Пламя в лампе затрепетало, тяжелое дыхание скорчившегося на полу мужчины напоминало хрип загнанного пса. Мохнатая бабочка, залетевшая внутрь лампы, вспыхнула и сгорела, а другая неистово билась о стекло. Вдруг тишину прорезал выстрел. Розе показалось, что оглушительный взрыв произошел оттого, что лопнула, как гнилая тыква, голова Эггера. Кровь и мозг забрызгали все вокруг. А на изуродованном лице немца застыло зловещее выражение, как у игрушечного пупса с продавленной головой. Эггер вытянулся во весь рост, последний раз конвульсивно дернулся и навечно затих.
Роза и Ричард почувствовали кисловатый запах пороха и, обернувшись, увидели Клементе. Он спокойно сжимал в руках автомат.
- Так надо было, - ровным голосом произнес добрейший Клементе.
Он казнил немца не потому, что ненавидел фашизм, не для того, чтобы отомстить за невинные жертвы, и не из-за жестокостей, совершенных Эггером. Эсэсовец осмелился запачкать мечту, извечную мечту Клементе.
Глава 7
В небе застрекотал легкий немецкий разведывательный самолет.
- "Шторх", - безошибочно определила Роза.
- Солдат сбежавших ищут, а может, нас, - отозвался Ричард.
Он придавил рукой ее плечо и не дал Розе встать. Самолет покрутился немного в воздухе, пилот в шлеме и в очках свесился из кабины сначала в одну сторону, потом в другую. Примитивная машина и незатейливый способ наблюдения напоминали вылет времен Первой мировой войны. Потом разведчик не торопясь развернулся и исчез за горизонтом.
Роза потянулась, сидя на траве. Легкий ветерок взъерошил ей волосы. Так хорошо было смотреть на закатное солнце и дышать ароматом полей. Это напомнило Розе детские годы, позволило на минуту забыть о пережитой трагедии. Но только на минуту, не более.
- Какого черта немцы здесь рыщут? - раздраженно произнесла Роза. - За пару дней они обратили нашу армию в бегство. Армия Италии стерта в порошок. Дунь - и нет ее! Жалкий конец, - вздохнула она.
Высоко в небе пронеслась эскадрилья самолетов. Это были "Либерейторы", промчавшиеся, отливая серебром, в лучах заходящего солнца.
- Домой летят, - пробормотал Ричард, провожая взглядом боевые машины.
- Завидуешь? - спросила Роза.
- Не знаю. Может, просто хочется вот так полететь навстречу свободе.
Солнце уходило за горизонт, и оцепеневшие от вечерней прохлады, предвещавшей скорое наступление осени, комары медленно поднимались в воздух. Низко проносились последние ласточки. С тех пор, как Роза и Ричард встретились, они обменивались лишь малозначительными словами, теми, что требовала ситуация. Теперь Ричард обнял женщину и попытался ее поцеловать.
- Оставь, - сказала она, отворачиваясь.
- Почему? - спросил американец.
Его задела неожиданная холодность Розы.
- Я не стану объяснять почему, - резко ответила она.
- Но я хочу тебя, - страстно прошептал он, сжимая объятия.
- Когда-то ты говорил: я люблю тебя, - с упреком напомнила Роза.
- Я и сейчас могу это повторить.
- Да, если очень попросить… - усмехнулась она.
- Ну перестань, расслабься, - уговаривал мужчина.
Его губы искали рот Розы.
- Нет, нет и нет! - решительно воспротивилась она.
- Есть причина? - спросил он, помрачнев.
- Скажем так: в моем возрасте о страсти уже не думают.
Слова Розы прозвучали не очень убедительно, но она искала хоть какое-нибудь оправдание.
- Так что же между нами встало? - настаивал Ричард.
- Война, - сказала Роза и, отступив шаг назад, спросила: - Ты что, не видишь, на кого я похожа?
На ней были серые фланелевые брюки на два размера больше, чем нужно, затянутые в талии ремнем Джулио. Рубашку тоже дал Джулио. Волосы давно следовало подстричь и уложить. Розе пришлось затянуть их на затылке голубой ленточкой. Она чувствовала себя грязной и оборванной, как старуха цыганка.
- Желание не угасает и в войну, - сказал Ричард.
То, что Роза отвергла его, лишь распалило Ричарда.
- Перестань, не ломайся, как девочка, а веди себя как женщина, - произнес он.
- А ты перестань изображать из себя американца, который знает все про всех, - парировала Роза.
Ричард помрачнел, словно ребенок, которого отругали взрослые.
- А ведь ты защищаешь кого-то, - задумчиво сказал он, выдавая собственные мысли, в которых стеснялся признаться и себе.
- Это кого еще?
- Или ты поклялась сохранить верность?
- Кому?
Она улыбнулась. Слова Ричарда ее растрогали. Какой он все-таки простодушный романтик!
- Мужчине, от которого родила ребенка, - обиженно закончил Ричард.
Розе вдруг стало хорошо. Она откинулась на траву, как когда-то давно, в восемнадцать лет. Ее уже не волновали морщины, прорезавшие лоб. Отступили воспоминания об унижении и о пережитом насилии. Она снова желала Ричарда, желала, как в первый раз, когда увидела его. Он лег рядом и начал осыпать легкими поцелуями ее глаза и брови. Лежа в некошеной траве, Роза смотрела в небо. Оно напомнило ей синее, усыпанное звездами одеяние Мадонны в гроте "Фавориты". Женщина тихонько засмеялась.
- Почему ты смеешься? - спросил Ричард, щекоча ей щеку былинкой.
- Долго рассказывать, - ответила Роза.
Но про себя она решила: сегодня он обязательно узнает ее тайну. Их общую тайну.
Ласки мужчины становились все более страстными, и Роза не сопротивлялась. Но вдруг, едва Ричард попытался овладеть ею, она почувствовала острую боль. На женщину нахлынули ужас и отвращение, словно ее снова спихнули в сточную канаву, откуда она недавно с трудом выбралась. Тело Розы не подчинялось разуму: оно отторгало мужчину.
- Я не могу, Ричард, - прошептала она, заливаясь слезами.
Он осторожно поцеловал ее. Роза быстро оделась.
- Я и сам бы мог сообразить, - сказал Ричард. - Этот ребенок изменил твою жизнь, правда?
- Мне нужно время, - не объясняя, ответила Роза.
- Не волнуйся, ничего страшного, - успокоил ее Тильман.
Оба они имели в виду совершенно разные вещи: Роза думала о пережитом насилии, и оно не давало ей почувствовать себя женщиной, а Ричард - о неизвестном мужчине, что занял его место в сердце Розы и дал ей сына. Он и представить себе не мог, что Риккардо - его сын.
С заброшенной фермы донеслись голоса. Кто-то звал Ричарда.
- Тебя зовут, - сказала Роза.
- Да, и я знаю зачем.
Ричард помрачнел.
- Не заставляй людей ждать, - заметила Роза.
Ричард встал, помахал рукой, и крики прекратились.
- Я должен поговорить с тобой, Роза.
- И я тоже.
Зачем скрывать правду о Риккардо? Потом Ричард решит, как поступить. Или они решат вместе.
- Я уезжаю, Роза, - заявил Ричард.
Сердце у нее забилось быстрей.
- А мы? - спросила она, подумав о детях и о верном Клементе. Мысль о новом расставании пугала ее. Почему он не сказал ей сразу?
- Вас спрячут в надежном месте. А придет время - тебя с семьей переправят в Швейцарию.
- Ты обо всем позаботился?
- Я старался сделать как лучше.
- А ты не поедешь с нами?
- У меня было задание, и я его выполнил. Теперь все готово для моего возвращения.
- Когда мы увидимся? - спросила Роза, заливаясь слезами.
- Вот кончится война, каждый сможет поехать куда захочет.
Ричард поднял валявшуюся на траве серую охотничью куртку, и из кармана выпала фотография. Обычное фото: светловолосая женщина с американской улыбкой, одетая по-американски, держит на руках младенца.
Роза побледнела:
- Твоя жена?
- Да. И наша дочка. Я назвал ее Роуз, как тебя, Роза.
Ричард наклонился и подобрал карточку. У Розы сердце остановилось. Ей показалось, будто она уже умерла, но она все еще жила.
- А ты говорил, что любишь меня, - упрекнула она его.
- Я и сейчас люблю тебя, Роза. Но я не знал, что мне доведется вернуться в Италию. И не знал, что снова встречу тебя. Ты ведь тоже не стала меня дожидаться.
- Да, - вздохнула Роза. - У тебя девочка - Роза, у меня мальчик - Риккардо, Ричард. Мы думали друг о друге.
- Если бы война нас не разлучила, мы, наверное, были бы счастливы вместе, - сказал Ричард.
- Конечно, - согласилась Роза.
- Я рад, что ты восприняла это спокойно. Но ты ведь хотела мне что-то сказать? - вспомнил он.
- Нет, ничего важного.
Стоит ли теперь говорить Ричарду, что Риккардо - его сын? Она только поломает ему жизнь. Их любовь рождена войной, с войной она и закончится.
- Прощай, Роза, - произнес Ричард.
- Прощай, Ричард, - сказала она, целуя его в щеку.
- Ты не проводишь меня до фермы?
- Нет, терпеть не могу коллективных прощаний.
- Суровая женщина, - улыбнулся Ричард.
- Нет, просто я предпочитаю плакать в одиночестве. А теперь уходи.
И Роза оттолкнула Ричарда.
- Как-нибудь увидимся, - произнес он и направился к своим товарищам.
- Ты - негодяй, Ричард Тильман, - спокойно сказала Роза. - Большего негодяя я в жизни не встречала.
Но он уже не слышал ее слов. Высокая фигура Ричарда растаяла в ночи, а Роза бросилась на траву и разрыдалась.
РОЗА
1982
Глава 1
- Негодяй… очаровательный, неотразимый негодяй-американец, - подытожила свои воспоминания старая женщина и добавила: - Да сохранит Господь его душу!
Глория промолчала, растроганная и взволнованная. Ей показалось, что бабушка задремала, но она заметила, как меж ресниц Розы блеснула слеза и покатилась по щеке. Глория осторожно вытерла щеку Розы платочком.
- Я очень его любила, - продолжала бабушка, - хотя с ним было трудно. Но, вспоминая, я прежде всего думаю о счастье, что он дал мне.
- Может, он был не такой уж негодяй, - сказала Глория. - Наверное, он любил тебя, по-своему. Ведь такую женщину, как ты, тоже любить нелегко.
- Ричард был для меня загадкой, - сказала Роза. - Как и его сын. Никогда не знаешь, хочет он тебя укусить или поцеловать. Любовь к Ричарду измучила меня. Так и ты теперь мучаешься от любви к Риккардо.
За окном темные тучи закрыли солнце, и порыв ветра взлохматил кроны деревьев в парке Имберсаго. Вошла служанка и доложила, что обед подан.
Они пообедали вместе в маленькой столовой рядом с большим залом, который использовался лишь для парадных обедов.
Роза съела немного макарон с ветчиной и со сливками, выпила глоток вина. Ее лицо чуть порозовело.
- Глория, думаю, тебе стоит уехать, - сказала бабушка. - Тебе стоит побыть одной и подумать. Я ведь не сказку рассказывала, девочка моя, - добавила Роза вполголоса. - Мое прошлое касается и тебя… Ты для меня - прежде всего. Главное - твоя жизнь, твое будущее. Пожалуйста, прими мой совет…
- Совет или приказ? - с улыбкой спросила Глория, откинувшись на спинку стула, пока служанка меняла тарелки.
- Никто не может приказывать Глории Летициа, помни это, - твердо произнесла Роза. - Даже я. Умей сама принимать решения. У тебя получится. Ты же вытащила Рауля из тюрьмы с помощью одного-единственного звонка.
- Мне просто повезло, - скромно заметила девушка.
- Ты действовала наверняка. И теперь должна поступить так же. Хватит тянуть. Можешь любить Риккардо, можешь забыть его, но эта история должна кончиться. Мой сын - человек неудобный, как и его отец. Тебе нужен положительный, надежный спутник жизни вроде Руджеро Летициа. Поразмысли, Глория. Я ведь тебе передам маршальский жезл, - заключила Роза. Глория молча смотрела в тарелку. Сначала воспоминания, потом это вторжение бабушки в ее личную жизнь несколько вывели молодую женщину из равновесия. Она представляла себе Риккардо ребенком, каким он был во время войны, а потом ей виделся неотразимый мужчина, перед которым она не могла устоять. Она поняла и оценила советы бабушки, но сейчас у нее не было сил, чтобы обсудить то, что волновало ее больше всего на свете.
- Наверное, я приму твой совет, - наконец произнесла Глория.
Роза благодарно улыбнулась.
- И ты должна завести детей. Как можно скорей, - добавила бабушка.
Глория помрачнела.
- Детей? От кого? От Консалво или от Риккардо?
- Извини, что я вмешиваюсь, - сказала Роза. - Но у меня осталось так мало времени, и я не хочу видеть, как ты страдаешь, повторяя мои ошибки.
- Каждому отпущена своя доля страданий, - покорно произнесла Глория.
- А мы с тобой, например, рискуем получить и дополнительную порцию. Послушай старуху: найди себе мужчину, который станет хорошим отцом.
- Хорошо, бабушка, я уеду, - согласилась внучка, положив вилку.
Она так и не притронулась к отбивной.
- Я рада, - тоном победительницы заявила Роза.
- Наверное, мне действительно лучше побыть одной, хотя я всегда одинока.
- Знаю, Глория, - ответила бабушка, вспомнив и о собственном одиночестве.
- Думаю, я должна принять правильное решение, - вздохнула Глория.
- Тогда поторапливайся, уезжай! Я не вечна, но тебя дождусь. Возвращайся, с Риккардо или без него, но возвращайся, излечившись от этой муки.
Женщины пожали друг другу руки, словно заключая тайный договор.
Риккардо Летициа протянул секретарю досье.
- Это данные для печати. Все готово, - сказал он.
Он сидел во главе длинного стола в зале для заседаний римского офиса корпорации, расположенного в районе Эур. Материалы для прессы были последним звеном в сложных переговорах. Стороны изрядно потрепали друг другу нервы, но в конце концов поле битвы осталось за Риккардо.
- Теперь можно спокойно заниматься текущей работой, - с удовлетворением произнес Синклер Уординг, самый приближенный сотрудник президента корпорации "Роза Летициа и сыновья".
Тио Пепе, пристроившийся у ног хозяина, громко, с подвыванием зевнул, встал на короткие сильные лапы и глянул на Риккардо, словно хотел поздравить хозяина с успешным завершением встречи в верхах. Присутствие на переговорах пес считал чем-то вроде профессиональной обязанности. Теперь, когда секретарша Эстер распахнула дверь, пес направился к выходу, намереваясь насладиться прогулкой по саду.
Эстер открыла дверку красного дерева и достала из бара золотистую бутылку шампанского "Крюг" и четыре высоких фужера. В корпорации существовала традиция отмечать шампанским успех переговоров. А сегодняшняя сделка была одной из самых значительных в истории фирмы "Роза Летициа и сыновья".
Риккардо поднялся со своего командирского места, подошел к окну и взглянул на белевшие в зелени здания. Он готовился отметить успех, но чувствовал себя усталым и недовольным. Победа, увенчавшаяся подписанием соглашения между Италией и Бразилией о строительстве двухсот шестидесяти шести истребителей, не сделала Риккардо счастливым. Но надо было произнести тост, и президент, подняв бокал, обратился к своим сотрудникам:
- Благодарю вас. Вы внесли решающий вклад в нашу победу.
Все заулыбались. Риккардо Летициа действовал как образцовый менеджер. Когда дела шли хорошо, он каждому воздавал по заслугам. Если же что-то не ладилось, президент брал ответственность на себя.
Согласно только что заключенному соглашению о сотрудничестве с "Аэритали" и бразильской компанией "Терраэр" корпорация Летициа обеспечила себе заказы на постройку пяти самолетов в месяц вплоть до 1990 года. Риккардо добился самых выгодных условий, и это означало возвращение на рабочие места персонала, временно отправленного в отпуск. Производство не пострадало от кризиса, заодно и престиж фирмы.
Риккардо пожал каждому руку, а когда все разошлись, остался один на один с Эстер.
- Я - в гостиницу, - предупредил он секретаршу. - До завтра меня ни для кого нет.
Вернулся с прогулки довольный Тио Пепе и снова устроился у ног хозяина.
- У вас на вечер назначен ужин в "Оазисе", - напомнила Эстер.
- Совершенно вылетело из головы, - удивился Риккардо.
- Приглашены тридцать два человека. Отменить приглашение?
- Ни в коем случае. Сделаем так, ты им позвонишь в последний момент…
- …и скажу, чтобы они начинали без вас, а вы придете, как только сможете, - закончила за него Эстер.
Риккардо послал ей воздушный поцелуй.
- Врать ты умеешь замечательно, - весело сказал он и вышел из кабинета.
Тио Пепе, казавшийся еще длиннее и еще счастливее, чем обычно, вприпрыжку помчался за хозяином.
Глава 2
Риккардо Летициа обладал огромной властью, но кое-что оставалось ему неподвластным, например, уличное движение. Вот и сейчас они застряли надолго в дорожной пробке. Шофер старался, как мог, но безрезультатно.
- Что там у меня намечено на сегодня? - спросил Риккардо у секретаря.
Франко Серра включил ноутбук и приготовился зачитать длинный список.
- Не надо, - остановил его Риккардо. - Бессмысленно узнавать то, что я делать не собираюсь. Ни к чему читать имена людей, с которыми я все равно не встречусь.
Он прикрыл глаза и откинулся на подушки. Молодой секретарь взглянул на жесткий профиль патрона и попытался угадать, чем так обеспокоен Летициа. В последнее время президент стал сам на себя не похож. Он работал с яростным ожесточением, по нескольку часов проводил на поле для гольфа; потом намечал приемы, приглашал людей на ужин и в последний момент от всего отказывался. Его окружение потеряло вдохновителя праздников и неизменного участника хепенингов, завершавшихся битьем посуды и мебели в элитных увеселительных заведениях. Риккардо и самому не нравились подобные варварские и глупые развлечения, но он оказался заложником собственного имиджа, обреченным на эпатаж общества.
Но теперь Риккардо давно уже не видели в компании блестящих красавиц, с которыми он раньше любил появляться в свете. Он редко наезжал в Милан и практически безвыездно жил в Риме в "Гранд-отеле".
Франко Серра последовал за патроном в холл гостиницы и забрал у портье почту.
- Найди мне Джиджи Лопеса, - неожиданно приказал Риккардо.
- Слушаюсь, синьор, - с улыбкой ответил секретарь.
Имя Джиджи Лопеса значило только одно - женщины. Похоже, буря улеглась и Риккардо возвращался к обычному образу жизни.
В лифте секретарь прочел список тех, кто звонил, вычеркнул имена лиц малозначительных, определил тех, чей звонок представлялся важным. Работа Франко не кончалась никогда, даже тогда, когда босс позволял себе минутку отдыха.
У дверей апартаментов Риккардо поджидал его личный камердинер Саверио.
- Здравствуйте, синьор, - поздоровался он.
Хозяин и слуга обменялись улыбками. Они вполне ладили друг с другом: Саверио родился, чтобы служить, Риккардо - чтобы повелевать. Один нуждался в другом. Слуга помог господину снять пиджак и надеть синий шерстяной кардиган, протянул ему мягкие домашние мокасины из козловой кожи. Потом Риккардо умылся, а Саверио объявил, что обед подан.