Последний, добивающий удар он нанес быстрым, как ртуть, переходом к чувственно теплым интонациям, пока ловко выхватывал трубку из омертвелой руки Клодии.
– Что вы сказали, милая? Ax – она хочет тебе передать, Марк, что загружена работой выше головы, так что, по всему, до твоего отъезда вы увидеться не сможете. Да, кстати: домой меня не жди. Заночую в отеле… Да – опять… Нет, по-моему, тебе незачем спрашивать, почему: правильные выводы ты, бесспорно, сделал… Да, привет ей, конечно, передам, спасибо за доброе отношение, но пойми, что если ты к ней относишься платонически, то я – нет. До свидания, Марк.
И положил трубку.
Клодия застонала.
Глава 5
– Вам помочь?
Ладонь Клодии задержалась на глянцевитой крыше автомобиля, она повернулась и сухо улыбнулась аккуратному молодому продавцу, подошедшему к ней.
– Я таких не видела, – пробормотала она, все еще любуясь покатыми линиями агрессивного на вид спортивного автомобиля.
– А ведь красивый, – ухмыльнулся молодой человек, не сводя глаз с Клодии. – Это – "бриклин". Мотор – "форд-В8", предельная скорость – 187 км/час. И под цвет ваших ногтей.
Клодию позабавила и его наблюдательность, и его лесть. Она даже не заметила, что броский оранжево-красный цвет автомобиля – точь-в-точь как у ее тщательно наманикюренных ногтей.
– По-вашему, мне следует его купить из соображений косметики?
– А почему бы и нет? Однако я, в общем-то, не считаю, что эта машина по-настоящему в вашем стиле. – Продавец – молодой, от силы двадцати лет, и, как ей показалось, на этой службе недавно.
– Вот как? – подыгрывая ему, Клодия подняла брови. Поскольку она была единственной покупательницей в просторном мраморном выставочном зале, он, видимо, пытался развеять скуку праздного дня. А быть может, ее белая полосатая блузка под коралловым жакетом и ярко-белая пикейная юбка выглядели настолько шикарно, что казались дорогими. Видимо, впечатлению способствовала и залихватская широкополая коралловая шляпа, которую, войдя, она сняла.
Будь она в униформе, которую носила в отеле, он бы немедленно понял, что это – не клиент.
– А что, по-вашему, в моем стиле?
– Может быть, что-нибудь побыстрее? Глаза его скользнули ниже волнистого края ее короткой юбки, и Клодия остро ощутила обнаженность своих ног. Хорошо еще, что достаточно загорели до того и кажутся обтянутыми колготками. На этот несильный загар ушло без малого все лето. У Клодии были такие черные волосы и светлая кожа, что она много лет назад отказалась от скучной процедуры загорания.
– А как насчет "феррари"? – он провел ее к серо-стальному автомобилю, главному экспонату, высящемуся на подиуме в углу зала.
Она решила чуточку его поддразнить.
– Но ведь "феррари" – такие… традиционные, или вы так не считаете? На "феррари" ездят пожилые. Не найдется ли у вас чего-нибудь… потемпераментнее?
Она скрыла улыбку, видя, насколько это его задело. Он и вправду молод. И несомненно, как всякий разумный и юный молодец-мужчина, мучительно жаждет приобрести "феррари".
– "Порше-911"?
Она махнула рыжими ногтями.
– Слишком расхоже.
Глаза его сверкнули – в нем пробудились бойцовские инстинкты, и, чтобы не рассмеяться, она повернулась к нему спиной.
– Ага! Вот это – да! Это – явно по мне! – она пропетляла мимо других угрожающе энергичных машин и остановилась перед великолепной темно-синей машиной с откидным верхом.
– "Корвет"? – не без злорадства спросил он, следуя за нею. Видимо, репутация владелиц "корветов", по его мнению, оставляет желать лучшего. – А ну-ка, войдите да примерьте, – с нетерпением отворил он дверь, пренебрегая ее нерешительностью, и выхватил у нее из руки модную кожаную папочку и шляпу, а затем буквально впихнул ее в кабину.
Ковшеобразное сиденье облегало тело Клодии, как будто сделанное специально по ее мерке, а гладкость руля доставила ее пальцам такое неожиданное удовольствие, что она даже не заметила, что юбка высоко задралась, а облокотившийся на дверь молодой человек наслаждается открывшимся зрелищем.
– Это "гринвуд", единственный экземпляр во всей стране, – самодовольно сообщил он. – И в общем-то гораздо быстрее "феррари" – правда, возможности проверить это в окрестностях Веллингтона невелики, если только вы не участница "пятисотки". – Он с любопытством следил, как она пристраивается к синему кожаному сиденью и внимательно рассматривает внушительную приборную доску. Затем перегнулся через ветровое стекло и осклабился. – Уплатите наличными или чеком, сударыня?
В ответ Клодия тоже улыбнулась. Игра окончена. Ничего настолько легкомысленного и глупого она сто лет не делала. Она вздохнула и медленно провела пальцем по гладкому изгибу руля.
– А ведь и вправду роскошная машина? Такая… такая…
– По-моему, вы хотите сказать: "сексуальная".
Молодой человек дернулся, как подстреленный, его мальчишеский задор улетучился. Он поспешно отступил от автомобиля, и пораженную Клодию пронзили невероятные глаза Моргана Стоуна.
– Э-э-э… мистер Стоун… я показывал даме автомобиль…
– А дама взяла да вас и прокатила, – с легкой иронией перебил Морган заикающегося продавца. – Как вам не стыдно, Клодия, так воспользоваться юностью и неопытностью Карла, – упрекнул он, а она зарделась, будто была виновата в большем, чем простое легкомыслие. – Дама, вероятно, знает о таких машинах куда больше вас, – сухо сообщил он пристыженному юноше, взял у него шляпу Клодии и папочку для документов и легким кивком отослал его прочь.
Клодия торопливо пыталась выбраться из машины – и обнаружила, что он загородил ей дорогу и не дает встать. Она сидела, пригвожденная к сиденью, и сердито смотрела на Моргана.
– Ну, а как по-вашему – сексуальна ли эта машина? – спросил Морган, и она вдруг припомнила название песни из репертуара Рода Стюарта, одного из своих любимых артистов. Ответ на оба вопроса, бесспорно, был утвердительным, и странное предчувствие неладного породило у нее озноб. Этим утром он был одет с такой же изысканной элегантностью, как тем кошмарным днем в Окленде: темный костюм с двубортным пиджаком, белая полотняная рубашка, тускло-оливковый шелковый галстук с орнаментом из белых вееров, похожих на раковины. Он совсем не походил на того человека, что на прошлой неделе стал главным злом ее жизни, и внезапно Клодия почувствовала себя очень плохо одетой.
– Да, очень славная, – пробормотала Клодия, разъяренная своим вынужденно подчиненным положением.
– Славная? – ему стало забавно, глаза его сузились, в уголках прорезались тонкие линии. – Это все равно что назвать Фанджо хорошим гонщиком. У вас, по всему, безбожно завышенные критерии. А на какой машине Нэш ездил не во время гонок?
Как всегда, Клодию задело, когда он упоминал имя Криса, с тою не поддающейся определению скрипучестью, которая как будто появлялась в его голосе каждый раз при упоминании ее погибшего возлюбленного.
– "Боксер-берлинетта".
– Человек со вкусом.
– Да. – Хотела бы она знать, что скрыто за этой обманчиво спокойной внешностью: уж глаза-то его спокойными не назовешь – неугомонные, пронизывающие, а интонация его фразы – не вполне одобрительная. Боже упаси, чтобы он догадался о ее смятении!
– Жаль, что меня здесь не было, когда вы приехали. У меня сегодня была важная встреча, поэтому и официальный наряд, – он указал на свой костюм, как бы угадав частичную причину ее неловкости. – Но, вижу, Карл вас развлекал.
– Он только исполнял свои обязанности, – она почувствовала, что обороняется.
– Флиртуя с покупательницами?
– А разве это не входит в его обязанности? – едко спросила она.
– Правда. Помочь вам подняться? В такой юбке довольно трудно встать со столь низкого сиденья, не оскорбляя вашей скромности.
Ей хотелось надменно пренебречь этой протянутой рукой, но смешинка в его глазах подтвердила, что ей это не под силу. Когда Морган рывком поднял ее на ноги, она вновь почувствовала, до чего он силен. Он не отодвинулся от двери, а остался на месте, и на несколько томительных мгновений она прижалась к нему всем телом.
Пока Клодия пыталась понять, нечаянно так получилось или нарочно, он протянул ей ее вещи, взял под локоть и деликатно, но очень твердо повел по мраморному полу к двери без надписи, расположенной в лишенной окон задней стене выставочного зала.
Клодия решила, что Морган ведет ее в какой-нибудь кабинет, и поразилась, опять очутившись в кирпичном дворике, где росли беспорядочно посаженные деревья и стояло несколько автомобилей. Солнце слепило ей глаза.
– Я… я думала, что мы идем к вам в контору. – До этого их встречи происходили в отеле, где Клодии хотя бы казалось, будто она всем распоряжается.
– Это напротив, – и Морган указал на полосатый навес над дверью из цветного стекла в кирпичном здании на другой стороне двора.
В самом здании Морган остановился лишь для того, чтобы бегло перебрать пачку пакетов, поданных лощеной блондинкой за столь же лощеным деревянным регистрационным столом, и познакомить Клодию с седовласой матроной, своим личным секретарем. Она ответила на учтивое приветствие Клодии теплой улыбкой и взглядом, исполненным неприкрытого любопытства, который перешел на ее начальника при его следующей реплике.
– Мы с Клодией отлучимся по меньшей мере на час, Айрини. – Искоса посмотрел на женщину рядом с собой и тихо добавил:
– А то и на два…
– Куда вы? – спросила Айрини – так неожиданно, что Клодия даже не успела удивиться.
– Не ваше дело, – любезно ответил Морган, и пожилая женщина рассмеялась.
– Если не мое, значит, вообще не дело. Если вы не вернетесь к пяти, надо ли будет выслать поисковую партию? Сегодня вы приглашены на ужин. – Было ясно, что их отношения отличались взаимным неуважением.
– Не беспокойтесь. Если к пяти не вернусь, то и спасать незачем, – сухо произнес он.
– Но ведь вы как будто сказали, что мы встретимся здесь, – Клодия с трудом обрела дар речи, и голос ее прозвучал с некоторой враждебностью.
– Так и случилось, – уверенно возразил он.
– Но… у меня тут вся информация, которая, по вашим словам, вам нужна, – она подняла папочку. – Вы сказали, что мы обсудим организацию обедов в честь знаменитостей, подумаем, как провести клетчатый бал…
Ее идея бала после гонок, с цветами, заимствованными у черно-белого клетчатого флага, которым будут салютовать победителю, пришедшему к финишу, имела бешеный успех и у Моргана, и у Саймона.
– Так оно и будет, – подтвердил он – опять снисходительным тоном человека, чьи планы никогда не нарушают. – Но прежде – нечто другое. То, что, по-моему, вы оцените. И, пожалуйста, Айрини, не трудитесь кого-нибудь подключать к телефону в машине: я псе равно не отвечу.
Кто бы ни позвонил!
– Что ж, если начнется кризис и вся фирма рухнет, прошу меня не винить! – невозмутимо ответила секретарша, вызывая его на пикировку.
– Пойдемте-ка отсюда, Клодия, прежде чем Айрини примется меня пилить по-настоящему.
Еще несколько мгновений – и Клодию опять ослепило солнце во дворе. Морган втискивал ее в автомобиль, черный, с открытым верхом, руль слева, маленький, тупоносый и непререкаемо мужественный от стальных сеток на фарах и гладкой выпуклости воздухоприемника на капоте до хромированных боковых глушителей и защитного бруса позади сиденья водителя.
– Это ваша? – чуть слышно спросила она, когда он стянул пиджак и бросил его позади сиденья водителя, прежде чем проскользнуть за руль.
– Вы хотите сказать – лично моя собственная, в отличие от тех, которыми торгую? Да, у меня несколько машин, но "кобра" – моя любимица. – В небрежном тоне, каким это было сказано, сквозило высокомерие богача. Морган насмешливо взглянул на ее напряженное лицо, реакции с ее стороны не последовало. – Я люблю необычное.
– Вы что, пытаетесь произвести на меня впечатление? – парировала она, стараясь выглядеть язвительной, в то время как внутренний голос приказывал вылезти из машины и уйти. Зловеще раздутый колпак кобры на фирменном знаке весьма соответствовал, как ей показалось, образу владельца машины.
– И как, произвел?
– Невероятное, – в скучающем голосе слышалось отрицание.
Он повернул ключ, и мотор агрессивно заревел, почти заглушив его тихий ответ.
– Стервоза.
– Что ж, мальчишки склонны всем надоедать разговорами о своих дорогих игрушках, – сказала Клодия, а ногти ее впились в гладкие кожаные корешки папочки с документами, пока она пыталась сосредоточиться на разговоре, а не на происходящем. Про мальчишек и про их игрушки Клодия знала все. В точности знала, что именно произойдет.
И не ошиблась.
Он был отличный водитель, но, когда они остановились у первого светофора, так резко затормозив, что ремень напрягся у нее между грудей, ее прошиб пот.
– Все еще скучаете, Клодия? Она смотрела сквозь ветровое стекло отсутствующим взглядом.
– Клодия?
Она не ответила. Не могла.
– Клодия? – Он выругался, потянулся, повернул ее к себе и опять выругался, увидев ее пустые глаза. Рука, твердо державшая ее за подбородок, мягко скользнула по щеке. – Клодия? Простите. Я вас напугал?
Она заморгала, грубые его черты сфокусировались у нее в глазах, его пальцы грели ее холодную щеку.
– Поганое мальчишество – то, что я учинил, зная о вас то, что знаю. Извините. – Каждое его слово прозвучало медленно, отчетливо, резко подчеркнуто, разрушая ее инертность. – Вы ведь были там, у трека, когда Нэш погиб?
Она опять моргнула, как бы пробуждаясь от глубокого сна, глаза ее потемнели, зрачки расширились до обычных дневных размеров и позволили ей опять видеть, видеть его застывшее гневное лицо и понять с облегчением, что гневается он не на нее.
– Я… да. – О том дне Клодия вообще никогда не говорила. Это было еще одним мучительным, глубоко запрятанным воспоминанием. Она содрогнулась, не в силах проронить и слова. Согнутыми пальцами он провел по ее стремительно теплеющей щеке.
– Вас по-прежнему донимают кошмары? Откуда он знает? Клодия уставилась на него широко раскрытыми глазами.
– Иногда. Не часто… теперь. – Последнее она сказала, взяв себя в руки и пытаясь выглядеть так, будто ничего не было и все идет хорошо.
– Только если идиоты вроде меня не воскрешают их, – грубо сказал он. – Простите, Клодия.
Она почувствовала, что он, черт этакий, не перестанет извиняться, пока не выпросит у нее прощение.
– Да нет, ничего, – пожала она плечами. – Просто вы меня застигли врасплох, и только. То есть обычно я в порядке, если заранее знаю, что еду…
– С головорезом? – Морган резко прервал ее попытку выразиться деликатнее. – Уверяю вас, я обычно не столь непослушен правилам уличного движения, особенно в городе. Просто мое "я" на несколько секунд затмило мой разум. – Он скроил гримасу, понимая, что сообщил ей о способности машины развивать скорость до ста в час чуть меньше, чем за четыре секунды. – Или такой автомобиль вам не по душе? Предпочли бы закрытый? Какой-нибудь менее… э-э-э…
– Хвастливый? – подсказала она с некоторым раздражением, увертываясь от руки, все еще ласкавшей ей щеку. Или он теперь думает обращаться с ней как с трусливой неврастеничкой?
– Я хотел сказать: менее распахнутый. – Неуверенность его тона позволила ей вернуть самообладание. Пусть за рулем он, да только он сам дал ей понять, что главенствует она. – Может быть, вернемся и переменим машину?
– Нет. "Кобра" – это великолепно. – И вдруг поняла, что зажегся зеленый свет, а позади них скопилось множество машин. – Если только вы поведете ее более внимательно.
Последнее слово заставило его дернуться.
– Может быть, поведете вы? – к ее ужасу, он вынул ключи и протянул ей.
Она и не пошевельнулась, смотря на него с отчаянием, пока из автомобиля сзади не послышались нетерпеливые гудки.
– Морган, мы задерживаем движение.
– Может быть, вам было бы спокойнее за рулем? – Он побряцал перед нею ключами, а она поспешно отстранила его руку.
– Нет, в самом деле, ведите вы. Морган, гудят! – Она зарделась от смущения – Вы уверены? – Он как будто был готов просидеть так весь день, не обращая внимания на скопившиеся автомобили. Как ни странно, он был по-настоящему серьезен.
– Уверена, – еле выдавила она. – Да я и не знаю, как вести такую машину.
Он сделал паузу, вставляя ключ в замок зажигания.
– А "феррари" Нэша разве вы не водили?
– Шутите? – криво улыбнулась она. – Крис терпеть не мог, если машину вели другие, особенно женщины. А уж меня-то в одиночку к своей возлюбленной машине даже близко не подпускал. Без Криса я всюду ездила на такси.
– То есть вы хотите сказать, что у вас не было своей машины, что он не позволял вам водить – и это ему сходило с рук? – спросил он до того недоверчиво, что если бы она уже не покраснела, то вовсю залилась бы краской.
– А мне и незачем было, – ответила она. – Мы так много ездили, что моя собственная машина оказалась бы бессмысленной роскошью. Отели того разряда, в каких мы останавливались, неизменно предоставляли напрокат лимузины. – Неодобрение еще не совсем сошло с его лица, и она едко добавила:
– А иные, знаете ли, обходятся без колес, особенно в больших городах с хорошим общественным транспортом…
– Как правило, те, кому такая роскошь не по средствам. А это, по всему, при жизни Нэша не составляло для вас проблемы…
– Я просто не хотела водить. Или это для вас проблема? Прикажете извиниться? Или для вас оскорбительно, если кому-то все равно, есть у него машина или нет? Может быть, мне выйти и двинуться пешком? Пожалуй, стоило бы – с вами за рулем мы все равно никуда не доедем!
– Ладно, ладно, Герцогиня, без истерик, – хватило у него наглости сказать. Глаза его сузились: негодование Клодии не осталось незамеченным. – Видите, я завожу машину.
– Давно пора, – прошипела Клодия, сердито глядя на него, пока машина в нетерпении бурчала. – Чего это вы ждете? Да нажимайте же, черт возьми, акселератор!
– Лучше подождать, пока не загорится зеленый свет, – кротко проговорил он. – Не хочу снова нарушать правила движения.
Клодия подняла голову. За это время свет опять стал красным, она – тоже. Они вернулись к исходной точке. Внутри у нее все кипело.
– Нажать? – он откровенно поддразнивал ее, и ей не хотелось на него смотреть. – Не очень-то вы сами внимательны, Клодия.
Она демонстративно скрестила руки на груди.
– Вы мнете вашу шляпу.
Так и есть. Закругленный верх сильно вдавился. Все по его вине! Клодия распрямила шляпу, не выпуская Моргана из поля зрения. Тот удобно устроился на сиденье, прислонясь к двери. Летний ветерок растрепал ему черные волосы, белая рубашка туго обтянула могучие плечи. Она украдкой следила, – как он распустил галстук и расстегнул воротничок – полная раскованность, а она сидит как на иголках.
– Не последить ли вам за светофором? А то опять прозеваете, – зло заметила она, тщательно укладывая шляпу на коленях.
– Как знать. Может быть, и стоит пропустить.
Она быстро посмотрела на него и напоролась на ослепительную улыбку.
– За одну краткую поездку в машине я больше узнал о вас, чем за все часы, что мы фехтовали идеями у вас в кабинете, – протянул он.