В холле он увидел девушку - она стояла у лифтов, уткнувшись в свой айфон. Сэм знал всех жильцов и разглядывал незнакомку, соображая, кто это может быть, к кому и зачем она пришла. Девушка, одетая в зеленый топ на бретельках, темные джинсы и босоножки на шпильках, отличалась своеобразной красотой. В его школе были красивые девочки, и на улицах Манхэттена Сэм тоже встречал моделей, актрис и просто хорошеньких студенток, но эта девушка с чувственными, почти до неприличия, губами, словно готовыми к поцелую, выделялась из общей массы. Дорого и модно одетая, незнакомка выглядела, пожалуй, даже слишком лощеной. Взглянув на Сэма, она сразу опустила глаза.
Это была Лола Фэбрикан, явившаяся на собеседование к Филиппу Окленду. Сэму довелось наблюдать редкое явление - присмиревшую Лолу. Дорога по Пятой авеню к дому номер один уязвила мисс Фэбрикан до глубины души. Обладая скальпельно острым чувством статуса, она с одного взгляда улавливала как очевидные, так и тончайшие различия между домами, продуктами и провайдерами услуг и не могла не заметить вопиющий контраст между Пятой авеню и своей Одиннадцатой улицей. От прежнего ощущения привилегированности и собственной крутизны не осталось и следа. Пятая авеню гораздо лучше Одиннадцатой улицы. Ну почему она живет не здесь? Приблизившись к благородно-серой величественной громаде дома номер один с двумя парадными входами, обшитым настоящим деревом холлом (как в мужском клубе) и тремя швейцарами в форме и белых перчатках (словно форейторы из сказки), Лола вновь подумала с обидой: "Ну почему я живу не в этом доме?"
Стоя у лифта, она твердо решила придумать способ перебраться сюда. Она заслуживает этого, как никто другой!
Слева Лола вдруг заметила мальчишку, разглядывающего ее во все глаза. Неужели в этом доме и дети есть? Отчего-то Нью-Йорк казался ей местом, где живут только взрослые.
Мальчик вошел в лифт вместе с ней. Нажав на кнопку тринадцатого этажа, он спросил:
- Вам какой?
- Тринадцатый, - ответила она.
Сэм кивнул. Значит, девица едет к Филиппу Окленду. Так он и думал. Его мать всегда говорила, что Окленду удача сама плывет в руки и что в жизни нет справедливости.
Незадолго до того как Лола пришла на собеседование, Филиппу позвонил его агент:
- Ох, ну что за люди… - начал он.
- В чем дело? - спросил Филипп. Несмотря на трудности со сценарием, накануне он все-таки добил "Подружек невесты".
- Никто не знает, какого черта им нужно, - сказал агент. - Звоню предупредить - сегодня на студии срочное совещание.
- Чтоб их черт побрал! - буркнул Филипп. - Это похоже на демонстрацию силы.
- Так и есть. Если бы в наши дни умели снимать хорошее кино, мы бы сейчас не вели этот разговор.
Агент нажал "отбой", и тут же позвонила помощница начальницы киностудии. Филиппу пришлось битых десять минут слушать музыку, ожидая, пока освободится ее величество бизнес-леди. У главы киностудии было два образования - бизнес и юриспруденция, которые, по идее, мало чем могли помочь в постижении законов творческого процесса, однако при нынешней расстановке сил ее дипломы автоматически приравнивались к Пулитцеровской премии за художественную прозу.
- Филипп, - начала начальница, не извинившись за то, что заставила себя ждать. - Последний вариант сценария сильно отличается от предыдущего.
- Это называется переработка, - просветил ее Филипп.
- Мы что-то потеряли в главной героине. Она перестала вызывать симпатию.
- Правда? - удивился он.
- Исчезла ее индивидуальность, - заявила начальница студии.
- Это потому, что вы настояли, чтобы я убрал все, придающее героине хоть какую-то индивидуальность, - пояснил Филипп.
- Мы должны думать о зрительской аудитории. Женщины очень субъективны в оценках и беспощадны к представительницам своего пола.
- Как жаль! - прицокнул языком Филипп. - Иначе они правили бы миром.
- Мне нужен новый вариант через две недели. Просто поправьте по тексту, Филипп, - сказала начальница и повесила трубку.
Филипп набрал номер своего агента.
- Слушай, а могу я отказаться от этого проекта? - спросил он.
- Лучше забудь о самомнении и сделай то, что просят. А там - хоть потоп.
Филипп повесил трубку, меланхолически размышляя о том, куда исчезла его былая смелость.
В этот момент зазвонил интерком.
- К вам мисс Лола Фэбрикан, - сообщил швейцар Фриц. - Пропустить?
Филипп мысленно чертыхнулся. За разборками с киностудией он совершенно забыл, что назначил встречу кандидатке, приславшей е-мейл с просьбой о собеседовании. Он просмотрел уже десять соискательниц, но все его разочаровали. Это собеседование наверняка обернется очередной потерей времени, но она уже пришла… Ладно, он уделит ей десять минут, чтобы не показаться грубияном.
- Пропустите, - сказал он швейцару.
Через несколько минут Лола паинькой сидела на диване Филиппа. Знаменитый сценарист был уже не так молод, как на фотографии с обложки ее зачитанного до дыр "Летнего утра", но и не стар - значительно моложе ее отца, который не носил вылинявшей черной футболки, кроссовок Adidas и не заправлял за уши пряди волос. Положив ноги на письменный стол, Филипп постукивал ручкой по стопке бумаг, то и дело поправляя волосы. Девушка, давшая Лоле электронный адрес, не обманула: Окленд действительно был еще хоть куда.
- Расскажите о себе, - попросил Филипп. - Я хочу знать все.
Он уже не спешил избавиться от мисс Фэбрикан, которая, к счастью, оказалась долгожданным утешением в конце на редкость паршивого дня, почти ответом на его молитвы.
- А вы видели мою страницу в Facebook? - спросила Лола.
- Не доводилось.
- Я пыталась вас найти, - сказала Лола, - но у вас нет контакта.
- А что, нужно завести?
Она озабоченно посмотрела на него, словно обеспокоенная его благополучием.
- Сейчас у каждого есть страница в Facebook. Как иначе с друзьями общаться? - Она проворно набрала что-то на айфоне и протянула его Филиппу: - Это я на Майами.
Филипп уставился на фотографию Лолы в бикини на маленькой яхте. Интересно, это намеренная или неосознанная попытка соблазнить его? Впрочем, разве это важно?
- А вот моя анкета, - сказала она, встав сзади и что-то нажимая через его плечо на маленьком экране. - Видите? Любимый цвет - желтый, любимое выражение - "По-моему или никак", медовый месяц мечтаю провести в круизе вокруг греческих островов на собственной яхте… - Лола откинула свесившиеся вперед длинные волосы. Одна прядь задела Филиппа Окленда по лицу. - Ой, извините, - хихикнула Лола.
- Очень интересно. - Он передал гостье айпод.
- Да, - подтвердила она. - Все мои подруги считают, что мне суждено высоко взлететь.
- Насколько высоко? - поинтересовался Филипп, исподтишка разглядывая ее гладкую, безупречную кожу. "Присутствие этой девицы превращает меня в идиота", - констатировал он мысленно.
- Не знаю, - пожала плечами Лола, думая, как не похож Филипп Окленд на всех, кого она знала. Он казался обычным человеком, но был лучше других, потому что знаменитость. Лола снова села на диван. - Я понимаю, что пора это знать, ведь мне уже двадцать два, но я не знаю.
- Вы еще ребенок, - улыбнулся Филипп. - У вас целая жизнь впереди.
Она скептически усмехнулась:
- Так многие говорят, но это неправда. В наши дни нужно все решать сразу, иначе ничего не успеешь.
- Да что вы? - проявил интерес Филипп.
- Да-да, - сказала она, кивая прелестной головкой. - Жизнь изменилась. Если ты чего-то хочешь, этого же хотят миллионы других людей. - Она замолчала, вытянула ногу в босоножке и наклонила голову, любуясь безукоризненным черным лаком на ногтях. - Но это меня не пугает. Я не боюсь конкуренции. Люблю побеждать и побеждаю всегда.
Филиппа, как говорится, захлестнула волна вдохновения: вот чего не хватает его героине из "Подружек невесты" - необузданной самоуверенности молодости!
- А что входит в обязанности референта? - спросила Лола. - Чем нужно заниматься? Мне хоть не придется носить грязную одежду в химчистку?
- Хуже, - усмехнулся Филипп. - Я буду просить вас подбирать для меня кое-какую информацию. Мне нужна помощница. Когда я на телефонной конференции, вы будете слушать по второй линии и делать записи. Когда я правлю рукопись, вы будете вносить в файл правку. Еще я попрошу вас читать каждый сценарий перед сдачей, искать опечатки и отслеживать последовательность событий. А иногда я буду использовать вас как звуковой экран.
- Это как? - удивилась Лола, склонив голову набок.
- Ну, например, - начал Филипп, - я работаю над сценарием под рабочим названием "Подружки невесты встречаются вновь", и мне интересно, на что пойдет двадцатидвухлетняя девушка ради замужества…
- Вы что, "Брайдзиллы" не смотрите? - изумилась Лола.
- А что это?
- Боже мой! - вырвалось у Лолы, почуявшей возможность поговорить на свою любимую тему. - Это реалити-шоу о женщинах, которые так хотят замуж, что у них буквально едет крыша.
Филипп побарабанил ручкой по бумагам.
- Но почему? - спросил он. - Что их так сильно привлекает в замужестве?
- Сейчас все девушки хотят замуж, и чтобы свадьбу устроили как можно скорее.
- А мне казалось, они в первую очередь думают о карьере и к тридцати годам мечтают завоевать мир.
- Так это другое поколение, те, кто немного старше, - снисходительно пояснила Лола. - А все мои подруги мечтают выйти замуж и сразу нарожать детей. Они не хотят повторить судьбу своих матерей.
- Но что не так с их матерями?
- Они несчастливы, - сказала Лола. - Девушки моего возраста не хотят мириться с отсутствием счастья.
Филипп ощущал рабочий зуд в кончиках пальцев. Ему не терпелось сесть за компьютер. Он снял ноги со стола и встал.
- Мы закончили? - спросила Лола.
- Пока да, - кивнул он.
Она подхватила сумку из светло-серой змеиной кожи, настолько большую, что, по мнению Филиппа, на нее пошла кожа целого боа-констриктора, и спросила:
- Ну так что, вы меня берете?
- Давайте все обдумаем и поговорим завтра, - предложил Филипп.
Лола заметно расстроилась.
- Я вам не нравлюсь? - огорченно спросила она.
Филипп уже открывал дверь.
- Нравитесь, - сказал он. - Очень нравитесь. В этом-то и проблема.
Проводив Лолу, Окленд вышел на террасу. Окна его квартиры выходили на юг, открывая глазу рельефный облагороженный пейзаж в средневековом стиле всех оттенков серо-синего и терракотового. Прямо у дома начинался Вашингтон-сквер-парк - зеленый островок, наводненный крошечными людьми, спешившими по делам.
"Не смей этого делать, - предостерег он себя. - Не смей ее нанимать. Если примешь ее на работу, не удержишься и переспишь с ней, а это будет катастрофа".
Но Филипп наконец-то понял, каким будет его сценарий. Быстро собравшись, он ушел в маленькую библиотеку на Шестой авеню, чтобы поработать без помех.
* * *
Съемки закончились в семь вечера. По пути в город Шиффер Даймонд читала записи из блога Минди, присланные гримершей ей на блэкберри: "Я не достигла всего, о чем мечтала, и начинаю понимать, что скорее всего моим планам не суждено осуществиться… Видимо, значительно больше я боюсь того, что когда-нибудь придется отказаться от погони за счастьем".
Нет, человек не должен сдаваться, подумала Шиффер и вышла у своего дома с твердой решимостью подняться на тринадцатый этаж и позвонить в дверь Окленда. Она так и сделала, но его в квартире не оказалось. Когда Шиффер вернулась к себе, трезвонил телефон. Поднимая трубку, она надеялась, что это Филипп - ее нью-йоркский номер мало кто знал, но звонил Билли Личфилд.
- Птичка на хвосте принесла, что ты в городе, - проворчал он. - Почему мне не звонишь?
- Я хотела, но работаю с утра до вечера и…
- Если ты уже освободилась, приходи в "Да Сильвано". Вечер изумительный.
Вечер и вправду выдался прекрасный. "Действительно, почему я должна сидеть дома? - пожала плечами Шиффер. - Встречусь с Билли, а к Филиппу загляну позже. Может, он уже вернется".
Приехав в "Да Сильвано" первой, она заказала бокал вина. Шиффер очень любила Билли - впрочем, его все любили, - но она считала, что их связывают особые отношения. Билли был одним из первых ньюйоркцев, с кем она познакомилась.
Если бы не Билли, не было бы и Шиффер Даймонд.
В Колумбийском университете Шиффер изучала французскую литературу и фотодело и после второго курса поступила на летнюю стажировку к знаменитому фотографу, работавшему с моделями. Знакомство с Билли, в ту пору независимым редактором Vogue, состоялось в фотостудии сомнительного толка, размещавшейся в лофте. Шампанское и кокаин в те дни считались чуть ли не основными продуктами питания, а опоздавшая на три часа модель средь бела дня уединилась с фотографом в спальне, сделав погромче записи группы Talk Talk.
- Знаешь, а ведь ты красивее этой модели, - сказал Билли, когда они с Шиффер ждали, пока фотограф закончит съемку.
- Знаю, - пожала плечами Шиффер.
- А ты от скромности не умрешь.
- Почему я должна врать насчет своей внешности? Я ее не выбирала, такая родилась.
- Ты должна быть перед объективом, - сказал Билли.
- Я слишком стеснительная.
Тем не менее, когда Билли настоял, чтобы Шиффер встретилась с его приятелем, режиссером по кастингу, она преодолела стеснительность. На пробах она вела себя совершенно раскованно, и когда ей предложили роль, не отказалась. Шиффер играла испорченную богатую девчонку из пригорода и на экране была неотразимой красавицей. Затем она появилась на обложке Vogue, стала лицом новой косметической линии и порвала с бойфрендом, симпатичным парнем из Чикаго, собиравшимся на медицинский, подписала контракт с самым авторитетным агентом ICM и по его настоянию переехала в Лос-Анджелес, сняв маленький домик неподалеку от бульвара Сансет. Именно тогда Шиффер получила культовую роль трагической инженю в фильме "Летнее утро".
И встретила Филиппа, напомнила она себе.
А теперь Билли Личфилд, ее милый старый Билли в полосатом костюме, спешил к ней между столиками. Шиффер встала, чтобы обнять его.
- Даже не верится, что ты приехала и решила остаться в Нью-Йорке, - говорил Билли, усаживаясь и жестом подзывая официанта. - Труженики Голливуда обещают поселиться в Нью-Йорке, но не выполняют обещаний.
- Я никогда не считала Голливуд своим домом, - возразила Шиффер. - Всегда знала, что живу и буду жить в Нью-Йорке. Только это помогло мне так долго выдержать в Лос-Анджелесе.
- Нью-Йорк изменился, - сказал Билли траурным тоном.
- Мне очень жаль бедную миссис Хотон, - сказала Шиффер. - Я знаю, вы дружили.
- Луиза была очень старой. Кажется, я смогу найти хороших покупателей - молодую пару - на ее квартиру.
- Прекрасно, - кивнула Шиффер, не желая, впрочем, углубляться в квартирный вопрос. - Билли, - начала она, подавшись вперед, - ты общаешься с Филиппом Оклендом?
- Вот это я и имел в виду, говоря, что Нью-Йорк изменился, - ответил Личфилд. - Сейчас я его практически не вижу. С Инид встречаюсь иногда на пати, а с Филиппом сто лет не пересекался. Говорят, у него сейчас не лучшие времена и полная неразбериха в личной жизни.
- Ну, это же Филипп Окленд, - усмехнулась Шиффер.
- Рано или поздно все налаживается. Даже Редмон Ричардли женился. - Билли смахнул пылинку с полосатых брюк. - Вот чего я не понимаю, так это почему вы расстались.
- Я тоже задаю себе этот вопрос.
- Тебе он был не нужен, - предположил Билли. - А мужчины вроде Филиппа такого не терпят. Ты талантливая актриса…
- Я никогда не отличалась особым талантом, - возразила Шиффер. - Пересмотрела недавно "Летнее утро" - ну и чушь!
- Ты сыграла изумительно, - сказал Билли.
- И не напоминай мне! - воскликнула Шиффер. - Знаешь, что Филипп Окленд однажды мне сказал? Что мне никогда не стать великой актрисой, поскольку я слишком толстокожая.
- Ну, это он завидовал, дураку ясно, - отозвался Билли.
- Неужели лауреат Пулитцеровской премии и "Оскара" может кому-то завидовать?
- Конечно. Зависть, ревность, самомнение - вот три слагаемых успеха. Я постоянно вижу эти качества в молодых людях, приезжающих покорять Нью-Йорк. В этом отношении город не меняется. - Билли отпил вина. - Тем хуже для Окленда, потому что он действительно талантлив.
- Мне даже как-то грустно стало, - усмехнулась Шиффер.
- Дорогая, - проникновенно произнес Билли, - не трать ты время, волнуясь за Филиппа Окленда. Через пять лет ему стукнет пятьдесят, и он пополнит ряды мышиных жеребчиков, которые клеят молоденьких девушек, причем чем дальше, тем девушки глупее и качеством пониже. А ты скорее всего получишь три "Эмми" и забудешь Окленда как сон.
- Но я люблю его.
Билли пожал плечами:
- Все мы любим Филиппа, но я бы не взялся его перевоспитывать.
По дороге домой из "Да Сильвано" Шиффер собиралась еще раз подняться к Окленду, но, помня разговор в ресторане, поняла, что это бесполезно. Кого она обманывает? Билли прав: Филипп уже не изменится. Решительно направившись к своей двери, Шиффер мысленно поздравила себя с тем, что в кои-то веки поступает разумно.
Глава 6
- Зачем идти на похороны женщины, с которой ты даже не была знакома? - допытывался в тот же вечер Пол Райс.
Они с Аннализой ужинали в знаменитом французском ресторане "Ла Гренуй", который Пол любил не за хорошую кухню, а за невероятную дороговизну (шестьдесят шесть долларов за камбалу) и близость к отелю: ему нравилось называть ресторан "столовкой".
- Миссис Хотон была необычной женщиной, - возразила Аннализа. - Она считалась самой известной светской львицей Нью-Йорка. Меня пригласил Билли Личфилд. Это совершенно эксклюзивная поминальная служба…
Пол читал карту вин.
- Напомни, кто такой Билли Личфилд?
- Друг Конни, - терпеливо повторила Аннализа, начиная уставать от разговора. - Помнишь, мы с ним на уик-энде познакомились?
- А, да, - вспомнил Пол. - Тот лысый голубой?
Аннализа улыбнулась неуклюжей остроте мужа.
- Мне кажется, тебе лучше воздержаться от подобных замечаний.
- А что, я не прав? Он же гомик!
- Тебя могут услышать и неправильно понять.
Пол оглядел ресторан.
- Кто меня услышит? - удивился он. - Здесь, кроме нас, никого!
- Билли говорит, он сможет помочь нам с покупкой квартиры миссис Хотон. Якобы это настоящее чудо - три уровня, открытая терраса вокруг каждого этажа, в одном из лучших в городе домов.
К столу подошел сомелье.
- Бордо, - коротко сказал Пол, отдал карту вин и продолжил: - Я все равно не понимаю - неужели нужно идти на похороны, чтобы купить квартиру? Разве в таких вопросах все решают не добрые старые наличные?