- Мне пора. - Я допила свой кофе. Он все еще был очень горячим и опять обжег мой язык. До этого сообщения я хотела предложить Робу Финнегану вернуться с ними в магазин и обменять купленную одежду. Он мне очень понравился. Я позволила ему понравиться мне. Мне приятно было обнаружить, что у нас одинаковые музыкальные пристрастия и что мы оба были на самом первом концерте "Битлов". Но все это только потому, что я была уверена, что он женат, а значит, недоступен. Я всегда держалась как можно дальше от одиноких привлекательных мужчин, потому что боялась влюбиться в одного из них, что в свою очередь могло повлечь за собой замужество, а это было очень опасно.
Или нет?
Я уже не знала. Я ничего не знала.
- Звонила Кэти Бернс, - сообщил мне Чарльз, когда я вернулась домой. - Я пригласил ее сегодня с нами в ресторан. Надеюсь, ты не возражаешь. Или тебе будет неловко есть за одним столиком с директором школы, в которой ты работаешь?
- Ничуть, - заверила я его.
- Марион не слишком этому рада. Она думает, что Кэти будет все время говорить о твоей матери и станет называть меня Чарли. - Он улыбнулся. - Сейчас меня уже почти никто не называет Чарли.
Я согласилась, что мисс Бернс почти наверняка захочет поговорить о моей матери.
- Она сгорает от нетерпения узнать, где находится ее подруга.
- А кто не сгорает? - сухо заметил Чарльз. - Но я полагаю, Эми появится, когда сама этого захочет. Пойду приму ванну. Я только что впервые в этом году подстриг лужайку, и у меня нет сил. Марион ушла делать прическу, вернется где-то через полчаса. - Марион ходила делать прическу каждую субботу, без пропусков.
Чарльз поднялся наверх, а я направилась в сад, чтобы взглянуть на лужайку. Она была невероятно зеленой и источала чудесный запах свежескошенной травы. Я с наслаждением сделала глубокий вдох. Мысль о том, что скоро все расцветет и заблагоухает, ободрила меня. Сад был создан в основном усилиями Чарльза. Густая живая изгородь и шарики кустов были выращены из черенков, а цветы - из семян. Сад был гордостью и радостью Чарльза.
Дом дядя приобрел в тысяча девятьсот тридцать девятом году. Тогда это было большой редкостью среди представителей рабочего класса. Здание было сложено из красного кирпича, в нем было три спальни, две гостиные, столовая и гараж, который достроили позднее.
Чарльз говорил, что дом достался ему на удивление дешево, "он обошелся мне меньше, чем в четырехзначную сумму", - любил хвастаться дядя. Теперь дом стоил пять или шесть тысяч фунтов. Чарльз и Марион часто просматривали объявления о продаже домов в "Ливерпуль эко", чтобы быть в курсе цен, хотя не имели ни малейшего намерения переезжать. Они даже ездили взглянуть на кое-какие дома. Это было для них чем-то вроде хобби. Мебель они сразу купили дорогую, из натурального дерева, на всю жизнь. Как бы ни менялась мода, они больше никогда ничего не купят.
Марион вернулась домой с угольно-черными аккуратно уложенными волосами. Она попросила показать одежду, которую я купила. Марион всегда демонстративно восхищалась покроем, щупала ткань, отмечала, что именно эта вещь (или что-то иное) отличается очень высоким качеством. Я не могла понять, ее это и в самом деле интересует или она просто делает то, что, по ее мнению, должны делать матери. Мою тетю не интересовали ни драгоценности, ни одежда. Ее украшениями были обручальное кольцо и крохотные жемчужные сережки, свадебный подарок Чарльза, которые она никогда не снимала. У Марион было два элегантных костюма и несколько простых платьев, юбок и блузок, все в темных тонах. Она ни разу в жизни не надевала брюки и наотрез отказывалась купить Чарльзу джинсы. "Я ведь не за ковбоя выходила, не правда ли?" - говорила она.
Мы заказали столик в "Одиноком колоколе", пабе в Формби, неподалеку от дюн. Хотя мы приехали раньше условленного времени, Кэтрин Бернс уже ожидала нас в ресторане на втором этаже. Она была одета в темно-синий, почти черный, бархатный брючный костюм с белой кружевной блузкой. Сегодня она решила немного подкраситься и выглядела очень эффектно, к тому же значительно моложе, чем обычно.
- О боже! - простонала Марион. - Она курит. Ты же знаешь, что я не выношу сигаретного дыма, Чарльз.
- Я не виноват, что она курит, - прошептал мой дядя.
- Тебе не следовало ее приглашать.
- Я совершенно забыл, что она курит.
К счастью, заметив нас, мисс Бернс тут же затушила сигарету. Она поднялась и поцеловала Марион, а затем Чарльза.
- Иди сюда, Маргарита, - она чмокнула меня в щеку. - Ты дочь моей самой лучшей подруги, - взволнованно произнесла мисс Бернс. От нее пахло алкоголем.
- Не много толку от лучшей подруги, которая провела двадцать лет в тюрьме, - усевшись на стул, заметила Марион. Иногда ее прямота ставила людей в очень неловкое положение. - Но еще хуже, когда подруга из этой тюрьмы освобождается и совершенно исчезает из поля зрения. То есть я хочу сказать, - фыркнула моя тетя, - хорошая у тебя подруга!
- Дружба, как и благородство, может простить очень многое, - ответила мисс Бернс. Резкость Марион ее, похоже, не задела, а лишь позабавила.
Марион открыла рот, чтобы что-то возразить, но передумала и захлопнула его. Видимо, Чарльз пнул ее под столом ногой.
- Когда мы последний раз виделись? - громко поинтересовалась мисс Бернс.
- Когда Эми опять перевели в Холлоуэй, - ответил Чарльз. - Мы с тобой одновременно приехали навестить ее. Мне кажется, это было года три назад.
- Ты прав. А с тобой, Марион, мы последний раз виделись на двадцать первом дне рождения Маргариты. Нам надо встречаться почаще.
- Согласен, - заявил Чарльз и заскрипел зубами. Я была уверена, что на этот раз Марион пнула его. Я надеялась, что мисс Бернс и Марион не будут целый вечер метать друг в друга отравленные стрелы, а Чарльз и Марион тайком не запинают друг друга насмерть. Тут Чарльз заказал бутылку красного вина и бутылку белого и принялся подливать им в бокалы, не спрашивая разрешения. К концу ужина все уже были лучшими друзьями.
ГЛАВА 4
Сентябрь 1939 года
Эми
С тех самых пор, как Эми и Кэти начали работать, они тратили практически все свои карманные деньги на кино. Подруги всегда сидели в первом ряду, потому что билеты на эти места стоили всего один пенс. Они знали, что не все девушки ведут такую жизнь, как они, имеют такую работу, как они, или живут в похожих на Бутл предместьях. К примеру, в американских фильмах Эми и Кэти видели девушек, выступающих в шоу на Бродвее, а если они не играли на сцене, то были кинозвездами, репортерами, манекенщицами или выходили замуж за сказочно богатых мужчин и жили в невероятно шикарных домах.
В глубине души Эми понимала, что ей жизнь таких возможностей не предоставит. Самое большее, на что она могла рассчитывать, так это на любимого мужа и дом чуть получше того, в котором она родилась и выросла. Ну и, конечно же, у нее будут дети. Эми хотелось иметь четверых, а Кэти заявила, что с нее и двоих хватит. Обеих девушек вполне устраивала подобная картина ожидающего их будущего.
Но с того дня, как на пирсе в Саутпорте Эми познакомилась с Барни Паттерсоном, привычная жизнь осталась позади, а расстилавшееся перед ней будущее превосходило самые смелые ее мечты. Девушка и не подозревала, что можно быть так безоговорочно и бесконечно счастливой, как она была счастлива с Барни, проводя с ним почти каждую минуту.
Она оставила свою работу в столовой, а Барни ожидал начала войны, прежде чем поступить в армию. Ему было безразлично, будут это сухопутные войска, флот или авиация. Барни был двадцать один год, и его все равно должны были скоро призвать, возможно, ему не придется даже просить об этом. Эми казалось, что в любую минуту на коврик у двери может приземлиться роковое письмо. Но до этого момента все время принадлежало Барни и Эми, и они вольны были распоряжаться им, как заблагорассудится. Утром, днем и вечером она молилась о том, чтобы случилось чудо и война не началась, но Барни сказал, что на это надеяться не стоит.
- Все зашло слишком далеко, - убеждал он Эми. Всем раздали противогазы, в прихожей лежал огнетушитель, подвал предстояло использовать как бомбоубежище во время налетов, жителей обязали покупать ткань для затемнения и шить из нее шторы, а на стекла наклеить полоски бумаги, чтобы те не вылетали от взрывной волны упавшей неподалеку бомбы.
Бомбы! Эми была убеждена, что если она допустит подобные жуткие мысли, то тут же сойдет с ума. Так что она полностью игнорировала все происходящее за пределами квартирки, в которой жили она и Барни.
Квартира находилась на верхнем этаже четырехэтажного здания, выходящего на Ньюсхэм-парк. В ней была большая гостиная с двумя окнами, средних размеров спальня и крохотные кухня и ванная. Эми так радовалась, что ей больше не нужно выходить во двор, чтобы воспользоваться туалетом, и что у нее теперь есть плита с четырьмя газовыми горелками и духовкой, а не старомодная черная печь, которую приходилось бесконечно драить и натирать графитом.
По утрам солнце светило прямо в окно спальни, пробуждая молодоженов своим сиянием и теплом. Вечером оно садилось как раз напротив окон гостиной, так что Эми и Барни могли наблюдать за тем, как небо меняет цвет по мере того, как солнце исчезает за расположенными поблизости домами. В некоторых местах потолок снижался так резко, что Барни иногда врезался в него головой. Не успевал сойти один синяк, как он уже набивал новый.
На каминной полке стояла свадебная фотография в серебряной рамке. На ней были только он и она, улыбающиеся друг другу. Это был самый счастливый день в жизни Эми, и ей было очень жаль, что мама тогда так сильно расстроилась. Мама не испортила этот день, его ничто не могло испортить, но Эми думала, что все будут так же счастливы, как они с Барни. Похоже, она совсем утратила способность смотреть на жизнь глазами других людей.
Этажом ниже жили супруги Клайв и Вероника Стаффорд, которым было уже за тридцать, а под ними - мистер и миссис Портер, пожилая пара. На первом этаже жил капитан Кирби-Грин, холостяк, который посвятил большую часть своей жизни королевскому флоту. Они все были "ужасными аристократами". Клайв и Вероника однажды пригласили Барни и Эми к себе на ужин.
- Но нам придется тоже их пригласить, а я абсолютно не умею готовить, - запричитала Эми. - Все, что я могу приготовить - это жаркое.
- Это не имеет значения, дорогая, - успокоил ее Барни. - Я уверен, что твое жаркое гораздо вкуснее, чем все, что сможет приготовить Вероника. - Они лежали на кушетке, и он уткнулся носом в ее шею. - Если хочешь, мы скажем, что у нас слишком маленькая кухня, и пригласим их в ресторан.
У Барни не было проблем с деньгами. Когда молодожены въехали в эту квартиру, он решил, что там недостаточно мебели, отправился в "Джордж Генри Ли" и купил коричневый кожаный диван. Его доставили уже на следующее утро вместе с горой постельного белья, кипой скатертей и салфеток, круглым красным ковром и радиолой. Еще через день явился техник и установил в квартире телефон. У Эми теперь было достаточно платьев, чтобы в течение недели ни разу не повторять свой туалет. Дедушка и бабушка Барни по отцовской линии умерли и оставили в наследство ему и Хэрри по кругленькой сумме. Эми любила бы мужа не меньше, даже если бы у него не было ни пенни, но она не могла не признать, что его богатство делало ее существование еще более сказочным. Когда Барни уйдет в армию, банк будет выплачивать ренту за квартиру до самого его возвращения так же, как и денежное содержание его жене. Когда муж заговаривал об этом, Эми отказывалась обсуждать эту тему.
- Я не хочу, чтобы ты уезжал, мне кажется, я этого не вынесу. Наверное, я умру, - дрожащим голосом заявляла она. Она действительно предпочла бы смерть разлуке с Барни.
- Ах, Эми! - Он сгребал ее в объятия, нес в спальню, и они занимались любовью, независимо от того, какое было время дня, даже если они только что встали. Их занятия любовью были просто невероятными. У Эми не хватило бы слов, чтобы описать свои ощущения. Хотя кому бы она могла их описать? Только Барни, а он и так все знал.
Когда все заканчивалось, они продолжали лежать на кровати, так крепко обнявшись, что им трудно было дышать. Барни в тысячный раз повторял, как им повезло, что он на Пасху отправился в Саутпорт.
- Ты только представь себе, - говорил он, - если бы я не поехал туда, мы бы не нашли друг друга.
После этого они подолгу молчали, пытаясь представить себе, какой была бы их жизнь, если бы они так и не встретились, но это было невозможно. В то воскресенье за ними присматривал какой-то ангел, а возможно, и сам Господь Бог. Они оба были убеждены, что их брак заключен на небесах и что другие пары не любят друг друга так сильно, как они.
В то лето погода была великолепной, или это только казалось Эми и Барни, которые жили в своем собственном особенном мирке. Когда молодожены не занимались любовью, они на целый день уезжали на машине за город, время от времени останавливаясь у пабов, чтобы подкрепиться. Иногда Барни проезжал через туннель под Мерси, и они отправлялись в Нью-Брайтон, Честер или даже Северный Уэльс. Они ходили в кино и театры и обедали в основном в ресторанах, хотя Эми любила экспериментировать на кухне. Она уже умела готовить довольно приличный омлет, и Барни обожал ее жаркое, особенно когда она заливала его коричневым соусом.
- Папе тоже так нравилось, - комментировала Эми. - Мама на него за это страшно сердилась. Она говорила, что у него в тарелке больше соуса, чем жаркого.
- Чем занимался твой папа? - спросил Барни.
- Он работал в службе доставки универмага "Хендерсон". Развозил на грузовике покупки по домам. Они с товарищем заносили костюм-тройку в чей-то дом, когда у отца случился сердечный приступ. Это было десять лет назад, и я все еще по нему скучаю. Нам всем его не хватает. Его имя было Джозеф, но все называли его Джо. - Эми обронила несколько слезинок. Теперь она часто плакала, и не только когда ей было грустно, потому что это бывало очень редко, но и когда ей казалось, как, например, сейчас, что она самая счастливая женщина на земле.
Иногда они с Барни отправлялись в поход по магазинам. Он объявлял, что должен купить подарок маме Эми, например перчатки или какое-нибудь украшение, или духи, "Шанель № 5" или "Шалимар" от Герлен. Раньше Эми с матерью покупали "Вечер в Париже" или "Джун", страшно дешевые по сравнению с теми, которыми они пользовались сейчас. Барни говорил, что миссис Карран очень милая и отличается от его собственной матери, как мел от сыра.
- Ой, милок, зачем же это! - восклицала во время их очередного визита мама Эми, открывая коробку и обнаруживая внутри аккуратно сложенный шелковый шарф. Шарф был перламутрово-розовый с большими белыми цветами. Его выбрал Барни. Он купил банки с ароматическими смесями для Джеки и Бидди, которые и так были от него без ума, и шоколадные конфеты для Чарльза и Марион. Было непохоже, чтобы это доставило Марион хоть какое-то удовольствие.
Эми сказала мужу, чтобы он не обращал на Марион внимания.
- Она настоящая злючка. Никто не может понять, что наш Чарли в ней нашел.
Мама обернула шарф вокруг шеи.
- Он страшно красивый, - краснея, заявила она. - Я только пойду переобуюсь и слегка подкрашу губы. - Барни пригласил ее прокатиться с ними на машине.
- Не торопитесь, тещенька, - улыбаясь, ответил Барни. Мама обожала, когда он так ее называл. А сердце Эми всегда замирало, когда муж улыбался, потому что он сразу становился еще красивее, чем обычно. Она до сих пор не встречалась с матерью Барни.
- Когда же ты нас познакомишь? - не выдержав, спросила мужа Эми. - То есть она вообще знает, что мы поженились? - Ее беспокоило то, что он не представил ее своим родителям.
- Она знает, что мы поженились, но я тебя с ней никогда не познакомлю, - отрезал Барни. - Никогда, никогда, никогда. Она тебя ненавидит.
- Ненавидит меня? Но почему? - Эми чуть не заплакала.
- Потому что ты католичка, а она презирает католиков. Я тебе уже об этом говорил.
- Но если мы познакомимся, может быть, я ей понравлюсь.
- Я бы предпочел не рисковать, дорогая.
- А твой отец?
- Отец у меня ничего. Мне просто необходимо придумать, как бы вас познакомить. Видишь ли, он не любит делать что-то за маминой спиной.
Однажды утром в конце августа Барни решил, что им с Эми пора отправиться в свадебное путешествие. Ведь у них до сих пор не было настоящего медового месяца.
- Иначе мы так никуда и не поедем, в любую минуту может начаться война, и меня сразу призовут, - пояснил он. - Куда бы нам отправиться? За границу ехать слишком поздно. Как насчет нескольких дней в Лондоне? Мы поедем на машине.
Эми, которая ожидала, что он предложит Блэкпул или Мокем, сочла поездку в Лондон замечательной идеей.
- Но не забудь, что в субботу свадьба нашего Чарли и Марион.
- Мы купим им в Лондоне подарок и вернемся в пятницу после обеда. Сегодня вторник, так что мы сможем провести вместе целых два дня.
Учитывая, что их поездке совершенно ничто не мешало и предупреждать о своих планах тоже было некого и незачем, Эми тут же начала собирать вещи. После долгих размышлений она выбрала изумрудно-зеленое платье с короткими цельнокроеными рукавами и воротничком "Питер Пэн" и кремового цвета костюм из грубого льна с коричневой блузкой. В дорогу она надела новую черную плиссированную юбку и белую приталенную блузку. Затем Эми помогла Барни собрать его чемодан и они отправились в путь.
Погода для августа была довольно прохладной, и небо было покрыто тучами, но не черными и тяжелыми, предвещающими дождь, а пушистыми, похожими на вату. Казалось, они вот-вот разойдутся и из-за них выглянет солнце.
Проселочная дорога, петляющая между холмами Чешира и огибающая высокие дымящие трубы Стоука-на-Тренте, была довольно приятной. Проехав Бирмингем, молодожены остановились у паба, чтобы перекусить. Эми нравилось, что все вокруг другое, иначе говорят люди, по-другому пахнет. Они были всего в сотне миль от Ливерпуля, но она чувствовала себя так, как будто находится на другой стороне земного шара.
После этого пейзаж опять стал сельским и оставался таким до самых лондонских предместий. Они въехали в Лондон и покатили по красивой тенистой улице, которая, как сообщил ей Барни, называлась Парк-лейн.
- Слева от нас Гайд-парк, - сказал он. - Если здесь повернуть направо, там внизу будет небольшая гостиница, в которой папа всегда останавливается. Мы с Хэрри однажды тоже приезжали с ним. Она очень удобная, не то, что эти монстры. - Они проезжали мимо похожего на дворец отеля под названием "Дорчестер".