- А схема была очень простая, - продолжил Мартынов недовольным, скрипучим голосом. - Завод мне продать, деньги получить, а потом обратно забрать, и желательно кусок от бизнеса заполучить.
- Что значит - обратно забрать? - растерялась я. - Если ты его купил? Разве так можно?
- Можно по всякому, пиончик. Надо только знать, с какой стороны к этому подступиться. Когда последние деньги вложены, да ещё долги на тебе висят, особо не повоюешь. А над Русланом такие люди стояли, что и дёргаться бесполезно было, только ноги уносить.
- Ты деньги отдал?
- Нет. Кириллу - спасибо. Если бы не он, был бы я в дерьме по самую макушку, и не выбрался бы никогда.
- А искал что?
- Деньги, Жень, деньги. - Его рука гладила меня по спине, а я плечи опустила и обхватила руками колени.
- На самом деле четыре получилось.
Глеб кивнул.
- Да, четыре. Кому-то хотелось получить деньги, уже руки в ожидании потирали, а всё сорвалось. Обидно же? - И сам себе ответил: - Обидно.
- И что дальше?
- Сматываться пришлось. И вот тут-то любимая жена мне и преподнесла сюрприз. Домой прихожу, а она не одна. Как в плохом анекдоте. И меня явно не ждали. Я ведь занят должен был быть, - он хмыкнул, - завод покупать. А я прилетел, глаза на лоб лезут, а тут жена с любовником. Пока Руслана с крыши скинуть пытался, всё на Галку орал, мол, вещи собирай, уезжаем. А она... не поеду, говорит. А ты катись на все четыре стороны. Вот так наша семейная жизнь и закончилась. Я уезжал, а она мне вслед вещи швыряла.
- Я не понимаю, деньги ты почему не забрал?
- Да не мог я их забрать! Я документы спрятал, хорошо спрятал, никто не мог знать где... Мне так казалось. Меня на выезде из города взяли... - Я обернулась и посмотрела изумлённо. Мартынов же почесал шею, поднял глаза к потолку и помедлил, прежде чем продолжить. - В общем, не убили и, слава богу.
- И ты им ничего не сказал?!
- Дурак я что ли? Какой тогда смысл? Не убили бы эти, убили бы другие, деньги-то, большая их часть, была в долг взята. Надо отдавать, а отдавать было нечем. Оставалось только молчать и надеяться, что они останутся там, где есть. Некоторое время.
- Наличными?
- Нет, конечно. Деньги я перевёл на другой счёт, документы спрятал, оставалось только ждать. И верить, - протянул он и пакостно заулыбался. Я же головой покачала.
- Ужасы ты какие-то рассказываешь.
- Вот поэтому я и говорил, что знать тебе это не стоит. И надеюсь, ты понимаешь, что удовлетворять любопытство твоей подружки тоже не нужно?
Я кивнула.
- Я найду, что ей сказать, не волнуйся.
- Вот и хорошо.
- И где ты был целый год? Прятался?
Он усмехнулся.
- Интересно, кто бы мне это позволил? Чужие деньги надо возвращать, а значит работать надо.
- Вернули?
- Вернули. А потом пришло время своё возвращать, вот и приехал. Тут всё успокоилось, кое-кто и вовсе пропал с концами, и я решил приехать, деньги забрать. Всё думал, как с Галкой разговаривать буду, а уж если ещё и Руслан тут обустроился... Приехал, а тут ты. Вот сюрприз-то был.
Я, наконец, легла и пристроила голову на его плече.
- Да уж...
- Да уж, - передразнил меня Глеб. - Но это был не последний сюрприз. Намного интереснее стало, когда документы я не нашёл там, где их оставил.
- Где они были?
Мартынов помедлил с ответом, только хрюкнул, когда я кулаком ему в бок заехала.
- На крыше. Там кирпичи разбираются, наверху, за антенной.
- Так ты поэтому мне все цветы перепортил? Двигал ящики, двигал, пока все цветы не переломал.
- Я осторожно!
- Я заметила. Деньги Галина забрала?
- Она, - согласился Глеб. - И Руслану ничего не сказала.
- Как это? - я приподнялась на локте.
- А вот так. Они когда у меня ничего не нашли, сюда приехали, обыскали всё. Это уже Галка рассказывала. Всё вверх дном перевернули, а она им активно помогала.
Я усмехнулась.
- Ясное дело, что помогала. - Глеб кивнул. А я осторожно поинтересовалась: - Думаешь, она хотела от него сбежать?
Мартынов безразлично пожал плечами.
- Хотела бы, давно сбежала.
- И она спокойно тебе всё отдала?
- У неё выбора не было, Жень. Не думаю, что Руслан очень обрадовался бы, узнай, как она его надула. У них сейчас новая жизнь, мнимо-благополучная, у него новые хозяева, и предстать перед ними одураченным собственной бабой... Вот и выходит так, что спустя два года всё шито-крыто. И даже завод никому уже не нужен, хоть даром забирай.
Я обняла его и пару минут мы лежали молча. Не знаю, о чём думал Глеб, а я вот размышляла о том, что если бы не случился два года назад весь этот кавардак, мы бы с ним и не встретились никогда. Получается так, что я Руслану "спасибо" сказать должна? За то, что когда-то Мартынова по его вине чуть не убили.
Глеб крепко сжал меня, а потом расслабился и потянулся.
- Так что, на море мы поедем?
- Поедем, - шепнула я, продолжая думать о своём.
- А в Москву?
- И в Москву.
Глеб потёр ладонью мою шею, потом взъерошил волосы.
- А если придётся переехать в Москву? - спросил он.
Я уткнулась носом в его грудь.
- Значит, переедем.
Он поцеловал меня в висок. Потом позвал:
- Жень.
- Что?
- Ты замуж за меня пойдёшь? После таких ужасов? - передразнил он меня.
Я глаза закрыла, и обняла его.
- Я подумаю.
Мартынов стоял перед открытым холодильником и с хмурым видом разглядывал его содержимое. Потом достал йогурт и покрутил его в руке.
- Это завтрак?
Я прошла мимо и провела ладонью по его спине, а затем поинтересовалась сладким голосом:
- Ты проголодался, милый?
- Вообще-то да. Жень, а где пироги, хоть булочка какая-нибудь... Где хоть какая-то еда?
- Сейчас я что-нибудь приготовлю.
Он холодильник захлопнул.
- Здорово. Вот только интересно, из чего?
- Если бы было из чего готовить, разве было бы также интересно?
Я достала из холодильника пакет кефира, два яйца, из шкафа банку с мукой, и улыбнулась, заметив, что Мартынов хмуриться перестал. Подошёл и поцеловал меня в щёку. Правда, мысль свою решил развить:
- Всё-таки это ненормально. Слышишь, Жень?
- Что именно? - переспросила я, оглянувшись на него через плечо и не переставая помешивать тесто для блинов.
- У меня такое чувство, что ты вообще есть перестала.
- Почему? Я просто не готовлю. - Я пожала плечами. - Не для кого.
- А раньше для кого готовила?
- А раньше, Глеб, я, стоя у плиты, успокаивалась.
- А-а, - протянул Мартынов, ухмыльнувшись.
- Вот именно. Но в последние полгода меня даже готовка не успокаивала, а если смысла нет, то зачем это делать? Чтобы есть и толстеть?
- И ты решила не есть и худеть?
Я разозлилась.
- Отстань от меня. Лучше сок сделай.
Он шлёпнул меня ладонью пониже спины и занялся соковыжималкой.
Это был первый день нашей новой жизни. Пока непривычной и из-за этого ещё более чудесной, как мне казалось. Я сидела напротив Глеба за столом, слушала его, отвечала на вопросы о поездке в Европу, Мартынов время от времени оглядывался на картины, развешанные на дальней стене, а я не спорила, когда он подкладывал мне на тарелку очередной блинчик. Решила сегодня ему приятное сделать и ела всё, не вспоминая о диете.
После завтрака я заметила, что Глеб уже несколько минут стоит у балконной двери, отдёрнув лёгкую штору, и смотрит на заснеженную крышу. Он выглядел задумчивым, а потом повернулся и сказал:
- Ты о поездке подумай.
- На море? - уточнила я.
Он кивнул. Я руки полотенцем вытерла и осторожно поинтересовалась:
- Ты устал?
- Просто уехать хочу, хоть ненадолго. Как только можно будет...
- Так и поедем, - подхватила я. - Я всё сделаю, ты не волнуйся. - Подошла к нему, взяла под руку и тоже на крышу посмотрела. - Ты туда смотришь и вспоминаешь лето.
- Может быть.
- Ты пять лет не был на море, - вспомнила я.
- Я пять лет не был в отпуске, это хуже.
Я приподнялась на цыпочках и поцеловала его в подбородок, потом обняла за шею.
- Глеб, - позвала я.
Он невыразительно угукнул, а я снова его поцеловала.
- Я тебя люблю.
Я не ждала, что Глеб мне ответит, а уж тем более, не надеялась услышать ответное признание. Думала, что он просто улыбнётся или по привычке отделается шуткой, но Мартынов был непривычно серьёзен, продолжал смотреть в окно, на небо, и вдруг сказал:
- Сейчас снег пойдёт.
Я тоже посмотрела за окно, но почти тут же отвернулась и спрятала лицо у него на груди. Глеб обнял меня двумя руками и пристроил подбородок у меня на макушке. Я щекой к его груди прижималась и чувствовала себя довольной и счастливой. Когда же зазвонил телефон, даже ногой от досады топнула. Глеб руки разжал, а я посмотрела с сожалением.
- Ответь, - проговорил мне в губы, - мне на работу нужно.
Поцеловал меня быстрым, спешным поцелуем, а когда отошёл, я перевела глаза за окно и удивлённо нахмурилась, разглядывая крупные хлопья снега, которые медленно кружась, опускались на землю.
- Пахнет чем-то вкусным, - удивилась Сонька, когда заявилась ко мне под вечер. - Пирогами, что ли?
- И пирогами тоже.
Подружка сочувственно посмотрела.
- Сорвалась?
- Пока нет, но чувствую, что долго не продержусь, - покаялась я. - Особенно, если Мартынов будет меня откармливать, как грозится.
- Ты его всё-таки простила? - Сонька усмехнулась и остановилась посреди гостиной, уперев руки в бока. Выглядела при этом весьма вызывающе. - Я бы на твоём месте...
- Ты на своём месте разбирайся, - посоветовала я и пояснила: - Я, знаешь ли, замуж хочу.
- Я тоже хочу, но я бы не простила.
- И ради бога.
Сонька подошла к столу, приподняла салфетку и посмотрела на румяный пирог. Принюхалась.
- Вкуснятина. А с чем?
- С капустой.
- Почему с капустой? - нахмурилась Сонька. - Я же с ягодами люблю.
- А Глеб с капустой. И вообще, Сонь, отстань. Я сумки едва дотащила до дома. Вот если бы ты мне помогла, ведь я тебя звала, я может, и испекла бы с ягодами. В знак благодарности.
- А-а... То есть, другого повода для благодарности, как помогать тебе сумки с продуктами таскать, ты не нашла?
Я промолчала, но улыбку прятать не стала, и подружка, видимо, поняла, что в перепалку, пусть и шуточную, я вступать не собираюсь, и просто молча уселась за стол и попросила чаю.
- Хотя, я даже рада этому, - сказала она.
- Чему именно? Я пирожные купила, хочешь?
- Не хочу, но буду. То есть хочу, но не должна хотеть, но всё равно буду.
- Очень логично.
Достала из холодильника пирожные, выложила их на тарелочку и на стол, перед подружкой, поставила.
- Так чему ты рада?
- Что ты опять готовишь. А то это как-то ненормально было... непривычно. Пустой холодильник, зелёный чай и минус два размера. - Сонька помешала чай ложкой. - Это всё от тоски, Женька, - заметила она грустно.
- Я всё это знаю, Сонь.
- Но сейчас ты счастлива? Мартынов твой, хоть и сволочь, но вернулся, и ты даже замуж за него собираешься...
- Я счастлива.
- Но он ведь сволочь! - напомнила Сонька и хитро улыбнулась.
- Не уверена, что он нужен мне другим.
- Да, - вздохнула Сонька, - в этом вся наша беда.
Я нахмурилась.
- Если ты пришла жаловаться мне на дядю, то лучше не начинай, - предупредила я её.
- Почему это? Ты мне подруга или кто?
- Подруга. Но смею напомнить, что ты мне обещала, что делать этого не будешь.
Сонька надулась.
- И кому мне теперь жаловаться?
- Я не знаю. Маме?
- Ты с ума сошла? - фыркнула она. - Мама его называет не иначе, как Боренька и говорить ей что-либо бесполезно.
Я усмехнулась.
- А ты родителям уже рассказала?
Сонька заметно занервничала.
- Я расскажу... Потом.
- Когда потом? Сонь, тебе стыдно, что ли?
- Нет, конечно! Просто боюсь, что они не одобрят его выбор.
Я рассмеялась.
- Это точно! Твоя мама всегда говорила, что ему нужна домовитая жена, которая пылинки с него сдувать будет, а от тебя этого вряд ли дождёшься.
- Почему это? Он тебе что, жаловался?
- Нет. Но я тебя знаю.
- Он всем доволен, Женя.
- И это я знаю.
- Пока, по крайней мере, - добавила Женька, призадумавшись. И вдруг меня огорошила, заявив: - Все они - сволочи. - И посмотрела на часы. - Он мне уже час не звонит!
Дядя так и не позвонил, зато приехал и столкнулся с Сонькой, уже собравшейся уходить, на лестничной клетке. И не посмотрев на меня, возмущённо взмахнул рукой, глядя на Соньку.
- Я что, должен по всему городу за тобой бегать?
- А нечего бегать, - отозвалась та, королевским жестом закидывая за плечо край палантина, - можно просто позвонить!
- Так ты не отвечаешь!
- И что? Позвонить-то всё равно можно было. Вдруг бы я в этот раз ответила?
Дядя глухо зарычал и зубами заскрипел, разглядывая её, а я даже думать боялась, какими эпитетами он её сейчас мысленно награждает.
Я вежливо кашлянула, тем самым привлекая к себе внимание.
- Может, вы в квартиру войдёте? Не зачем перед соседями концерт устраивать.
Дядя на меня посмотрел, вздохнул и поздоровался.
- Привет, Женька.
- Привет, - кивнула я в ответ и дверь пошире распахнула. - Войдёте? Или поедете ругаться домой?
Пока дядя раздумывал, а Сонька изображала из себя окаменевшую от обиды статую, на лестнице возник Мартынов, с чемоданом и набитым портфелем под мышкой. Поднялся на площадку и на дядю с Сонькой посмотрел.
- Что творим? - заинтересовался он, а едва удержалась, чтобы его ногой не пнуть. Всегда ведь влезет не в своё дело!.. Промолчать не может.
Дядя на него уставился, потом перевёл взгляд на чемодан, и спросил, забыв поздороваться:
- Чего это?
Глеб посмотрел на меня и плечами пожал:
- Переезжаю.
Дядя взглянул на меня, а я глаза виновато опустила.
- Что здесь происходит? - повысил он голос.
Сонька выразительно на него уставилась.
- Ох, Боря, вот ты в своём репертуаре! Все вокруг давно всё поняли, один ты, как на Камчатке!
- И что все поняли?!
- Он уже даже вещи принёс! Включи воображение.
- Соня, - попыталась я одёрнуть подружку убитым голосом.
- Ну что Соня? Он меня специально злит!
Мартынов помялся немного, а потом двинулся в квартиру, провожаемый тяжёлым дядиным взглядом. А тот, как только Глеб скрылся в квартире, уставился на меня.
- Женька!..
- Он на мне женится, - заверила я любимого родственника.
Дядя глубоко вздохнул, потом схватил Соньку за локоть и подтолкнул обратно в квартиру.
- Пожалуй, мы всё-таки войдём.
Закончился вечер совсем не так, как я себе нарисовала. Вместо романтического ужина, вышла небольшая семейная разборка, с претензиями и потрясанием кулаками (это дядя вовсю старался), в которой мы с Глебом довольно скоро отошли на второй план, и просто наблюдали, как Сонька и дядя с энтузиазмом ругаются. Из их выкриков я для себя вынесла очень много нового и пришла к выводу, что, по крайней мере, скучно дяде с Сонькой точно не будет, а именно это ему и нужно, чтобы постоянно поддерживать себя в тонусе. Подружка, наверное, единственный человек, способный одним словом сбить его с толку и, не дав ему опомниться и найти достойный ответ, объявить себя победительницей. И сегодня так вышло. Выкрикнув ему в лицо какой-то смехотворный довод о собственной правоте и его коварстве и несправедливости, она замолчала и взглянула на него с превосходством. Я дядю даже пожалела, и попыталась быстренько придумать, чем всех отвлечь, прежде чем он всё же подберёт слова для подобающего ответа и скандал продолжится. Но тут Глеб громко поинтересовался:
- Жень, водка есть? - и все на него посмотрели.
- Есть, - отозвалась я, переполненная сомнениями, а Сонька вдруг кивнула.
- Хорошая идея, надо выпить.
К моему удивлению, и дядя согласился, и спустя несколько минут, мы уже сидели за столом, и я радовалась только тому, что ссора затихла.
- Значит, женитесь? - спросил дядя, и поглядел на Мартынова со значением.
- Придётся, - спокойно ответил тот, и ловко скрутил крышку на бутылке.
- Что значит, придётся? - попробовала возмутиться я.
Дядя неожиданно махнул на меня рукой.
- Не придирайся к словам.
- Всё, спелись, - констатировала Сонька и махнула рюмку водки под моим изумлённым взглядом. Правда, на этом и остановилась. Через полчаса мы с ней из-за стола поднялись, решив оставить мужчин одних. Бутылка на столе уже наполовину опустела, разговоры перестали быть личными и нам интересными, а взгляды несколько помутнели.
- И часто вы так ругаетесь? - негромко поинтересовалась я у усмехающейся подружки.
- Бывает. Встряска иногда нужна. Боря потом неделю, как шёлковый ходит.
- Понятно...
- Я вот всё смотрю, смотрю и не понимаю, на фиг тебе это окно?
Я посмотрела на картину на стене и улыбнулась.
- Это портрет Мартынова.
- Не понимаю... Вроде голова у него не квадратная.
Я указала на занавеску.
- Он там.
Сонька поджала губы.
- Придумала же.
- А мне нравится. В зеркале можно увидеть его отражение.
Сонька обернулась и громко поинтересовалась:
- Глеб, ты видел свой портрет?
Тот даже не оглянулся.
- Она выдумывает, я никогда в окна за ней не подглядывал.
- Вот так вот, - Сонька прищёлкнула языком, а я смотрела на Мартынова. Он сидел, облокотившись на стол, о чём-то разговаривал с дядей, наклонив голову, а мне очень хотелось подойти и погладить его по затылку, взъерошить короткие волосы. Мне постоянно хотелось быть рядом с ним. Наверное, со временем это пройдёт, притупится, но сейчас просто оттого, что вижу его, мне дышалось легче. И признаться в этом кому-нибудь было страшно. Даже Глебу не скажу. Наверное.
- Теперь точно жениться придётся, - сказал Мартынов, проводив Соньку и дядю и закрыв за ними дверь.
- А ты уже успел передумать?
- Не-ет, - протянул он, притягивая меня к себе. Уткнулся носом в мою шею и жарко задышал, а я засмеялась, когда стало щекотно, и принялась от него отбиваться. А потом сдалась и немного обвисла на его руках, наслаждаясь его теплом.
- Благословение получил?
- Конечно. Всё честь по чести. Руки попросил, сердце отдал...
Я рассмеялась.
- Ты не можешь побыть серьёзным хоть немного?
- А я серьёзен. Как никогда серьёзен. - Глеб прижался губами к моей щеке. - Я хочу, чтобы ты стала моей женой, - сказал он.
- Почему?
Он вроде хмыкнул, растерявшись от моего вопроса, но быстро взял себя в руки.
- Потому что... Потому что как может быть по-другому, я уже не знаю. Потому что однажды, приблизительно полгода назад, вернувшись домой, я обнаружил тебя в своей постели, и понадеялся, что это что-то да значит.
Мне пришлось извернуться в его руках, чтобы увидеть его лицо.
- Ты надеялся?
Глеб притворно нахмурился.
- А что, я не мог надеяться?
- А почему ты раньше мне этого не говорил?
- Зачем? Такое говорят один раз.
- А всю оставшуюся жизнь вспоминают, да? - поддела я его.
- Вот именно. Ты ведь запомнила?
Я головой покачала, а Глеб широко улыбнулся.
- Значит, тебе не повезло.
Пришлось стукнуть его, но после не отодвинулась, наоборот обняла.
- Я постараюсь быть хорошим мужем, - сказал Мартынов.
Я слабо улыбнулась.
- Глеб, скажи и всё...
Он глубоко вздохнул и ткнулся носом в мой висок.
- Люблю...
2010
[СИ]