- В Нью-Йорке так дела не делаются, - сказала Аннализа, отщипывая кусочек хлеба. - Здесь все решает круг твоих знакомств. Вот почему я должна пойти и познакомиться с другими жильцами. Рано или поздно тебе тоже придется с ними знакомиться, и Боже тебя упаси назвать кого-нибудь гомиком.
- Сколько он берет? - спросил Пол.
- Кто?
- Этот твой Билли Личфилд.
- Не знаю.
- Ты пользуешься его услугами, не спросив цены?
- Он же не вещь, Пол, а человек. Я не хотела его оскорбить.
- Все эти личфилды вроде домашней прислуги, - отрезал Пол.
- Ну, деньги зарабатываешь ты, тебе с ним и говорить, - сказала Аннализа.
- Прислуга - это епархия жены, - отказался Пол.
- Мы что, разделили обязанности?
- Разделим, когда пойдут дети.
- Не дразни меня!
- Я не шучу.
Сомелье вновь подошел к столу и устроил целое представление, торжественно откупорив бутылку и налив вина в бокал Пола, который попробовал и одобрил. Потом он снова обратился к жене:
- Я всерьез подумываю о детях. По-моему, сейчас самый подходящий момент начинать.
Аннализа отпила вина.
- Вау, - сказала она. - Я не готова к таким переменам.
- Ты же хочешь детей?
- Хочу, просто не планировала рожать прямо сейчас.
- А почему нет? Денег хватает, ты не работаешь…
- Не исключено, что снова буду работать.
- В нашем кругу никто из жен не работает, - возразил Пол. - Это очень обременительно.
- И кто же так считает?
- Сэнди Брюэр.
- Козел твой Сэнди Брюэр, - констатировала Аннализа, отпив еще вина. - Не то что я не хочу детей, но ведь у нас даже квартиры пока нет!
- Это не проблема, - заверил Пол. - Если тебе приглянется триплекс этой миссис Хотон, значит, ты будешь там жить. - Взяв меню, глава семьи углубился в чтение, рассеянно похлопывая жену по руке.
- Ты сегодня не пойдешь на работу? - спросил Джеймс Гуч у своей супруги на следующее утро.
- Я уже говорила: иду на поминальную службу по миссис Хотон.
- У тебя же нет приглашения!
- А когда это меня останавливало?
Наверху Филипп Окленд постучал в дверь своей тетки. Инид открыла в черных слаксах и расшитой стеклярусом черной блузке.
- Вчера я видела Сэма Гуча, - сказала она, когда они спускались в лифте. - Он доложил, что к тебе пришла молодая леди.
Филипп засмеялся:
- Ну и что, если пришла?
- Кто она? - спросила Инид.
- Молодая леди, - комически серьезно ответил Филипп. - Я проводил с ней собеседование.
- О, Филипп, - вздохнула Инид, - тебе уже пора отказаться от подобных собеседований. В твоем возрасте к девушкам надо относиться рационально.
Двери лифта разъехались, и в холле они увидели Минди Гуч. Инид сразу забыла свои тревоги по поводу любовных авантюр племянника. Минди тоже была в трауре - не иначе нахалка собралась испортить поминальную церемонию. Инид решила вести себя так, словно ничего не замечает.
- Здравствуйте, Минди, - сказала она. - Печальный день, не правда ли?
- Ну, если вам хочется так считать… - отозвалась Минди.
- Не появились ли новые покупатели на квартиру? - ласково осведомилась Инид.
- Пока нет. Но я уверена, ждать недолго.
- Не забудьте о наших интересах, - сладко сказала Инид.
- Да разве вы позволите? - буркнула Минди и вышла на улицу первой, кипя от злости.
Поминальная служба должна была состояться в церкви Святого Амброзия на углу Бродвея и Одиннадцатой. Перед входом образовалась грандиозная пробка; какофонию разноголосых сигналов разрезала пронзительная полицейская сирена - стражи порядка безуспешно пытались восстановить движение.
Минди зажала уши руками.
- Молчать! - заорала она. Немного разрядившись таким образом, она сразу почувствовала себя лучше и ввинтилась в толпу перед церковью, проталкиваясь к входу. Она благополучно миновала полицейскую ленту, за которой жались вездесущие папарацци, но на лестнице ее остановил дюжий охранник:
- Ваше приглашение?
- Ой, дома забыла, - сказала Минди.
- Отойдите в сторону, пожалуйста, - велел охранник.
- Миссис Хотон была моей близкой подругой, мы жили в одном доме…
Охранник пропустил группу гостей с приглашениями. Минди попыталась пристроиться сзади, но он заметил ее маневр и преградил путь:
- Отойдите в сторону, мэм.
Пристыженная, Минди отступила вправо и в бессильной ярости смотрела, как мимо нее в церковь поднимаются Инид и Филипп Окленд. Инид заметила Минди и, подойдя к ней, коснулась ее руки:
- О, кстати, дорогая, я хотела вам сказать - Сэм очень помог мне вчера с компьютером. Спасибо Господу за такую молодежь. Мы, старики, не выжили бы без них в мире новых технологий, правда?
Не дав Минди ответить, Инид пошла дальше. Гнев Минди Гуч достиг точки кипения: мало того что ее оскорбили, намекнув на принадлежность к возрастной категории Инид, так еще и подчеркнуто жестоко не пригласили внутрь. Инид легко могла провести ее в церковь - никто не осмелился бы возразить. Пожалуй, с горечью подумала Минди, следует заключить с Инид мир.
Приближаясь к церкви по Одиннадцатой улице, Билли Личфилд увидел Минди Гуч, неловко топтавшуюся чуть в стороне от толпы у входа. Провидение, набожно подумал он, не иначе, знак от миссис Хотон, чтобы ее квартиру заняла Аннализа Райс. Билли надеялся представить свою протеже Инид Мерль и через нее ввести Аннализу в дом номер один, но председатель домового комитета - рыба покрупнее, пусть она и не столь гламурная. Подходя, Билли невольно пожалел Минди Гуч. Когда-то она была почти миловидной, но с годами ее черты заострились, а щеки запали, словно выеденные горечью. Придав лицу подобающее выражение, Билли взял Минди за руки и расцеловал в обе щеки.
- Здравствуйте, Минди, - сказал он.
- А, это вы, Билли…
- Собираетесь на церемонию?
- Думала засвидетельствовать свое уважение, - ответила Минди, отводя глаза.
- А-а… - кивнул Билли, сразу оценив положение. Он знал, что миссис Хотон ни под каким видом не пригласила бы Минди на свою поминальную службу. Хотя та и председательствовала в домовом комитете, миссис Хотон никогда не упоминала ее и скорее всего даже не знала о ее существовании - или не хотела знать. Но Минди, переполняемая неуместной и чрезмерной гордостью, попыталась лишний раз подчеркнуть свой статус. - Я ожидаю приятельницу, - сообщил он. - Может, вы захотите пойти с нами?
- Конечно, - с благодарностью ответила Минди. Что ни говорят о Билли Личфилде, а он все-таки джентльмен, растроганно подумала она.
Билли взял Минди под локоток.
- Вы тесно общались с миссис Хотон?
Минди выдержала его взгляд.
- Не очень. В основном я встречала ее в холле. А вы дружили, я знаю.
- Да, - сказал Билли. - Я навещал ее не меньше двух раз в месяц.
- Должно быть, вам ее не хватает.
- Да, - вздохнул Билли. - Луиза была замечательной женщиной… Но это всем известно. - Он сделал паузу, стараясь уловить настроение собеседницы, и решился сделать ход конем: - Как же теперь квартира? Интересно, что с ней будет?
Риск оправдался - Минди охотно перешла от миссис Хотон к триплексу.
- Хороший вопрос. - Минди подалась поближе к Личфилду и произнесла драматическим шепотом: - Нашлись у нас жильцы, желающие поделить триплекс на уровни.
Билли отступил назад как бы в ужасе.
- Это будет жалкая пародия, - возмутился он. - Нельзя делить такую квартиру, это же исторический объект!
- Так ведь и я об этом говорю! - воскликнула Минди, обрадовавшись, что нашла единомышленника.
Билли понизил голос:
- Возможно, я смогу вам помочь. Есть у меня на примете знакомые, они стали бы идеальными хозяевами этой квартиры.
- Вот как?
Билли кивнул:
- Прелестная молодая женщина из Вашингтона. Я говорю это только вам, дорогая, зная, что вы правильно поймете мои слова: она одна из нас.
Минди была польщена, но сделала все, чтобы он этого не заметил.
- А она может позволить себе жилье за двадцать миллионов?
- Ну, у нее есть муж, который работает в сфере финансов… Дорогая моя, - быстро продолжил Билли, - мы с вами понимаем необходимость поддерживать славную традицию дома номер один как обители людей искусства, но видим, что происходит на рынке недвижимости. Ни один актер или писатель сейчас такую квартиру не купит. Разве что разделить ее на части, как вы сказали…
- Только через мой труп, - отрезала Минди, сложив руки на груди.
- Умница, - одобрительно сказал Билли. - В любом случае я непременно хочу вас познакомить с моей доброй приятельницей. - И тут он заметил Аннализу, выходящую из такси. - А вот и она!
Минди обернулась. К ним приближалась высокая молодая женщина с огненно-рыжими волосами, стянутыми в небрежный "конский хвост", с серьезным, но интересным лицом. Такие лица даже женщины называют красивыми - возможно, оттого, что подобный тип красоты предполагает яркую индивидуальность.
- Это Минди Гуч, - сказал Билли Аннализе. - Минди живет в доме номер один. Она была другом миссис Хотон.
- Рада знакомству, - сказала Аннализа. Ее рукопожатие было решительным.
Минди отметила, что приятельница Билли не попыталась поцеловать ее в щеку в фальшивой европейской манере и что он представил ее самое как друга миссис Хотон. Вот, подумала она, наглядный пример предупредительности, которую обитателям Пятой авеню надлежит проявлять друг к другу.
В церкви они сели в середине скамьи. Через два ряда впереди Минди увидела завитой высветленный затылок Инид, которая вообще-то была брюнеткой, но с возрастом седины у нее стало больше. Рядом матово сияло каштановое каре Филиппа. Для чего мужчине средних лет такие длинные волосы? Минди решила, что племянник с тетушкой составляют прекомичную пару - престарелая старая дева и недалекий молодящийся донжуан с замашками представителя высшего света. Положительно, они позволяют себе слишком много. Инид Мерль нужно преподать урок.
Церковный колокол медленно прозвонил десять раз, затем заиграл орган, и по проходу прошли, размахивая кадильницами, двое служек в белых одеяниях. За ними торжественно следовал архиепископ в голубой ризе и митре. Все встали. Минди низко опустила голову. Билли наклонился к ней и прошептал:
- Кто хочет разделить триплекс?
- Инид Мерль и ее племянник Филипп.
Билли кивнул. Архиепископ подошел к алтарю, прихожане опустились на скамьи. Традиционная католическая заупокойная месса, заказанная миссис Хотон, читалась на английском и на латыни, но Билли не вслушивался в слова молитв, не в силах поверить, что Инид Мерль хочет разделить квартиру миссис Хотон. Впрочем, Билли знал истинную причину, позволившую Инид почти полвека проработать бессменным автором колонки светских сплетен: она была прекрасной собеседницей, но особой добротой не отличалась. Все считали Инид и Луизу Хотон близкими подругами, однако Билли подозревал, что многое оставалось за кадром. Он припомнил кое-какие трения, возникшие по вине мачехи Инид, которые сошли на нет после переезда Флосси в соседний дом. Личфилд допускал, что Инид Мерль абсолютно безразлична судьба наследства Луизы Хотон.
В любом случае сложившаяся ситуация представляла собой моральную дилемму. Билли не хотел становиться на пути у Инид, это было рискованно - она по-прежнему контролировала в какой-то степени общественное мнение через свою колонку, но ведь триплекс всю жизнь был для Луизы Хотон утешением и радостью. Луиза правила светским обществом Манхэттена с заоблачных высот, и даже в семидесятые и восьмидесятые годы, когда центр утратил блеск и популярность и в моду вошел Верхний Ист-Сайд, не допускала и мысли о переезде. Вбивая в Билли исторические сведения, она пристукивала по полу своей тростью с мраморным набалдашником.
- Светский центр Нью-Йорка здесь, - настаивала она звучным низким голосом, - а не в тех провинциях, - указывала она тростью куда-то в направлении Ист- и Уэст-Сайда Манхэттена. - Светская жизнь здесь началась, тут она и закончится. Никогда не отрывайся от корней, Билли.
Нью-йоркский свет многое потеряет, если Инид Мерль осуществит свои планы в отношении этой квартиры, думал Билли. Задача была предельно ясной: при всем уважении к Инид Мерль он должен выполнить волю миссис Хотон.
Служба продолжалась, молящиеся опустились на колени. Минди закрыла лицо ладонями.
- Что вы делаете после мессы? - прикрыв рот рукой, прошептал Билли. - Может, сходим одним глазком взглянуть на квартиру?
Минди с удивлением покосилась на Билли. Она подозревала: Личфилд был мил неспроста, но не ожидала, что он так активно примется за дело прямо в храме Господа. Впрочем, в Нью-Йорке нет ничего святого. Чуть раздвинув пальцы, Минди посмотрела на сидевших через два ряда соседей, и в ней жгучей волной поднялась обида. Архиепископ призвал молящихся осенить себя крестным знамением.
- Во имя Отца, и Сына, и Святого Духа, - повторила Минди, снова села на скамью и, глядя прямо перед собой, прошептала Билли: - Пожалуй, это можно решить.
После поминальной службы Инид устроила ленч на двадцать человек в ресторане на Девятой улице. Филипп Окленд, естественно, сопровождал тетушку. Обычно закрытый по утрам, ресторан, который Инид много лет патронировала вместе с другими местными обывателями, сделал исключение в связи с печальным событием. Филипп хорошо знал приглашенных, когда-то считавшихся цветом нью-йоркского общества. Потускневшие звезды столичного высшего света выработали целую систему особых ритуалов, предписывавшую, в частности, за аперитивом разговаривать с соседкой справа, а за основным блюдом - с дамой слева, делиться инсайдерской информацией о политике, бизнесе, масс-медиа и искусстве и непременно витийствовать за кофе, который пили стоя. Окленд давно привык и воспринимал все это как должное, не замечая, насколько одряхлели славные представители влиятельных кругов.
За столом, как всегда, разгорелись бурные дебаты. Вначале говорили о трагическом несчастном случае и безвременной кончине миссис Хотон - большинство приглашенных сходились во мнении, что "у Луизы впереди было еще добрых пять лет", однако вскоре разговор перешел на приближающиеся выборы и неизбежную рецессию. Сидевший рядом с Инид прямой сухопарый старик, бывший сенатор, писавший когда-то речи для Джека Кеннеди, пустился в пространный анализ различий ораторского стиля кандидатов от демократической партии. Когда подали второе - телятину под лимонным соусом, - Инид, не прерывая разговора, взяла нож и вилку и начала нарезать сенатору мясо. Это проявление доброты ужаснуло Филиппа. Он оглядел сидевших за столом - банкет для избранных внезапно показался ему гротескной карикатурой старости.
Он отложил вилку, представив себя, каким он станет через двадцать лет, и с ужасом осознал: до старости осталось совсем немного. Это повергло его в шок; реальность, которую Окленд упорно не желал признавать, предстала перед ним со всей отчетливостью. Сценарий "Подружек невесты" еле приняли; напишет следующий - снова начнутся трения, создаст роман - раскритикуют, и через два десятка лет он будет сидеть среди таких же престарелых вершителей судеб немощным ничтожеством, которое не в состоянии нарезать себе мясо.
Он встал из-за стола, извинившись и сославшись на срочную телефонную конференцию с Лос-Анджелесом, которую нельзя отменить, - только что получил сообщение на блэкберри.
- Ты не останешься на десерт? - расстроилась Инид и спохватилась: - Вот досада, как же теперь быть с количеством гостей?!
Уход Филиппа означал, что за столом окажется больше женщин, чем мужчин.
- Не могу, Нини, - ответил Филипп, целуя тетку в подставленную щеку. - Придумай что-нибудь.
Едва отойдя от ресторана, он позвонил Лоле. От ее небрежного "алло" у Филиппа екнуло сердце, и он попытался замаскировать волнение подчеркнутой официальностью.
- Говорит Филипп Окленд.
- Что случилось? - спросила мисс Фэбрикан, хотя по голосу было слышно, что ей польстил его звонок.
- Я все же решил предложить вам работу в качестве моего референта. Сможете приступить сегодня днем?
- Нет, - ответила Лола. - Я занята.
- А завтра утром?
- Не могу, - уперлась она. - Мама уезжает, я должна ее проводить.
- В какое время уезжает ваша матушка? - уточнил Филипп, не зная, зачем поддерживает этот, судя по всему, безнадежный разговор.
- Не помню. Часов в десять или одиннадцать.
- Так почему бы вам не прийти завтра днем?
- Наверное, смогу, - неуверенно сказала Лола. Сидя на краю бассейна в "Сохо-хаус", она водила большим пальцем ноги по теплой темной воде. Лола мечтала об этой должности, но не желала соглашаться сразу: пусть формально Филипп Окленд ее босс, но прежде всего он мужчина. А в общении с мужчинами важно всегда оставлять за собой последнее слово. - Может, часа в два?
- Договорились, - с облегчением сказал Филипп и нажал "отбой".
К Лоле приблизился официант и предупредил, что в клубе запрещено пользоваться сотовыми даже на крыше. Лола уколола его ледяным взглядом и набрала сообщение для Битель, передав хорошие новости. Нанеся еще один слой крема от солнца, Лола устроилась поудобнее в шезлонге и закрыла глаза, думая о Филиппе Окленде и Пятой авеню. Может, Филипп влюбится и женится на ней, и тогда она тоже будет жить в доме номер один.
- Здесь чудесно, - восхитилась Аннализа, входя в триплекс.
Билли схватился за сердце:
- Боже, какой кошмар! Если бы вы побывали здесь при жизни миссис Хотон…
- Я бывала, - вмешалась Минди. - Помню невероятно старомодный интерьер.
В квартире уже не было старинной мебели, картин, ковров и шелковых портьер; остались голые стены с выцветшими обоями и клочьями пыли по углам. Как всегда днем, в триплекс проникало много света; не нужно было долго присматриваться, чтобы заметить облупившуюся краску и царапины на паркете. За маленькой прихожей с аркой располагался просторный холл с мраморным полом и узором-розеткой в виде солнца; отсюда начиналась парадная лестница. Три массивные деревянные двери вели в гостиную, столовую и библиотеку. Билли, обуреваемый воспоминаниями, повел всех в бескрайнюю гостиную, протянувшуюся на весь этаж. Окна выходили на Пятую авеню, а через двойные стеклянные двери можно было попасть на открытую террасу шириной десять футов.
- О, какие вечера устраивала здесь Луиза! - ностальгически сказал Билли, обводя рукой комнату. - Гостиная была оформлена под европейский салон, с диванами, канапе и мягкой мебелью, сгруппированной уютными уголками. Сюда можно пригласить сотню гостей, не опасаясь тесноты! - говорил он, переходя в столовую. - А какие гости бывали на обедах у Луизы! Помню принцессу Грейс - какая это была красавица! Никому и в голову не могло прийти, что через месяц она погибнет.
- О таких вещах никто не знает заранее, - сухо сказала Минди.
Билли словно не услышал ее реплики.