– Мне действительно немного холодно, – выпалила она.
Он снова рассмеялся, лукаво блестя глазами.
– Включить обогреватели?
Несколько секунд Шуэтой владели поистине убийственные чувства. В душе Нихил так и остался подростком: делает двусмысленные намеки, а потом притворяется, будто не сказал ничего особенного. Похоже, это флирт наоборот.
Решив, что топать ногами или швырять в него тарелки будет откровенным ребячеством, а, кроме того, проявлением неблагодарности, она просто надулась, повернулась спиной к Нихилу и сделала вид, что занята уборкой стола.
Нихил весело на нее посмотрел, похоже, он точно знал, о чем она думает. Когда он привез ее из отеля, девушка была так больна, что главным его делом стало поставить ее на ноги. Было очень трудно жить с ней в одной квартире и даже не коснуться, но он очень старался не воспользоваться ее ослабленным состоянием. Теперь, конечно, она совсем выздоровела, и он не мог устоять от соблазна немного ее подразнить.
Он снова встал у нее за спиной, когда она складывала тарелки в раковину, что-то бормоча себе под нос. Пригнулся ниже и сказал:
– Прости, я не понял.
Шуэта от неожиданности подскочила на несколько дюймов: Нихил мог двигаться бесшумно, когда хотел, и она не слышала, как он подошел.
– Я говорила сама с собой, – процедила она.
– Но я хочу, чтобы ты говорила со мной, – намеренно скорбным голосом заявил он, кладя ладони на ее мыльные руки.
– Я мою посуду.
– Мы попросим Кришну прийти и помыть посуду потом, – сказал он, очень нежно целуя ее затылок.
Она почувствовала, как его дыхание шевелит ей волосы, и решительно подавила порыв бросить посуду и повернуться к нему лицом.
– Ты эксплуатируешь Кришну.
– Хм… собственно, если подумать хорошенько, может, я не хочу, чтобы он тут отирался.
Его ладони скользнули по ее плечам и ниже, к талии. Нужно всего лишь чуть откинуться назад, чтобы ее прижали к этому сильному, упругому телу…
– Может, я помогу тебе помыть посуду, – предложил он. – Тогда мы сможем заняться… м-м-м… другими делами.
– Поиграть в скраббл? – сладко осведомилась Шуэта, включая воду.
Упс… неверный ход. В своем возбуждении она чересчур сильно повернула кран, откуда вырвался Ниагарский водопад, затопив посуду и почти целиком промочив ее черный джемпер. Нихил подался вперед, привернул кран и, взяв ее руки, принялся смывать средство для мытья посуды. Он делал это очень осторожно и медленно, проводя по ее рукам чувственными движениями, отчего Шуэта, не помня себя, стала извиваться. Так и не выпустив ее, он потянулся за полотенцем и стал вытирать ее руки – по-прежнему очень-очень медленно. И только потом повернул ее лицом к себе.
– Ты совершенно мокрая, – прошептал он.
В его тоне не было абсолютно ничего двусмысленного, но Шуэта вздрогнула, когда он взялся за подол топа и потихоньку поднял. Под джемпером у нее была футболка, так что она по-прежнему была прикрыта, но когда он швырнул джемпер в угол кухни, она почувствовала себя голой, едва он окинул ее теплым взглядом.
– Пойдешь со мной в постель? – тихо спросил он.
На несколько секунд в Шуэте взыграло традиционное воспитание. Она запаниковала, намереваясь решительно отказаться. Но это Нихил! Она знала его всю жизнь. Она ему доверяла. Глядя в его теплые карие глаза, она впервые подумала, что, наверное, влюблена в него. И с осознанием этого последние сомнения улетучились.
– Да, – сказала она, похоже, очень уверенная в том, что хочет именно этого. И в следующее мгновение оказалась в объятиях Нихила. Несколько секунд он прижимал ее к себе, после чего подхватил на руки и отнес в спальню.
– Я голодна, – объявила Шуэта, приподнявшись на локте и лениво проводя пальцем по груди Нихила, поросшей волосами.
Была середина дня. Последние несколько часов оказались лучшими в ее жизни. Куда более опытный Нихил был поначалу очень нежен, стараясь не отпугнуть ее. Но, найдя ее пылкой и готовой на все, он наконец забыл о сдержанности.
Шуэта томно улыбнулась, вспомнив, как все было чудесно.
– Голодна? – нахмурился Нихил. – Вознамерилась стать каннибалом? Мне начинать волноваться?
Шуэта рассмеялась и наклонилась, чтобы нежно прикусить его губу.
– М-м-м… это мысль. Ты очень хорош на вкус.
– Я сейчас встану и приготовлю тебе ланч, – вызвался Нихил, садясь и увлекая ее за собой с притворной поспешностью. – Только подумай: когда-нибудь ты снова захочешь сделать это, а если съешь меня, придется искать нового мужчину. А он может оказаться не таким славным, как я.
Шуэта сделала вид, что задумалась.
– Я хорошо готовлю, – продолжал Нихил. – И по дому все делаю, – ты не пожалеешь.
– Можешь приготовить рис и лапшу? С грибами?
– Да, мэм, конечно, могу.
Нихил помедлил, чтобы осыпать поцелуями ее плечо, но тут же поднял голову и добавил:
– И ты можешь съесть вместе со всем этим цыпленка с чили, если захочешь, конечно. И мороженое. Но этого я не готовил: все уже в морозилке.
– Мороженым ты спас себя. Я позволю тебе жить, – величественно произнесла Шуэта.
Нихил издал притворный вздох облегчения и попытался встать с кровати, но Шуэта притянула его обратно и поцеловала.
– Я думал, что ты голодна, – запротестовал он, оказавшись снова в постели. Придавленный страстно обнимавшей его Шуэтой, он даже не пытался протестовать.
– Я могу немного подождать. А пока что ты снова меня заинтересовал, и даже очень.
К тому времени, как они наконец добрались до кухни, была уже вторая половина дня, и оба слишком проголодались, чтобы трудиться готовить изысканный обед.
– Яичница. Или омлеты с хлебом, – решила Шуэта после стремительного обследования холодильника. – Ты не врал, когда сказал, что умеешь готовить? Потому что я не слишком в этом хороша. Обычно у нас готовит Прайя.
– Не врал, конечно. Не на уровне кордон блю, но справиться сумею.
Шуэта решила, что он скромничает, когда попробовала нежный омлет. В Нихиле очень много не только откровенных, но и скрытых прекрасных качеств.
– Еще какие-то таланты, о которых я не знаю? – поинтересовалась она. – Может, пение? Бальные танцы?
– Однажды меня пытались научить джайву, – сообщил Нихил. – Миссис Фернандес, помнишь?
Она помнила. Шуэта была его партнершей в танце, который репетировал их класс к ежегодному дню школы. Миссис Фернандес поставила их в пару, потому что, по ее словам, "этот мальчик" вел себя с Шуэтой немного лучше, чем с остальными девочками. Шуэта ужасно разозлилась, но миссис Фернандес знала ее отца, и она не посмела протестовать. И поскольку в то время миссис Фернандес было сильно за пятьдесят, джайвинг оказался единственным "западным" танцевальным стилем, который она знала достаточно хорошо, чтобы обучить класс.
– В ту годовщину меня исключили, помнишь? – спросил Нихил. – И с кем ты в конце концов танцевала? С Винитом?
– Я не участвовала, – призналась Шуэта. – Танцы никогда не были моей сильной стороной.
Она очень расстроилась, когда Нихила исключили, а особенно, когда узнала, что ее отец был в дисциплинарном комитете. Она тогда ничего не сказала отцу, но впервые увидела в нем обычного, способного ошибаться человека.
– Тебя несправедливо исключили, – выпалила она.
Нихил лениво улыбнулся:
– По-моему, вполне справедливо. У них просто лопнуло терпение.
– Но когда ты украл мопед, с тобой были Винет и Уилсон, – напомнила она.
Она нетерпеливо отмахнулась, когда он пробормотал:
– Позаимствовал…
– А Уилсон тоже курил – именно в то время.
– Они оказались куда умнее меня, – пояснил Нихил, поднимаясь. – И не нарывались на неприятности.
Он увидел мятежное выражение ее лица и улыбнулся.
– Я не держу зла на твоего отца, если ты об этом беспокоишься, – сказал он.
Шуэта пожала плечами.
– Он так консервативен, – вздохнула она. – Ему в голову не приходит, что и он может быть не прав.
Нихил подался вперед и взял ее тарелку.
– Доела? – спросил он и, когда она кивнула, добавил: – Он по-прежнему такой?
– Да, – вздохнула она. – Это я виновата. Не стоит так уж беспокоиться о том, что он думает. Теперь я даже не живу в его доме. И нужно быть справедливой, он перестал пытаться указывать мне, что делать. Но у него на все свое мнение: от моей работы до моей одежды. Даже выговорил мне, когда я сняла эти ужасные очки и стала носить линзы.
– Как насчет твоих бойфрендов?
Шуэта ответила вопросительным взглядом.
– У него свое мнение и насчет твоих бойфрендов?
– Уверена, что да, если бы я представила ему кого-то, – заверила Шуэта.
Нихил заметил, что она опять пишет что-то правой рукой на ладони левой.
– Пока что я так и не удосужилась, – мне не слишком везет с мужчинами. Думаю, Сиддхант ему бы понравился, только именно эта история ни к чему бы не привела, верно?
Нихил кивнул. Если бы ему вздумалось заняться психоанализом, он многое сумел бы прочесть по сказанному Шуэтой. Но прямо сейчас у него была более настоятельная забота.
– Полагаю, он пришел бы в ужас, если бы узнал обо мне, – беспечно заметил он.
Шуэта пожала плечами:
– Я не намерена ему говорить.
Она выглядела немного скованной, но тон был так деловит, что Нихил не сразу понял смысл ее слов. А когда понял, ощутил мгновенный укол гнева.
– Не собиралась сказать ему сейчас или вообще никогда? – спросил он, стараясь говорить бесстрастно.
Шуэта прикусила губу. Неясно, почему Нихил допрашивает ее. Может, хочет знать, насколько серьезно она относится к тому, что они переспали. А может, просто сбежит со всех ног, узнав, что она собирается рассказать о нем родным.
– Понятия не имею. Пока что особенно нечего говорить, верно? Мы друзья и…
– Друзья?
– Ну… полагаю, мы любовники. Только я вряд ли стану делиться с отцом подробностями своей сексуальной жизни, не так ли?
Она могла бы во всем признаться матери, будь та жива. Но вслух этого не сказала.
Нихил рассмеялся, но в звуках слышалось очень мало искреннего веселья.
– Так это все, что я собой представляю? Часть твоей сексуальной жизни?
Шуэта нерешительно смотрела на него. Она в жизни не видела его в таком настроении и не понимала, что его мучит. Не может же Нихил действительно хотеть, чтобы она рассказала отцу о том, что с ней произошло. Это все равно что сунуть голову в улей с рассерженными пчелами. Конечно, отец с годами немного смягчился, но все же строго придерживался традиций и моральных устоев. Он возможно набросился бы на Нихила со шприцем, полным стрихнина, если бы посчитал драгоценную дочь обесчещенной.
Мысль о том, что Нихил чувствует себя неуверенно, что ему не по себе, приходила Шуэте в голову, но девушка решительно ее отвергла. У него нет причин для неуверенности. Она упала в его объятия, как перезрелая слива с дерева. Это ей следовало цепляться за него и изливать свои чувства.
– Но у меня прежде не было сексуальной жизни, – напомнила она. – Так что, строго говоря, это я часть твоей сексуальной жизни, не так ли?
Он ничего не сказал, но его лицо чуть просветлело. Шуэта вскочила:
– Давай не будем ссориться, – взмолилась она, подходя ближе и кладя ладонь на его скрещенные руки. – Прости, если сказала что-то, чего не следовало говорить.
Нихил глянул в ее запрокинутое лицо и, немного расслабившись, поцеловал ее полуоткрытые губы.
– Дело не в том, что ты сказала. Считай это моей причудой.
Шуэта нахмурилась:
– Должно быть, дело в еде. Не может быть, чтобы секс был причиной твоих чудачеств. Или именно он так на тебя действует?
Нихил рассмеялся и схватил ее в объятия.
– Определенно – нет! – Его голос смягчился. Сейчас он смотрел ей в глаза. – Ты необыкновенная женщина, Шуэта Матер, знаешь это?
Глава 7
– Почему бы нам не жить вместе? – спросил Нихил.
Они вернулись в Мумбаи и проводили вместе каждую свободную минуту из прошедших трех недель. Нихил никогда не был так счастлив, как в эти дни. Что-то в Шуэте приносило мир и покой в его встревоженную душу. С самого первого поцелуя его не оставляла мысль о том, чтобы попросить ее выйти за него замуж, но окончательно он все решил несколько дней назад. Сначала помолвка, возможно, долгая, чтобы дать им достаточно времени привыкнуть к идее провести жизнь вместе. И первым шагом было попросить ее переехать к нему.
– Жить с тобой?
Шуэта наморщила носик.
– Не находишь это несколько необычным? Мы в Мумбаи, не на Манхэттене.
За последние недели она поняла, что Нихил относится к ней куда серьезнее, чем она могла предположить. С другой стороны, у него было весьма яркое прошлое, и ее собственное патологическое отвращение к риску, стремление действовать не спеша, казалось, вступали в противоречие с ним.
– Я знаю, что мы в Мумбаи. – Нихил сделал вид, будто оскорбился. – Пусть я не был в классе первым по географии, но тот небольшой факт, что я живу в Мумбаи, не ускользнул от меня… ой! Не надо! Ты стала ужасно свирепой малышкой, Шуэта.
Шуэта для пущего эффекта еще раз ударила его в плечо.
– Некоторые люди заслуживают жестокого обращения, – сказала она, наклоняясь и целуя его в лоб, прямо туда, где ее меткий удар метелкой для стирания мела с доски много лет назад оставил шрам. – Ты бы окончательно отбился от рук, если бы я за тобой не присматривала.
– Ты права, – согласился Нихил. – Так как насчет этого? В наше время это не так уж необычно, особенно в Мумбаи: много людей живут вместе.
– Должна сказать, что это самое романтическое предложение из тех, которые я когда-либо получала, – заверила Шуэта. – Нет, немного не то. Так как насчет этого? – самое романтическое предложение из тех, что вообще кто-либо получал. Оно непременно должно попасть в Книгу Гиннесса, в качестве примера для будущих поколений…
Нихил широко улыбнулся:
– Ты сбежала бы от меня, опустись я на одно колено. Но я принес тебе кольцо.
За то короткое время, что они были вместе, он понял, что хотя Шуэта в душе была романтиком, все же терпеть не могла романтических жестов, почему-то считая, что она их не заслуживает. Но предложение – это очень важно. Он хотел сделать все возможное, чтобы она не смогла отказаться только потому, что ужасно смущена.
– Давай посмотрим кольцо, – потребовала Шуэта, хотя сердце, казалось, вот-вот вырвется из ее груди. Кольцо означало помолвку. А она никогда не позволяла себе надеяться, что Нихил зайдет так далеко. У него десятки подружек, некоторые – известные модели и актрисы. И нет причин воображать, будто он серьезно относится к ней.
Нихил вынул кольцо из кармана и показал ей: квадратный бледно-палевый алмаз, по бокам которого еще два камня, поменьше, и все в оправе желтого золота. Однажды она сказала, что не любит традиционные камни-солитеры, и он сделал все, чтобы найти необычный и все же классический дизайн.
Несколько секунд Шуэта смотрела на кольцо. Неверно поняв ее молчание, он сказал:
– Если тебе не нравится, я могу поменять его на что-то другое.
– Нет, оно прелестное, – заверила она и неожиданно спросила: – Ты уверен, Нихил?
– Уверен, – кивнул он, но добавил уже мягче: – Но я пойму, если тебе понадобится время все обдумать. Никакой спешки.
Он не казался слишком уж взволнованным, и Шуэта ощетинилась.
– Почему ты хочешь обручиться? – спросила она, помолчав.
– Почему? – удивился Нихил. – Потому что ты мне небезразлична. Почему еще?
Действительно, почему еще? Шуэту вдруг осенило: Нихил слишком многое принимает как должное. Трудно его винить, она – как открытая книга, которую легко прочитать, и, возможно, не только ему, но и всем окружающим очевидно, что она влюблена в него. С другой стороны, она не знает, что он в действительности к ней испытывает.
Она прикусила губу.
– Ты мне тоже небезразличен, – призналась она. – Просто мне не по душе мысль перебраться к тебе. Знаю, это ханжество, ведь мы все равно спим вместе. Но я немного консервативна в этом отношении.
– Но ты согласна на помолвку? – спросил он, все больше хмурясь от того, что молчание затянулось.
– Может, не сейчас, – сказала она наконец. Она сама не знала, что удерживает ее. Несколько минут назад она была в полном восторге при мысли о помолвке с Нихилом. Но она смутно сознавала, что, если согласится сейчас, оба заключат помолвку по совершенно неверным мотивам. Внутренний голос твердил, что она совершает глупую ошибку, но какая-то часть сознания отчаянно требовала от нее удержаться от переезда к Нихилу и хорошенько все обдумать.
– Хорошо, – выговорил наконец Нихил, очень сдержанно, очень, но у Шуэты внезапно появились сомнения. Может, он не так уж пресыщен и относится к помолвке не так легкомысленно, как ей кажется.
Она наблюдала, как он закрывает коробочку и кладет на стол. Его лицо по-прежнему оставалось замкнутым.
– Прости, Нихил, – беспомощно пробормотала она.
– Есть что-то такое, что беспокоит тебя или…
Шуэта покачала головой:
– Нет, я просто чувствую, что нам нужно еще немного времени, чтобы все хорошенько обдумать. Я с ума схожу по тебе. Но прошло только три недели. И ты ведь знаешь меня…
Она умоляюще смотрела на него, и лицо его немного смягчилось.
– Маленькая мисс-никакого-риска, – сказал он с легким сарказмом, но взял ее руку и нежно поцеловал.
Шуэта, тихо всхлипнув, бросилась в его объятия. Она любила его, больше, чем могла выразить, но вся сила ее воли ушла на то, чтобы не сдаться и не согласиться на немедленную помолвку.
На секунду Нихил поколебался, но потом обнял девушку и привлек к себе. Отказ Шуэты ранил его, но он не злился, и это было мерой глубины его чувств к ней. Может, он все сделал неправильно? Романтический жест мог бы сработать лучше. Но он не хотел ослепить Шуэту настолько, чтобы она согласилась выйти за него, но позже пожалела об этом.
– Я тебя не понимаю! – возмутилась Прайя, когда Шуэта все ей рассказала. – Все видят, что ты по уши в него влюблена. Почему ты отказалась?
– Слишком скоро, – пробормотала Шуэта.
– И ты боишься?
Их глаза встретились.
– Не боюсь. То есть да, боюсь немного. Не знаю, что видит во мне Нихил и долго ли это продлится. Он встречался с роскошными женщинами, но никогда не оставался с ними дольше чем на несколько месяцев.
– Держу пари, он никому не делал предложения, – возразила Прайя. – Он очень привлекательный мужчина. Ты не можешь винить его в желании немного развлечься. И тебе нужно ему доверять.
– А ты кто? Его пиар-агент? – разозлилась Шуэта. – Мне нужно немного времени подумать, ясно?
Прайя пожала плечами:
– Ничего в этом плохого нет, но не заставляй его ждать и терпеть слишком долго. Он не выглядит человеком терпеливым.
При виде расстроенного лица Шуэты подруга немного смягчилась.
– Я не говорю, что он бросит тебя, если не согласишься на помолвку. Но он не понимает, почему ты колеблешься, и действительно может разозлиться и не захочет тебя видеть. Почему ты не поговоришь с ним немного более открыто? Скажи, что тебя беспокоит.
– Но я сама не знаю точно.