- К моему глубочайшему сожалению, теперь ему прятаться не от кого. Всего лишь год спокойной жизни мне выдался.
- Он сидел в тюрьме?
Я на подружку вытаращилась, а потом перевела настороженный взгляд на Галину, но та тоже выглядела несколько ошарашенной.
- В тюрьме? Это он так сказал? Надо же, какие странные фантазии его теперь посещают.
- Он не говорил, - сказала я и с ноткой сожаления добавила: - Он вообще всерьёз ничего не говорил.
- Похоже на него.
- А просто исчезнуть, не сказав ни слова, тоже на него похоже? - с горечью поинтересовалась я.
- Когда что-то случается.
Я тут же насторожилась.
- Что это значит?
- Это значит, что он всегда поступает так, как ему удобно. В любой ситуации.
Ответ мне не понравился и я замолчала. Но тут вновь влезла Сонька.
- Что-то я никак в толк не возьму. Странная картинка рисуется. Мошенник? Нет, не мошенник. Уголовник? Боже сохрани! Но и хороший парень из него упорно не получается. Вы нас совсем запутали, Галина Андреевна!
Та улыбнулась и на меня кивнула.
- А мне кажется, что она меня прекрасно понимает.
Сонька на меня взглянула недовольно, я застыдилась и отвернулась от неё.
- Он получил, что хотел, - сказала Галина, выдержав небольшую паузу. - Как всегда, впрочем. И от тебя, и от меня. Больше не вернётся, так что живи спокойно. Или это как раз и не даёт?
- Я просто хотела знать...
Она кивнула.
- Верю. Когда-то я тоже хотела знать. Сейчас уже не хочу. У тебя тоже пройдёт.
- Вы отдали ему то, что он искал?
Галина посверлила меня взглядом, видимо, не могла так сразу решить, что ответить. Но потом призналась:
- Отдала. У меня выбора другого не было. Поэтому и говорю - он не вернётся.
Послышался шум колёс по гравию, Галина тут же подошла к окну и выглянула. Увиденное её чем-то расстроило, она поджала губы и сообщила:
- Муж приехал.
- Наверное, нам лучше уйти?
- Лучше. Вот только поздно.
- Галя! - послышался мужской голос, и в гостиную вошёл мужчина. А мы с Сонькой на него уставились, хотя, наверное, делать этого и не следовало, Галина и так была расстроена из-за нашего присутствия. Но ведь любопытно же, мне по крайней мере, что это за Руслан такой, который Глеба когда-то сумел уязвить. Сразу не понравился взгляд, исподлобья, но не хмурый, а какой-то хулиганистый и насмешливый, он сбивал с мысли и заставлял насторожиться. Правда, я только за себя говорю, кому-то, Галине, например, это может и нравиться. К тому же, Руслан оказался старше, чем я ожидала, лет сорока пяти, волосы с проседью и аккуратно уложены, а на дорогущем галстуке, подобранному в тон к строгому костюму-тройке, бриллиантовая булавка. В общем, впечатление он производил, вопрос в том - какое? По мне, так не совсем приятное. За всей его лощёной строгостью, чувствовался бьющий через край темперамент. Который он и продемонстрировал, бросив свой кожаный портфель, который невероятно шёл ко всему его продуманному образу, на кресло, как что-то совершенно ненужное, если бы носил его с собой только для антуража, а дома потребность в этом пропадала. Он переступил порог дома и тут же от лишней детали избавился, наверное, портфель его раздражал. Повернулся к жене и вот тут нас с Сонькой заметил. Заулыбался, но от его улыбки я тоже в восторг не пришла.
- У нас гости?
Галина, которая ещё минуту назад заметно занервничала из-за того, что нам придётся встретиться с её мужем, сейчас только небрежно махнула рукой в нашу сторону.
- Они ищут Мартынова.
- А чего его искать?
Она плечами пожала, а Руслан посмотрел на меня и спокойно заявил:
- Я вас знаю. Вы племянница Дорофеева.
- Зато я вас не знаю, - безразличным тоном отозвалась я и поднялась. - Пойдём, Сонь. - Повернулась к Галине. - Спасибо. Мне нужен был этот разговор.
- Да не за что. А если он всё-таки появится...
- Гоните в шею, - весело посоветовал Руслан и развёл руками, встретив осуждающий взгляд жены.
- Я хотела сказать, чтобы вы не беспокоились из-за квартиры. С документами всё в порядке.
Я коротко попрощалась, на Руслана решила не смотреть, и направилась к выходу. Как только дверь за нами захлопнулась, Сонька схватила меня за локоть и поинтересовалась:
- Ну и кто из них лучше? Внешне.
- Кто? - не сразу сообразила я.
- Мужик этот и твой Глеб. Только постарайся быть объективной, - попросила она. - Кто?
- Глеб, - не раздумывая ответила я, а подружка расстроилась.
- Ясно. Значит, точно сволочь.
Я остановилась у машины и на Соньку посмотрела.
- Почему?
- Потому что мужа меняют, если подворачивается что-то получше. И не смотри на меня так, я не про твоего дядю говорю.
- Я поняла, ты про Глеба.
- Да. А уж если этот хитрющий тип лучше твоего Мартынова, то я даже боюсь представить, во что ты влюбилась.
Я хотела молча сесть в машину, но Сонька меня снова окликнула:
- Жень.
- Что?
- Как ты думаешь, зачем он её искал?
- Чтобы забрать своё.
- Что именно?
- Деньги, Соня.
- За квартиру?
- Сомневаюсь.
- А почему ты думаешь, что деньги?
- А что ещё можно искать с таким упорством?
Сонька хмыкнула и в машину села, а я в последний раз взглянула на пионы. И вдруг заметила, как шевельнулась занавеска в окне. Кажется, за нами наблюдали.
Прошло несколько месяцев, прежде чем я перестала просыпаться среди ночи, чувствуя себя глубоко несчастной. Перед Сонькой и дядей старалась держаться молодцом, улыбалась им, фонтанировала идеями и делилась планами, а на самом деле ночами плакала, чувствуя себя безумно одинокой, а по утрам себя за слёзы ругала. Глупо было плакать. Глеба не было в моей жизни, наверное, по-настоящему вообще никогда не было, я всё себе придумала, он просто мне не мешал. Но всё равно не жалела, не смотря на свои страдания потом. Случилось в моей жизни невероятное приключение, с интересным мужчиной в главной роли, и он подарил мне счастье, пусть совсем ненадолго. Кто знает, может именно эти дни, именно этого человека я буду вспоминать через много лет, когда кроме воспоминаний ничего не останется. О том, как он дарил мне пионы и просил прощения. И делал это так искренне, словно мы были с ним знакомы до этого задолго и он точно знал, что и как нужно говорить, чтобы я перестала обижаться и улыбнулась. Глеб всегда знал, как заставить меня улыбаться. А ещё буду помнить его взгляд и лёгкое:
- Сволочь, Жень.
Сонька предлагала его найти. Поехать в Москву и хотя бы попытаться, но я наотрез отказалась. Зачем? Что я ему скажу при встрече? Простого "здравствуй" явно будет мало. А Глеб будет смотреть на меня с жалостью и растерянностью, не понимая, зачем я приехала, ведь ему-то сказать мне нечего. Если бы было иначе, он бы сказал, и возможно не уехал. Сонька же видела, как я мучаюсь, вот и предлагала сложные решения простой, по сути, проблемы.
- Никуда я не поеду, - сказала я ей достаточно твёрдо в один из дней. - И делать ничего не буду. Всё, забыли.
Подружка с сомнением посмотрела, но спорить со мной не стала.
Наверное, дяде она всё-таки о чём-то проболталась, потому что тот, хоть и не спрашивал меня ни о чём конкретном, но смотрел с печалью и сожалением. Я же только улыбалась, демонстрируя готовность бороться с любыми жизненными неприятностями.
До конца лета я не вылезала с крыши. Злилась на погоду, когда та жалела солнца или посылала дождь. Я рисовала. Как сумасшедшая, иногда по неделе ни с кем не встречалась и не разговаривала. Время от времени приезжала Сонька, качала головой, оглядывая бардак, вызывала уборщицу и привозила мне продукты.
- Работаешь на Третьяковскую галерею?
- На себя.
- Похвально. А Калинин уже руки потирает, предчувствуя прибыль?
- Мне всё равно, Сонь. Получит он своё или нет. Я просто... остановиться не могу, понимаешь?
- Нет. Но думаю, что ничего плохого не происходит, поэтому я спокойна. Твори, деточка, твори.
Я и натворила. Смотрела на купола церквей и старый город, а на холсте появлялось нечто совсем другое. Моё настроение, мои мысли, моя грусть... Наверное, на самом деле что-то стоящее выходило, потому что Димка так на меня посмотрел, когда увидел первые картины, что я предусмотрительно отошла от него, боясь, что он меня целовать кинется. Правда, и повод у него достойный был. В Москве что-то не ладилось, Калинин переживал, в глазах постоянная тревога, а тут прямо ожил. Снова заговорил о персональной выставке и выжидательно на меня посмотрел, видимо, боясь отказа, но в этот раз я противиться не собиралась. У меня только одно условие было - дать мне возможность отдохнуть.
- Я уезжаю, - сообщила я ему.
- Куда это? - забеспокоился он.
- Какая разница? - Я улыбнулась. - Я еду путешествовать.
- Одна? Что за странная блажь?
- Мне всё равно - странная она или нет. Я уезжаю.
Он задумчиво посмотрел.
- Хочешь, я с тобой поеду?
- Не хочу, Дима. Я отдыхать еду. От тебя в том числе.
Я уехала в октябре, когда осень накрыла город. Ветер обрывал с деревьев последние золотые листья, солнца и тепла было всё меньше, дождь стал не приятным разнообразием, а нудной постоянностью. Дописала последнюю и самую важную свою картину, и после того, как её закончила, поняла, что мне на самом деле стало легче. Легче дышать, думать, жить, и будущее уже не кажется размытым, невзрачным пятном. Мне на самом деле захотелось смены обстановки, новых впечатлений, ярких красок. Кричать захотелось, причём от счастья. Правда, до счастья мне было далеко, это я тоже понимала, но главное, что появилась надежда.
Накануне моего отъезда приехал Димка, чтобы забрать ещё несколько картин, которые собирался отвезти в Москву, долго разглядывал мою последнюю "особенную" работу, а я запретила ему её забирать.
- Почему?
- Я хочу, чтобы она осталась здесь.
- Интересно... А чем тебя так привлекли окна дома напротив?
Я остановилась рядом с ним и тоже стала смотреть на картину. На распахнутое настежь окно, на лёгкую занавеску, которую трепал ветер, на цветы в горшке на подоконнике... Через окно видно большое зеркало в квартире на стене, а в зеркале, если хорошо присмотреться, можно разглядеть силуэт мужчины. Создавалось впечатление, что он притаился за занавеской и за кем-то подглядывает в окно. Я знала, что он там и за кем наблюдает, а Димка... он просто об этом не догадывался, потому что не чувствовал.
- Иногда мне кажется, что на меня смотрят оттуда.
Калинин нахмурился.
- Кто?
- Не знаю.
- А ты в милицию звонила?
Я посмотрела на него.
- Дима... - начала я, но потом вдруг передумала что-либо ему говорить. - Бери картины и иди, мне собираться надо.
- Куда ты едешь?
- В Лондон. А потом в Мадрид. Или в Марсель. Какая разница, Дима? Я еду путешествовать.
- Мне не нравится, что ты едешь одна. Я не уверен...
- Димочка, тебе не должно это нравиться.
Калинин обернулся в дверях и на меня поглядел с улыбкой.
- А вдруг когда ты вернёшься, всё изменится? Я на это надеюсь.
- Сомневаюсь. Что изменится, то есть.
- А я всё равно надеюсь. Пока?
- Пока, Дима.
- Я жду твоего возвращения.
- Лучше готовь выставку, - посоветовала я, и дверь за ним закрыла.
Вернулась в родной город спустя два месяца, уставшая, но довольная собой. Даже не верилось, что столько времени прошло. Я на месте ни дня не сидела, перебиралась из города в город, изматывала себя пешими прогулками и захлёбывалась впечатлениями. В Европе я и раньше бывала, но времени, для того, чтобы увидеть всё, что хотелось, никогда не хватало. А тут меня никто не торопил, не ныл, умоляя заглянуть в ещё один магазин, и не тащил вечером в ресторан. Можно было гулять, пока ноги не начинали гудеть от усталости, часами просиживать с альбом для набросков в каком-нибудь удивительном месте или показавшемся мне удивительным, спокойно сидеть в кафе и не ужинать. За два месяца я похудела, сделала новую стрижку, обновила гардероб и теперь, когда смотрела на себя в зеркало, сама себе нравилась. Вот только в душе всё равно осталась какая-то заноза, которая саднила и саднила. Даже если я была спокойна и всем довольна, стоило только мысленно вернуться домой, как снова накатывала тревога.
Родной город встретил меня метелью и сугробами. Нарядной новогодней ёлкой перед главным городским собором и привычным перезвоном колоколов. Машина остановилась на светофоре, и я посмотрела на белокаменный собор. Дядя сидел рядом со мной, держал за руку, радовался моему возвращению, а я слушала перезвон. Он лучше всего остального говорил мне о том, что я дома. Оказывается, я скучала сильнее, чем думала.
- А что это ты так исхудала? - недовольно поинтересовался дядя, разглядывая меня, а я поймала на себе любопытный взгляд водителя, брошенный в зеркало заднего вида.
- Чуть-чуть, - негромко ответила я.
- Когда чуть-чуть, не заметно, а тут...
Я стукнула его по коленке.
- Прекрати.
- Я о тебе забочусь.
- Так модно.
- Чтобы щёки вваливались?
Я повернулась к дяде и веско заметила:
- Ты на Соньку посмотри.
Он смущённо кашлянул и слегка толкнул в плечо водителя, который совершенно наглым образом подслушивал и даже скрыть этого не пытался.
- На дорогу гляди, хватит уши греть.
- Да, Борис Владимирович, - скучно отозвался молодой человек, а мне смешно стало.
- Ты хоть отдохнула?
Я сунула руку под дядин локоть и привалилась к его плечу.
- Всё хорошо. И отдохнула я, и насмотрелась всего. По дому соскучилась.
- Соскучилась - это хорошо. - Дядя поцеловал меня в висок и тут же сморщил нос. - И причёска новая... Вернулась какая-то... Я тебя не узнаю.
Я рассмеялась.
- Привыкнешь.
В собственной квартире меня что-то смущало, я ходила по комнатам, оглядывалась и никак не могла понять, что именно. Вроде всё на своих местах, всё прибрано (видимо, готовились к моему возвращению), картины там, где я их и оставила, без меня их никто не трогал, боялись. На кухне всё сверкает... А потом поняла. Балконные двери наглухо закрыты. Зима ведь. Я подошла к окну и отдёрнула занавеску. Вся крыша была завалена снегом. Так непривычно...
Я в первый раз зимую в этой квартире. И надо привыкнуть, что моя крыша - зимой просто крыша, и ничего больше. Что даже неплохо. Крыша вызывала слишком много не нужных воспоминаний.
- Всё на местах, ты довольна? - спросила Сонька, приехав на следующий день рано утром и подняв меня с постели. Я бродила по кухне в пижаме и зевала, а подружка, в отличие от меня, была переполнена энергией.
- Уборкой? Конечно, довольна. Спасибо, что побеспокоилась. Мне совершенно не охота заниматься домашними делами.
- Я так и подумала.
Сонька разбирала подарки, что я привезла ей из своих странствий, шуршала пакетами, с довольным видом вертелась перед зеркалом и на меня не смотрела.
- Чай будешь? - спросила я.
- А кофе нет?
- Я веду здоровый образ жизни. Кофе бой!
- Ужас какой... С чего это ты вдруг?
- Не знаю, захотелось. У меня новая блажь, - выдала я и рассмеялась.
- Ты похудела, - заметила Сонька.
- На шесть килограмм, - похвастала я.
Подружка кивнула.
- Боря сказал, что до ужасающего состояния.
- Он преувеличил.
- Это я вижу. Ты решила начать новую жизнь?
- В каком-то смысле. Учусь относиться ко всему спокойнее, а не бросаться в омут с головой.
- Классный шарфик, - Сонька подбросила в воздух шифоновый шарфик, и он красиво опустился ей на руку. - К моему голубому платью подойдёт.
- Я под платье и покупала.
- Хотела к тебе приехать, на недельку хотя бы, но Боря с делами закрутился... Ты же знаешь, когда у него много работы, он совершенно о себе не заботится. Даже есть забывает. За ним надо приглядывать.
- У вас всё хорошо?
Сонька повернула голову и трижды плюнула через левое плечо.
- Не сглазь. Даже не говори ничего.
Я улыбнулась, налила себе чай и присела за стол.
- Хорошо, не буду.
- Появилась тут одна... мадам. Юрист новый. Вся из себя такая ходит и глазками по сторонам стреляет.
- И что?
- Что? Она ему улыбается: "Борис Владимирович, я так рада с вами познакомиться!", а он довольно ухмыляется. Нет, Жень, вот ты подумай, я рядом стою, а он ей улыбается! Бабник...
- Ты знала, на кого нацелилась. Чего жалуешься?
- Да не жалуюсь я. Возмущаюсь. Бывают же такие наглые особы! - Сонька снова посмотрела на шарфик. - Ужин надо приготовить.
- Утро ведь...
- Я о романтическом ужине.
- А-а...
- Вина купить, приготовить что-нибудь особенное.
- Свечи зажечь, - подсказала я, но Сонька отмахнулась.
- Боря не любит свечи.
- Ну и отлично, мороки меньше. А зачем ты мне всё это говоришь?
- Я же сказала, нужно приготовить что-нибудь особенное. Помнишь, ты как-то гуся запекала? С апельсинами.
Я спрятала понимающую улыбку и серьёзно поинтересовалась:
- Тебе рецепт дать?
Сонька посверлила меня взглядом.
- Издеваешься? Гуся мне сделай.
- Не могу, Сонь. Я же на диете. Ничего не готовлю. Но проконсультировать могу.
- Спасибо. Закажу в ресторане.
- Не обижайся, - попросила я.
Она только рукой махнула, собрала свои подарки и засобиралась, сославшись на работу. Но перед тем как выйти за дверь, поцеловала меня и сказала:
- Если я спалю кухню, это будет твоя вина.
- Ничего. Я однажды спалила, зато готовить научилась. Вдруг и с тобой сработает?
- Не любишь ты меня.
Я рассмеялась и подтолкнула её за порог.
- Иди уже.
На следующий день явился Димка. С видом победителя прошёл в гостиную, бросил портфель на кресло и раскинул руки в стороны.
- Скажи, что ты меня любишь!
Я задумчиво хмыкнула и спокойно прошла мимо него на кухню.
- Не скажу. Но почему ты выглядишь таким довольным - мне интересно.
Димка понаблюдал за мной минуту, потом подошёл поближе, но когда понял, что я ему на шею бросаться не собираюсь, отошёл и присел на высокий табурет.
- Ева, ты изменилась.
- Ты понял это за две минуты?
- Я про внешние изменения, другие оценить пока не успел. Выглядишь потрясающе.
- Правда?
Он кивнул.
- Не ожидал. Честно.