать я не дам, будут еще гости и все должны попробовать. И так почти все оборвали, а что осталось - осыпается. В прошлом году, помнишь, до конца сентября на кустах сохранилась.
От смородины мы перешли к качелям. Игорь раскачивался, а Саша пытался подняться по вертикальной лестнице для гимнастики.
- Куда полез! - забеспокоилась Варя и стащила сына на землю. - Говорила, без меня или папы высоко не забирайся.
Саша заплакал, и она принялась успокаивать, Игорь продолжал раскачиваться на качелях. Успокоившись, Саша стащил Игорька с качелей и повел в уголок, где на огромном деревянном помосте были разложены игрушечные рельсы и свалена куча подвижного состава.
- Будем в поезд играть, - воскликнул Саша.
Игорь тоже любил толкать вагоны по рельсам и вскоре они уже сцепляли составы, возводили мосты. Железная дорога увлекла обоих. Мы довольные, что дети, наконец, угомонились и заняты игрой, сели в беседке поговорить. Варя заметила мою напряженность и спросила, кто расстроил - опять Кирилл? Рассказала, что мама требует священника исповедоваться и причаститься.
- Представляешь, всю жизнь неверующая, а заболела, - попросила Библию, читает Жития святых, молится. Соседка по палате глубоко верующая.
- Мама не одна в палате?
- Попросила подыскать напарницу. Я поместила в одноместную палату.
- Стала верующей - хорошо. Господь прощает раскаявшихся.
- Хочу надеяться, вера поможет перенести последние минуты, когда обезболивающие перестанут помогать. Держится на одних уколах.
5
Ночью долго не могла заснуть. Из головы не выходило мамино обещание поговорить, о чем не решалась всю жизнь. Назвать отца? На фиг он нужен теперь, когда я вполне самостоятельна, а маме остались считанные месяцы или дни. Раньше ему следовало вспомнить об оставленной любимой жене и дочери. Сегодня будь он Министром, Председателем правительства или американским миллиардером, мне наплевать. Перечислит не состоявшихся моих отчимов? Было их немало, многих я помню. Мама и сегодня, если бы не болезнь, женщина в самом соку - сорок семь лет! Могла бы еще замуж выйти. С высоты сегодняшнего положения, я её хорошо понимаю и не осуждаю, всю жизнь она нуждалась в мужской ласке! Меняла мужчин? Значит, были на то причины. Достойных мужчин не оставляют и сами они не сбегают.
Когда, наконец, уснула, приснились любовники мамы, видела ее молодой и красивой. Потом мама вдруг превратилась в сегодняшнюю - живой скелет с желтым лицом. Я заплакала от отчаяния, что ничем не могу помочь, и проснулась с больной головой. В последние дни ночные кошмары мучили меня. Видела Валерия с Кириллом и Эльзой, приходила молодая мама. Встала, выпила Но-шпу с анальгином, и снова легла. Что-то еще продолжало сниться, не могу вспомнить. Разбудил Игорек. Часы показывали девять. Проспала! Не стала принимать обычный контрастный душ, а помогла Даше кормить Игоря. Позвонила маме, спросила, как она, пообещала часа через полтора, а может раньше - как доберусь, быть у неё. Не задерживаясь у зеркала, чуточку подкрасилась, уложила волосы, и, выпив стакан сока, повезла сына к Комаровским - старшим. Пора к маме, я и так задержалась.
В коридоре больницы встретился мамин врач и подтвердил мамины опасения. Опухоль продолжала катастрофически расти, и медицина не в силах остановить. Я вошла в палату и в глаза бросилась застланная соседняя кровать Марии Васильевны. Первая мысль - мама уговорила ее оставить нас одних для серьезного разговора. Она, прочитав в моих глазах вопрос, объяснила.
- Умерла во сне. Я ничего не слышала, проснулась, а кровать пуста. Нянечка сказала Господь призвал. Последние дни её не мучили боли, как меня. Часто молилась, вспоминала детство, подолгу молча лежала, не слышала меня. Мне бы Бог дал провести последние дни без боли! Тихо умереть во сне, как Марии Васильевне!
- У неё было безнадежное состояние, а у тебя есть еще шансы, - соврала я.
- Не сочиняй! Я все знаю.
Она закрыла глаза и надолго замолчала, думая о чем-то своем, я не решалась заговорить.
- Алена! - тихо произнесла она, нарушив тишину. - Обещай простить меня.
- За что прощать тебя? Всю жизнь посвятила мне. Не дала выйти замуж за Ваню - давно простила. Выйди я за него, ты не лежала бы в этой палате, окруженная вниманием врачей. Я люблю тебя, мамочка и не переживай. Как бы то ни было, последние годы мы с тобой жили прекрасно.
- Я, а ты - нет. Думаешь, не видела? Видела! Не была ты счастлива с Валерием. И Кирилла не любишь. Любишь всё еще своего Ваню. Найди его, и будьте счастливы, я благословляю вас!
- Поздно, мама! - Я поправила у нее подушку под головой, поцеловала. - Почистить мандарин? Принесла еще персиков и виноград.
- Старые не съела, нянечке отдала.
- Вот и хорошо, поешь свежих. Я положила в холодильник.
- Алена! - она замолчала, собираясь с мыслями, никак не решалась заговорить. Вдруг заплакала и сквозь слезы прошептала. - Никогда не простишь. Не поймешь. У тебя должна была быть сестра. - Мама снова замолчала.
- Ты сделала аборт? - нарушила я молчание.
- Если бы… Аборты я делала. Вы родились близняшками. Две девочки. Тебя я взяла, а ее… променяла на квартиру. Дура была, какой ум в семнадцать лет?
- Променяла на квартиру? - не сразу дошло до меня. - На какую квартиру, что ты говоришь!
- Квартиру, в которой ты выросла.
- Как ты могла, мама?!
- Двоих не подняла бы. Отец твой бросил меня, как только узнал, что беременна.
До меня медленно доходил смысл сказанного.
- А бабушка, дедушка, они не знали?
- Они и настояли.
- Сестра моя жива, где она?
- Надеюсь, жива. Пять дней провела с вами в роддоме, грудью кормила обоих, а домой поехала с тобой одной. Где твоя сестренка, не знаю. Взяли добрые люди, у которых не могло быть детей.
Постепенно я приходила в себя, переваривая свалившееся на меня известие. Поняла, что мучило маму все годы, почему вдруг решила вызвать священника, исповедоваться.
- Как всё было? Уверена, взяли хорошие люди, воспитали, вырастили?
Ничего о судьбе сестры мама не знала. Рассказала длинную грустную историю. Будь я киносценаристом, написала бы душещипательную мелодраму в стиле бразильского сериала.
Начало истории положила встреча в женской консультации, во время маминой беременности. Коротая время в очереди, женщины, как обычно, делились наболевшим. Мама пожаловалась, не знает, что будет делать с двойней. Не рассчитывала на двоих. Живет в доме без удобств, без мужа. Одна из сидевших в очереди женщин постарше, пожалела юную маму и, встретившись в сквере, подсказала выход.
- Знаю приличную высокопоставленную семью. Если согласишься, они усыновят или удочерят одного ребенка, а в роддоме получишь справку на одного. Второго ребенка сразу заберут. Никто ничего не узнает, а тебя хорошо отблагодарят.
Мама опешила от предложения, не сказала ни да, ни нет. Женщина еще несколько раз подходила к маме и спрашивала, не надумала ли избавиться от второго ребенка.
- Будут мальчик и девочка, - выберешь, кого оставить себе.
В то время не существовало сегодняшнего УЗИ, определить пол будущего ребенка не представлялось возможным. Мама призналась своей маме - Катерине Ивановне, моей бабушке. Та, не задумываясь, посоветовала согласиться на предложение, взамен потребовать квартиру. Жили мама с бабушкой и ее последним мужем в двух крохотных комнатушках деревянной развалюхи на Ленинской улице.
- Втроем толкаемся здесь спинами, а ты еще двоих. Я никогда не получу другой квартиры, ты тем более. Соглашайся.
И мама решилась. Спустя несколько дней встретилась с бездетной, еще не старой парой. Мужчина по фамилии, кажется, Кувалдин, мама запамятовала, работал в заводском комитете профсоюза авиамоторного завода, и обещал переселить в двухкомнатную благоустроенную квартиру. Мама с бабушкой должны были отдать свою развалюху для оформления обмена. В тот год на окраине города проходили массовые новоселья в новых микрорайонах, на месте бывшего "Совхоза - сада". Заводчанам выделили несколько домов, и человек из завкома предложил за ребенка двухкомнатную квартиру в девятиэтажном доме. Бабушка с сожителем продолжали нажимать на маму: соглашайся! Двоих не поднимешь! Кто еще тебе, девчонке, предложит благоустроенную квартиру!
Как удалось всё провернуть, деталей мама не знает до сих пор. Из роддома она вышла со справкой на одну девочку. В тот же день ее матери - Катерине Ивановне вручили ордер на двухкомнатную квартиру в новом доме и документы из бюро обмена, из которых следовало, что свое жилье в центре они поменяли на микрорайон. Больше мою сестренку мама не видела. Через какое-то время, в тайне от бабушки, попыталась найти семью, удочерившую дочь, но позабыла фамилию. Помнила, какая-то строительная - Топоровы или Столяровы, а может Кувалдины. Знакомый, по ее просьбе, принес список членов завкома завода имени Фрунзе, строительную фамилию никто из них не носил. Через несколько лет ей показалось, что вспомнила - Гвоздиков. Их на заводе оказалось несколько, но все молодые парни. Мама и сегодня не уверена, что фамилия, удочеривших мою сестренку, Гвоздиковы. Забрать дочь обратно мысли у мамы не было, однако сердце скребли кошки, как живется дочурке. Катерина Ивановна, узнав про затею дочери, навести справки, обматерила её.
- Будь уверена, живет лучше твоей Аленки. Хочешь, чтобы нас выселили, если все раскопают? Начнут разбираться, кто поверит, что за сарай без удобств выменяли благоустроенную квартиру? Не рыпайся!
Разноречивые мысли клубились в моей голове, услышав историю. Может, лучше бы мама унесла тайну с собой, - подумала я. Как относиться к матери, променявшей дочь на квартиру?
Мама прочитала мои мысли
- Презираешь меня?
- Не знаю. Почему раньше не призналась? Когда была здорова, поискали бы, может и нашли. Ни каких денег не пожалела бы.
- Боялась, не поймешь. Постоянно грызла тоска, мучилась. Молодая была, не думала, что в конце жизни придется держать ответ. - Помолчав, в оправдание привела доводы, которыми успокаивала себя. - Ты выросла в доме с удобствами, не знаешь, как таскать воду из колонки ведрами, выносить помои за квартал, мыться раз в неделю, отстояв долгую очередь в бане. В прошлом году проехала по Ленинской. В обоих концах улицы возводят элитные многоэтажные дома, а наш двор и хибара сохранились. Откажись я тогда, и сегодня жили бы там.
- Не обязательно. Швейная фабрика, где вы с бабушкой работали, строила дома, возможно и дождались очереди.
- Дождались… Очередь на улучшение жилищных условий на фабрике на сорок лет вперед. Мама беспартийная, не ударница, не депутат. Я после седьмого класса проучилась два года в ПТУ, не закончив, пришла на фабрику. Шансов дождаться квартиры - никаких.
- Бабушка и в старости оставалась симпатичной женщиной. Почему замуж не вышла? Не могла найти приличного мужчину с жильем!
Лицо мамы вдруг исказила страшная гримаса и, преодолевая боль, вздохнув, негромко заговорила.
- Девочка моя! Как ты далека от реальной жизни! Этот вопрос можешь задать и мне. Отвечаю. Не везучие мы. И мужики попадались такие. Бесперспективные, пьющие, гуляющие. И я, и ты, обе выросли без отцов. Вот почему настаивала, выйти тебе за Бурлакова, чтобы хоть ты оказалась счастливой. Умираю спокойной, ты пристроена, не повторишь мою и мамину судьбу.
- Еще не известно.
Про себя подумала: конечно, ваших судеб повторять не собираюсь. В личной жизни, как и вам, не везет, но живу в другое время, и счастье понимается иначе. У меня приличная пятикомнатная квартира, какую вы с бабушкой видели только в заграничных фильмах, загородный двухэтажный дом, я владелица модного салона одежды. Для полного счастья не достает только любимого человека рядом. Многие нынче так живут и не жалуются. Разве у Лильки, Ольги, Риты не такая же ситуация? А Лана? Двадцать восемь лет, её знает и завидует вся Москва, денег куры не клюют, меняет мужиков каждый месяц, но любимого так и не встретила. А у меня есть любимый Ваня. Возможно, мы еще и соединимся, продолжаю верить в чудо. Теперь прибавился еще близкий человек - сестра. Не знаю где она, как звать, но где-то на земле живет, и теперь целью жизни станет отыскать её.
Пока переваривала мамино признание, думала, мама молчала, изредка вытирала слезы. Смотрела на ее изможденное осунувшееся лицо, желтое от лекарств, и мне стало жалко её. Я заплакала. Моя любимая мама! Ты водила меня в детский садик, приходила на родительские собрания в школу, я всегда гордилась тобой. Больше ни у кого не было такой красивой и молодой мамы. Ты ведь молода еще. Сорок семь, разве возраст? В доме часто не бывало денег, ты приносила с базара виноград и мандарины, сама не ела, оставляя мне. Я удивлялась, почему не любишь фрукты.
- Вытри слезы. Зеркальце есть? Тушь не размажь, - прервала она мои мысли. - Я встала и принесла сумочку, достала зеркало и платок.
- Моя тушь не мажется. - Я вытирала слезы, а они продолжали литься. Снова села на край маминой кровати, обняла ее и стала целовать.
- Мамочка! Я люблю тебя! Поправляйся, пожалуйста! Я всё прощаю, значит так сложилось, по - другому не могла поступить. Нелегкое было время, я помню.
Снова гримаса боли исказила ее и без того некрасивое лицо.
- Что ты можешь помнить, девочка моя! Болезнь моя - наказание за грехи. Кара божья за то, что отказалась от своей кровинушки, сестренки твоей. За то, что не остановила, толкнула тебя выйти за Бурлакова. Лучше уж жила бы в бедности, зато с Ваней в любви, - совсем тихо, шепотом, проговорила она, повернула голову и затихла.
- Мама! - закричала я.
- Очень устала. Иди, попрошу сестру сделать укол. - едва слышно произнесла она. Я нажала кнопку звонка у изголовья кровати. Секунды спустя, пришла медсестра.
- Лена, вам лучше уйти. Мама начнет засыпать, не надо тревожить. - Медсестра подошла к тумбочке, на которой стояли медицинские приборы, достала из ящичка пакет со шприцем, ампулы, повернула ко мне. - Идите, Лена!
- Иди, Алена, - прошептала мама. - Не надо смотреть.
Я вышла в коридор, постояла, раздумывая, подождать ли, пока выйдет сестра, потом у дежурной по этажу попросила воды, выпила успокоительную таблетку и пошла к машине.
6
После исчезновения Валерия год я не могла найти себе места. Жила у мамы в Самаре, возвращалась в Москву в свою Люблинскую квартиру, надоедало там - приезжала в Жуковку. Денег осталось достаточно, чтобы не считать их, скрашивать одиночество на заграничных курортах, в ресторанах и ночных клубах с подругами. Молодая и красивая богатая вдова, я пользовалась успехом у мужчин. От желающих предложить руку и сердце не было отбоя. Еще больше липли женатики и холостые, мечтающие пополнить свой список постельных побед. Способствовали им и подруги, поставившие цель поскорее выдать меня замуж, чтобы не провоцировала их мужей. Знакомили все с новыми и новыми поклонниками, одновременно оберегая от своих мужей.
После переезда мамы ко мне, самарскую квартиру мы сдавали. Приезжая в Самару, я жила в нашем с Валерием таунхаузе в районе бывших обкомовских дач на Первой просеке. Обычно после смерти имущество переходит наследникам через полгода, ввиду неясности обстоятельств, я стала владелицей всего Валериного состояния через год. Трехэтажный особняк на берегу Волги я подарила Сергею, он был тронут моей щедростью, и не сразу принял дар. Спрашивала Евдокию Андреевну, что подарить ей, она от всего отказывалась. Со свекровью и братом мужа повезло, относились и сейчас относятся ко мне хорошо. На капиталы, оставшиеся мне от Валерия, не претендовали. Более того, Сергей помог удачно распорядиться бумагами брата, их ценность растет и приносит доход. Нормальные деловые отношения установились у Сергея и с Кириллом.