– Тема актуальная. Сегодня судьба была ко мне несправедлива. Знаете, Саша, наша программа сейчас ищет спонсора. И вот сегодня я ездил на очередные переговоры. Ни за что не догадаетесь куда.
– Тогда я даже пробовать не буду, чтобы не позориться.
– Нам предлагает сотрудничество один секс-шоп. Представляете, секс-шоп – генеральный спонсор нашей программы.
– Но разве реклама подобного рода не запрещена? – удивилась я.
– Это была бы скрытая реклама. На телевидении это называется "джинса". Но не в этом дело. Пусть я сразу понял, что это нам не подходит, но я никак не мог от них отвязаться!
– В каком смысле? Они пытались склонить вас к интимной близости? – испугалась я.
– Ну что вы такое говорите! – расхохотался Волгин. – Но я никогда еще не встречал таких въедливых людей. В итоге я провел в их офисе три часа вместо запланированных пятнадцати минут. А когда уходил, меня завалили подарками.
– Но это как раз не так плохо, – улыбнулась я, без стеснения рассматривая его греческий профиль. Он так внимательно следил за дорогой, что вряд ли обратил бы внимание на мой неприлично пристальный взгляд.
– Вы считаете? Но вы только представьте, какой подарок мне могли преподнести сотрудники такого… узкоспециального магазина.
– Даже предположить боюсь. Коллекцию порнофильмов?
– Если бы! – воскликнул Волгин. – Вы, Саша, обернитесь назад и сами все увидите.
Я повернула голову – на заднем сиденье лежали две нарядные, весьма объемные коробки. На одной была нарисована грудастая блондинка, похожая на Памелу Андерсон. Все в ней было совершенно, кроме, пожалуй, глупо распахнутого рта – у нее было такое выражение лица, словно она пела в военном хоре. Зато картинка на второй коробке не оставляла сомнения в том, что в упаковке находится, – судя по всему, в картонных недрах скромно прятался фаллоимитатор.
Я глупо хихикнула, прикрыв ладошкой рот. Ничего не могу поделать – я всегда ханжески реагирую на подобные вещи.
– Какой кошмар! Но почему они решили осчастливить вас этими… вещами? Кстати, а что в коробке с девушкой?
– Девушка! – ответил Георгий и затем уточнил: – Резиновая. А вот что мне со всем этим барахлом делать, ума не приложу. Как назло, у меня сейчас гостит мама. Я просто не могу притащить все это в квартиру.
Я улыбнулась. Он не хочет тревожить маму – как же это трогательно.
– Саша, я вот что подумал! А может, заберете это все себе?
– Вы спятили?! – вырвалось у меня. Но потом я вспомнила, что все же говорю с начальником, и степенно добавила: – Я вовсе не увлекаюсь такими играми.
– Я знаю, – мягко сказал он, – но тогда мне придется все это выбросить. Если честно, жалко. Наверное, это психология советского человека – ну как же можно вынести на помойку хорошие новые вещи?
– Похоже, для советского человека это неразрешимая психологическая дилемма. Непонятно только, что хуже – выбросить подобную вещь или ею воспользоваться.
– Думаю, можно найти компромисс, – подыграл мне Георгий, – и на помойку не выбросить, и не использовать по назначению. Оставить дома в качестве раритета.
– И однажды мой внучок обнаружит в бабулином сундуке фаллоимитатор, – пробормотала я, – кажется, мы уже приехали.
Волгин остановился у моего подъезда и, закинув руку назад, нашарил пресловутые коробки.
– Вот! – коробки перекочевали ко мне на колени. – Небольшой сюрприз от шефа, я вам настоятельно советую оставить куклу себе. Она симпатичная. А… – он стеснительно закашлялся, – а второй предмет можете подарить менее красивой подружке. Уверен, что вам он ни к чему. У такой красивой девушки не должно быть проблем с сексом.
На том мы и простились.
И как прикажете это понимать?!
ГЛАВА 5
Дома я первым делом распаковала странные дары. Не то чтобы среди моих эротических фантазий когда-либо фигурировала надувная баба или резиновые гениталии. Но сами понимаете – любопытство.
Надувную порномодель звали Нонна – во всяком случае, это имя было написано на яркой коробке. Однако едва взглянув на ее распластанное по кухонному столу лупоглазое личико, я поняла, что заморское вычурное имя совсем не подходит моей новой подружке. Буду ее, пожалуй, Нюшей звать.
Недолго думая, я решила, что негоже резиновой Нюше валяться на столе в позе коврика для душа. Раз уж я приняла ее в дар, придется ее надуть.
Отыскав на спине несчастного создания клапан, я принялась за дело. Надувалась Нюша не очень хорошо, но я отнеслась к этому с пониманием. Все же она была не банальным спасательным кругом или примитивным матрацем, а человекоподобным существом, к тому же довольно сложно устроенным. Короче, через час дело было сделано. И вот что я вам скажу – будь Нюша живой, я бы ее возненавидела. Она была тонконогой ладненькой шатенкой с бюстом нереального размера (впрочем, может быть, я просто перестаралась, его надувая).
Но, поскольку моя новая приятельница была особой неконкурентоспособной по причине своей неодушевленности, я усадила ее на диван и даже одолжила бедолаге собственный банный халат. А то, право, неловко как-то – голая женщина (пусть и игрушечная) в моей комнате.
– Ну что, Нюша, грустишь? – вздохнула я. – Не переживай, судьба у нас такая. Обе рождены быть игрушками мужчин, только вот мне стыдно в этом самой себе признаться.
Ну вот, дошла до точки. Уже разговариваю с надувной куклой для сексуальных утех. Наверное, скоро у меня разовьется мания преследования или еще что похуже.
На столе сиротливо лежала коробка с фаллоимитатором. Я и ее решила распаковать. Только вы не подумайте что – просто раньше я никогда подобную вещь в руках не держала.
Фаллос выглядел отвратительно правдоподобно – весь во вздутых фиолетовых венах, к тому же из силиконовой плоти кое-где торчали синтетические жесткие волосики. И кто только додумался соблюсти все анатомические подробности. Фу!
Был он огромным и каким-то наглым. Я брезгливо разжала руки, и сей предмет с глухим шлепком брякнулся на стол. Видимо, от удара сработал заключенный в нем механизм, и фаллос, глухо и мерно урча, принялся вибрировать и извиваться. Он был похож на гигантскую розовую личинку, и мне даже стало немного не по себе.
– Какая гадость!
Прикасаться к тому, что еще пару минут назад казалось мне невинной женской шалостью, было противно. И я молча смотрела на то, как извивающаяся личинка упорно продвигается к краю стола. Траектория эта меня обнадежила – может быть, он упадет и разобьется? В статичном варианте он смотрелся куда менее мерзко. Уверена, что я без особенных проблем смогу подобрать с пола детали. Но прикоснуться к извивающемуся отростку – бр-р-р! – ну уж нет!!
Господи, неужели кто-то это покупает?!
Вняв моей немой мольбе, "игрушка" свалилась на пол. Только вот сломаться она и не подумала, напротив – отросток принялся извиваться с еще большим ожесточением. Притом двигался он по кругу, и, если бы я не отскочила в сторону, отвратительная вещица проехала бы аккурат по моей ноге.
Что же делать?
Что делать-то?!
Может быть, запинать его ногами? Хм, кажется, я только что придумала новый вид спорта – члено-бол.
Я замахнулась ногой так сильно, что любимый домашний тапочек с розовым помпоном отлетел в угол кухни. Что же касается резинового приятеля, то он благополучно увернулся от удара и юркой змейкой проворно заполз под стол. Понимаю, что быть такого не может, но я поклясться готова, что на прощание он обиженно фыркнул.
В порыве охотничьего азарта я схватила швабру и уже приготовилась извлечь проклятый механизм из укрытия, когда в прихожей раздалась мелодичная трель дверного звонка.
Я вовсе не являюсь любительницей незваных гостей, а потому первым моим побуждением было затаиться и сделать вид, что никого нет дома. Но потом я подумала, что получится неудобно, ведь в окнах полыхает свет, а в гостиной надрывается телевизор. Делать нечего – я поплелась открывать дверь.
Я прильнула к глазку в оптимистичной надежде, что кто-то просто ошибся дверью. Но нет – на лестничной клетке стояла (за что? за что?!) моя соседка Веруся, необъятные телеса которой были едва прикрыты весьма кокетливым халатиком.
Однажды, когда я только переехала в этот дом, Веруся по-соседски напросилась на чашку чаю. Я подумала, что ничего плохого в этом нет, и простодушно запустила ее в квартиру. Кто ж знал, что впоследствии эта великовозрастная неопрятная лентяйка с манерами абитуриентки швейного ПТУ и сексуальным аппетитом Калигулы будет набиваться мне в подружки!
Не знаю уж, чем я ей так приглянулась. Может быть, с ней больше никто не хочет дружить? (А что, это вполне вероятно, ведь, помимо прочих "достоинств", Верка обладает еще и визгливым громким голосом, и невыносимым склочным характером.)
В общем, на протяжении уже нескольких лет Веруся считает своим долгом сообщать мне о каждой своей сексуальной победе или поражении.
– Чего так долго не открывала? – подозрительно прищурилась соседка.
Ее цепкий взгляд тем временем ощупал меня с ног до головы, взяв на заметку мой встрепанный вид и отсутствие одного тапочка.
– Ну и ну, – присвистнула она, – ты не одна?
– Одна, одна, – успокоила я ее.
– А вот мне кажется, что врешь! – Веруся буквально впихнула меня в квартиру, потом втиснулась следом и захлопнула за собою дверь. – Врешь, Санька. С мужиком ты развлекаешься, вот что.
Теперь вы понимаете, что представляет собой моя соседка. Она ведь была убеждена, что вырвала меня из плена эротического кайфа; у нее и сомнений не было в том, что в каком-нибудь квартирном закоулке стыдливо прячется мой полуобнаженный любовник. Но вместо того, чтобы деликатно удалиться, она отправилась на поиски этого мифического мужчины!
Правда, я забыла упомянуть об одном факте. Когда-то, в первые дни нашего знакомства, я соврала Верке, что являюсь девственницей, – ну, чтобы навсегда исключить тему секса из наших натянутых бесед.
Понятное дело, она мне не поверила. В общем-то в этом была своя логика – все-таки мне двадцать восемь лет, я живу в Москве, крашу губы и не ношу монашеского одеяния.
Но я продолжаю упрямо настаивать на своей версии. С тех пор Веруся и пытается меня уличить.
Не обнаружив притаившегося любовника ни в шкафу, ни в ванной, ни на балконе, погрустневшая, разочарованная Верка вернулась в комнату.
– Ясно, значит, все-таки одна, – подытожила она, плюхнувшись на диван.
Мне ничего не оставалось, как присесть напротив нее, в кресло. Я решила не предлагать ей чаю.
А она и не настаивала. Наверное, чай бы только помешал ей вываливать на меня ушат свежих сексуальных новостей.
– Санька, нравится тебе мой халатик? – Вера расправила спину. – Новый!
Начнем с того, что мне не нравилось, что она называет меня Санькой. Тем не менее я вежливо соврала, что халатик хорош. Хотя, может быть, он и действительно смотрелся бы не так плохо, если бы его натянули не на слоноподобную тушу, а на тонкий стан.
– Специально для свидания с Генкой прикупила. А он не пришел, – сузила глаза Веруся, – помнишь, я тебе о Генке рассказывала?
– Нет, – вздохнула я, – помню, упоминала Петьку, Саньку и еще какого-то Алешу, который две недели приезжал к тебе ужинать, а потом признался, что он голубой.
– Даже не вспоминай, – Верка шумно почесала правую подмышечную впадину, – я так старалась, борщи варила. Купила в кулинарии котлеты по-киевски и соврала, что это я сама приготовила. Он такой вежливый был, руки не распускал. Я думала, он на мне жениться хочет.
– Ты сама хороша, – устало сказала я, – кто же знакомится с мужчинами в метро?
– А где с ними знакомиться? – зло спросила Верка. – Тебе хорошо, ты у нас монашенка. А нам, нормальным бабам, что делать?! Ладно, я же о Генке рассказать собиралась. Он подлец.
– Как и все, с кем ты спишь.
– Генка – дальнобойщик, – не обратив внимания на мой саркастический выпад, продолжила Веруся, – он обещал взять меня в поездку в Мурманск. Покажу тебе, говорит, белые ночи. Но все закончилось тем, что он пару раз показал мне свой член. И исчез. И теперь мне весь вечер нечего делать.
Я насторожилась – уж не намекает ли она на то, что я должна скрасить ее внезапное одиночество?
– Может, кофейку сообразим? – пошла в атаку Верка.
– Ты знаешь… Я вообще-то собиралась уходить, – замялась я.
– Куда собралась на ночь глядя?
– Ээээ… На свидание, – ляпнула я.
– Да ты что?! – оживилась Веруся. – А кто он? Где ты его подцепила? Ты собираешься с ним спать? А может быть… Ой, может быть, ты уже с ним переспала?! – В конце фразы она сорвалась на визг.
– Нет, ты же знаешь, – потупилась я. Кто бы знал, как надоело мне вести эту бесконечную девственную партию!
– Ну да, ну да, – ее лицо стало серьезным, – Санька, раньше я считала, что ты немного придурочная.
– Вот спасибо.
– Нет, серьезно. Где это видано – девственница почти в тридцатник. А теперь… Наверное, ты права. Эх, жаль, у меня не хватило терпения дождаться настоящей любви!
– Не все еще потеряно.
– Слушай! А может быть, мне сделать операцию! Ну… эту самую! – внезапно взревела Верка.
– Какую? – испуганно уточнила я.
– По восстановлению девственности! – торжественно сказала она. – А чего, говорят, недорого.
Тут я не выдержала и рассмеялась. Верке было слегка за тридцать, и меньше всего она походила на невинную деву. И дело тут даже не в трехслойном макияже и не в кофточках с люрексом, к которым моя соседка питала слабость. Нет, даже взгляд Веркин был каким-то порочным, потасканным.
– Не советую, – сквозь смех сказала я, – и потом, ты уверена, что сможешь надолго сохранить эту девственность?
– Нет, – вздохнула она, – но операцию ведь можно делать много раз. Одна моя подруга четыре раза делала. Она так и говорила – я пошла зашиваться.
Верка задумчиво откинулась на спинку дивана и вдруг с истошным визгом вскочила на ноги.
– Мамочки!!!
– Что случилось? – перепугалась я. – На иголку села?… Верка, тебе плохо?!
Казалось, она даже не понимает, о чем я говорю. Веруся резко побледнела; мелкими шажочками пятилась она назад, при этом истово крестясь.
– Верка!
Стоило мне сделать шаг в ее сторону, как она завизжала еще громче:
– Не подходи!
Ну почему мне все время так не везет? Почему я всегда попадаю в идиотские ситуации? Мало того, что с работой не клеится, так еще и соседку угораздило свихнуться в моей квартире. Нет бы она сошла с ума где-нибудь на лестничной клетке – тогда бы я могла понаблюдать за ее бессмысленными действиями в дверной глазок. А так мне придется вызывать психиатрическую перевозку, тратить время, дозваниваться до каких-нибудь Веркиных родственников. Если они у нее есть.
– Вер, я вызову врача, хорошо? – Я успокаивающе улыбнулась и потянулась к телефону.
– Да какого врача, она остыла давно, – выдавила Верка. Ее побелевшие губы дрожали, – труповозку вызывать надо.
Нет, точно, у нее маразм. Ладно, пусть болтает, что хочет. Главное, чтобы она не накинулась на меня с ножом.
– Кто? – елейным тоном спросила я. Вдруг Верка озвереет, если я не буду поддерживать разговор.
– Как будто бы сама не знаешь кто. Трупак у тебя на диване. Санька, ей что, плохо стало или ты ее порешила? За что? За что?
Я перевела взгляд с круглого, как полная луна, лица Веры на собственный диван. У самой стенки, лицом вниз лежала надувная кукла для сексуальных утех Нюша. А я о ней успела совсем забыть.
– Веруська, расслабься, это же кукла. Просто кукла, – я подошла к дивану и перевернула Нюшу.
– Кукла, – заморгала Верка, – господи, как же ты меня напугала.
Она нервно рассмеялась, потом тоже подошла к Нюше и осторожно потрогала ее за руку.
– Надо же! Я думала, что умру от страха, когда на нее наткнулась! Предупреждать надо!.. А как она на человека похожа… Слушай, Санька, а зачем тебе эта кукла? Это же… Это же для мужиков.
Я так и знала, что мне не отвертеться от этого вопроса.
– Да она и не моя.
– Постой, но на ней твой халат, – глазастая соседка, что называется, прижала меня к стене.
– Просто мне ее подарили… Начальник подарил… Он был на выставке "Сексуальная индустрия", и там ему вручили Нюшу. То есть на самом деле ее зовут Нонна, но я ее решила Нюшей звать, – принялась путано объяснять я, сама при том понимая, что моя вполне правдивая версия не выдерживает никакой критики, – и вот я ее решила надуть… А она голая. Ну и пришлось одолжить ей свой халат. Ясно?
– Ясно, – помолчав, мрачно ответила Веруся, – вот теперь мне все с тобой ясно. Притворялась приличной женщиной, а сама… И ладно бы у тебя кукла-мужик была, так нет!
– Верка, да я же тебе объяснила! – Мне было и стыдно и смешно.
– Да ты не кипятись. Подумаешь, сейчас у каждого третьего проблемы с сексом. Все извращенцы. Мне вот нравится, когда меня лупят по попе.
Я поморщилась. Откровенно говоря, мне совсем не интересно быть посвященной в столь сокровенные подробности интимной жизни Верки.
– А моя подруга иногда с бабами спит! А ты вот – с куклой!
– Да не сплю я с куклой, – рассердилась я, – впрочем, можешь думать обо мне все что захочешь. Мне все равно. Вер, я и правда на свидание собиралась.
– Да иду я уже, иду. А своему мужику ты расскажешь про куклу?
– Всенепременно, – усмехнулась я.
Верка одернула халатик и понуро направилась в прихожую. Она уже собиралась покинуть наконец мою территорию, но на пороге вдруг остановилась и замерла, прислушиваясь.
– Санька, по-моему, у тебя в кухне кофемолка работает.
– Кофемолка? – удивилась я. – Но у меня вообще кофемолки нет, я слишком ленива, чтобы молоть кофе.
– А что это тогда так странно жужжит?
– Понятия не имею, – я теснила ее к двери.
– Нет, подожди. Я же в кухню не заглядывала! – Она хлопнула себя по лбу. – Ну точно, так я и знала! У тебя все-таки мужик! Это он тебе Нюшу или, как там ее, подарил, да?
Наверное, мне надо было сказать, что да. Тогда бы Верка от меня, возможно, отстала. Но вместо этого я устало закатила глаза, молчаливо намекая на то, что мне надоело выслушивать предположения разной степени бредовости.
– Можно я на него посмотрю? – взмолилась соседка. – Ну пожалуйста, Санька, мне так интересно! Я тебе всегда про своих рассказываю, а тебе что, жалко, что ли?
– Да нет там никого. Верусь, иди домой.
– Не могу, – стокилограммовой Верке ничего не стоило оттеснить меня к стене и вновь прорваться в квартиру, – я не буду вам мешать, только взгляну и отчалю.
Она открыла кухонную дверь, и…
О нет!
Это катастрофа.
Словно свободолюбивый тигр, которого халатный дрессировщик случайно выпустил из клетки, в прихожую выполз извивающийся фаллоимитатор. Верка меня совсем заболтала – я умудрилась запамятовать и о Нюше, и о мерзопакостном кухонном чудовище. Предмет, который из сильных чувств вызывал у меня лишь позывы к рвоте, приполз прямо к Верусиным ногам и вдруг – о чудо! – остановился. Наверное, батарейка все-таки кончилась.
Вера наклонилась и подняла фаллос с пола.
– Какой хорошенький, – умильно улыбнувшись, сказала она, – откуда у тебя? Тоже начальник подарил?
– Да, – я знала, что она мне все равно не поверит.