Он бросает на меня взгляд:
- Дай доесть печенье. Ты внимательно слушаешь?
- Да.
- Пойми, это наилучшая политика. В сущности, ты и есть Глинда. В тебе присутствует все необходимое: легкость, простота, искренность и чувство юмора. А он - неодушевленный предмет с нелепо болтающимся языком. Если снова зайдет слишком далеко - я имею в виду хлопанье дверьми, физическое насилие или что-то грозящее ему опасностью, - КРИБЛЕ-КРАБЛЕ-БУМС! Перед ним Злая Колдунья Запада! Мгновенно приседаешь на корточки, глаза в глаза, и шипишь, чтобы никогда, никогда в жизни больше не смел делать этого. Он не успеет и глазом моргнуть, как ты снова превращаешься в Глинду. Даешь понять, что у него могут быть свои чувства, но для всего есть определенные границы. И что на этот раз он их преступил. Поверь мне, ему сразу легче станет. А теперь жди, пока я схожу за Софстер.
Он исчезает в подъезде, а я поднимаю голову к оранжевому небу, просвечивающему между зданиями. Через несколько минут из подъезда вырывается натянувшая поводок Софи. Виляет хвостом, на морде улыбка. Я приседаю, обхватываю ее за шею и зарываюсь лицом в коричнево-белый мех.
- Я выгуляю ее, па. - Обнимаю его и беру поводок. - Мне хочется побыть рядом с кем-то, кто не выше трех футов и при этом не огрызается.
- И высовывает язык исключительно из биологической необходимости, - добавляет отец.
В понедельник я стою на тротуаре перед детским садом Грейера. Пришлось, следуя строгим инструкциям миссис N., приехать на десять минут раньше, так что остается время пролистать записную книжку и определить крайний срок представления следующих двух статей. На углу визжит тормозами такси, и остальные машины разражаются такой какофонией гудков, что я поднимаю глаза. Прямо напротив, под навесом, неподвижно стоит блондинка. Машины снова возобновляют бег, и она исчезает.
Я вытягиваю шею, пытаясь рассмотреть женщину и удостовериться, что это Кейтлин. Но противоположная сторона Парк-авеню уже пуста, если не считать рабочего-ремонтника, протирающего медный пожарный гидрант.
- Опять ты!
Грейер медленно тащится по двору, словно направляясь навстречу своей неминуемой смерти.
- Привет, Грейер. Как дела в саду?
- Фигово.
- Фигово? Что именно?
Я отстегиваю листочек с домашним заданием, отдаю ему сок.
- Ничего.
- Ничего фигового?
- Не хочу с тобой разговаривать.
Я встаю на колени перед прогулочной коляской и смотрю мальчику в глаза:
- Послушай, Грейер, я знаю, ты не очень меня любишь.
- Я ТЕБЯ НЕНАВИЖУ!
Я светлая. Я легкая. Я одета в широкое розовое платье.
- Немудрено, ведь мы знакомы совсем недолго. Но мне ты ужасно нравишься.
Он пытается лягнуть меня.
- Я знаю, ты скучаешь по Кейтлин.
При звуках этого имени он замирает, и я успеваю поймать его ногу.
- Я понимаю. Мне тоже грустно без Кейтлин. Если скучаешь по человеку, значит, любишь. Но своими выходками ты обижаешь меня, а Кейтлин наверняка не хотела бы, чтобы ты ранил чьи-то чувства. Поэтому, раз уж мы вместе, Давай хорошенько повеселимся.
Его глаза становятся круглыми, как блюдца. Едва мы выходим со двора, дождь, собиравшийся все Утро, наконец разражается, и мне приходится так энергично подталкивать Грейера в спину, словно мы участвуем в Олимпийских играх для детей в прогулочных колясках.
- Здо-о-о-орово! - визжит он, и я, изображая вой гоночной машины, резво огибаю лужи. К тому времени как добрались до подъезда, мы оба насквозь промокли, и я молюсь про себя, чтобы миссис N. не было дома. Не дай Бог увидит, как я подвергаю ее ребенка опасности подхватить пневмонию!
- Ох, какая же я мокрая! А ты, Грейер?
- Еще бы! Еще бы не мокрый!
Он улыбается, но зубы начинают стучать.
- Немедленно идем наверх, и в горячую ванну. Ты когда-нибудь обедал в ванне, Грейер?
Я доставляю его в лифт и уже хочу нажать кнопку…
- Подождите! - раздается из-за угла мужской голос. Пытаясь откатить ходунок от двери, я ударяюсь ногой.
- Ой… черт!
- Спасибо, - благодарит он.
Я поднимаю глаза. Каштановые длинные волосы прилипли ко лбу, поношенная футболка облепила торс. А голова… макушка едва не касается потолка! Вот это да!
Как только дверь закрывается, он, наклонившись, обращается к мальчику:
- Эй, Грейер, как ты?
- Она мокрая, - объясняет Грейер, тыча пальцем куда-то за спину.
- Привет, мокрая девушка. Вы подружка Грейера?
Он улыбается мне, заправляя блестящую от воды прядь за ухо.
- Он еще не уверен, что готов к столь серьезным отношениям.
- Ну, Грейер, только не упусти ее.
"Если ты попытаешься поймать меня, обещаю бежать очень медленно".
Слишком, слишком скоро мы добираемся до девятого этажа.
- Желаю хорошо провести время, приятели, - говорит он нам вслед.
- Вам того же! - кричу я в закрывающуюся дверь. "Кто ты?"
- Грейер, кто он? Влажная рубашка уже стянута.
- Он живет наверху. Ходит в школу для взрослых мальчиков.
Прочь туфли, прочь штаны, хватаем коробку с ленчем.
- Вот как? В какую?
Тащу голого малыша в ванную, и мы включаем воду. Грейер на секунду задумывается:
- Туда, где ходят корабли. С маяком. "О'кееей… Два слога, похоже на…"
- Гавань?
- Да. Он ходит в Гарбад.
"Здравствуйте! Ну что ж, я вполне могу ездить в Бостон, особенно экспрессом. Мы могли бы чередовать уик-энды… Иисусе!"
ЗЕМЛЯ - НЭННИ! ОЧНИСЬ, НЭННИ!!!
- Давай в ванну, Грейер!
На секунду отрешившись от гарвардских фантазий, усаживаю его в ванну.
- Грейер, у тебя есть прозвище?
- Что такое прозвище?
- Другое имя, которое дают тебе люди.
- Меня зовут Грейер. Грейер N.
- Значит, можно подумать и о прозвище.
Я делаю воду чуть погорячее и вручаю ему сандвич с натуральным арахисовым маслом и айвовым желе. Энергично жуя, он болтает ногами и, судя по всему, испытывает совершенно необычные ощущения. Я оглядываю комнату и вижу его голубую зубную щетку из "Улицы Сезам".
- А как насчет Гровера?
Он обдумывает предложение, склонив голову набок, делая Серьезное Задумчивое Лицо, потом кивает:
- Попробуем.
Глава 2
КУЧА ОБЯЗАННОСТЕЙ
О Господи! Вот голова болит! Трещит, как будто хочет разломиться, А уж спина моя, а поясница… Не грех тебе кормилицу гонять? Ведь так меня ты насмерть загоняешь!
У. Шекспир. Ромео и Джульетта
Няня!
Когда поведете сегодня Грейера поиграть с Алексом, пожалуйста, спросите мать Алекса, кто занимался подготовкой ее последнего ужина. И передайте, что смесь кейджанской кухни с азиатской - просто гениальная находка!
Кстати, должна сообщить, что родители РАЗВОДЯТСЯ. Так грустно. Пожалуйста, постарайтесь, чтобы Грейер не сказал что-нибудь невпопад. Я заеду к Агексу в 4.30, чтобы отвезти Грейера к ортодонту. Увидимся.
- Няня! Няня! - раздается бесплотный голос миссис N., когда я одолеваю квартал, оставшийся до детского сада.
- Что?
- Сюда!
Я оборачиваюсь. Из распахнутой дверцы "линкольна" мне машет холеной ручкой миссис N.
- Как я рада, что вы приехали, - пыхчу я, наклоняясь, чтобы получше разглядеть миссис N., восседающую в роскошной полутьме среди магазинных пакетов. - Мне необходимо спросить…
- Няня, я всего лишь хотела напомнить, что просила вас приходить за десять минут до конца занятий.
- Разумеется.
- Но сейчас без пяти двенадцать!
- Мне очень жаль, но я пыталась найти классный список Грейера. Не могу понять, какой именно Алекс…
Но она уже деловито достает из сумочки кожаный блокнотик.
- Я хотела бы немного поговорить о вечеринке, которую устраиваю в конце месяца для чикагского филиала компании мистера N.
Она то и дело скрещивает и разводит ноги; лиловые туфли от Прады описывают яркие дуги на темном фоне обивки лимузина.
- Там будет вся администрация; это очень важное событие, и я хочу, чтобы все прошло идеально.
- Звучит чудесно, - бормочу я, не совсем понимая, какое отношение имею ко всему этому.
Она поднимает глаза в темных очках, желая убедиться, что я ловлю каждое ее слово.
Следует ли мне отнести в чистку свой деловой костюм?
- Поэтому я просила бы вас выполнить в этом месяце несколько поручений. Беда в том, что со всеми этими приготовлениями я кручусь как белка в колесе, а Конни мне не помощница. Если что-то потребуется, я оставлю вам записку. Это ведь не слишком обременительно.
Мы обе слышим тяжелый стук двойных дверей, сопровождаемый нарастающим детским смехом.
- Мне нужно ехать, иначе он увидит меня и расстроится. Скорее, Рикардо! - окликает она водителя, еще не успев захлопнуть дверцу. Машина сорвалась с места.
- Подождите, миссис N., я хотела спросить… - взываю я к удаляющимся габаритным огням.
В классе Грейера имеются четыре Александра и три Александры. Я знаю. Я проверяла.
И теперь, когда миссис N. удрала с бешеной скоростью, я окончательно запуталась и совсем не представляю себе, кого именно она имела в виду.
Однако Грейер прекрасно знает, о ком идет речь.
- Это не он, а она, - поясняет он, показывая туда, где сидит на корточках малышка, явно занятая чем-то интригующим. Я хватаю Грейера и направляюсь к ней.
- Привет, Алекс. Сегодня мы будем играть с тобой! - с энтузиазмом сообщаю я.
- Меня зовут Кристабель. На Алекс рубашка, - отвечает она, ткнув пальцем в толпу детей в рубашках. Грейер равнодушно смотрит на меня.
- Грейер, мамочка велела тебе играть с Алекс, - напоминаю я.
Он пожимает плечами:
- Как насчет Кристабель? Кристабель, хочешь, поиграем вместе?
Значит, для него нет особенной разницы.
- Гровер, милый, мы можем поиграть с Кристабель в другой раз. Согласен?
Девочка удаляется. Даже в четыре года она, похоже, уже понимает, что если свидание откладывается, значит, возможно, оно вообще не состоится.
- Так, Гровер, думай. Что сказала мама сегодня утром?
- Сказала, чтобы я выдавливал на щетку больше пасты.
- Алекс Бранди… тебе это ни о чем не говорит? - спрашиваю я, пытаясь припомнить все имена из списка.
- Он в носу ковыряет.
- Алекс Кашман?
- Она плюется жвачкой.
Я вздыхаю, оглядывая оживленный двор. Где-то в этом хaoce толчется другая пара, с такими же планами на сегодняшний день. Я немедленно представляю что-то вроде встречи в аэропорту - себя в шоферской фуражке, с Грейером на плечах и с большой табличкой, на которой написано: АЛЕКС.
- Привет, я Мернел. - Перед нами появляется женщина постарше и в униформе. - Это Алекс. Простите, никак не могли оторваться от красок. Нужно было докончить рисунок.
Я замечаю следы синей краски на ее нейлоновой куртке.
- Алекс, поздоровайся с Грейером, - наставляет она с сильным вест-индским акцентом.
Познакомившись, мы толкаем наших подопечных к Пятой авеню. Они развалились на своих сиденьях, как маленькие старички в инвалидных креслах. Осматриваются и перебрасываются репликами.
- Мой "Пауэр-рейнджер" своим субатомным автоматом может снести твоему голову!
Мернел и я в основном молчим. Несмотря на то что наши должности называются одинаково, по ее мнению, у меня с Грейером гораздо больше общего. И немудрено: между ней и мной по меньшей мере пятнадцать лет разницы, а также долгое путешествие на метро из Бронкса.
- Сколько времени вы у них служите? - спрашивает она, кивком указывая на Грейера.
- Месяц. А вы?
- О, почти три года. Моя дочь присматривает за Бенсон, Кузиной Алекса, на Семьдесят второй улице. Знаете Бенсон?
- Не думаю. Она в их классе?
- Нет, ходит в школу около парка. Сколько вам лет?
- В августе исполнился двадцать один, - улыбаюсь я.
О-о, как раз ровесница моего сына. Нужно бы вас познакомить. Хороший мальчик! И такой способный! Недавно открыл свою закусочную у Ла-Гуардиа. У вас есть бойфренд?
- Нет, я еще не встретила такого, от которого был бы хоть какой-нибудь толк, а не одни неприятности.
Она согласно кивает.
- Должно быть, это совсем нелегко… я имею в виду управлять рестораном.
- Да, но он у меня труженик. Весь в мать пошел, - гордо объявляет она, нагибаясь, чтобы поднять пустую коробку из-под сока, брошенную Алексом на тротуар. - Мой внук тоже молодец, а ведь ему только семь. Едва ли не лучший в классе.
- Здорово!
- Моя соседка говорит, он такой старательный! Она сидит с ним днем, то есть часов до девяти вечера, пока моя дочь не приедет от Бенсон.
- Няня! Я хочу еще сока!
- "Пожалуйста", - наставляю я, сунув руку в боковой карман коляски.
- Пожалуйста, - мямлит Грейер, когда я протягиваю ему вторую коробку с соком.
- "Спасибо", - поправляю я, и мы с Мернел обмениваемся понимающими улыбками.
Я замыкаю процессию, которая входит в квартиру Алекса. За годы работы няней я многое повидала, но тут ошеломленно хлопаю глазами при виде длинной тесьмы, разделяющей прихожую надвое.
Согласно закону штата Нью-Йорк, если один из супругов перебирается в другое место, второй может предъявить иск об оставлении жены и ребенка и почти наверняка получит квартиру. Порой такие гнездышки стоят от пятнадцати до двадцати миллионов, что приводит к затяжным многолетним сражениям не на жизнь, а на смерть, когда каждый супруг старается измотать противника, поселив, скажем, в доме полуголого инструктора по гимнастике и любовника по совместительству.
- Мальчики, играйте только здесь, - объявляет Мернел, показывая на левую сторону.
- Няня, а почему здесь лен…
Под моим Смертоносным Взглядом Грейер замолкает. Я расстегиваю пряжку прогулочной коляски, затем, дождавшись, когда Алекс окажется у меня за спиной, прикладываю к губам палец и показываю на ленту.
- Мама и папа Алекса так играют. Поговорим об этом дома, - шепчу я.
- • Мой па не хочет делиться! - поясняет Алекс.
- Кто хочет жареного сыра? Алекс, пойди покажи Грейеру свое новое фотонное ружье, - вмешивается Мернел и, когда дети убегают, выразительно закатывает глаза: - Будьте как дома!
Я бреду в гостиную: смесь поддельного Людовика XIV и Джеки Коллинз, - которой хорошенькая широкая полоса изоляционной ленты, протянутой по полу, придает несколько легкомысленный вид. Я сажусь на диван, в котором сразу распознаю работу Антонио. Он помощник одного из самых популярных декораторов, и его предупредительность простирается так далеко, что сам частенько наведывается к заказчикам "взбить подушки". По сути своей он профессиональный взбиватель подушек.
Я пытаюсь втащить двадцатифунтовый том "Тосканских домов", ставший за последнее время настольной книгой богатых квартир, себе на колени и при этом не покалечиться. Через двадцать минут после начала перелистывания страниц с изображениями вилл я замечаю маленький нос, упирающийся в подлокотник дивана.
- Эй! - тихо окликаю я нос.
- Эй! - отвечает он, обходя диван, чтобы рухнуть лицом в подушку.
- Что случилось? - спрашиваю я, глядя на его спину, такую узенькую на фоне широких полос черного бархата.
- Я должен был принести игрушки.
- Ну да?
Он забирается ко мне на колени, прячется под "Тосканскими домами" и помогает мне переворачивать страницы. Мягкие волосы щекочут мне подбородок, и я слегка сжимаю его щиколотку. Почему-то мне совсем не хочется напоминать ему об игре.
- Ленч! - слышим мы издалека голос Мернел. - Что вы тут делаете? Алекс!
Мы встаем.
- Я забыл принести игрушки, - признается Грейер.
Мернел грозно подбоченивается:
- Ах, этот негодный мальчишка! Пойдем, Грейер, сейчас все уладим.
Мы с Грейером проходим мимо кухни, где что-то громко жужжит.
- Погодите, погодите, - вздыхает Мернел, направляясь к домофону, маленькой коробочке над подносом, заставленным тарелочками с нарезанными фруктами и сандвичами с жареным сыром. - Да, мэм? - спрашивает она, нажимая кнопку.
Из коробочки с треском вырывается женский голос:
- Говнюк звонил?
- Нет, мэм.
- Мать его за ногу! С тех пор как он заморозил мою гребаную карточку, приходится ждать долбаные чеки. И что теперь? Тварь! Как мне кормить Алекса? Вы захватили мое платье из "Ла Мер"?
- Да, мэм.
Мернел поднимает поднос, и мы молча следуем за ней в комнату Алекса. Я, как всегда, плетусь в хвосте. Половина комнаты совершенно пуста. Цепочка моделей машинок посредине служит импровизированной разделительной линией. Алекс, босой и без рубашки, обходит гору своих сокровищ, наваленных в другой половине. Увидев нас, он останавливается и поднимает голову:
- Я сказал говнюку, чтобы он принес свои игрушки, а мои не трогал.
Няня!
Пожалуйста, позвоните в фирму, обслуживающую вечеринку, и еще раз проверьте, какую посуду и столовое белье они собираются привезти. Пожалуйста, позаботьтесь, чтобы они завезли все столовое белье заранее, иначе Констанс не успеет его перестирать.
У Грейера сегодня собеседование в школе Святого Давида, после которого я должна бежать в цветочный магазин. Поэтому за ним приедет мистер N. и доставит его вам ровно в 1.45 на угол Северо-Западной 95-й улицы и Парк-авеню. Пожалуйста, постарайтесь встать как можно ближе к обочине, чтобы водитель вас увидел. Прошу вас быть там в 1.30 на случай, если они подъедут раньше. Само собой разумеется, что мистеру N. не обязательно выходить из машины. А пока я хотела бы, чтобы вы купили следующие предметы для подарочных наборов. (Если не считать шампанского, все остальное можно найти в "Грейшес-Хоум".)
Мыло "Энник гоутел".
"Пайпер хайдсик", маленькую бутылочку.
Дорожную сафьяновую рамку для фотографии, красную или зеленую.
Ручку "Монблан" - маленькую.
ЛАВАНДОВУЮ ВОДУ.
Встретимся в шесть!
Я перечитываю записку, размышляя, следует ли вытащить свое волшебное кольцо, чтобы отгадать, какое количество вышеуказанных предметов мне нужно купить.
Ее сотовый не отвечает, поэтому я решаю позвонить в офис мистера N., предварительно узнав его телефон из списка, висящего на внутренней стороне двери кладовки.
- Что? - бросает он в трубку.
- Э… мистер N., это няня.
- Кто? Откуда у вас этот номер?
- Няня Грейера…
- Кто?
Не совсем представляя, как прояснить ситуацию без того, чтобы не показаться наглой, я все же продолжаю: