Это что, моя комната? Вот это да! Громадная, в несколько раз больше нашей с Сергеем спальни. Вот это, я понимаю, внимание: запомнили, что в тот раз на мне был темно-зеленый шарфик, и отделали комнату в тех же тонах. Шелковая обивка на стенах, пушистый ковер на полу, балдахин на громадной кровати (ну и ну, никогда не спала на кровати с балдахином!) - все самых тонких оттенков изумрудного цвета.
Но это еще не все. На темном резном столике приготовлены два впечатляющих размеров хрустальных графина. Один полон свежайшего гранатового сока, в другом… хм, добровольная жертва - человек-слуга постарался. Обычно я такого не пью, но усердие следует поощрять, во всяком случае, так говорилось на семинаре для руководителей.
Я не испытываю усталости в человеческом смысле этого слова. Но сначала эта дорога, потом торжественный прием, когда мне пришлось играть в игру, правила которой знакомы мне лишь отчасти. Одним словом, даже мне иногда хочется расслабиться и побыть одной.
Да что этот волчище на меня так смотрит? Я нечаянно сделала что-то не так? Ну, подумаешь, плюхнулась на диванчик прямо в туфлях, а ноги задрала на подлокотник. Перед этим вытерла губы не салфеткой, как принято в приличном обществе, а рукой; ну привычка у меня такая, чего привязался, эстет четвероногий? Ты что, так и будешь тут торчать и пялиться на меня?
Ах вот, в чем дело: кольцо, которое висит у меня на шее, оно выскользнуло из выреза платья и свисает на всеобщем обозрении. Вот привязался; что хочу, то и ношу! Сердито заправляю кольцо назад под одежду, но странный оборотень подходит, становится на задние лапы и зубами осторожно вытаскивает его назад. Да убери ты свой мокрый нос, вот только волчьих нежностей мне не хватало! И вообще, что за нарушение субординации?! А ну, место, сию минуту!
Но волк и не думает меня слушаться. Обнюхав кольцо, он сдерживает тоскливый вой, рвущийся из его горла, и, наконец, спрашивает по-человечьи, прерывающимся от волнения голосом:
- Откуда это у вас?
- Оно принадлежало моему приемному отцу, а в чем дело?
- Оно принадлежало моему самому лучшему другу.
…Если бы кто-нибудь увидел меня сейчас со стороны, то вряд ли поверил бы в реальность происходящего. Я сижу на полу и обнимаю громадного волка. Мы вместе плачем, кровь целыми ручьями стекает и пачкает мое жутковатое кожаное платье и бурую волчью шерсть.
Я уже собиралась рассказать Вику о том, чем был для меня наставник и как много он для меня значил, но тут в дверь осторожно постучали. В ответ на мое раздраженное "да, войдите", дверь открылась, и на пороге появился собственной персоной мой заместитель. Просто нечеловечески красив, ни дать ни взять, картинка в раме.
- Прошу извинить меня, госпожа президент, не соизволите ли вы почтить своим посещением рабочий кабинет?
- Да, через несколько минут я освобожусь и подойду к вам.
Снова Питер. Наше время
Она - там, а я сижу себе преспокойно и ничем не могу ей помочь. Какая же я свинья после этого! Хотя, с другой стороны, чем я ей помогу, если она - в Румынии, а я - здесь? Шантажистам тоже хвост прищемили. Спасибо людям из ордена; все-таки, что ни говори, а организация с такими старинными традициями не утратила своего влияния. Может, на досуге провентилировать вопрос, как стать хотя бы кандидатом в члены? Интересно, как там у них - членские взносы, ежеквартальные собрания?
Ладно, об этом как-нибудь потом, сейчас главное, чтобы Элеонора дел не натворила, она последнее время сама не своя. Надо же, а я думал, что разборки бывают только среди живых, а тут - на тебе. А ведь смех смехом, если Элеоноре он был приемным отцом, то и мне, значит, вроде тестя. И что же теперь, звонить Чернову, который парголовскими командует, - так, мол, и так, тестя у меня грохнули. Только вот какая незадача - он был, некоторым образом, вампир, и наехали на него тоже вампиры. Жить по понятиям не хотел, вот с ним и разобрались. И что, интересно, ответит на такое друг детства? Скорее всего, пришлет с курьером ящик хорошего коньяка на опохмелку и телефон личного нарколога. Нет, одному здесь тоже не разобраться. А, собственно говоря, почему одному, у меня же есть друзья, мы с детства друг за друга горой…
- Алло, Толян, извини, что так поздно, у меня тут дело на миллион евро.
- Ой, Сережа, как замечательно, что ты позвонил! А Толик сегодня у родителей. Как у тебя дела? А я готовлю новый номер. Ты себе не представляешь, до чего все здесь безынициативные, все приходится делать самой! С верстальщиком вот тоже разругалась: его дело - работать в заданной концепции, а не влезать, когда не просят, со своим мнением…
- Подожди, Ириша, у тебя газета… э-э-э… горячих новостей? А криминальные разборки тоже по вашей части?
- Вообще-то мы специализируемся на новостях частной жизни и светских скандалах, но если информация окажется интересной, отчего бы нет. А что случилось? А эротический аспект там присутствует?
- Да я, вообще-то, сам спросить хотел: не поступало ли к вам информации - криминал с мистическим уклоном? За период… Черт, да ведь тогда и вашей газеты еще не было.
- Нет, отчего же, такая информация была. Представляешь себе - на одного из посетителей клуба "Декаданс" напал вампир! Ты только подумай, какую статью можно было бы из этого сделать! Интервью с одной из сотрудниц клуба, экскурс в историю, а название - "Вампиры среди нас - правда или вымысел?". Просто конфетка бы получилась! Но идея была вульгарно задушена в самом зародыше. Нам позвонили и настойчиво порекомендовали отказаться от обсуждения этой темы. Лично меня бы ни капельки не испугали никакие угрозы, ты же знаешь, на что я способна. Но эти перестраховщики из руководства велели сидеть и не высовываться; можно подумать, что на дворе пятидесятые годы! Что? Да, разумеется, Толик сразу тебе перезвонит. И еще: у нас скоро презентация нового скандально-эротического приложения, в будущую субботу, в девятнадцать часов, музей НИИ швейных машинок. Приходи, будет очень интересно!
Где- то в Европе. Когда-то давно.
А потом уже не так давно
В эти подвалы, расположенные под собором, построенным в стиле "пламенеющая готика", не рискует забраться ни одна живая душа. Место их полностью соответствует вертикальной модели мира, принятой в Средние века. Все, что направлено вверх, стремится к божественному, расположенное ниже целенаправленно движется в противоположном направлении.
Подвалы гораздо более древние, чем собор, фигурирующий среди основных достопримечательностей. Когда-то, задолго до наступления христианства, здесь проводились обряды, при наиболее смягченном описании которых, кровь застыла бы в жилах даже самого черствого из людей. На плиту из черного камня пролилось немало крови, и она была вовсе не звериной. Нет лучше места для тех, в чьих руках судьба всех не-мертвых и кто следит, чтобы они не уклонялись с предначертанного пути.
В одном из подземных помещений, куда никогда не проникает солнечный свет, обустроено нечто вроде жилища. Убранство дальней комнаты напоминает витрину в лавке похоронных принадлежностей. Лакированный гроб на постаменте, траурные занавеси по стенам, венки и свечи из белого воска в старинных канделябрах. Впрочем, свечи присутствуют исключительно в виде украшения; та, которая любит проводить здесь время, не нуждается в каком бы то ни было освещении.
Ночь только что наступила, но хозяйка подземного жилища не спешит отправляться на охоту. Худощавая блондинка в черном мужском костюме с удобством расположилась за громадным письменным столом, непринужденно задрав ноги прямо на малахитовую столешницу.
Нельзя сказать, что она хороша собой. Появись эта женщина в обществе людей, за ее спиной непременно стали бы перешептываться, лицемерно сочувствовать. Как, наверно, тяжело быть настолько некрасивой; если на такую и найдется кто-нибудь, то разве что польстившись на хорошее приданое. Крохотные, глубоко посаженные глазки, немного асимметричные черты лица, волосы, которые при всем желании не назовешь блестящими и густыми.
Но мнение любого из представителей людского племени не имеет для нее никакого значения. Разве охотника должно интересовать мнение утки или рябчика? А у детей ночи имеются свои понятия о красоте, и она вполне им соответствует. Во всяком случае, так объяснил ей отец, которого называли королем вампиров, и пусть кто-нибудь из этих однодневок попробует ему возразить, если осмелится.
Да и потом, многие красавицы отдали бы и фигуру и смазливое личико за ничтожную частичку той власти, которой обладает она, королева ночи. Теперь никто не помешает ей заставить всех вокруг делать то, что она, Эва, считает главнее всего. А разве есть что-нибудь более важное, чем розыски этого возмутителя спокойствия, который упорно не желает подчиняться "Крыльям ночи" и ей, наследнице короля вампиров?!
Существует еще одна, пожалуй, самая важная причина, та, которую она тщательно скрывает даже от самых доверенных лиц. Он посмел отвергнуть ее, с таким холодным равнодушием он ответил когда-то на ее чувства. Дело вовсе не в том, что она не похожа на человеческих красавиц. Этому искателю справедливости, видите ли, неприятно, что она стала вампиром по доброй воле, что ей нравится охота, что она наслаждается поиском жертвы, ее ужасом и вкусом горячей крови во рту. Идеалист несчастный! С каким видом он помешал ей тогда полакомиться этими детенышами, - о них бы даже собственные родители не стали жалеть. Интересно, если рядом не случится разбойников и грабителей, чем же он тогда будет питаться? Как можно быть таким упрямым! И как можно быть настолько красивым…
Ничего, она все равно доберется до него, где бы он ни скрывался, она обязательно найдет его.
Все вампиры обязаны повиноваться королеве ночи, и ему тоже придется склониться перед ней. Не захотел принять ее любовь добровольно - что же, тогда придется покориться неизбежному. Или умереть окончательно; неповиновения она терпеть не собирается ни от кого, а от него в особенности.
Отец чересчур заботился о своих подчиненных; можно подумать, им нужна нянька, чтобы обеспечить питанием и безопасным местом для дневного отдыха. Она не станет забивать себе голову этими пустяками, пусть сами обходятся, как могут. Их дело - подчиняться ее приказам. И держать в страхе людей. Всех, до кого смогут дотянуться.
Очень секретный документ. Немного ближе к нашему времени
"Считаю своим долгом донести до сведения Вашего Превосходительства о происшествии, имевшем место при строительстве нового здания приюта Святой Мартины. Его преподобие, отец Фелиций, который прибыл, чтобы должным образом освятить место строительства, почувствовал, что земля шатается у него под ногами. То же самое вскоре заметили и многие из присутствующих. При первых словах молитвы из-под земли послышался звук, похожий на стон, несомненно издаваемый живым существом. Удалив посторонних, в числе которых были лица женского пола, дабы избавить их от неподобающего зрелища, я распорядился немедленно начать копать в том месте, откуда слышались означенные звуки, позже и сам присоединился к копающим. Мы спешили изо всех сил, полагая, что под землей находится некто, нуждающийся в немедленной помощи.
К своему ужасу, мы обнаружили под землей гробы и прочие предметы, свидетельствующие о том, что на пустыре, который мы полагали пустующей землей, находился чей-то семейный склеп. Упоминаний о нем не было обнаружено ни в одной из церковных и гражданских книг. Причем, несмотря на то, что последние ведутся с достойной всякой похвалы точностью и усердием. К сожалению, нам не удалось обнаружить ни табличек с именами, ни иных надписей, которые прояснили бы, почему захоронение находится в столь неподобающем месте.
Отец Фелиций распорядился перенести гробы в находящееся при церкви помещение, специально предназначенное для этой цели, дабы похоронить усопших на освященной земле, отслужив по ним заупокойные молитвы. Но едва были начаты попытки поднять фоб, стоящий ближе всех к входу, как оттуда снова раздался стон. Полагая, что имеем дело с жертвой преступления, мы сбили крышку и поспешили вынести несчастного на свежий воздух. Внутри находился мужчина - темноволосый, худощавый, судя по виду принадлежащий к дворянскому сословию, одетый по моде, принятой во времена прошлого царствования. Как нам показалось, он был без сознания.
Но солнечный свет и произнесенные над ним слова молитвы вместо того, чтобы пробудить заживо погребенного к жизни, возымели совершенно противоположное действие. Открыв глаза, он издал вопль, более приличествующий дикому зверю, нежели человеку, и сделал попытку вцепиться в одного из солдат, помогавших его откапывать. При этом внешность его из благообразной стала даже более жуткой, чем у обитателя приюта для умалишенных.
Отец Фелиций поднес к лицу спасенного крест, дабы демоны безумия покинули его. Но мужчина отрыгнул на парадное одеяние святого отца кровь и прочие, отвратительно пахнувшие жидкости (что Его Преподобие перенес с достойным всякого восхищения христианским смирением). После этого несчастный умер, обратившись на наших глазах в горстку гниющей плоти.
Но это было только началом. Крышка другого гроба разлетелась, и оттуда выпрыгнула женщина в подвенечном платье. С душераздирающим возгласом "О, Квентин!" она выскочила наружу, но, едва солнечные лучи упали на нее, в мгновение ока сгорела, подобно факелу. Остальные - трое мужчин и женщина, - судя по внешности и костюмам, также принадлежащие к дворянскому сословию, повели себя сходным образом. При этом они едва не растерзали одного из рабочих, но были остановлены усилиями отца Фелиция и Вашего покорного слуги. Все, что осталось, было тщательно собрано и сожжено, после чего место было обрызгано святой водой. Судя по поведению обнаруженных, а также по неположенным человеку клыкам, мы имели дело с вурдалаками, ныне считающимися несуществующими. Мной приняты все надлежащие меры, чтобы эта история не получила никакой огласки.
Примите уверения в моей совершенной преданности и глубочайшем почтении".
***
- Госпожа Эва, прошу вас о личной беседе.
Молодая женщина в черном брючном костюме и надвинутой на лицо мужской шляпе торопливо прячет что-то в карман и кивает вошедшему, старательно делая вид, будто только что оторвалась от лежащей перед ней книги. В подземную комнату входит настоящий французский дворянин эпохи одного из Людовиков. Камзол с кружевами, шпага на боку и кудрявый парик вовсе не кажутся на нем маскарадным костюмом. Более того, выражение его лица совершенно не располагает к шуткам. Он не изображает нечто вроде балетного па, а, сдержанно поклонившись, приближается к хозяйке подземного кабинета. Но это не производит ровным счетом никакого впечатления. Эва спокойно смотрит на него как на что-то надежное, привычное и безотказное, никогда не требовавшее к себе внимания.
- Говори, Леопольд, только в тебе я могу быть уверена. От этих лентяев и тупиц совсем никакого толка.
- Госпожа Эва, я служил еще вашему отцу, более того, я был с ним с самого начала…
- Я ценю твою преданность, продолжай.
- "Крылья ночи" стали не так сильны, как были раньше. Мы потеряли самых старых вампиров, чей возраст насчитывал не одно столетие. Одного взгляда их было достаточно, чтобы усмирить любого не-мертвого, не говоря уже о людях. Сначала это были Квентин, Лючия и несколько их подчиненных, чью дневную лежку обнаружили таким неожиданным образом.
- Мне нет дела до всяких растяп! Они бы еще на городской площади расположились, а потом жаловались, что все ходят кругом и мешают их отдыху.
- Вспомните тех, кого мы потеряли во время последних войн. Вы не пожелали увести нас в более безопасное место. Мы подчинились, потому что того требовал закон, хотя разум многих восставал против такого решения. Лично мне оно тоже пришлось не по душе.
- Разумеется, мы должны быть там, где много пищи и где проливается кровь! Или она с некоторых пор стала пугать тебя?
- Люди стали другими, за последние столетия они изобрели множество способов уничтожать себе подобных. Легким движением пальца они могут стереть с лица земли целый город или уничтожить множество людей, даже не видя их. Нас же стало намного меньше, повелительница; если те, кого мы все еще держим в страхе, узнают об этом, нам несдобровать,- отвечает кто-то другой, неизвестно когда появившийся в кабинете нынешней королевы вампиров.
Из дальнего угла появляется второй собеседник, одетый в костюм, который был модным около полувека назад; этот даже не делает попыток походить на живого человека.
Рядом безмолвно появляется третий - юноша с абсолютно седыми волосами и выражением глаз Древнего старика.
- А вы почему здесь? Я никого не звала, и вообще, кто разрешил вам войти?
- Это не все дурные новости, госпожа Эва, есть еще одна, самая свежая. - Голос третьего, кто появился перед немного растерянной королевой ночи, звучит несколько странно, как будто школьник, шутки ради, вздумал подражать манере речи старенького учителя. - Михай, который уже почти согласился вместе со своими подданными склонить голову перед "Крыльями ночи", погиб. Рассказывают, это был несчастный случай, но, тем не менее, дело не требует отлагательства. Те, кто находился в его подчинении, разбрелись по окрестностям. Если не предпринять никаких мер, они одичают и не пожелают признать над собой никакой власти. Или люди перебьют их как диких зверей. Сейчас неподходящие времена, чтобы разбрасываться теми, кто может послужить нам опорой; не-мертвых, обладающих реальной силой, не так много, как прежде.
- Но в нашей власти увеличить их количество настолько, насколько нам будет нужно. Вы, надеюсь, не забыли об этом?
- Все не так просто, леди Эва. Пройдут многие годы, прежде чем новенькие обретут настоящую силу. И потом, люди за последнее время также изменились не в лучшую сторону. Разве из человека, для которого нет ничего святого и который готов на любое преступление из-за денег или небольшого количества дурманящего вещества, может получиться вампир, достойный войти в наше сообщество?
- Что, вы осмеливаетесь возражать мне?! Вы, вероятно, забыли, с кем разговариваете!
- С кем разговариваю? - Лицо Леопольда кривится в саркастической усмешке, хотя глаза при этом остаются печальными. - С избалованной принцессой, которая получила все в готовом виде, но вместо того, чтобы беречь и приумножать созданное отцом, разрушает из-за пустого женского каприза. Думаю, я имею полное право говорить с вами об этом. Я качал вас на руках, когда вы еще были человеческим ребенком, я был свидетелем ваших первых шагов на темной стороне. Неизвестно, что было бы с "Крыльями ночи", не будь я рядом с вами все эти годы.
- Но это не дает вам права говорить со мной в подобном тоне! - Голос женщины в черном срывается на визг. - Я не позволю вам!