… Двадцать лет спустя Сергей Псковитин вспоминал все это, медленно двигаясь в плотном потоке машин по Садовому кольцу. Вообще-то его не слишком раздражали пробки - он даже любил эти неизбежные остановки в середине бешеного дня, когда у него вдруг появлялось время сосредоточиться или расслабиться. Юра - тот просто зверел, когда приходилось тормозиться.
- Все, Сереж, покупаем "волгу" черную, ставим мигалку и будем ездить по-человечески! - восклицал он; Сергей только подсмеивался над его нетерпением.
Сейчас он возвращался в офис, в дороге ожидая Юриного звонка: вдруг придется разворачиваться и ехать еще куда-нибудь.
Вернувшись из Германии, Юра взялся за московскую работу с удвоенной энергией. Сергей даже сердился на него: все-таки год всего прошел после того, как вышел он из Склифа, и его, слабого, с синими кругами под глазами, Юля увезла в Ниццу - приходить в себя на Лазурном берегу.
Конечно, на курорте Юра не задержался - вскоре он уже звонил из Германии, где с обычным своим упорством добивался именно того, чего ему слишком недвусмысленно велели не добиваться. С уверенностью ожидая его звонка, Сергей заранее вызвал ребят из фирмы по защите информации, и те обшарили весь офис, чтобы убедиться, что их не слушают посторонние.
- Зря ты волнуешься, Серега, - смеялся Юра по телефону. - Я тут в Баден-Баден езжу, воду пью, как Тургенев с Достоевским.
- К рулетке не приохотился? - мрачно поинтересовался Сергей. - Мотор у тебя в заднице, вот что я тебе скажу!
И вот - месяца нет, как он вернулся, а спокойной Сергеевой жизни пришел конец.
Сергей давно уже научился разделять свою работу на две части: то, что он обязан понимать как начальник службы безопасности, и то, что ему совершенно непонятно и, значит, его не касается. Он простить себе не мог того, что произошло год назад.
А все потому, думал он, что разбираться стал, в чем все равно не разобраться - в Юркиных непонятных планах, - и расслабился, упустил из виду…
Но Юра рассказывал ему обо всем, независимо от служебной необходимости - так повелось с детства.
- Еще немного, Серега, чуть-чуть еще - и мы будем работать с ними на равных, - объяснял он свои усилия по завязыванию контактов с немецким концерном. - Если бы ты знал, как меня раздражает, когда меня считают идиотом!..
- Да я-то знаю… - улыбался Сергей. - Неужели немцы тебя идиотом считают?
- Я все понимаю: и что они уже научены горьким опытом - с нашими-то работать, - и что они вообще любят взвешивать все до пылинки, но все-таки… Черт, и не объяснишь им! Самому-то кажется: ведь это ж я, я же не такой…
О том, что случилось год назад, Юра вспоминать не любил. Тогда казалось, все потеряно - даже после того, как он вышел из Склифа: проект по недвижимости с треском провалился, он не смог получить от мэрии ни одного обещанного участка в центре, и это ставило крест на вхождении ратниковской фирмы в мощный европейский концерн.
- Какие проекты мы будем развивать, - сжав зубы, говорил он тогда Сергею. - Если даже начать их не смогли!
Он курил сигарету за сигаретой, а лицо у него и без курева было серым. Сергей давно порывался забрать сигареты, но Юра отводил его руку.
Наконец на кухню вышла заспанная Юля и спокойно выбросила только что распечатанную пачку в окно. Юра даже возражать не стал - Сергей видел, что у него просто нет на это сил.
- Пойдем-ка и правда спать, Юрка. - Сергей встал и положил руку ему на плечо. - Ну что ты переживаешь, себя, что ли, не знаешь? Все будет о'кей, ты очухайся только…
И вот теперь, год спустя, все действительно завертелось и пошло как по маслу: Юрина неуемная энергия сделала свое дело.
Он смог наладить все, что требовали немцы - связи, информационную сеть, дочерние фирмы; и только проклятые новые московские участки маячили перед ним камнем преткновения.
- Все готово, понимаешь, все! - Ратников сидел рядом с Сергеем в машине, которую тот вел по Новому Арбату к мэрии: Юра попросил, чтобы Сергей сам поехал с ним сегодня. - Участки эти я получу, пусть хоть снайперы стреляют! И тогда мы начнем сразу по всему фронту, улавливаешь идею? Все наши фирмы включатся одновременно, а они отлично налажены, можешь мне поверить, ты увидишь, как быстро все это заработает, это ведь отличная система, я сразу понял, как только о ней узнал!
- Типун тебе на язык, Юра, - ответил Сергей. - Какие еще снайперы?
- Да! - вспомнил Ратников. - Я девушку новую взял на работу.
- Что за девушка? - быстро спросил Псковитин.
- Красивая девушка, и такая… В общем, с ней легко работать, не сомневайся. Немецкий отлично знает, держится хорошо. Зовут Лиза Успенская, я уже договорился, она сегодня придет к пяти. Ты меня здесь не жди, пришли кого-нибудь, а сам ее встреть, если я не успею вернуться. - Вдруг Юра усмехнулся. - Я ее, знаешь, вчера даже от хулигана защищал.
Сергей недоуменно вскинул брови, не отрывая взгляда от дороги.
- Ну да, от алкаша какого-то - прицепился к ней в подъезде. По-моему, было довольно смешно, но ей понравилось. Алкаш-то плевый совсем, но я, оказывается, драться еще не разучился.
- Ты разучишься! Говорил же, не ходи один, ты ж не мальчик. Или мало тебе?
- Ну ладно, ладно. - Тон у Юры стал примирительным. - Не буду больше, обещал уже. - Он помолчал немного, потом неожиданно сказал: - Скоро Юля приедет.
Сергей почувствовал тоску в его голосе. Он знал, что эта тоска - не из-за того, что Юля приедет скоро, а из-за того, что ее нет сейчас, что ее давно нет рядом - как она была рядом когда-то…
Он остановил машину у бывшего здания СЭВ, Ратников хлопнул дверцей.
- Ни пуха ни пера! - крикнул ему вслед Сергей.
"Надо было и сегодня охранника с ним послать, - подумал он, медленно отъезжая от тротуара. - Но уж больше он у меня не отвертится! Какие-то алкаши, подъезды… Ладно, поеду взгляну - что за девушка".
Юрка никогда не был бабником, его неизбежные связи в Юлино отсутствие были короткими и ни к чему не обязывающими. Но сейчас Сергей предпочел бы, чтобы он завел себе любовницу, и лучше бы не одну. Юля приедет! Раньше надо было думать…
Юрка женился, едва им с Юлей исполнилось по восемнадцать. К тому времени никто уже не удивился его женитьбе. Даже Эльвира Павловна, которая считала ранний брак моветоном, - и та смирилась.
- Что поделаешь, - по привычке изливала она душу Сергеевой матери. - Ведь Юрочку бесполезно переубеждать, пусть уж делает, что хочет…
Свадьба была в "академке", хотя Юрка давно жил в Москве и на дачу наведывался все реже. Молодые расписались в сельсовете и оттуда, из деревни, пешком пришли в поселок. Только что началось "бабье лето", паутинки липли к Юлиным золотисто-каштановым волосам, неяркие солнечные лучи вспыхивали в ее глазах медовыми звездочками. Легкий ветер ворошил Юрины волосы, подхватывал невестину фату и бросал ему на плечи. Оба они так красивы были в этот день, ничего странного не было в том, что они женятся - кому же быть вместе, как не им… Свидетелем был, конечно, Сергей, свидетельницей - Наташка Кизилина, Юлина подружка.
На свадьбу собрался весь поселок - кажется, никого даже не приглашали отдельно, понимая, что все равно придут все. Бывшие Юлькины ухажеры съехались из деревни на мотоциклах, и Сергей на всякий случай не слишком увлекался гулянкой, был начеку. Хотя смешными теперь казались те, давние, страхи: он даже рад был, если бы вспыхнула драка…
С мучительной грустью смотрел он на Юру - вот, уходит, и не вернуть… Не из-за женитьбы, конечно: все началось гораздо раньше, и теперь Сергей чувствовал неизбывное свое одиночество в огромном и непонятном мире, объяснить который умел единственный человек…
Юля смеялась - не вслух, а как всегда она смеялась, глазами и уголками губ; Юра целовал ее под крики "горько"; ничего необыкновенного не было в этой свадьбе.
Сергей смотрел на Юлю, и чувство, возникшее у него однажды по отношению к ней, было в эти минуты особенно острым: даже сейчас, когда она сидела за длинным столом в саду, прижавшись к жениху, Сергей просто физически ощущал, что у нее есть своя, особая, жизнь, в которую нет доступа никому, даже Юрке, и эта жизнь связана с тем, что Юля - красавица…
Она уже выиграла первый приз на каком-то конкурсе, на нее обратили внимание в недавно появившемся модельном агентстве. Сергей даже думал, что из-за этого она не выйдет за Ратникова: нельзя же участвовать в конкурсе "мисс", будучи замужем. Впрочем, Юрке это, конечно, было все равно, он женился бы на ней при Любых обстоятельствах, и это немного раздражало Сергея.
- Слушай, а правда, что Юля уезжает завтра? - улучив минуту, спросил он своего друга, пока невеста болтала с Наташкой.
- Да, а что?
- Да ничего, мне-то какое дело. И куда она едет?
- В Юрмалу. От своего агентства, на конкурс.
Сергей ничего не сказал - действительно, какое ему дело до того, что Юля на следующий день после свадьбы едет куда-то, чтобы расхаживать по сцене полуголой под похотливыми взглядами мужиков из жюри? Но ведь только Юля оставалась Юре из их общего детства, и Сергей хотел, чтобы она принадлежала его другу безраздельно…
- Думаешь, я боюсь, как бы она мне не изменила? - прищурившись, Юрка смотрел прямо на него, и во взгляде его была жесткая, знакомая Сергею по их боксерским боям, решимость.
- Я знаю, что она тебе не изменит.
Сергей вздохнул: как Юрка не понимает, что дело не в этом!..
Он не мог простить Юле, что она улетела в Париж прямо из склифовской палаты - едва Юрку перевели из реанимации. Конечно, потом она приехала, заставила его перебраться за границу - неизвестно, что было бы с ним, останься он в России; но Сергей помнил, как стучали ее каблучки по больничному коридору… Он не уехал бы в такой ситуации никогда и никуда, а ведь именно они с Юлей были для Юрки не такими, как все - и Сергей не мог простить.
Телефон молчал - наверное, не сглазить бы, все идет нормально. Сергей свернул к Тверским-Ямским и остановил машину у офиса "Мегаполис-инвеста".
Им повезло с этим зданием: в их распоряжении был целый двухэтажный особняк в престижном центре, на тихой улочке. Кажется, раньше здесь были какие-то художественные мастерские, и Юра получил полуразрушенное здание через отца, от Союза художников. Сергей впервые пришел сюда, когда "Мегаполис-инвесту" принадлежал уже весь особняк, а до этого, Юрка рассказывал, они с ребятами сидели в подвале.
Дверь бесшумно открылась перед ним: охрана увидела его на мониторе, когда он только подъехал к дому. После того, как Юру чуть не убили, Сергей превратил офис в настоящую крепость и ничуть об этом не жалел: береженого Бог бережет.
Его кабинет располагался на первом этаже, но прежде, чем пройти туда, Псковитин просмотрел список ожидаемых посетителей, лежавший на столе у охранников. Да, есть такая - Елизавета Успенская.
- Когда вот эта девушка появится, - сказал он, - направьте ко мне, если Ратникова не будет.
Дел у него сегодня было мало: отправил машину к мэрии, просмотрел оперативные отчеты и материалы о предполагаем партнере.
Юра занят был сейчас вожделенным европейским концерном, все его прежние дела шли как по накатанному. Псковитин не забывал наблюдать время от времени, что происходит на подмосковных заводах - особенно один, редкоземельных металлов, постоянно держал его в напряжении: он знал, что такие дела контролируются госбезопасностью и, по правде говоря, предпочел бы, чтобы Юра в это не влезал. Но прибыль была огромная, и Псковитин терпел эту головную боль.
Партнерская фирма, которую Ратников нашел с дальним прицелом - для новой своей системы, - производила хорошее впечатление: ни в каком "кидалове" замечена не была, долгов не имела. Но Псковитин все-таки просидел над бумагами не меньше часа, вызвал сотрудника финансового отдела, который составлял отчет о партнере, и пожалел, что сам не повстречался хотя бы с коммерческим директором: Сергей доверял личному впечатлению.
Правда, он предложил однажды Юре проверять новых сотрудников на детекторе лжи, как это давно делали во многих фирмах. Но Ратников категорически запретил, брезгливо поморщившись.
- Какой я тогда руководитель, - сказал он. - Если доверяю не себе, а машинке?
Псковитин тогда только плечами пожал: он считал это неуместным чистоплюйством. Сам-то он и без детектора постоянно перепроверял всех сотрудников "Мегаполис-инвеста": человек слаб, вчера не было проблем, а сегодня появились - где гарантия, что этим не воспользуются те, кому не следует?
Он знал, что не только в уютном особнячке на Тверской-Ямской, но и во всей их разветвленной системе его боятся и уважают. Что ж, так и должно быть. За себя он был спокоен: семьей он не обзавелся, алчностью не страдал, его невозможно было ни подкупить, ни запугать, и это знали все, с кем имел дело "Мегаполис-инвест", и лично Сергей Псковитин.
Время прошло незаметно, и он оторвался от бумаг, когда в дверь постучали.
- Войдите!
На пороге стояла девушка лет двадцати - невысокая, с хрупкой, изящной фигуркой. Псковитину сразу бросилось в глаза редкое сочетание цвета ее глаз и волос: светло-пепельный с прозрачно-зеленым. Потом он удивился выражению ее лица: какая-то юная незащищенность соединялась в нем с отчетливым чувством собственного достоинства.
В следующую минуту он понял, что уже видел эту девушку.
- Елизавета Дмитриевна? Садитесь, пожалуйста. Псковитин Сергей Петрович, будем знакомы.
Ему немного смешно было называть ее по отчеству, но таково было установленное им самим правило: никакой фамильярности.
- Скажите, Елизавета Дмитриевна, - сразу спросил Псковитин, - где я мог вас видеть?
- В больнице, - ответила девушка. - В Склифе. Я шла по коридору, вы стояли у палаты. Потом я посидела немного с… с больным, пока не пришла сиделка.
Ну конечно, как он мог забыть! Правда, тогда было не до нее…
- И что же, теперь вы оказались здесь случайно?
- Да, - девушка недоуменно посмотрела на него.
- И Юрий Владимирович не знает, что вы с ним уже встречались однажды?
- Нет. - Она слегка покраснела. - Понимаете, мне было неловко ему об этом напоминать: мне кажется, ему было бы неприятно, что я видела его в таком беспомощном состоянии.
"Надо же, как быстро она это поняла!" - удивился Псковитин. Конечно, Юрка не любит выглядеть беспомощным…
Однако Сергей не любил совпадений и не слишком верил в их случайность. Поживем - увидим, подумал он. Что ж теперь, раз Юра говорит, что уже взял ее на работу.
Ему понравилась эта Лиза Успенская, и он не хотел подозревать ее в каких-то тайных целях. Кстати, он не успел поинтересоваться у Ратникова, чем она будет заниматься.
В этот момент дверь распахнулась, и сам Юрий Ратников показался на пороге.
- Приехал? - удивился Сергей. - Быстро вы, Юрий Владимирович!
По Юриному торжествующему виду он понял, что дело сладилось, и его радость немедленно передалась Сергею.
- Вот, развлекаю Елизавету Дмитриевну в ваше отсутствие.
- Привет, Лиза! - Юра улыбнулся девушке, и Сергей вдруг заметил, что отблеск его торжества отразился в ее глазах. - Ну как, нравится у нас?
- Я еще не поняла. - Лиза улыбнулась ему в ответ. - Холл красивый, и охрана вежливая.
Юра рассмеялся.
- Что ж, пойдем наверх, покажу остальное. Сережа, ты зайди через полчасика - расскажу…
Дверь за ними закрылась.
"Как необыкновенно просияли ее глаза, когда Юра на нее посмотрел!" - подумал Псковитин.
Что-то новое, прежде незнакомое, дрогнуло в его душе: он вдруг подумал о том, что многое бы отдал, если бы эта девочка так взглянула на него…
7
Лиза работала в "Мегаполис-инвесте" ровно два месяца, но и до сих пор, просыпаясь утром, не могла поверить, что жизнь ее идет теперь совсем иначе, что нет больше ежедневного унижения и безнадежности, от которых она так часто плакала по ночам.
Ей нравился этот дом на Тверской-Ямской - она воспринимала его именно как дом, какой-то единый и живой организм. Конечно, она понимала, что наверняка не все здесь так радужно, как ей кажется - но что из этого? Как ни пыталась она обнаружить хоть какой-нибудь изъян в установившихся здесь отношениях между сотрудниками, ей это не удавалось. Люди были приветливы друг с другом, а Лиза давно уже поняла: этого вполне достаточно, даже если за приветливостью нет ничего, кроме ни к чему не обязывающей любезности.
Тем более ощутимо это было теперь, когда она вспоминала то Ольгу Воронцову, то родственницу Полины Ивановны…
Она быстро поняла, что все здесь - в том числе и стиль отношений, который так ей понравился, - зависит от двух человек. Первый был, конечно, Юра - правда, на работе она называла его только по отчеству и на "вы", справедливо рассудив, что, предлагая перейти на "ты", Ратников ведь не предполагал в ней свою сотрудницу.
Второй был начальник службы безопасности Сергей Петрович Псковитин. Его Лиза побаивалась, хотя он был с ней неизменно вежлив - впрочем, как и со всеми остальными.
То, что говорил Ратников, выполнялось всеми немедленно и с охотой; Лизе ни разу не приходилось слышать, чтобы он с усилием добивался от кого-нибудь выполнения своих распоряжений. То, что говорил Псковитин, выполнялось так же неукоснительно, но без каких бы то ни было эмоций - просто все знали, что повторять он не станет, и выводы последуют мгновенно.
Из осторожных разговоров своих новых сослуживцев Лиза поняла, что Псковитин прежде был каким-то особым военным и служил в таком подразделении, которых больше не было ни в одной стране. Потом это подразделение почему-то расформировали, и Сергей Петрович оказался здесь, в "Мегаполис-инвесте" у Ратникова.
От Юрия она знала, что они с Сергеем Псковитиным дружили в детстве. Да это и без объяснений было понятно: Лиза видела, как относится Сергей Петрович к Юрию.
Это нельзя было назвать отношением к ребенку или к младшему брату, хотя даже в том, как Сергей Петрович смотрел на него, чувствовалась такая бережность, какую трудно было предположить в этом суровом человеке. Но в его отношении к Ратникову не было ни капли снисходительности - даже наоборот: он смотрел на него словно бы снизу вверх, как будто Юрий знал нечто такое, что ему, Псковитину, было совершенно недоступно…
Лиза видела, что Псковитин наблюдает за ней особо. Он делал это ненавязчиво, но властно, и Лиза не обижалась: в конце концов ведь это входит в его обязанности. Тем более что ее работа оказалась самым непосредственным образом связана со всем, что делал Ратников.
Лиза так и не спросила Юрия, чем будет заниматься, это выяснилось как-то само собой. В заведенной для нее трудовой книжке было записано "референт-переводчик", но это совершенно ничего не значило. То есть она, конечно, переводила с немецкого - устно, синхронно, когда возникала необходимость, и это бывало довольно часто. Но перевод был далеко не главным, что она делала, а "главное" она и сама не могла бы определить.
Ратников работал на втором этаже, окна его просторного кабинета выходили в небольшой уютный дворик, обнесенный высоким забором. Однажды он, смеясь, сказал Лизе, что стекла в этих окнах называются "антикрайм" и их не берет даже автомат.