– Мне известно все, что нужно о Повелителях Преисподней, – фыркнула Виола. – Сбежав из Тартара и выяснив, что именно вы ответственны за мое состояние, я намеренно постаралась узнать о вашей банде все, что можно.
Значит она винила его, Париса, в том, что оказалась связанной с демоном. И тут повелитель почувствовал аромат роз, испускаемый богиней, и осознал, что этот нежный запах затуманивает ему мозги, едва не затопляя теплым ощущением покоя
Люциен, Повелитель Смерти, так же влиял на своих врагов, умиротворяя их прежде, чем нанести решающий удар.
Однако Парис недолго пребывал в расслабленном состоянии – ярость и разочарование, бурлившие в нем, быстро взбодрили его.
– Прекрати.
– Ух, как ты жутко нахмурился. Должна заметить, что это тебе совсем не идет, – добавила богиня и перевела взгляд на свои накрашенные коралловым лаком ногти. – Такие красивые.
"Дотронься до неё".
Парис отключился от своего демона и решил попробовать еще раз очаровать или подлизаться к Виоле. А почему бы и нет? Он пока не станет запугивать ее. Если же обольщение снова не сработает, то воин спустит с цепи своего зверя, – и это будет вовсе не демон Секса. Сейчас в повелителе жила тьма, огромная, заставляющая его делать, что необходимо, независимо от того, насколько это было ужасно.
Винить можно было только себя самого, что он открылся ей. Сперва чуточку, не больше щели в оконной раме. Однако надо знать, что если впустишь сквознячок, то того, что идет вслед за ним уже не остановить.
Ветер, гроза, гром и молния. А затем человек уже не в состоянии дойти до окна и закрыть его, да и всякое желание сделать это у него пропадает напрочь. Вот таким и был его вновь приобретенный "зверь". Воплощенное зло, заставляющее Париса подчиняться его желаниям так же, как и демону Секса.
"Лги, обманывай, предавай, – думал Парис. – Здесь и сейчас, как бессчетное число раз до этого".
Он склонил голову, смягчая выражение лица и силой выпуская аромат желания своего демона через поры. Заставляя кровь закипеть, а мускусный аромат возбуждения исходить от него, столь же опьяняющий как шампанское, столь же вязкий как шоколад. Если не Секс, то Парис и сам справится с этой задачей. Ему не хотелось этого делать потому, что, как все остальные, и он, и его демон теряли разум, превращаясь в жаждущих плоти существ при первом же выбросе феромонов. Хуже всего были воспоминания о том, что он вынуждал делать других людей… чего жаждать…
– Виола, сладкая. Поговори со мной. Скажи мне, что я хочу знать, – его тон был чувственной лаской, блаженной и убедительной, и тем не менее даже с феромонами, воздействующими на Париса, он хотел только одну женщину, и Виола не была ею.
– Я хотела поблагодарить вас за моего демона, – тем временем продолжила богиня, как будто Парис ее и не прерывал. Как будто не источал аромат истинного удовольствия. – Этот демон самый лучший! Но на полпути в Будапешт прежде, чем я нашла вашу крепость, я совсем позабыла о вас. Уверена, что ты меня поймешь, – она поправила волосы, отвела взгляд от Париса и помахала кому-то справа от себя.
– В общем, в любом случае, раз уж ты здесь, спасибо. Можешь передать мою благодарность остальным. Теперь тебе надо… Ай! Кто поставил сюда зеркало? – взвизгнула Виола.
Чистая ярость промелькнула на ее лице, на миг, равный одному удару сердца, и тут же сменилась иступленным восторгом, когда богиня вперилась в свое отражение.
– Посмотри на меня. – Она повернулась одним боком... другим... и снова застыла в эффектной позе. – Я великолепна.
– Виола. – Секунды шли, а богиня никак не могла собой налюбоваться. Она даже послала себе воздушный поцелуй. Отлично. Придется сделать по-другому. – Я могу заставить тебя молить о моем прикосновении, Виола. Перед всеми. И поверь мне, ты будешь умолять. Ты будешь рыдать, но я не подарю тебе облегчения. Уж я за этим прослежу. И знаешь что еще? Это даже не худшее из того, что я с тобой сделаю.
Прошло несколько секунд, но Виола так и не соизволила ответить.
Ярость...
Разочарование...
Тьма... поднимается... Он хотел ударить, чтобы причинить боль, чтобы убить.
Он вдохнул, задержал дыхание… почувствовал аромат роз… и выдохнул. Хорошо. Ладно. На сей раз ему удалось притушить свои эмоции за мгновение до взрыва...
И внезапно он понял, что Виола, возможно, просто не могла справиться с собой. Парис прекрасно знал, что все демоны из ящика Пандоры обладали тем или иным недостатком. Вероятно, у неё то же был такой. Ведь богиня была одержима демоном Нарциссизма, то есть самовлюбленности.
Проверяя свою теорию, Парис стал перед Виолой, загораживая зеркало. Все ее тело напряглось. Взгляд метнулся вправо, затем влево, словно ища тех, кто пытался навредить ей, пока она не была способна себя защитить. Никто не приблизился, и богиня, облегченно вздохнув, расслабилась.
– Я выпотрошу этого паразита! – отчаянно прошептала она.
В яблочко. Она терпеть не могла свой недостаток.
– Сосредоточься на мне, Виола, – он схватил ее за плечи, сжимая сильнее, чем собирался, и тряс богиню до тех пор, пока она не посмотрела на него глазами цвета корицы. – Расскажи мне то, что я хочу знать, и ты уйдёшь отсюда невредимой.
Она так и не испугалась и легко освободилась от его хватки.
– Такой нетерпеливый. Я должна бы уже привыкнуть к этому, но увы. Бросающиеся на меня мужчины… меня обременяют.
– Виола!
– Хорошо. Давай посмотрим, что думают по этому поводу мои поклонники, – она взяла свой телефон и прочитала сообщения на экране. – Четыреста восемьдесят пять голосов: "Помоги ему, дав мой номер телефона". Двести семь голосов: "Ты что, идиотка? Заберись на него, как на гору". И сто двадцать три голоса: "Он мой, сучка, проваливай", – Виола посмотрела на Париса и улыбнулась. – Ну что ж, людишки сказали свое слово. Да, я расскажу тебе о душах.
Облегчение сменилось нетерпением.
– Тогда выкладывай. Сию же минуту.
– Эй, ты. Ничтожество. – Резкий голос раздался у него за спиной.
И один из тех, кого прежде он "задел", наконец, решил выразить свое неудовольствие. Повелитель стиснул зубы и снова сжал руками плечи богини.
– Виола. Ну же. – Она расскажет все Парису, и тот уйдет, наконец, по-настоящему принимаясь за поиски.
-Убери руки от моей женщины!
Или нет. Спущенная с привязи агрессия капнула от тона мужчины, и потребность в насилии быстро всплыла внутри Париса.
Сдерживать себя, советовал здравый смысл. Победа в пределах досягаемости.
– Твой друг?
– У меня нет друзей. – Виола, изящными пальчиками подняв вверх, выбившиеся локоны заправила несколько завитков волос за ухо. – Только поклонники.
– Я к тебе обращаюсь, демон, – снова мужчина.
Жажда росла… становясь более сильной, более неутолимой… плотное, черное облако, которое не рассеется, пока кровавые реки не потекут у его ног.
– Если хочешь, чтобы твой почитатель выжил, перенеси нас отсюда. – Париса всегда мутило после перемещения силой мысли с одного места в другое. Но лучше уж тошнота, чем помеха.
– Я не знаю, – сказала она. – Хочу, чтобы он выжил, то есть.
– Ты слышишь меня, демон? – тон был резким, и гораздо более решительным. – Отойди от нее и повернись лицом ко мне. Или ты трус?
Мгла окутала разум Париса, оставив лишь одну всепоглощающую мысль. Ублюдок встал у него на пути, не давая ему добраться до Сиенны, а препятствия следовало устранять. Так или иначе.
Еще один голос здравого смысла, золотой маячок среди бесконечного, полуночного мрака, говорил внутри него, Захариил… Путь в никуда… Гибель…
– Смотри в своё зеркало, богиня, – распорядился тем временем мужчина Виолы. – Я не хочу, чтобы ты видела то, что я сделаю с этим демоном.
И та с проклятием повиновалась, обойдя Париса, словно не могла справиться с порывом и ненавидела себя за это. Вот так Виола снова пленилась собственным отражением, помахивая мизинчиком и посылая себе любимой воздушные поцелуи.
Шепот здравого смысла смолк. Смерть стала неизбежной. Парис развернулся на каблуках и впился взглядом в своего противника.
Скоро прольётся кровь.
Глава 3
Парис ошибался только в одном факте. У него не было соперника. У него были противники. Знание вызвало пьянящий прилив рвения, затапливающего его. День продолжал становиться всё лучше. Ранее он убил несколько охотников, а этот час подал на десерт трио падших ангелов – один был крупнее другого. Они были без рубашек – это что модно? – Их спины покрытые шрамами были видны в зеркало в верхней части стены.
Кипевшая от злости троица образовала сплошную стену мускулов по другую сторону бара, их руки скрещены на груди, ноги широко расставлены, равномерно распределяя вес тела. Классическая поза вроде я-собираюсь-сделать-кому-то-больно.
Хочу их, вмешался Секс, надо же, какая неожиданность.
– Вам не уйти, – предупредил он их. В последнее время, он не мог позволить себе оставлять кого-либо в живых. У них была дурная привычка возвращаться для мести.
– Я уже видел тебя раньше, – сказал тот, что слева. – От твоей улыбки женщины падают к твоим ногам, но я изменю это и вырву твой хребет через пасть. Затем скажу твоим врагам, где ты находишься. Да, я знаю кто ты, Повелитель Разврата. И я также знаю, что Ловцы хотят получить привилегию на твое убийство.
Тот, что стоял справа, растянул губы в дьявольской – я-лишился-своих-крыльев-и-рад-этому – ухмылке.
– Да. Мне нравится эта идея. Возможно, я даже присоединюсь к ним, только чтобы посмотреть, что они сделают с тобой, после того, как мы закончим, ты, грязный…
Тот, что посередине, самый здоровый, положил руку на плечо правого, заставляя его замолчать. Его шею украшала блестящая белая татуировка в виде нимба.
Это могло означать, что он только недавно пал и у него до сих пор были тесные узы с ангелами, или, что у него остались воспоминания о прошлой жизни... Без разницы. Он разделит участь своих друзей.
– Меньше слов, больше боли.
– Да, больше боли,– согласился Парис. Он достал из ножен свои два любимых кинжала, ясные, кристаллические лезвия, вспыхивающие как радуга на свету.
– Эй, внутри запрещено использовать оружие, – рявкнул бармен. – Только кулаки.
Все в бар замерли и притихли, приготовившись наблюдать.
– О, не стесняйтесь. Давайте, разоружите меня. Больше противников – больше крови. Больше удовольствия.
– Нечестная игра, – выкрикнул кто-то.
Точно. Если не обманешь, то ничего не добьешься. Но ничего. Даже полностью отдаваясь разрушительной силе насилия, которая была в нем, Парис знал, как притвориться честным. Он приказал клинкам исчезнуть из виду, но остаться при этом в его руках. Будучи магическими, они повиновались.
– Меня не волнует твое оружие, – сказал Нимб.
– Ты не должен был приходить сюда, – левый разнял сложенные на груди руки. – Это наша территория, и мы возвращаем ее себе.
– А теперь мы позаботимся о том, чтобы ты никогда не вернулся, – правый сжал кулаки до хруста в суставах. – Это будет весело.
– О, да! Весело... Для меня,– Парис двинулся в перёд.
Троица тоже.
Все четверо встретились посередине. В тот момент, когда Парис достиг их, он пнул левого и ударил кулаком правого. Первый согнулся пополам. Правый умер. Парис ударил его невидимым клинком, вонзив его в сонную артерию ублюдка по самую рукоять.
Один готов. Двое на подходе.
Нимбоносец размахнулся кулаком, но медленно, так что Парис успел пригнуться, и бывший нападающий встретил только воздух, по инерции крутанувшись вокруг своей оси.
К тому моменту, как Парис резко разогнулся, левый восстановил силы и прыгнул на него, пытаясь вырвать его трахею когтями, которых еще недавно не было.
Но, по воле случая или благодаря таланту, осознав, что Парис меняет положение, Левый успел повернуть запястье и вцепиться в сухожилие Париса между плечом и шеей. И зверски изодрать его, прежде чем Парис оттолкнул руку ублюдка, пожертвовав изрядным куском своей плоти.
Парис все равно не отпустил его. Он держал крепко, даже когда Нимбоносец вернулся в игру и начал бить его в лицо. Он еще раз нанес левому удар клинком. Сначала по почкам, чтобы шокировать и покалечить. Потом в сердце, чтобы убить. И левый умер, как и его друг.
Двое готовы, очередь за последним.
Парис откинул теперь уже бездыханное тело, услышав глухой удар, когда оно ударилось об пол, и ухмыльнулся. Все это время Нимб продолжал обрабатывать повелителя.
Удар, еще удар. Боль в глазу, боль в губе. Кровь потекла вниз по подбородку, перед глазами замелькали звезды, и Разврат спрятался в дальний уголок его сознания. Каждый новый удар отбрасывал Париса на стол, сбивая стаканы, стулья и людей.
Наконец, ему удалось уклониться от одного из кулаков, восстановить равновесие и, медленно развернувшись, крутануться на месте, намереваясь ударить Нимбоносца под коленом и подкосить его. Но когда, то небесное создание изучило грязные уловки демона и также развернулось, уходя от траектории удара прямо перед контактом.
Когда они оказались на расстоянии вытянутой руки, они замерли, с ненавистью смотря друг на друга. Парису до победы оставался один удар. Он хотел нанести его. Нанес бы. И когда Нимбоносец был бы обездвижен, Парис разрезал бы его от паха до шеи.
Краем глаза он уловил проблеск алебастра, струящееся жидкое золото в ангельском оперении воина, и снег, ставший верным спутником Захариила.
– Он желает свою женщину так же, как ты жаждешь свою. Ты за это его покараешь?
Эти слова дрейфовали в сознании Париса, словно лучик надежды. К его изумлению тьма рассеялась и он подумал: "Нет, я не хочу наказывать мужчину за то, что он следует за женщиной, которую он страстно желает. Даже если я стал для него преградой".
– Я, возможно, пожалею об этом, – сказал Парис, крепче сжимая рукоятки невидимых клинков, просто на всякий случай, – но я позволю тебе уйти. Это разовое предложение. Уходи и живи. Все. Больше никаких уступок.
Нимбоносец вздернув подбородок, нахмурился, прищурив свои темные глаза. Как бы его ни звали, невозможно было отрицать его привлекательность в стиле панк-рока. Его волосы покрашены в тот же розовый цвет, что телефон и ресницы Виолы. В уголках глаз нарисованы кровавые слезы. Из середины нижней губы торчало стальное кольцо.
– Я не уйду. Она моя, и я не позволю тебе поиметь ее, использовать и выкинуть, когда ты закончишь с ней.
Всё возвращается на круги своя, подумал Парис, испытывая отвращение к себе и к потребности его демона в сексе. С другой стороны, парень своей фразой дал зацепку, позволяющую разрушить его самоуверенность, поэтому Парис зашел с другой стороны.
– А тебя Виола тоже хочет?
Последовало яростное шипение.
– Она захочет.
То же самое Парис думал о Сиенне. И если быть честным, то рассчитывал на это до сих пор. Надеялся, что сможет сделать или сказать что-то, что изменит ее мнение, и она будет с ним, будет желать его с не меньшей силой, чем он ее.
Есть ли шанс на успех у падшего ангела? А у него самого? Парис не знал. Ведь женщины самые упрямые существа из когда-либо созданных.
– К твоему сведению, я не хочу Виолу, – Парис сделал шаг влево, потом еще один и еще, пока они с Нимбоносцемм не начали кружить друг напротив друга. Каждая секунда, казалось, возвращала прежнего Париса, того, каким он был когда-то: благородного, внимательного, отважного. Он знал, что это продлится недолго, но держался до последнего.
– Ты лжешь! – ноздри Нимбоносца раздувались от прерывистого дыхания. – Я, тот, который никогда не сходил с ума от женщины, и то не смог сопротивляться ей. Каждый хочет её.
– Повторюсь, только не я. Я здесь, чтобы получить информацию, которая поможет мне спасти мою женщину.
Последовала тяжелая пауза, во время которой Нимбоносец сжимал и разжимал пальцы, взвешивая правдивость утверждений Париса.
Круг, еще один.
– Только информация, – повторил Парис. – Клянусь.
– Нет, – Нимбоносец резко встряхнул своей розоволосой головой, его упрямство составляло сильную конкуренцию женскому. – Я не верю тебе. В тебе живет злая природа демона. Ты не сможешь помочь себе. Возжелаешь ее, захочешь воспользоваться ею. Уложишь в постель.
Нет, он не сделает этого. Он уже был так близко к Сиенне, и он будет ждать ее столько, сколько потребуется. Ладно. На самом деле он будет ждать столько, сколько сможет. Выживание вынуждало его делать ужасные вещи. Возможно, следует напомнить ему, что Виола также носит в себе демона. Но, кажется, Нимбоносец уже перешел ту черту, когда мыслишь логически.
Парис вздохнул, тьма вновь затопила его.
– Тогда мы покончим с этим.
"Парис..."
– Нет! – прошипел он сквозь стиснутые зубы, закрыв свой разум от голоса Захариила. – Я попробовал сделать, по-твоему. Ничего не вышло.
Они с Нимбоносцем бросились друг на друга, встречаясь посередине. И опять эти мясистые кулаки стали бить Париса.
Во время мордобоя, больше похожего на танец копыт демона по его лицу, живот Нимбоносца остался незащищенным. Но, вместо того, чтобы нанести парочку смертельных ударов, что Парис сделал с другими, – должно быть что-то от света Захариила еще осталось, – он направил руку ниже и вонзил кинжал в бедро Нимбоносца, лишь слегка задев артерию.
Продолжая наносить удары, падший не обращал внимания на то, что он истечет кровью, если не уйдет и не излечит себя. Они размахивали руками, били ногами, ломали мебель, падали на пол, катались по нему. Разбитое стекло впилось в руки и спину. Он получил несколько мучительных ранений, случайно порезавшись своими собственными клинками, до тех пор, пока Парису не удалось отбросить от себя спотыкающегося Нимбоносца вне предела досягаемости.
Нимбоносец устоял, но начал задыхаться, делая шаг, другой. Потом он остановился и нахмурился в замешательстве. И тут его колени подогнулись. Он рухнул на пол, словно каменная глыба в океан. Прежде смуглая кожа гиганта стала неестественно бледной, татуировки потускнели, глаза внезапно зажглись лихорадочным огнем.
Падшие ангелы исцелялись не так, как бессмертные. Они исцелялись как люди: медленно. Или совсем никак.
– Ты... ты...
– Победил, – есть, есть и еще раз есть. Вся троица уничтожена. – Позови на помощь и сможешь быстро встать на ноги.
– Но ты… – недоверие появилось в чертах лица громилы. – Ты победил, потому что сжульничал. Ты использовал клинок, я почувствовал. Множество раз!
– Не хочется разочаровывать тебя, большой парень, но такое часто случается. Возможно, и тебе стоит попробовать. Кроме того, ты ведь сам сказал, что тебе все равно какое оружие я использую.
Из-за спины повелителя донесся приглушенный ропот.
Парис поднял руки и медленно развернулся. Толпа еще не разошлась, больше озабоченная сбором ставок, нежели попытками не попадаться ему на глаза. – Кто следующий? – кровь стекала с его все еще невидимых кинжалов, собираясь в лужицы на полу.