– Вы все знали, верно? Вы знали, что муж использует Дейзи.
– Не с самого начала, – прошептала та. – Разумеется, я ничего не знала! Но потом она стала странно себя вес ти, перестала улыбаться. Она не разговаривала с Ричардом, хотя раньше его обожала, а теперь вздрагивала, когда он к ней прикасался. Я была рада, что она ушла из дома!
– Может быть, именно Ричарду надо было уйти?
– В этом нет его вины! Она всегда была слишком красива, даже в детстве. Потом стала молодой женщиной, и в том, как она ходила, как себя вела… на нее все обращали внимание. Она была само искушение, мисс Кэхил, воплощение зла, соблазна для плоти. Я уверена, она сама завлекла Ричарда.
Франческе стало плохо.
– Ей же было всего двенадцать.
– Кто знает, когда это началось? Я узнала только перед тем, как она пропала. Ричард сказал, что хочет лечь в постель, но так и не пришел. Он плохо себя чувствовал, мы думали позвать врача, поэтому я пошла его искать. Можете представить, где я его нашла. – Слезы полились еще сильнее.
Ричард насиловал свою дочь три года, а мать ничего не замечала!
– Конечно, конечно, вы предпочли считать, что это началось в ту ночь.
– Я ушла и оставила их одних. Ричард не знал, что я раскрыла их тайну.
– Вы были обязаны защитить своего ребенка, миссис Гиллеспи. Вы так и не поговорили с мужем? – Грудь сжималась от невыносимой боли за Дейзи.
– Я не поговорила с мужем, – парировала Марта. – Как я могла? Вы бы смогли? Мне стыдно, но у меня не хватило мужества!
В каком аду жила Дейзи!
– Когда вы решили убить ее?
– Я не злодейка, как она. У нее была причина стать проституткой. Она нас шантажировала! Ричард рассказал мне, что нашел ее, но она отказалась вернуться домой. Я была этому рада – сама бы не позволила ей вернуться. Однажды ночью я увидела, как Ричард плачет. Он рассказал, что отправил ей деньги, сказал, что хочет помочь, но я сразу догадалась, что она шантажировала его своими грязными тайнами.
– Вы так сильно ненавидели собственную дочь?
Марта вскинула подбородок.
– Я любила свою дочь. Пока она не стала шлюхой, пока она не повергла Ричарда в грех. После этого у меня были все основания ее ненавидеть.
Франческа не могла вымолвить ни слова.
– Мама, не смей ничего говорить! – В комнату ворвалась Лидия. Она перевела взгляд с матери на Франческу.
– Она хочет уничтожить нашу семью, Лидия.
– Она не этого хочет, она ищет убийцу Дейзи, мама. Она не знала, что таким образом уничтожит то, что осталось от нашей семьи.
Значит, Лидия знала, что ее мать убила Дейзи.
– Вы тоже все знали, верно? Вы знали, чем отец занимается с вашей сестрой?
Лидия встала рядом с Мартой.
– Да. – Взгляд стал опустошенным. – Я знала. В первый раз, когда он вышел из ее комнаты, я побежала к ней, она рыдала у меня на руках. Но это продолжалось не так долго, мисс Кэхил, слезы быстро высохли.
– Почему вы никому не рассказали? – настаивала Франческа.
– Мне было десять лет! – крикнула Лидия, и глаза заблестели от слез. – Мне бы никто не поверил. Когда Дейзи убежала, мне было тринадцать. Мисс Кэхил, мы все делали вид, что ничего не произошло. Это было слишком страшно. – Она побледнела. – Правда в том, – Лидия задрожала, – что самое ужасное не то, что я уз нала, как отец нашел Онору в городе и понял, что она стала проституткой, а то, что я все поняла, когда была еще ребенком.
Лидия старалась отогнать от себя мысли о неприятном прошлом.
– Мне вас искренне жаль. Но почему вы решили переложить вину на Колдера Харта?
– Чтобы защитить маму. Связь Харта с сестрой, тот факт, что он был в доме в день убийства, очень нам помог. Мне оставалось лишь приехать в город и подбросить окровавленный нож в его карету. Я сделала это в среду. А сейчас уходите! – крикнула Лидия. – Уходите и оставьте нас в покое!
Франческа была шокирована.
– Лидия, это страшная трагедия. Но ваш отец обязан заплатить за то, что сделал с Дейзи, а ваша мать за убийство.
Лидия, не моргая, смотрела на Франческу.
– Мама, отдай мне пистолет, – произнесла она.
Марта передала оружие дочери, и та направила его на Франческу.
– Вы меня не поняли. Постараюсь объяснить еще раз. Я ненавижу отца. Ненавижу с того дня, как он вошел в спальню Оноры. Я любила сестру и скучала по ней – скучала все дни, что ее не было рядом, – но я была рада, что она ушла. Я молилась, чтобы она обрела счастье, и она его нашла. Онора мертва из-за моего отца. Мать – все, что у меня осталось. Попытайтесь меня понять. Не отбирайте ее у меня. – Слезы покатились по щекам.
Франчески было до боли жаль ее.
– Ваша мать убила Онору, Лидия. Вы это знали?
– Знала. Я застала ее – и помогла ей скрыться.
Лидия была соучастницей убийства.
– Где орудие убийства?
– Я выбросила его в кусты у дома соседей. Что вы собираетесь делать, мисс Кэхил?
– Как вы можете просить меня уйти и сделать вид, что я ничего не знаю? – произнесла Франческа, видя, что Лидия опустила руку, сжимавшую пистолет.
– Я не прошу вас об этом, я молю вас, – прошептала Лидия и вскинула оружие. – И если мои мольбы на вас не действуют, может, подействует он.
Лидия навела дуло пистолета на голову Франчески. Интересно, она умеет стрелять? И хорошо ли?
– Вы ведь не убийца, Лидия.
– Я обязана защитить маму. Мы никогда больше не вернемся в город! – Рука ее дрогнула.
В это мгновение Франческа бросилась на нее и толкнула в живот. Падая назад, Лидия выстрелила один раз вверх. Франческа сжала ее руку с пистолетом. Если пистолет заряжен полностью, то у Лидии остался еще один патрон, и та наверняка знает об этом.
– Не надо! – воскликнула Лидия и выпустила пистолет.
Франческа взяла его, отпустила руку девушки, встала и направила оружие на нее.
– Остался еще один выстрел.
По крайней мере, она надеется, что это так. Лидия бессильно опустила руки. Франческа перевела оружие на Марту.
– Не двигайтесь, миссис Гиллеспи. У меня нет желания вас застрелить, но, если потребуется, я это сделаю. – Франческа блефовала, она не смогла бы выстрелить ни в одну из этих женщин.
Марта села в кресло.
– Не причиняйте вреда моей дочери, – прошептала она.
Франческа встретила Брэга в холле, когда он появился в доме с инспектором Ньюманом и двумя офицерами. Женщин она оставила в кабинете, предварительно связав им руки за спиной. Пистолет Лидии был заряжен не полностью, и в нем не было второго патрона.
– Слава богу, ты пришел! – Франческа схватила Брэга за рукав пиджака.
– Кто это, Франческа? – Дежурный передал ее сообщение, что задержан убийца Дейзи.
– Дейзи убила Марта Гиллеспи. Брэг, такая ужасная трагедия! Марта ненавидела Дейзи за все, что случилось, обвиняла ее в том, что она соблазнила судью. Она знала, что Гиллеспи нашел Дейзи в городе, и очень скоро поняла, что та его шантажирует.
– Она во всем призналась?
Франческа кивнула.
– Есть еще кое-что.
– Не сомневаюсь. – Брэг с тревогой заглянул ей в глаза.
Она поежилась.
– Лидия стала свидетелем убийства, она помогала матери.
Брэг нахмурился:
– Это делает ее соучастницей.
– Она не планировала убийство! Она любила сестру и стала такой же жертвой, как и Дейзи! Лидия ненавидела отца с того дня, как он совратил ее сестру, Рик. Она просто защищала мать.
– Что ты от меня хочешь? Чтобы я скрыл факт ее соучастия и уговорил окружного прокурора не выдвигать против нее обвинение?
Франческа внезапно поняла, что до сих пор сжимает рукав пиджака Брэга. Она отпустила его и сцепила руки.
– Полагаю, с моей стороны было бы нехорошо просить тебя об этом.
Он помрачнел:
– Сегодня я едва не придушил О’Доннела, Франческа. Я был пугающе близок к тому, чтобы сомкнуть пальцы на его шее, а тело бросить в реку. Но я этого не сделал. И не заплатил ему – я арестовал его и тетю. Я всю жизнь стремился стать самым честным человеком. Извини, мы можем только просить об отсрочке по ее делу. Вполне вероятно, судья положительно отреагирует на такое заявление. – Взгляд его стал тяжелым. – Можешь обратиться за помощью к Харту. Уверен, он легко сможет добиться отсрочки.
– Что ты хочешь сказать?
– Думаю, ты все поняла. – Брэг сделал знак офицерам приступать.
– Ты имеешь в виду его выход под залог? – спросила Франческа вслед уходящему Рику.
Он бросил на нее через плечо печальный взгляд.
– Я хотел сказать, что Харт может помочь Лидии не страдать так в дальнейшем.
Франческа проводила мужчин взглядом. Голова нестерпимо болела после вчерашнего удара. Она потерла шишку на затылке и поморщилась. Когда-то давно она твердо знала, что хорошо, а что плохо – все было для нее либо черным, либо белым. Сейчас в ее жизни внезапно появился серый оттенок, и она не знала, что с этим делать. Ее моральные принципы не позволяли ей поддаться искушению и решиться на подкуп, но она не сможет жить спокойно с мыслью, что страдания Лидии не окончены. Кроме того, обвинений против нее будет больше, если она расскажет Брэгу, что именно Лидия подбросила улики, чтобы подозрение пало на Харта.
Из кабинета вышли мать и дочь в сопровождении полицейских. Обе были в наручниках. Франческа поймала полный мольбы взгляд Лидии.
Когда они покинули дом, к ней подошел Брэг.
– Я послушаю, что скажет на допросе Лидия, и подумаю, что можно сделать, – сказал он.
Франческа в порыве благодарности крепко обняла его:
– Спасибо.
Он пытался высвободиться, несколько неуклюже.
– Вынужден согласиться с тобой насчет Лидии, – добавил Брэг.
Франческа улыбнулась, но поразившая ее мысль заставила вновь стать серьезной.
– Рик, а что будет с Гиллеспи? – в ужасе пролепетала она.
– Сексуальные преступления были совершены более восьми лет назад.
Франческа вскрикнула:
– Ты хочешь сказать, что он избежит наказания за свои гнусные действия и останется на свободе?
– Франческа, существует такое понятие, как срок давности. Кроме того, нет никаких прямых доказательств – только домыслы.
К сожалению, Брэг прав.
– Значит, никакого возмездия за страдания Дейзи не будет.
Глава 20
Пятница, 6 июня, 1902 года. 18:00
Не понимая, что он здесь делает, Эван стоял у двери в квартиру Мэгги и прислушивался к крикам детей, доносившимся изнутри. Он счел невозможным появиться с пустыми руками, поэтому заказал в отеле ужин для всей семьи. Плетеная корзина стояла сейчас у его ног. Однако ужин был лишь поводом для визита. Нервозность и беспокойство нарастали, и Эван убеждал себя, что у него нет повода для волнений, он просто друг семьи, решивший разделить с ними вечернюю трапезу. Он не имеет права ухаживать за этой женщиной, даже если бы и очень хотел, когда другая носит его ребенка. Это было бы в высшей степени бесчестно. Существовала еще одна причина, не позволяющая ему пойти на это, – пристрастие к игре. Ни одной женщине не нужен такой поклонник; никому не нужен муж, обремененный долгами, особенно Мэгги, вынесшей немало трудностей в жизни.
В душе зародился страх. Ведь он не думал о браке в тот момент, когда вспоминал о Мэгги?
Сегодня днем он встретился с Эндрю и принес свои извинения, которые, к его удивлению, были мгновенно приняты. Отец предложил Эвану бренди и, прежде чем тот успел осознать, что происходит, уже рассказывал о новых инвестициях в семейное дело, которым просил его заняться. Если бы Эндрю знал о проведенном в клубе вечере, он бы отнесся к сыну с пренебрежением, возможно, был бы в гневе. Эван постарался представить себе реакцию Эндрю на его признание, что он увлечен вдовой с четырьмя детьми, зарабатывающей на жизнь шитьем. Отец это не одобрит.
Сейчас, стоя перед закрытой дверью Мэгги, Эван внезапно осознал, что работа клерком, к которой он никогда не тяготел, все же позволила ему обрести внутреннюю свободу, настоящую свободу, и возвращение в компанию Эндрю казалось ему невозможным. Должность в семейном деле предоставляла значимое положение в обществе, однако была унизительна не меньше, чем положение клерка. Решения будут приниматься отцом, ему же останется лишь черная работа. Если Эван когда-то решится открыться в своих чувствах Мэгги, это вызовет грандиозный скандал в семье.
Так ли ему это важно? Мэгги не может быть с ним рядом. Она найдет более достойного мужчину, а ему остается помогать Бартолле и будущему ребенку. Однако Мэгги ему просто необходима, пусть даже в качестве друга.
– Я скоро вернусь, – сказала Мэгги и ступила через порог, накидывая на плечи голубую шаль. Увидев Эвана, она замерла и вскинула брови от удивления.
Он был ошеломлен ее внезапным появлением, ощущение было такое, словно его резко ударили кулаком в грудь.
– Я только собирался постучать. Здравствуй, Мэгги, – пробормотал он.
– Эван! – воскликнула она и улыбнулась так, будто действительно была рада его видеть. – С тобой все в порядке? – В глазах мелькнуло беспокойство.
Она посмотрела на корзину у его ног и нервно заморгала.
Он ждал ее одобрения.
– Как ты относишься к пикникам? Например, к пикникам в квартире? Но мы можем отвезти детей в парк, внизу меня ждет экипаж.
– Я как раз собиралась в лавку – закончилась соль, все закончилось! – Она покраснела.
Эван коснулся руки Мэгги, и она вздрогнула. Внезапно ему стало страшно.
– Что случилось? – Она не одернула руку, напротив, сжала его запястье. – Зачем ты пришел? Это небезопасно! Графиня может узнать, что ты здесь!
– Она не узнает. – Он должен ей все рассказать. Мэгги имеет право знать. – Сегодня хороший вечер. Мы можем посидеть на улице? Мне бы хотелось с тобой поговорить.
– На крыльце? – удивленно спросила она.
– Мэгги, я… не женюсь на графине.
Она посмотрела на него с ужасом, затем вздохнула, заперла дверь и, даже не взглянув на корзину, пошла к лестнице. Эван поспешил следом.
Был чудесный июньский вечер, который не портили ни грохот поездов, ни крики мужчин, ругавшихся у телеги, остановившейся на мощеной мостовой, ни пьяные возгласы из ближайшего салуна.
Из открытого окна над ними слышались обрывки скандала супружеской пары. У крыльца двое мальчишек играли в камешки, они смеялись и подтрунивали друг над другом, за ними наблюдала угрюмая дворняжка, а над головами кружились, воркуя, голуби. Эван снял пиджак и разложил его на верхней ступеньке, чтобы Мэгги не испачкала юбку. Она благодарно ему улыбнулась и села. Эван устроился рядом, борясь с желанием обнять ее за плечи, но все же решил сдержаться.
Ее профиль уже не первый раз показался ему восхитительным. Мягкие линии, чуть вздернутый носик и едва заметные веснушки, разбросанные по всему лицу. Какая она красивая!
– Эван? Что случилось? Ты так расстроен.
– Разве? – Его взгляд уперся в ее колени, и он быстро поднял глаза. – Я не могу на ней жениться. Не могу. Мэгги, она мне даже не нравится.
Ее глаза смотрели с состраданием.
– Но она носит твоего ребенка.
Эван скривился:
– Меня гложут сомнения, мой ли это ребенок.
Мэгги смутилась и покраснела.
– Она графиня, но точно не леди – в ней нет и половины твоего благородства.
Неожиданно Мэгги чуть отодвинулась от него – совсем не та реакция, на которую он рассчитывал.
– Я буду обеспечивать ее и ребенка, вне зависимости от того, чей он. Я поклялся в этом и даже помирился с отцом, чтобы иметь возможность сдержать слово.
– О, Эван, как я рада, что ты вернулся в семью! – Мэгги положила руку ему на плечо, но быстро отдернула, словно устыдившись своего порыва.
Он накрыл ее руку своей ладонью.
– Это было больше похоже на унижение.
– Нет же, Эван. Семья – это наше все.
– Я не договорил, – прошептал он, обессилев. – Мне так стыдно.
Она смотрела на него с нескрываемым беспокойством.
– Эван, передо мной тебе не должно быть стыдно. Я никогда не стану осуждать тебя, как я могу, после того, что ты сделал для меня и детей.
Он был уверен, что она его осудит, несомненно, осудит.
– Мэгги, я слабый и беспутный человек. Прошлым вечером я поддался на дьявольский соблазн. Я был в клубе.
В глазах Мэгги мелькнуло недоверие.
– Я не хотел играть – только сделать одну ставку. И попал в ловушку! Стоило мне сделать первую ставку, мне показалось, я ступил на зыбучий песок и пропал! Я забыл о Бартолле, ребенке, женитьбе. Отчаяние сменилось восторгом. Я провел там почти всю ночь. Мэгги, одна ставка превратилась в сотню.
В ее глазах стояли слезы.
– Все в прошлом, – наконец произнесла она. – Сегодня новый день. Ты был расстроен тем, что должен жениться на нелюбимой женщине, но сейчас ты имеешь возможность начать все сначала. Ведь ты начнешь все сначала, верно?
– Это именно то, что я намерен сделать. Утром я проснулся с ненавистью к себе и теперь боюсь, что ты тоже будешь меня ненавидеть.
Она покачала головой:
– Я никогда не смогу тебя ненавидеть! Эван, ты помог мне выжить. Может, я сумею тебе чем-то помочь?
Он не представлял себе, что она имеет в виду.
– Я не хочу вовлекать тебя в свои проблемы, не хочу причинять беспокойства.
Она колебалась.
– Я всегда буду о тебе беспокоиться. – Она слабо улыбнулась. – Пожалуйста, позволь мне помочь. В следующий раз, когда у тебя возникнет желание играть, приходи к нам. Мы поговорим – можем прогуляться, – можем вместе почитать.
Сердце его затрепетало от внезапной надежды.
– Ты серьезно?
Мэгги кивнула и закусила губу.
– Возможно, пришла моя очередь стать сильной, чтобы дать надежду.
Он мечтал сесть ближе к ней, хоть ненамного, если он вообще смог бы решиться на это.
– Я был уверен, что ты станешь ругать меня за отказ жениться на Бартолле, за ночь, проведенную в клубе. Но ты не сказала ни одного плохого слова. Почему ты такая добрая и понимающая? Мэгги не сводила с него глаз.
– Как ты можешь об этом спрашивать? Я всегда желала тебе счастья. Эван, ты заслужил хорошую, спокойную жизнь. Я понимаю, ты борешься с дьяволом, что искушает тебя, заманивая в клуб, но я знаю, ты победишь, потому что ты хороший и сильный. Я много раз в этом убеждалась. Что же касается графини, мне бы не хотелось, чтобы ты совершил ужасную ошибку. Ты ладишь с моими детьми, а своего ребенка ты будешь любить так, как не любил никого на свете. – Мэгги от вела взгляд. – Я думала, ты в нее влюблен.
– Я никогда не был в нее влюблен! – воскликнул Эван, но поспешил взять себя в руки. – Когда я обещал ей заботиться о ней и ребенке, пока он не вырастет, она очень обрадовалась. Не волнуйся за Бартоллу. Думаю, ее с самого начала интересовало только мое состояние.
– Нет, она была влюблена в тебя! Я в этом уверена!
Эван осторожно коснулся ее щеки.
– Почему ты так уверена, Мэгги? – прошептал он.
Она тряхнула головой.
– Просто уверена.
– Она ревнует к тебе, Мэгги.
– Ревнует ко мне? – Она не смела взглянуть ему в глаза. – У нее нет повода ревновать?
Эван с трудом сглотнул.
– Разве нет?
Мэгги покраснела и потупила взгляд.