Я хотела домой, действительно, хотела. И была очень Глебу благодарна за то, что с вопросами не полез. Даже не смотрел на меня, видимо, чтобы не смущать. Я глядела за окно, на знакомые улицы, на огни, которых теперь в нашем городе ночью было в избытке, и думала, почему же я такая дура? Почему снова промолчала, почему ни слова в свою защиту не сказала, почему к чёрту её не послала, в конце концов? Сколько можно чувствовать себя виноватой? Почему Димка своей вины перед женой не ощущает, а я за нас обоих переживаю и терплю. Почему Рая его давно не выгнала, раз ей так надоели его измены... и я.
Дома Глеб сразу отправился к холодильнику, а я ушла на крышу и присела на маленький топчанчик. На улице заметно посвежело, ветерок прохладный подул, и вскоре я почувствовала озноб. Зябко поёжилась и вздрогнула, когда хлопнула балконная дверь. Глеб принёс мне плед, я закуталась, а он уселся напротив и протянул мне тарелку с куском яблочного пирога.
- Не хочу, - отказалась я.
Мартынов лишь плечами пожал и откусил сам. Он жевал, я смотрела на тёмное небо, и оба молчали. Потом Глеб всё-таки спросил:
- Вина хочешь? Или ты не держишь алкоголь в доме?
- В холодильнике водка есть.
Он хохотнул.
- Серьёзная девушка. Налить тебе водки?
Я, наконец, оторвалась от своих мыслей и на него взглянула удивлённо.
- Зачем?
- Может, тебе полегчает?
- Глеб, я тебя прошу...
- Да ладно тебе расстраиваться. Что ты слёзы льёшь? Было бы из-за чего.
- Что ты знаешь о моей жизни?
- А что тут знать-то? Всё и так ясно.
- Неужели? - огрызнулась я.
- Я проницательный.
- Замолчи и катись отсюда. Дай помучиться в одиночестве.
Он дожевал пирог, вытер руки о кухонное полотенце, которое было перекинуто через его плечо, и сказал:
- А по какому поводу мучиться? Гордись.
- Это чем, интересно?
- Ну как... Мужа у этой стервочки увела. А у таких трудно что-то вырвать, они зубастые, вцепятся - и, считай, конец. А ты её за пояс заткнула, вот она и бесится.
- О Господи, великая мужская логика! Это не соревнование, Глеб!..
- Именно соревнование. Как же иначе? За ценный приз. Приз-то, кстати, ценный?
- Не твоё дело.
Он усмехнулся.
- Ясно... Ну, такие, как она, за неудачников замуж не выходят, так что, думаю...
- Ты заткнёшься или нет?
Глеб замолчал. Мы посидели в тишине, внизу шумели машины, а мы молчали.
- Иди спать, - сказал он, когда заметил, что я ещё плотнее закуталась в плед.
- А тебе не холодно?
- Нормально. Брось его.
- Что? - я непонимающе посмотрела.
- Если ты несчастлива с ним, если тебе сложно, тогда брось его. И мучиться не придётся.
- Всё так просто, да? - не удержалась я от язвительности.
Глеб уверенно кивнул.
- Конечно. Если радости никакой, а одни неприятности, то какой от них толк?
- Почему ты думаешь, что никакой радости?
Он странно посмотрел, а потом легко поднялся, и на меня уже взглянул с улыбкой.
- Действительно. Это тот мужик с фотографии? Презентабельный.
- Какой мужик? - нахмурилась я.
- На книжном шкафу фотография, я видел. С тобой в обнимку.
- А-а, - я от облегчения даже рассмеялась. - Нет, это дядя мой. Они с Сонькой в отпуске сейчас.
- А Сонька кто такая?
- Подружка моя.
- Как интересно, подружка с дядей, ты мужа уводишь... А говоришь, что в твоей жизни ничего не происходит.
Я разозлилась, как посчитала, совершенно справедливо, поднялась и подхватила края пледа, а на Мартынова взглянула с таким достоинством, словно была, как минимум, царственной особой.
- А кто тебе дал право говорить о моей жизни в таком тоне? - Глеб выразительно закатил глаза, а я заявила: - Я иду спать!
- Самое время, - согласился он и в спину мне поинтересовался: - Спокойной ночи?
- Иди к чёрту!
- Замечательное пожелание на сон грядущий, - вздохнул он.
Наутро мы с Димкой поругались. По телефону, то есть. Он позвонил рано утром, за что я уже на него разозлилась. Потому что почти до утра проворочалась с боку на бок, в ожидании его гневного звонка. Почему-то мне казалось, что он непременно позвонит сразу, как только узнает... а узнать, по моим предположениям, должен был сразу, как только мы с Раей расстались в ресторане. Но ничего этого не произошло, и отзвонился Калинин только утром. И сразу начал с обвинений. Я пыталась ему объяснить, пробовала перебить, но у меня, как всегда, ничего не получалось. А у Димки выходило так, что я чуть ли не предательница. Хотя, при чём тут - чуть? Совсем не чуть. Я вдруг, в один день, превратилась в коварную изменщицу. Кто бы мог подумать?
Димка всё спрашивал - кто он, кто он? А мои доводы и объяснения до него вроде бы и не долетали, я даже со злостью уставилась на телефон, который, кажется, работал только в одном направлении - я Калинина слышу, а он меня нет.
- Ты поэтому отказалась ехать в Москву? Потому что у тебя кто-то появился?
Я стояла на крыше, ветер дул в лицо, а я смотрела на серый, какой-то неприветливый этим утром город.
- Дима, ты меня не слушаешь... Это просто мой знакомый!
- С которым ты ходишь по ресторанам и обнимаешься у всех на глазах!
- И что? Я же с ним не целовалась у всех на глазах!
- Ева, ты меня удивляешь, - глухим, безжизненным голосом пожаловался Димка, а я вдруг усмехнулась, причём довольно громко.
- Правда?
- Да! Я здесь... я всё для нас делаю, ночей не сплю, можно сказать!..
- И чем же ты занят? - поинтересовалась я.
Повисла тяжёлая пауза. Стало не по себе, и пока я пыталась придумать, как ситуацию разрулить, как попытаться Димке объяснить, а может и быстренько с ним помириться, Калинин заявил:
- Я всё бросил ради тебя, сначала начал, а ты ведь об этом совсем не думаешь, правда?
Стало стыдно. Я закрыла глаза и ногой с досады топнула.
- Дима!..
- Ну что? - Его печальный вздох на другом конце провода окончательно меня доконал. - Не думал я, что у нас с тобой когда-нибудь возникнет такой разговор.
Сказывалась нервозность, которой в последние дни мне перепало с лихвой, наверное, поэтому трагизм в Димкином голосе всё-таки больше злил, чем пугал. Откликнуться на его боль я не пожелала, извинений моих ему почему-то упорно не хватало, видимо, я должна была перекреститься в знак того, что говорю ему правду и только правду, но Калинин, по понятным причинам, видеть этого не мог, и оттого верить не спешил. В общем, разругались в пух и прах и Димка, в итоге, отключился первым. Я в сомнении, но продолжая кипеть от негодования, посверлила замолчавшую трубку взглядом, всё ещё ожидая, что Калинин всё-таки перезвонит. Ведь есть же у него совесть? Хоть немного... Но телефон молчал, и вот тогда я разозлилась уже по-настоящему. Решила, что сама ему звонить не буду, ни за что.
Вдруг поняла, что это первая настолько серьёзная наша с Димкой ссора. Подумать только, почти за два года!.. А я от злости даже расстроиться по-настоящему не могу. Ногой топнула, ожидая, что рыдания всё-таки подкатят и можно будет от души пореветь, себя пожалеть и, возможно, тогда легче станет. Но вместо рыданий в квартире вдруг грохнула музыка, я вздрогнула от неожиданности и обернулась. Сквозняк пузырём выдувал на улицу новую штору, а с кухни нёсся знакомый каждому в нашей стране голос, который пел про розовый вечер и предлагал послать нерадивого возлюбленного куда подальше.
Квартирант проснулся. Интересно, просто проснулся или подслушивал? Судя по выбранному музыкальному сопровождению - точно подслушивал. Гад.
Глеб высунулся из кухни и улыбнулся мне уж чересчур жизнерадостно.
- Сок будешь?
Я молча указала на ящики с цветами у стены.
- Ты зачем туда лазил?
Мартынов сначала на меня глаза вытаращил, потом на цветы уставился.
- Я туда не лазил.
- Глеб, давай ты меня не будешь злить, - попросила я и нахмурилась сильнее. - Ящик с красными петуньями должен стоять в середине, а фиолетовые вокруг. И не смотри на меня, как на идиотку! Я про цветы говорю...
Он смотрел очень серьёзно, снова кинул быстрый взгляд на цветы, затем испытывающе взглянул на меня, и вдруг рассмеялся.
- Сам дурак, - проворчала я, проходя мимо него.
За завтраком Глеб постоянно на меня поглядывал. Я, пытаясь выпустить пар, напекла оладий, а чтобы хоть чем-то Мартынову досадить, добавила в тесто тёртой моркови. Но он даже бровью не повёл, лопал оладьи и на меня посматривал.
- Да ладно, не переживай ты так, - сказал он наконец.
Я приподняла одну бровь и посмотрела на него якобы непонимающе. Глеб усмехнулся и вытер руки салфеткой.
- Хорошо, я молчу.
- Вот и молчи, - согласилась я.
Он выразительно закатил глаза, шлёпнул на тарелку ложку сметаны и снова занялся едой. Я начищала чайник, тёрла блестящий бок специальной тряпочкой и хмурилась. По идее должна была думать о Димке, о его недоверии ко мне, о проблемах, которые неожиданно свалились на наши плечи, о трудностях и несчастьях, но вместо этого всё чаще поглядывала на Мартынова. Тот мирно жевал, даже на меня больше не смотрел, видимо, надоело ему это дело, с шумом отхлёбывал горячий кофе из большой кружки, раскрыл газету и уставился в неё, отыскав что-то для себя интересное. Он настолько злил меня своим умиротворённым видом, что слов не было, а доставалось всё несчастному чайнику, бок которого уже не просто сверкал, а грозил обзавестись дыркой.
Если уж искать виноватого, то виноват Мартынов, решила я после недолгих раздумий. Ему, конечно, на это абсолютно плевать - какое ему дело до моей рухнувшей личной жизни? - но разве я не просила его вести себя поскромнее? А ему, видите ли, шика захотелось, чтобы платье моё по цвету к его рубашке подходило!.. Эстет хренов!
- Жень, прекрати. У меня такое чувство, что ты мне макушку трёшь, а не бок чайника. Мозг уже кипит от твоих взглядов. Я ни в чём не виноват.
- Совсем в этом не уверена!
- Ладно. - Мартынов сложил газету, потом отодвинул от себя тарелку и поднялся. - Пойду Наташке позвоню. Надеюсь, она мне обрадуется больше, чем ты.
- Если у неё есть хоть капля ума...
- Нету, - успокоил меня Глеб и вышел на крышу.
- Нету, - передразнила я его, бросила тряпку, отставила чайник и устроилась за столом. Очень трудно жить, когда не ждёшь от жизни ничего хорошего. Подумала немного, затем придвинула к себе блокнот и взяла карандаш. Самый верный способ успокоиться - что-нибудь нарисовать.
- Рога ему ещё нарисуй, - посоветовал Глеб, заглядывая через моё плечо. - И копыта.
Я повнимательнее присмотрелась к своему троллю и неопределённо качнула головой. А после поинтересовалась:
- Ну что? Дозвонился?
- Дозвонился. Она с нами встретится. Точнее, со мной, ты можешь остаться дома.
Я подняла голову и взглянула на Мартынова с подозрением.
- Почему это?
- Потому что у тебя отвратительное настроение. Зачем ты мне?
- Значит, я тебе нужна, только когда улыбаюсь? - Попыталась съязвить, а вышло так себе, да к тому же с каким-то неприличным намёком. Пока я это осмысливала, Глеб негромко хмыкнул и пожал плечами.
- Я над этим всерьёз не задумывался, но когда ты это сказала... Хочешь комплимент услышать?
- Обойдусь, - буркнула я и попыталась проскользнуть мимо него, почуяв опасность. Сделать это было не так просто. Мартынов нависал надо мной, упираясь рукой в стол, и мне пришлось вспомнить те два занятия йогой, на которые Соня сумела меня затащить, замысловато изогнулась, и соскользнула со стула, стараясь ни в коем случае Глеба не коснуться. Этот гад даже усмешку не старался скрыть, а я одарила его гневным взглядом и, гордо вскинув подбородок, отправилась в спальню переодеваться. Сердце всё ещё колотилось неровно, скачками, щёки горели, а я вдруг вспомнила, что сегодня разругалась с Димкой вдрызг и он даже не звонит, не предпринимает ни единой попытки помириться. Я об этом вспомнила... А забыла когда?
Нет, со всем этим нужно что-то делать. Нужно решить вопрос с квартирой и выставить за дверь Мартынова. Он причина всех моих несчастий, это уже точно.
- Жень, так ты едешь со мной?
- Конечно, еду! Я же не сумасшедшая, чтобы тебя одного отпустить, - намного тише добавила я.
Встреча была назначена в хорошо знакомом мне кафе в самом центре города. Мы с Сонькой частенько сюда захаживали, сидели подолгу, наслаждаясь покоем и самым вкусным в городе кофе, здесь его варили по какому-то особому рецепту, который держали в строжайшей тайне. Это было особое для меня место, почти родное, и поэтому я совсем не ожидала очутиться здесь в компании Глеба и какой-то непонятной Натки Дроздовой. По моему мнению, здесь нужно было проводить время в полном покое и если говорить о чём-то, то обязательно о хорошем, а не о проблемах и деньгах. Но жаловаться мне было некому, Мартынов выглядел очень деловитым и, кажется, ему не терпелось встретиться со старой знакомой. Я бы даже сказала, волновался и меня вдруг очень заинтересовали причины такого всплеска его эмоций. Но спрашивать я ничего не стала. Какое, собственно, мне до этого дело? Если эта женщина на самом деле в состоянии нам помочь, я ей только спасибо скажу.
Правда, все мои благостные мысли испарились в тот момент, как я её увидела. Шикарная брюнетка, холённая, с идеальным макияжем и неприкрытой язвительностью во взгляде. Тонкие брови выразительно приподнялись, когда она увидела нас в дверях, а ярко-красные губы насмешливо скривились. Я немного замедлила шаг, приглядываясь к ней, а Глеб вдруг заулыбался, я заметила. Снова перевела взгляд на женщину, отметила, что та уже не выглядела такой скучающей, как минуту назад, когда мы только появились. Она расправила плечи, показывая себя с самого выгодного ракурса, а затем и вовсе поднялась из-за стола, платье не одёрнула, а совершенно бесстыдно провела ладошкой по своему животу, разглаживая едва заметные морщинки на ткани. В глазах огонь, на губах не улыбка, а коварный оскал, а если охарактеризовать её одним словом, то на ум приходит только одно - хищница. Моя рука машинально поднялась и одёрнула довольно скромную блузку, под которую меня сегодня угораздило надеть свои любимые и самые удобные потёртые джинсики. Убью Мартынова, честно.
Кстати о нём. Я, когда на Глеба взглянула, даже засмотрелась. Прямо расцвёл! Грудь колесом, живот втянул, на щеках бравый румянец... Я мысленно махнула рукой на свою блузку и джинсы, насупилась и сунула руки в карманы. Остаётся надеяться, что эта встреча скоренько закончится, и я не успею нажить себе кучу комплексов.
Хотя, с какой стати я нервничаю? Нервничать должна была бывшая мадам Мартынова. А может, поэтому она с этим гусём и развелась? Имён подруг не запоминает, зато грудь колесом выпячивает. Натуральный гусак.
- Глебчик, это правда, ты? Вспомнил обо мне, наконец! Сколько лет, сколько зим!..
- Привет, красавица.
Я едва слышно фыркнула, наблюдая за тем, как они расцеловываются. Красавица... У кого-то со вкусом явные проблемы.
Кстати, и тролли ему мои нравятся. Точно проблемы.
- Я не поверила, когда ты позвонил. Когда приехал?
- Пару дней назад. - Мартынов взял её за руку, сделал шаг назад и окинул девушку внимательным взглядом. - Слушай, Нат, выглядишь - отпад!
Дроздова довольно рассмеялась.
- Я стараюсь, Глебчик.
Мартынов понимающе усмехнулся.
- Есть для кого стараться?
Наталья кокетливо улыбнулась.
- А хотя бы для себя.
- Ой ли?
Глеб галантно пододвинул ей стул, помогая сесть, а сам шлёпнулся на соседний, по-прежнему не сводя с Дроздовой глаз. Та легонько похлопала его по руке, а потом вдруг посмотрела на меня. Идеально выщипанная бровь удивлённо приподнялась.
- Девушка с тобой?
Глеб обернулся и в первую секунду воззрился на меня несколько непонимающе, но затем кивнул.
- Со мной. Жень, сядь, чего ты стоишь?
И отвернулся. Я едва удержалась, чтобы не стукнуть его кулаком по темечку. По моему мнению, он этого вполне заслуживал. Я опустилась на стул и девушке натянуто улыбнулась.
- Здравствуйте.
Она коротко кивнула в ответ.
Наталья меня разглядывала с нескрываемым любопытством, не стесняясь ни меня, ни Мартынова, затем посмотрела на того вопросительно, но Глеб нахально её непонимание проигнорировал. Я чужое беспардонное любопытство перенесла весьма стойко, в ответ не проявила ни капли интереса и решила терпеливо ждать окончания этой невозможной встречи. Только краем глаза отметила, как пальчики Натальи продолжали порхать по руке Мартынова, а тот, кажется, млел, по крайней мере, выглядел восторженно и от этого немного придурковато.
- Ну что, рассказывай, как у тебя дела. Как живёшь? - затеребила его Дроздова, при этом её пальчики не просто запорхали по ладони Глеба, а принялись её наглаживать.
Мартынов рассмеялся.
- Я? Да мне-то что рассказывать? Ничего интересного. А вот ты... Замуж не вышла? - игриво подмигнув ей, поинтересовался Глеб.
Наталья засмеялась грудным, волнующим смехом и её грудь соблазнительно заколыхалась.
- А оно мне надо, Глебчик? У меня и так всё в ажуре.
- Вижу, вижу.
- А вот ты, не женился?
Мартынов со страхом вытаращился на неё.
- Я? Ещё раз? Да Бог с тобой, Нат!
Она погрозила ему пальцем.
- А я ведь тебя предупреждала, а ты мне не верил!
Глеб вдруг показательно тюкнулся лбом об стол, чем меня, признаться, напугал.
- Каюсь, Нат. Если бы ты знала как! Казнюсь и каюсь.
Наталья снова рассмеялась, но на этот раз мягче и более искренно. И попыталась поднять его голову от стола, но Глеб продолжать дурить и тогда уже получил лёгкий удар по плечу.
- Глеб, - просительно протянула Наталья, - ну хватит тебе! Что ты ведёшь себя, как...
- Клоун, - подсказала я.
Наталья удивлённо посмотрела, а Мартынов, наконец, поднял голову и вздохнул. Посмотрел на меня.
- Ты с самого утра говоришь мне гадости. Не стыдно?
- На правду не обижаются.
Он отмахнулся и снова повернулся к Наталье, а та вдруг кивнула в мою сторону.
- А говоришь, не женат.
Глеб фыркнул и тут же получил от меня тычок в бок.
- У нас чисто деловые отношения, - заверил он Наталью, глядя ей прямо в глаза. На её губах поневоле расплылась зачарованная улыбка, а я только головой покачала, сетуя на женскую доверчивость. Я сама на эту уловку Глебчика не раз попадалась, как уставится на тебя своими голубыми глазами, ресницами взмахнёт, и, кажется, что сердце из груди выскочит, а ведь о чём он в эту секунду размышляет - неизвестно, и я, если честно, во всяческих гадостях его подозревала в такие моменты.
- Деловой ты человек, - улыбнулась Наталья, а потом жестом подозвала официанта. - Отпразднуем встречу?
- Почему нет?
- Я помню, что ты любишь. Ваня, нам коньячку французского и что-нибудь на стол... Сам знаешь.
Ваня кивнул, выдал дежурную улыбку, и отправился было восвояси, а когда я его окликнула да ещё по имени, оглянулся с неподдельным удивлением.