А может быть, еще важнее то, какой она станет, когда вновь обретет память?
Выпуская ее из своих объятий, Брэди ощутил тупую пульсирующую боль во всем теле. Теперь он искренне желал, чтобы она как можно скорее все вспомнила. От этого будет зависеть его, а возможно, и их общая судьба…
Чтобы их страсть нашла свое естественное завершение, они должны стоять на равных.
Ему нужно, чтобы она все вспомнила.
Потому что, пока этого не произойдет, его жизнь будет оставаться тем томительным кошмаром неудовлетворенных желаний, который неумолимо нарастал в минувшие часы.
Глава IV
– В конце концов компания, выдавшая кредитную карточку, оказала любезность, – рассказывал Том. – Они сообщили адрес для корреспонденции. К счастью, дали имя и название улицы, а не номер почтового ящика. Кстати, это Даллас. Я тут же связался с ближайшим полицейским участком, эту особу они узнали сразу же. Говорят, она частенько фигурирует на страницах местной светской хроники, но о ее исчезновении никто не заявлял. Я попросил их съездить по тому адресу и предупредить ее домашних, что она в целости-сохранности. Прием.
Не замечая, как крепко он сжимает микрофон, Брэди спросил:
– Не знаешь, они кого-нибудь застали по этому адресу? Прием.
– Пока не знаю. Они еще не перезванивали. Но как только они откликнутся, я тебе сообщу. Кстати, как она себя чувствует? Прием.
– Лучше. Я хочу, чтобы она показалась врачу, как только восстановят мост. Пока кажется, что она выздоравливает. Вот только память к ней все еще не вернулась.
Почувствовав, что слишком увлекся, Брэди прервался на полуслове.
– Большое спасибо, Том. Держи меня в курсе. Пока. Конец связи.
Откинувшись на спинку стула, Брэди потер глаза. Сейчас Мариссе вроде бы все равно, кого или что она оставила в прошлом. Но это временное состояние, она просто напугана. Он, Брэди, хочет, чтобы она все вспомнила.
В мозгу Брэди снова и снова прокручивались странные слова, произнесенные Мариссой, лишь только она очнулась. Итак, она открыла глаза и сказала: "Слава Богу, я тебя нашла!" Судя по тому, что все ее воспоминания оказались полностью стерты амнезией, эта фраза вышла из глубины подсознания.
Брэди нахмурился. Черт возьми, ну конечно, он все осложняет. Она в одиночку продиралась сквозь лес и, конечно, обрадовалась, что наткнулась на какого-то человека. Иначе ее было бы некому спасти и она скорее всего погибла бы на этой горе. Вот и все. Не надо вдаваться в психологические тонкости.
Но если все действительно так просто, то почему Марисса так цепляется за него, словно до сих пор боится утонуть? Похоже, что она продолжает считать его своим единственным защитником. Но зачем ей теперь защита? Она и так в безопасности.
Или опасность все-таки есть?
Брэди взволнованно ходил взад и вперед по комнате, как будто это монотонное движение могло подсказать ответы на многочисленные вопросы. Возможно ли, что над этой женщиной тяготеет какая-то неведомая угроза? Ведь жизнь полна самых разнообразных опасностей! Нечто повергло Мариссу в такой ужас, что она лишилась памяти. Возможно, таким образом, ее сознание огородило себя от непосильного бремени. Во всяком случае, в полиции не имели на Мариссу никаких данных. Иначе далласские коллеги обязательно уведомили бы Тома. Так от чего, от кого ей хочется укрыться?
Встав посреди комнаты, Брэди заставил себя сделать три глубоких вдоха, чтобы успокоиться. Его творчество требовало терпения и усидчивости, которые давались ему без труда. Ему постоянно приходилось методично, час за часом обрабатывать кусок дерева: вырезать, долбить, зачищать поверхность, добиваясь желаемого эффекта. Это весьма монотонное занятие никогда не раздражало его.
Но как только дело касалось Мариссы, терпение изменяло ему, падая ниже нулевой отметки. Его волновали ее обаяние, ее страх, ее загадочно утраченная память, ее прошлое. Брэди лихорадочно ожидал, когда прекратится действие шока, понимая, что лишь после этого странная женщина обретет свое подлинное "я".
Брэди связывал со своей незваной гостьей целый букет желаний. Он хотел, чтобы она как можно скорее полностью поправилась. Он рассчитывал, что, вопреки теперешним страхам, она будет в безопасности, что никакая реальная угроза не нависает над ней. Он мечтал, что после этого Марисса навсегда уберется из его жизни. Он с облегчением вздохнул, когда смог сформулировать эти свои желания, хотя сердце его говорило совсем другое.
Развернувшись на пятках, Брэди отправился ее искать.
Марисса оказалась на кухне. Она испуганно разглядывала старинную, чуть ли не антикварную вафельницу, с шипением расплевывающую по всему столу жидкое тесто.
– Что вы тут делаете?
Марисса повернула голову и кисло улыбнулась.
– Я сделала про себя одно открытие. Оказывается, я совсем не умею готовить. Во всяком случае, я не знаю, как печь вафли.
Брэди подошел к столу и выключил вафельницу.
– А как вас вообще сюда занесло? Если вы проголодались, надо было сказать мне. Я бы вас накормил.
– Мне не хотелось вас тревожить, – оправдывалась Марисса, как нашкодившая девчонка. – И потом я выздоравливаю, так что мне надо больше двигаться.
Марисса подцепила пальцем капельку разбрызганного по столу теста и с удовольствием слизнула ее. – Я заглянула на кухню, нашла пачку смеси для вафель и эту вафельницу. Прочитала инструкции, они показались мне достаточно простыми. Тесто получилось прекрасное. Не понимаю, что я сделала не так.
Она собрала со стола еще одну порцию загубленного теста и, поднеся руку к губам Брэди, предложила ему попробовать.
– Смотрите, как вкусно!
– Нет, спасибо, – сухо отказался он.
Брать в рот ее пальцы – не самая подходящая затея, принимая во внимание выбранную им линию поведения. Он завороженно следил за движениями Мариссы, которая, недоуменно пожав плечами, принялась слизывать отвергнутое Брэди лакомство.
Едва оторвав от нее взгляд, Брэди открыл вафельницу.
– Мне кажется, что вы вылили сюда сразу всю массу. Надо же загружать по полчашки, в крайнем случае по три четверти чашки.
– Вот как, – вздохнула Марисса. – Интересно, я и раньше не умела готовить, или просто сказывается моя амнезия? Как, по-вашему?
Она в задумчивости покусывала нижнюю губу, ожидая его ответа.
– Не знаю.
Брэди потянулся через ее плечо за тряпкой, собираясь стереть остатки теста, и нечаянно коснулся ее упругой груди. Подождав, пока утихнет мгновенно вспыхнувший жар, он осведомился:
– А что, для вас это действительно важно?
– Во всяком случае, это кажется мне интересным.
Вытерев с вафельницы излишки теста, Брэди напомнил:
– Вчера вы говорили, что не хотите ничего знать о своем прошлом.
Марисса ответила ему растерянным взглядом.
– Но ведь вы, наверное, надеялись, то есть я хочу сказать, думали, что я умею готовить. Ведь это умеет любая женщина. А я не справилась.
– Ну, во-первых, готовят в наше время все-таки не все. Многие только разогревают купленные полуфабрикаты или ходят в ресторан. А потом, может быть, вы просто нечасто этим занимаетесь?
– Но почему? – в задумчивости произнесла Марисса. Она озабоченно нахмурила лоб. – Вы думаете, я всегда питалась вне дома?
Брэди наклонил голову, чтобы смотреть ей прямо в глаза.
– Марисса, несколько минут назад я разговаривал с Томом.
– С Томом? – переспросила Марисса, явно не понимая, о ком идет речь.
– Да, с Томом Харрисом, шефом местной полиции. По номеру кредитной карточки он установил ваш адрес.
Внезапная бледность, прямо на глазах заливавшая лицо Мариссы, заставила Брэди замолчать.
– Что с вами? – озабоченно спросил он.
– Я ничего не хочу слышать, – решительно заявила она.
– Пока вы не расстроились еще сильнее, хочу вас предупредить. До сих пор не удалось установить ничего определенного. Известно только одно: вы из Далласа. В местном полицейском участке Тому обещали направить машину к вам на дом, чтобы навести справки.
– Я же сказала, что ничего не хочу знать. – В голосе Мариссы зазвучали истерические нотки.
Брэди нежно привлек ее к себе:
– Боже, Марисса! Ну почему вы не хотите признаться, чего вы боитесь? Я же чувствую, что вы это прекрасно помните.
Голос Мариссы звучал глухо, чуть слышно, потому что она уткнулась лицом в грудь Брэди.
– Меня просто не интересует, что было там, в прошлой жизни. Ну почему вы не хотите мне поверить? Я люблю вас.
Он ощущал волнующий трепет ее женственного тела. И его отклик не поддавался контролю. Марисса нежно обвила руками его шею, но Брэди решительно высвободился из ее объятий и отступил назад.
– Не надо. Это было бы несправедливо по отношению к нам обоим, – не слишком уверенно сказал он.
– Ну почему? По отношению ко мне это было бы вполне справедливо. Я хочу этого.
– В момент аварии вы пережили шок и лишились всех защитных механизмов, данных вам природой и приобретенных в течение жизни. И я не могу пользоваться вашей беспомощностью. Постарайтесь это понять.
Марисса подняла на него глаза и принялась внимательно рассматривать его лицо. Она почувствовала, что Брэди тяжело дается холодная рассудочность.
– Я понимаю: вы очень благородный человек, – серьезно сказала она.
– Я человек. И этого достаточно. Не надо давать мне какие-то характеристики. – Она серьезно слушала, и эта ее серьезность тронула его, но он тут же постарался переключиться на другое.
– Я далек от героизма, – взволнованно продолжил Брэди. – Я поступил так, как и любой другой мужчина, случись ему оказаться на моем месте. Вы нуждались в помощи, и я попытался ее оказать. Я пустил вас в дом и сделал что мог. Вот и все. Здесь больше не о чем говорить.
– Может быть, и не о чем. Но на этом наша история не кончилась. Я полюбила вас. Это произошло быстро, но не сразу. Вы подобрали меня совершенно беспомощную. Вы заботились обо мне. Вы провели со мной ночь, утешая и оберегая меня, вы давали мне лекарства, кормили меня, мыли мне голову. Вы целовали меня, и я поняла, что встретила человека, которому могу доверить себя, свою жизнь, свое будущее. Я почувствовала, что полюбила вас.
За окном слышалось монотонное шуршание дождя. Брэди не знал, что делать дальше. Настойчивость Мариссы стала для него тяжелым испытанием. Он молчал, стараясь не смотреть на Мариссу. Но и закрыв глаза, он не мог не замечать ее слез: в голосе женщины отчетливо слышалось рыдание.
– Я проявил обычное сострадание. Оно недорого мне стоило. К тому же мне пришлось ухаживать за вами всего двое суток. Это весьма зыбкое основание для любви.
– Может быть, оно и не так надежно, – согласилась Марисса. – Но я убеждена, далеко не всем удается испытать ту нежность и любовь, которые окружали меня здесь, в вашем прекрасном доме.
– Нежность и любовь, это иллюзия, Марисса, я же предупреждал вас, – решительно перебил ее Брэди.
– Знаю, знаю, – отозвалась Марисса упавшим голосом. – Вы уже говорили, что лишены и нежности, и доброты. Но может быть, вы такой для других. Сейчас же речь идет о вас и обо мне. И хотя это почему-то раздражает вас, я все-таки скажу… Пусть я сейчас не помню своего прошлого. Тем не менее я уверена: никто, никогда не был так добр ко мне, как вы. Я понимаю, что вторглась в ваш мир, нарушила привычный ход вашей жизни и причиняю вам одно беспокойство. Пожалуйста, если вам этого так хочется, могу вам обещать: я уеду отсюда в тот самый день, когда будет восстановлен этот треклятый мост.
Пылкий монолог Мариссы прервался безудержными рыданиями.
Брэди втайне всегда гордился своей решительностью и сдержанностью. Но он не мог безучастно смотреть, как из волшебных аметистовых глаз катятся горькие слезы. Он мягко привлек Мариссу к себе.
– Разве ты не понимаешь, что делаешь со мной? – прерывающимся от волнения шепотом спросил он. – Разве не знаешь, что я не могу приблизиться к тебе, не желая одного…
Марисса приподнялась на цыпочки и прижалась губами к губам Брэди. Он не мог не откликнуться на этот поцелуй. Почувствовав его язык у себя во рту, она содрогнулась всем телом. Откуда-то в Мариссе жила необъяснимая уверенность: в далеком прошлом кто-то назначил им быть вместе. Именно поэтому ей не надо было приспосабливать к нему свое тело. Едва Брэди прикоснулся к ней, ее кости словно размягчились, расплавились в огне его страсти. И при первом же поцелуе ее кровь превратилась в огонь.
Марисса не питала заблуждений: сейчас Брэди еще не любит ее. Но если они созданы друг для друга, то однажды в нем вспыхнет ответная любовь. Это неизбежно. И мост, восстановят его или нет, здесь совершенно ни при чем.
Брэди забыл о голосе рассудка и отдался во власть своих инстинктов. Он просунул руку в ворот ее рубашки. Вот его пальцы нежно сжали вздымающуюся грудь. Марисса затрепетала, впитывая всем телом близость его сильного тела, жар его жаждущей близости плоти. Брэди почувствовал, как слабеет, становится еще нежнее ее податливое тело. Он знал, что должен остановиться. Но вместо того он лишь теснее, до боли сомкнул пальцы на твердеющем соске.
– Ты сводишь меня с ума, – прошептал он прерывистым голосом, покрывая поцелуями ее лицо, шею, обнажившуюся грудь.
– Ты хочешь, чтобы мы были вместе? – с жаром прошептала Марисса.
– Господи, ну конечно!
– Так что же в этом плохого? – убеждала она, хотя в уговорах Брэди нуждался менее всего.
– Нет, Марисса. Это…
Он хотел оттолкнуть ее, но вдруг на него волной накатила слабость. В тот же момент тело Мариссы напряглось с неожиданной силой. А может быть, он и не пытался отталкивать ее? Во всяком случае, он бы за это не поручился.
У Брэди путались мысли. Холодный рассудок полностью оставил его.
За окнами раздавались первые раскаты грома. Дождевые капли стучали по стеклам все громче и настойчивее, а в висках Брэди, во всем его теле им вторил взволнованно-неровными ударами его горячечный пульс.
Марисса тихонько застонала. Тяжелое дыхание Брэди казалось им обоим громче рокота приближающейся грозы. Брэди почувствовал, как у него зашумело в ушах и сквозь этот шум до него донесся новый слабый возглас Мариссы. Непонятно, что это было: приглушенный вопль страха или стон страсти.
При мысли о страхах, донимавших Мариссу, к Брэди вернулось самообладание, которого он в себе даже не подозревал. Он решительно отстранился, бережно высвобождаясь из ее объятий, и прикрыл ладонью глаза.
Лишившись опоры, Марисса крепко обхватила себя руками. В этом жесте читался вызов, стремление загородиться от неведомой боли, подстерегавшей ее от опасности, неумолимо преследовавшей ее.
Брэди бессильно уронил руки, понимая, что, может быть, единственный благоприятный шанс упущен.
Перед ним была новая Марисса. Ее взгляд был полон настороженности, которой он прежде в ней не замечал. И как ни странно, эта настороженность была обращена против него. В Мариссе свершилась мгновенная перемена. То ли отступничество Брэди, то ли, напротив, его близость разрушили тот безмятежный прозрачный мир, в котором она нежилась последние двое суток, как Ева в Эдемском саду. Брэди смотрел на нее, и ему казалось, словно на его глазах сияющее совершенством лицо прорезал безобразный шрам.
– Попытайся понять, Марисса…
Дрожащей рукой она отвела назад растрепавшиеся волосы.
– Вы уже не раз повторили эту фразу, Брэди. Она даже успела мне надоесть. Сделайте одолжение, избавьте меня от нее.
Брэди протянул руку, но небрежно опустил ее, не прикоснувшись к Мариссе.
– Простите. Мне, правда, очень жаль. Но иначе поступить я не могу. Я делаю это для вашего же блага.
В ее глазах на мгновение вспыхнул и погас странный огонек.
– Мне кажется, эту последнюю фразу я часто слышала в детстве от матери. И тогда она не вызывала у меня особого удовольствия. Всего хорошего, я пошла наверх.
Гроза рыскала по горам весь вечер. Она то подкрадывалась к самому дому, внезапно разражаясь неукротимой злобой, то вдруг равнодушно отступала, чтобы пройтись по окрестностям и, отдохнув, с новой силой наброситься на многострадальный лес, совершенно промокший.
Все это время Марисса просидела в спальне, где ее одиночество скрашивал только добродушный Роден. Как ни странно, переживания Мариссы развивались наперекор приливам и отливам стихии. Когда громыхание почти сливалось с заревом молнии, свидетельствуя об опасной близости грозы, на душе у Мариссы становилось спокойнее, может быть, от того, что все эмоции меркли в страхе перед бурей. Зато в минуты затишья чувства Мариссы начинали бушевать с такой силой, что за ними едва могла угнаться природа, обуреваемая этим своим жалким гневом.
Неоднократно обо всем передумав, все заново пережив, Марисса в изнеможении опустилась на низенькую табуреточку, придвинув ее к огню, и устремила немигающий взор на лениво теплившееся пламя догорающих поленьев.
Она отдавала себе отчет в том, что своим слишком откровенным поведением породила неловкость, отдалившую ее от Брэди. Проявив вообще-то несвойственную ей смелость, Марисса шокировала Брэди и поплатилась за это: между ними выросла стена. Нежные, доверительные отношения ушли в прошлое. Неужели навсегда?
Около восьми часов, постучав, в комнату вошел Брэди.
– Я принес вам ужин, – объявил он.
Это известие заинтересовало только простодушного Родена. Марисса, совсем забывшая про еду, равнодушно посмотрела на поднос.
– Вам не следовало беспокоиться. Я не голодна.
Брэди поставил поднос на край кровати.
– Вам надо хорошо питаться, – поучительно заметил он.
Засунув руки глубоко в карманы джинсов, он обвел спальню взглядом. Ему хотелось что-то сказать этой женщине. Точнее, он должен был что-нибудь ей сказать. Но обычные дежурные фразы совершенно вылетели у него из головы. А серьезные слова лишь запутали их и так сложные отношения.
В конце концов Брэди остановил свой выбор на незатейливом вопросе:
– У вас все в порядке? Я хочу сказать, может быть, вам что-то нужно? – добавил он, заметив, что вступительная фраза прозвучала невыносимо банально.
– У меня все прекрасно и мне ничего не нужно, – безжизненным тоном говорящей куклы произнесла Марисса.
Он был неприятно поражен ее холодностью. Руки в карманах сами сжались в кулаки.
– Я буду у себя в мастерской, – добавил Брэди. – Если вам что-нибудь понадобится, откройте дверь и пошлите за мной Родена.
Постояв у кровати, он вышел, не дождавшись ответа.
Марисса не могла заставить себя прикоснуться к еде.
Через час она спустилась на кухню и поставила на стойку поднос с нетронутым ужином.
Марисса подошла к окну. В некотором отдалении она заметила освещенные окна пристройки. Наверное, это и была мастерская Брэди. Обведя равнодушным взглядом окрестности, она направилась к лестнице и стала тяжело подниматься в спальню.
Вокруг свирепствовала буря. Громовые раскаты угрожали разорвать барабанные перепонки, молнии сверкали в небе одна за другой, ярче, чем днем, освещая окрестности. Боже, а она совсем одна! Но ведь раньше с ней кто-то был! Какой-то мужчина… Где же он? Почему он ей не помогает?