Так что в тот день на работу в "Малхолланд" явилась гораздо более счастливая Эми. Четыре ее сотрудницы, Глэдис, Эм, Тосси и Джоан, в возрасте от двадцати пяти до шестидесяти лет, были не в восторге от этой хорошенькой молодой женщины в элегантном льняном красном платье и черных кожаных туфлях на высоких каблуках. Эми выглядела так, как будто всю свою жизнь только и делала, что отдыхала.
Как позже объяснила двадцатипятилетняя Эм, они подумали, что Эми "просто богатенькая сучка, которая решила пойти поработать с чернью ради того, чтобы повыпендриваться перед своими друзьями".
- Я забыла переодеться, - призналась Эми, в первый раз войдя в столовую и сопровождая признание своим звенящим смехом, и шестидесятилетняя Глэдис грубо поинтересовалась, уверена ли она, что явилась по правильному адресу.
- Коктейль-холл наверху, - громко фыркнула она.
Эми даже не заметила грубости женщин и их презрительных взглядов. Она получила письмо от Барни, а все остальное не имело значения.
- Сегодня утром мне пришло письмо от мужа. От него уже сто лет не было вестей, - взволнованно объявила она. - Мне сказали, что он попал в плен вскоре после Дюнкерка, и все это время я ничего о нем не знала. Ой, а что это за котел? В столовой, где я раньше работала, был газовый, и приходилось все время следить, чтобы он не потух. Это было жутко опасно. Каждый раз, когда мы его включали, мы думали, что сейчас вся столовая взлетит на воздух. А это электрический?
Того, что муж Эми попал в плен, было бы достаточно, чтобы расположить к ней женщин. Но то, что она работала раньше в столовой и не пыталась доказать, что она лучше их, заставило женщин полюбить ее еще больше. В конце дня они уже были лучшими подругами.
Эми ушла домой в десять часов вечера. Каждая клеточка ее тела ныла, несмотря на то, что Джоан, которая, похоже, была у них за старшую, нашла для нее сидячую работу. Эми необходимо было раскатать несколько миль теста и вырезать из него кружочки для пирожков с вареньем. Она узнала, что муж Джоан служит в торговом флоте и что у нее огромные проблемы с пятнадцатилетней дочерью, которая встречается с мужчиной в два раза старше ее.
Эм была не замужем и ухаживала за двумя престарелыми тетушками. Тридцатилетняя вдовушка Тосси благодаря войне жила на всю катушку.
- Я и представить себе не могла, что когда-нибудь еще пойду на танцы, - поделилась она с Эми во время обеденного перерыва. - За всю свою жизнь я никогда не зарабатывала столько денег, сколько зарабатываю сейчас. Я каждую неделю делаю прическу. Если бы мой муж был жив, он бы меня точно убил. Рон терпеть не мог, когда я веселилась.
Глэдис была ворчуньей и во всем видела черную сторону. Тем не менее было совершенно очевидно, что остальные женщины к ней очень привязаны. Они то и дело подшучивали над ее мрачным лицом и плохим настроением.
Вернувшись домой, Эми забралась в ванну и лежала там, пока боль в ногах, руках и спине не сменилась онемением. Завтра она будет спать столько, сколько пожелает. А может, наоборот, встанет рано и отправится по магазинам. Ей не помешали бы туфли на низких каблуках. Интересно, существуют ли по-настоящему элегантные туфли на низких каблуках?
Она вскипятила молоко, приготовила себе чашку какао и перечитала письмо Барни. Допив какао, Эми забралась в постель, все еще сжимая в руках письмо. Этих листков касались руки Барни. Она прижала их к губам.
- Барни, - прошептала девушка, - ах, Барни.
Работа в столовой была намного тяжелее, чем в Понд-Вуд, но зато теперь у Эми было больше свободного времени. Она уже успела забыть, что значит пройтись по магазинам, сходить в кино или пообедать в ресторане. За время, проведенное ею в Понд-Вуд, вышло множество замечательных фильмов: "Мрачная победа" и "Старая дева" с Бетт Дэвис, "Ниночка" с Гретой Гарбо и самый чудесный фильм всех времен, "Унесенные ветром", с Кларком Гейблом и Вивьен Ли и целой толпой других звезд. Эми сходила на все эти фильмы с Эм, которая была помешана на кино и знала биографии всех знаменитых актеров.
- Моя подружка Кэти была влюблена в Кларка Гейбла, - сказала Эми, когда они выходили из кинотеатра. - Надо написать ей и спросить, видела ли она "Унесенные ветром". Этот фильм должен ей понравиться.
Кэти написала в ответ, что ходила на этот фильм, но к Кларку Гейблу охладела.
"Просто я была очень молодой, - писала она, как будто в девятнадцать лет стала древней, как мир. - Он бесподобен, но целлулоидным красавцам я предпочитаю мужчин из плоти и крови".
Воздушные налеты становились все более частыми. Капитан Кирби-Грин и мистер и миссис Портер, пожилая пара со второго этажа, превратили просторный подвал в бомбоубежище, в котором было бы не стыдно принимать особ королевской крови. Как по мановению волшебной палочки, там появились кресла, а также журнальный столик, приемник на батарейках, продолжавший работать, даже если отключали электричество, походная плитка для приготовления горячих напитков и книги, обеспечение которыми взял на себя капитан, рыскавший по букинистическим магазинам в поисках романов на морскую тематику. Он уже приобрел две биографии Нельсона и подробные описания морских сражений, происшедших сотни лет назад.
Каждый день Портеры спускались в подвал около восьми часов вечера, если только сигнал воздушной тревоги не раздавался раньше. Миссис Портер всегда была вооружена вязаньем, а ее супруг - кипой газет, включая периодические издания, выпускаемые "чертовыми социалистами".
- Полагаю, мне не помешает ознакомиться с точкой зрения противоположной стороны, - ворчливым тоном оправдывал мистер Портер приобретение этого "мусора левого толка".
Капитан, постоянно стремящийся к общению, ожидал щелчка замка на двери подвала, а не воздушной тревоги, и немедленно присоединялся к соседям.
Клайв и Вероника Стаффорд, жившие на третьем этаже, были высокими и костлявыми. С их одинаково незапоминающихся лиц смотрели одинаковые голубые глаза. Их легко можно было принять за брата и сестру, и это сходство еще более усиливали одинаковые очки без оправы. Стаффорды почти всегда являлись в подвал, яростно споря о чем-то, в чем, по мнению Клайва, была виновата Вероника. Он забыл взять на работу носовой платок, прошлой ночью ему было слишком жарко или слишком холодно, в его ручке закончились чернила, у него порвался шнурок на туфле (Вероника должна была обратить внимание на то, что он начал перетираться).
Вероника указывала мужу на то, что туфля находилась на его, а не ее ноге, ручкой в последний раз пользовался тоже он, и как, скажите на милость, она должна была вести учет чернил в ней? Ему следовало самому заметить, что в кармане пиджака нет платка, а когда ему было слишком жарко или слишком холодно, она спала, а следовательно, ничем не могла ему помочь.
- Ты должна быть более бдительной, Ви! - Клайв не любил уступать в споре.
- Буду стараться, - отвечала Вероника, и в ее голосе звучал легкий сарказм, которого ее муж не замечал. Как только он отворачивался, она корчила за его спиной жуткую гримасу.
Миссис Стаффорд говорила Эми, что надеется, что Клайва заберут в армию.
- Он должен научиться беспокоиться о более важных вещах, чем исчезнувшие платки и порванные шнурки.
Миссис Карран и Эми работали в одну и ту же смену. Иногда Эми ехала из столовой прямо на Агейт-стрит и проводила остаток дня с мамой, или же они вместе шли за покупками на Стрэнд-стрит в Бутле или Саут-роуд в Ватерлоо.
Как-то раз в конце октября, вернувшись с работы домой, Эми впервые застала там ожидающую ее маму. Ее взял в плен капитан Кирби-Грин, и когда Эми вошла, Мойра пила в его гостиной крепкий чай и ела инжирное печенье. Капитан с большой неохотой отпустил свою гостью.
- Он, должно быть, израсходовал на меня весь свой чай, - прошептала мама, поднимаясь вслед за Эми по лестнице. - Интересно, где он раздобыл инжирное печенье, я его всегда любила больше всего.
- Ты уже, наверное, догадалась, что случилось, - сказала Мойра несколько минут спустя, поднося к губам чашку очень слабого чая, заваренного Эми. В квартире не было ни крошки печенья. Когда Эми созналась, что не имеет ни малейшего представления, что случилось, ее мама продолжила: - Наша Джеки и Питер всего-навсего решили пожениться. Проблема в том, что он не католик, хотя готов перейти в нашу веру. Его мама и папа не возражают. Я уже встречалась с ними, это очень милые люди.
- В таком случае, в чем проблема?
- Проблема в том, что они хотят пожениться немедленно, - вздохнула мама. - Джеки всего семнадцать, и она не может выйти замуж без моего разрешения. Она не может сделать это тайком, как ты. Извини, дорогуша, но это было именно так, не правда ли? - добавила она, когда дочь открыла рот, чтобы возразить.
- Наверное, да, - вынуждена была согласиться Эми. Она дождалась, пока ей исполнилось восемнадцать, но до восемнадцатого дня рождения Джеки был еще целый год.
- Не наверное, а точно, Эми, но мы не будем сейчас об этом спорить. Что сделано, то сделано. Сейчас меня беспокоит наша Джеки. Питера уже давным-давно забрали бы в армию, если бы он не был нужен отцу на ферме. Но по его просьбе отец нашел кого-то другого, и теперь Питер может отправиться на фронт. Я не знаю, - раздраженно продолжала миссис Карран, - никто из моих детей не вступает в брак, как положено. Наш Чарли женился на очень странной женщине, у которой во всем мире нет ни одного родственника, ты вышла замуж за протестанта в одном из этих языческих учреждений, а теперь и наша Джеки собирается сделать то же самое. У Питера нет времени, чтобы стать католиком. Что, черт побери, мне делать, Эми? Разрешать ей выходить замуж или нет? - Мойра поставила чашку с блюдцем на пол и закурила. - Я дымлю как паровоз, - добавила она. - Мне следовало бы меньше курить. В прошлый раз, когда я покупала пачку сигарет, Эрни МакХлванни отказался их продавать и мне пришлось буквально распластаться перед ним на полу. - Эрни МакХлванни держал кондитерскую и табачную лавку на углу Агейт-стрит и Марш-лейн. - Когда закончится война, я никогда больше не зайду в его чертов магазин.
- Пусть они женятся, - быстро сказала Эми. - Наша Джеки никогда тебя не простит, если они не смогут вступить в брак, а Питера убьют. - Она знала верный способ вынудить мать дать свое согласие. - Ты только представь себе, что будет, если Питер уйдет на фронт, и окажется, что Джеки беременна.
- О Господи! Иисус, Мария и Иосиф! - Ее мать перекрестилась. - Этого только не хватало. Ну ладно. Я скажу этой парочке, пусть женятся. - Она вздохнула. Эми подозревала, что мать уже давно смирилась с этим браком и знала, что старшая дочь ее поддержит.
Джеки Карран стала миссис Питер Альтон в последнюю субботу тысяча девятьсот сорокового года. Накануне Рождества, ночью, на Ливерпуль были сброшены многие тонны зажигательных и фугасных бомб. Временами казалось, что весь город охвачен огнем, языки пламени тянулись к небу, окрашивая его в зловещий кроваво-красный цвет. Были убиты сотни людей, а многие знаменитые достопримечательности Ливерпуля были уничтожены или повреждены.
После ужасов этой ночной бомбежки обитатели Агейт-стрит с большим облегчением собрались посмотреть на то, как Джеки Карран выходит из дому, чтобы отправиться на собственную свадьбу с очаровательным молодым человеком, только что поступившим на службу в королевский флот. Невеста казалась такой юной и хорошенькой в своем синем твидовом костюме и маленькой шляпке с пером. Это был отчаянный поступок - вступить в брак, а может даже завести ребенка в разгар страшной войны. Джеки выходила замуж не в церкви, как она сделала бы в мирное время. Но времена нынче были далеко не мирными, и молодежь женилась в спешке. Бог, наверное, будет не против того, что они станут мужем и женой.
Сейчас все делалось в спешке. Ложась спать, никто не мог сказать наверняка, что будет жив наутро. Выходя из дому, следовало готовиться к тому, что по возвращении на его месте может оказаться воронка и груда развалин. Никто и ни в чем не был уверен. Уверенным можно было быть только в настоящем, поэтому следовало жить сегодняшним днем. Завтра могло и не наступить, по крайней мере, для тебя.
Кэти приехала домой на следующий день после свадьбы Джеки. Она надеялась успеть вовремя, но поезда почти не ходили, и она провела ночь в зале ожидания в Престоне. Кэти пришла на Агейт-стрит в гражданской одежде, потому что мама гладила ее форму, готовя дочь к возвращению в часть. Миссис Бернс страшно гордилась своей дочерью. Кэти повысили в звании, и теперь на рукаве ее кителя красовался шеврон младшего капрала.
Миссис Карран накрыла чудесный стол из остатков вчерашнего свадебного угощения, к которым добавила банку ветчины. Дом выглядел странно без Джеки, которая вместе с Питером отправилась в медовый месяц в край озер. Бедняжка Бидди выглядела такой потерянной, что Эми пригласила ее пойти вечером с ней и Кэти в кино.
- Спасибо, сестричка, - Бидди жалобно шмыгнула носом.
До фильма еще было время, и Эми с Кэти уединились в гостиной, чтобы обменяться новостями. Они часто писали друг другу, но виделись в последний раз давно, после того, как у Эми случился выкидыш.
- Я все еще думаю об этом, - грустно призналась Эми. - Ей или ему сейчас было бы девять месяцев. Каждый раз, когда я вижу младенца, мне хочется, чтобы он был моим.
- Ты родишь другого ребенка. - Кэти ласково смотрела на Эми, и Эми подумала, как ей повезло с подругой.
- Как Джек? - вслух спросила она.
- Он в Северной Африке с Хэрри Паттерсоном.
- Ах да. Я совсем забыла, что они друзья.
- Джек утверждает, что они товарищи. Товарищи по оружию. - Кэти застенчиво улыбнулась. - Я тебе еще не говорила, но мы обручились. У меня нет кольца, но мы собираемся пожениться, как только Джек вернется домой.
- Ой, Кэти, я так за вас рада! - воскликнула Эми. - Но почему же вы не поженились, пока он был в Англии?
- Мы не понимали, как много значим друг для друга, пока он не оказался в Африке, - мечтательно произнесла Кэти. - Джек сделал предложение в письме.
- А я какое-то время думала, что ты выйдешь за Хэрри Паттерсона. Помню, ты говорила, что он приезжал к тебе перед Рождеством и что вы очень хорошо провели время.
- Так и было. - Кэти выглядела озадаченной. - Хэрри мне всегда нравился, с того самого дня, как мы познакомились в Саутпорте. И он понравился мне еще больше после того, как приехал ко мне в Китли. Затем он прислал мне нечто вроде любовного письма, и я ему ответила, но после этого я его ни разу не видела, и писем от него тоже не было. Хотя какое это имеет значение? - радостно закончила она. - Я ведь люблю Джека, а не Хэрри.
Эми расчувствовалась.
- Вот было бы здорово, если бы мы с тобой одновременно родили малышей. - И тут же ее лицо вытянулось. - Хотя, скорее всего, ты увидишь Джека намного раньше, чем я Барни. Эта дурацкая война может тянуться еще много лет, и пока она не закончится, Барни домой не вернется.
- Кто знает, Эми. Чудеса случаются.
Эми вымученно улыбнулась.
- Можно я буду подружкой у тебя на свадьбе?
- Ты будешь почетной матроной. - Кэти ничем не выдала своей обиды из-за того, что Эми, выходя замуж за Барни, ни слова не сказала ей, своей лучшей подруге. Это осталось в прошлом, а Кэти была не из тех, кто плачет по пролитому молоку.
Хэрри Паттерсон неподвижно лежал на брезентовой кровати. Он вытянулся во весь рост поверх постели. Вся его одежда состояла из хлопчатобумажных подштанников. Невзирая на это, пот сочился изо всех пор, и Хэрри был совершенно мокрый.
Он плохо переносил жару. Хэрри не догадывался об этом, пока не прибыл в августе в Северную Африку и не столкнулся с температурой, неведомой на Британских островах. Он обнаружил, что очень чувствителен к солнцу и страшно обгорает и покрывается отвратительными волдырями, если находится на открытом месте слишком долго. К счастью, командиры отнеслись к этому с пониманием, и Хэрри было позволено большую часть времени работать под навесом. Это означало, что он перечистил огромное количество картошки и перемыл целые горы посуды. Интересно, что бы сказал его отец, если бы узнал об этом? Возмутило бы его, что его сын занят таким недостойным трудом? Хэрри не был уверен в этом. Возможно, отец и возмутился бы, если бы речь шла не о нем, а о Барни.
Хуже всего было то, что в такие ночи, когда трудно было дышать и совершенно невозможно спать, Хэрри не удавалось отделаться от мрачных мыслей. Больше всего его мучил один и тот же вопрос. Хэрри не мог понять, как так вышло, что он сказал Джеку Уилкинсону, что его не интересует Кэти Бернс.
- Она славная девушка, - сказал Хэрри, - и очень мне нравится, но это несерьезно.
Это произошло сразу после Дюнкерка. Пока Хэрри прохлаждался в Эссексе, Джека отправили в Лидс лечить лодыжку. Сперва врачи думали, что Джек сломал ногу, но потом выяснили, что это просто сильное растяжение. Джек написал другу:
"Помнишь, ты говорил, что на Рождество ездил в Китли к девушке, Кэти-как-там-ее? У вас это серьезно? В субботу там опять будут танцы, но в настоящее время я могу танцевать только на одной ноге. У меня и в мыслях нет ее соблазнять, я просто помню, как ты рассказывал, что у вас нашлось множество общих тем для разговора. Было бы здорово познакомиться с девушкой, с которой я мог бы поговорить…"
"Мы с Кэти просто друзья, - написал в ответ Хэрри. - Ее фамилия Бернс, и она служит в финансовой части. Уверен, она будет рада с тобой познакомиться".
Джек больше ему не писал, и Хэрри испытал самый большой в своей жизни шок, когда его друг, вылечив ногу, вернулся в свое подразделение, теперь расквартированное здесь, в Северной Африке, с новостью о том, что, кажется, он влюблен в Кэти Бернс.
- Она удивительная девушка, - говорил Джек, радостно потирая тонкие руки. Он так сильно ударил Хэрри по плечу, что тот поморщился от боли. - Спасибо, старик. Это самая большая услуга, какую мне когда-либо оказывали. Я тебе всю жизнь теперь буду благодарен.
Лежа в палатке, в которой кроме него спали еще трое солдат, Хэрри сгибал пальцы на ногах: в придачу ко всем несчастьям его начали мучить судороги. Позади него мирно спал Джек. Несколько недель назад он в письме сделал Кэти предложение, и она его приняла. Джек понятия не имел, когда они снова встретятся, но как только это произойдет, они поженятся.