- Ну что же, - бодро сказала Глория. - Я даже не хочу строить предположения о том, каково, по мнению дедушки, было предназначение этой вещицы. Судя по тому, что спринцовка оказалась в одной компании с выкройками, он, видно, считал ее приспособлением к швейной машинке.
- Ты разобрала витрину? - спросила я с надеждой.
- О да, - ответила тетя. - В первый раз мне позвонили часов в восемь утра. И понеслось. Пока я закончила чистить зубы и причесываться, на автоответчике было уже три гневных послания. Причем два из них от Джи-Джи.
- Неужели?
- Она и отцу твоему звонила. Дважды.
- Да? И как там папа?
- С учетом обстоятельств, я думаю, Уэйд держится молодцом. Он пошел забрать газету из ящика сегодня утром, а вместо газеты нашел заказное письмо от совета директоров загородного клуба с уведомлением, что ему отказано в членстве.
-О!
- И еще к письму прилагался счет. По пунктам. Очевидно, ты сильно повредила кубок Чаба Джернигана. Не говоря уже о побитом фарфоре и хрустале.
- Прошу прощения, - сказала я, вскочив с кровати.
Я едва успела долететь до туалета, как к горлу подкатил ком блевоты. В течение ближайших десяти минут мой травмированный желудок избавлялся от остатков текилы и сливочного ликера.
Когда я предприняла попытку протереть пол в ванной одним из моих новых полотенец, украшенных монограммой "КМД" - по первым буквам моего нового имени, - вошла Глория. Она легонько толкнула меня в направлении ванны.
- Горячая вода, - сказала она, включая душ. - Много горячей воды. А когда будешь готова, придешь ко мне и мы поговорим.
Я до упора выкрутила кран с горячей водой. Когда моя кожа стала темно-розового поросячьего цвета, я, наконец, вышла из душа. Надев старые джинсы и футболку, я обернула мокрую голову полотенцем и спустилась в студию.
Глория сидела за бюро в крохотном алькове, который мы использовали в качестве офиса. В основном помещении у нас стоит красивый обеденный стол из корабельной сосны, достаточно вместительный, чтобы усадить за него огромную фермерскую семью со всеми чадами и домочадцами - его-то мы и зовем рабочим. За ним ведем переговоры с клиентами, показываем образцы тканей и ковровых покрытий, мебельные каталоги и прочее. Но настоящая работа "Интерьеров от Глории" проходит здесь, в нише, называемой офисом.
Сколько я себя помню, тетя Глория всегда сидела за этим большим шведским бюро из золотистого дуба. Когда-то оно принадлежало первому владельцу дома и осталось здесь до сих пор, так как оказалось слишком громоздким, чтобы его можно было вынести, не снимая двери. Так дед и купил его вместе с домом.
Все потайные и выдвижные ящики бюро были аккуратно заполнены канцелярскими принадлежностями, корреспонденцией, оплаченными и неоплаченными счетами. Глория по-прежнему хранит карандаши в фаянсовой чашке и носит все те же очки в простой черепаховой оправе, которые все время сползают на нос. Даже прическа у нее не меняется - только подумать! - золотисто-каштановый "паж", причем она заправляет волосы только за левое ухо, выставляя напоказ крупные серьги с бриллиантами, без которых я тоже ее никогда не видела.
- Кто еще сегодня звонил? - спросила я, садясь за стол. Глория закатила глаза.
- Мамаша Пейдж.
- Черт.
- Она заявляет, что уже наняла адвоката и собирается подать на тебя в суд за злостную клевету, а также за оскорбление действием. За побои, одним словом.
Я опустила голову на стол и застонала. Прохладная древесина приятно холодила горящую щеку.
- Будь я на твоем месте, я бы плюнула на Лорну Пламмер и на ее шлюшку дочь, - сказала Глория. - Думаю, шериф не станет и разговаривать с этими двумя клушами.
Я улыбнулась. Шериф округа Морган, Ховард Бэнкс, уже тридцать лет находился в счастливом браке, но до сих пор еще не вполне освободился от своего чувства к Глории Мердок, в которую был по уши влюблен в школе.
Глория поцеловала кончик пальца и приложила к моей щеке.
- Эй, малышка, улыбнись. Еще не все потеряно. Попытайся все побыстрее забыть.
- Я не могу. Глория вздохнула.
- Ну что же, прошло слишком мало времени. Хочешь об этом поговорить?
Я сжала губы и покачала головой.
- Прости, - выдавила я из себя.
- Прекрати, - решительно заявила Глория. - Никаких извинений. Ты сделала то, что должна была сделать. Меня колотит от мысли, что могло бы случиться, если бы ты все же вышла замуж за этого мерзкого отпрыска Джерниганов.
- Но ведь тебе нравился Эй-Джи, - начала я. - Папа его обожает.
- Нет, - сказала Глория и хлопнула по крышке бюро для большего эффекта. - Мы с ним мирились. Ради тебя, Кили. Мы с Уэйдом имели серьезные возражения против кандидатуры Эй-Джи с самого начала. Я хочу сказать, что он слишком уж был положительным, чтобы в это можно было поверить. Мягко стелет, жестко спать, что называется. Все эти поцелуйчики, все это преувеличенное уважение. Он называл твоего папу "сэр", словно прописывал каждую букву заглавной.
- Если вы видели его насквозь, то почему мне ничего не сказали?
- Ты бы все равно не стала слушать, - сказала Глория. - Ты была по уши влюблена. А мы ничего конкретно плохого о нем не знали. Одни предположения. Хотя что-то гнилое внутри чувствовалось…
- Как илистое дно под чистой водой? Ступишь - и засосет, - пришла я ей на помощь. - Странно, что я этого раньше не замечала. Я и представить не могла, что Эй-Джи морочит мне голову. До вчерашнего вечера. Пока я лично эту парочку не застала с поличным. Как я могла быть такой тупой?
Теперь пришли слезы. Много и сразу. Я рыдала и всхлипывала. Глория стояла надо мной и гладила по голове, как ребенка.
- Как он мог? - восклицала я между рыданиями. - Как он мог так со мной поступить?
- О, милая, - сказала Глория тихо и печально. - Он мужчина, и этим все сказано. Они все одинаковые, ты же знаешь. Все до последнего заморыша. Пусть у них разные имена и разные адреса, но все они из одного теста.
Глава 5
В конечном итоге я прекратила плакать и поднялась наверх, чтобы привести себя в порядок. Зеркало этим утром не было моим другом.
Я наложила тональный крем под глаза, чтобы скрыть темные круги, добавила немного теней, накрасила ресницы, нарумянилась и сделала чуть ярче губы. Мои волосы нуждались в большем приложении сил, нежели я могла найти у себя этим утром. Поэтому я просто собрала их в хвост и перетянула тугой резинкой.
Кстати, о волосах. Бог мой! Сегодня же я была записана к Мозелле в салон "Ла Плас". Сколько сил и времени было убито на обсуждение той высокой прически, которая должна была подчеркнуть мою длинную шею и линию спины - свадебное платье имело весьма дерзкий вырез сзади. То самое свадебное платье из кремового шелка от Веры Вон, за которое было уплачено двенадцать тысяч долларов, и которое я вчера поместила на крышку мусорного бака, выставив и то и другое на обозрение публики.
Мне надо было еще вчера позвонить Мозелле, чтобы она меня не ждала.
Я до крови закусила губу. Мозелла не была мелкой рыбешкой в лице дизайна и художеств, она - настоящая акула бизнеса.
Мозелла переехала в Мэдисон из Атланты в прошлом году, после того как одна из клиенток ее шикарного парикмахерского салона снабдила ее очередным экс-мужем. Теперь Мозелла была замужем за анестезиологом на пенсии, который и построил ей новенький, умопомрачительный салон в Мэдисоне, и его бывшая жена не ленилась каждый месяц проделывать путь в пятьдесят миль от Атланты до Мэдисона и столько же обратно, чтобы привести в порядок свою голову. Никто не умел делать такое колорирование, как Мозелла! И никто - действительно никто! - не смел отменять визит в салон "Ла Плас", не уведомив хозяйку за сутки.
Мои руки тряслись, когда я набирала номер "Ла Плас".
Оскар, администратор, ответил как обычно:
-Та?
Оскар был кубинцем, родом из Тампы, и всю свою жизнь говорил на английском, поэтому я думаю, он просто подражал акценту Рики Рикардо. Возможно, с ним он ощущал себя более гламурным.
- Оскар, это Кили Мердок, - сказала я, собравшись с духом. - Э… боюсь, что я не смогу сегодня приехать.
- Это невозможно, - просто и однозначно ответил Оскар.
- Разумеется, я заплачу, - быстро добавила я, - но я действительно вынуждена отказаться от визита.
- Одну минуту, - сказал Оскар ледяным тоном. - Мозелла, - услышала я его голос в трубке, - кто-то звонит, называя себя Кили Мердок и хочет отменить визит. Я сказал ей, что это невозможно. Может, вам самой поговорить?
- Дай мне трубку, идиот. Кили, сладкая моя, с тобой все в порядке?
- Ты слышала? - спросила я.
- Ну, в общем, да, - вздохнула Мозелла.
- Кто тебе сказал?
- Ты имеешь в виду вчерашний вечер или сегодняшнее утро?
- Ты уже вчера об этом узнала?! - И почему меня удивил тот факт, что весь Мэдисон, как улей жужжанием, был полон вестью о разрыве моих отношений с Эй-Джи?
- Я собиралась открыться пораньше, в восемь, специально ради Джи-Джи. Она позвонила вчера в районе одиннадцати.
- Она, наверное, основательно ввела тебя в курс дела?
Мозелла рассмеялась дребезжащим смехом. Ей было чуть больше пятидесяти, и она не собиралась отказываться от многолетней привычки выкуривать по пачке в день. Даже ради своего богатого мужа доктора. - Можно и так сказать.
- И каждый из тех, кто звонил, излагал собственную версию событий?
- Картина получилась живописной, это верно, - согласилась Мозелла. - Но я не придаю большого значения сплетням. Ты же знаешь.
Я подавила желание прыснуть от смеха. Мозелла была сплетницей экстра-класса. Если кому-либо в городе случалось вляпаться в неприятную историю, она узнавала об этом первой.
- Из этого я могу заключить, что ты знала, что прическа мне сегодня не понадобится? - сказала я в заключение. - А также педикюр и маникюр.
- Само собой, - сказала Мозелла. - Все прочие приглашенные на твою свадьбу дамы уже позвонили и тоже отказались.
- Даже Пейдж? - спросила я, чуть не подавившись звуком имени этой мерзавки.
- О нет, - сказала Мозелла. - Я как раз сейчас смотрю в окно и вижу, как подъезжает ее машина. Они явились сюда обе - Пейдж и ее мамаша.
- Ты сделаешь мне одолжение? - спросила я.
- Попытаюсь.
- Обкорнай их наголо.
- Хотела бы я, моя сладкая, да не могу. Бизнес есть бизнес. Вот что я тебе скажу: как насчет эксперимента с цветом? Может, сделать ее слегка оранжевой?
- Я заплачу тебе вдвойне, если ты это сделаешь, - сказала я.
- Нет, тут уж я угощаю, - сказала Мозелла. - Мне никогда не нравилась эта маленькая потаскушка. Вечно скулит насчет своего чувствительного черепа, и чаевых от нее не дождешься. И даже не проси меня всерьез заняться ее мамашей.
- Не буду, - сказала я. - Спасибо, Мозелла. Пошли мне счет, ладно?
- Никаких счетов, - сказала Мозелла. - Рано или поздно мне все равно придется делать тебе свадебную прическу, а когда я ее сделаю, то мы с тобой обе войдем в историю парикмахерского дела.
Я сморгнула слезу и повесила трубку. Глория сидела на диване в моей крохотной гостиной с блокнотом в руке. У Глории была многолетняя привычка составлять список неотложных дел, и блокнот служил ей именно для этой цели.
- Я позвонила поставщику провизии, в администрацию клуба и флористу, - сказала она, пробегая пальцем по списку. - И еще я собираюсь отправить посыльного в церковь с короткой, но прочувствованной запиской для тех, кто не знает об отмене церемонии. - Она говорила таким тоном, словно обсуждала цвет штор в гостиной. - Ты отменила визит в салон? - спросила Глория. Рука се зависла над этим пунктом списка.
- Да, Мозелла уже в курсе.
- Ну конечно.
- Все остальные тоже отменили визит, за исключением Пейдж и ее мамаши.
- Ты полагаешь, у нее грандиозные планы на сегодняшний вечер? - спросила Глория.
- Я не хочу о ней говорить. И думать о ней тоже не хочу, - сказала я. - Для меня она - все равно что мертвая. Ее просто не существует.
- Можно кое-что спросить? - Глория склонила голову набок. - Как вы вообще смогли подружиться? Честно говоря, я сама всегда презирала снобов, но все же никак не могу понять, что вас могло сблизить.
Я задумалась, машинально накручивая на палец прядь волос.
- Мы вместе учились в школе, - сказала я, - но сблизились лишь в четвертом классе. Я помню, она была первой девочкой в классе, надевшей бюстгальтер. У нее первой начались месячные, она первая стала брить ноги. Я считала се крутой.
- Готова поспорить, что Пейдж и во многих других вопросах была первой, - язвительно заметила Глория.
- Что верно, то верно, - засмеялась я, вспомнив о кое-каких знаменательных исследованиях Пейдж в классе девятом. - Она могла заполучить любого парня. И я думаю, она всех их и поимела.
- Как ее мамочка, - сказала Глория. - Обе шлюхи.
- Лорна не казалась мне таковой, когда я была девочкой, - сказала я, вспоминая прошлое. - Знаешь, она так хорошо ко мне относилась. Была так ласкова со мной, когда мама ушла.
Глория кивнула, постучав карандашом по блокноту. Мы никогда не говорили много о моей матери. Когда она нас бросила, мне едва исполнилось семь - я была достаточно взрослой для того, чтобы помнить это. Я помню, как она утром, только проснувшись, пила пепси. Помню, что каждый вечер перед сном она подметала пол на кухне. Помню звук ее голоса, вкрадчиво-тихий и монотонный, когда она болтала по телефону с бессчетными подружками, помню запах ее духов - она всегда пользовалась "Джой". Я все еще храню тот флакон, что она оставила на трюмо. Теперь там осталось лишь несколько капель, но время от времени я беру этот флакон в руки, подношу к носу и вдыхаю запах, напоминающий мне о ней.
- Ты меня знаешь, Кили, - сказала Глория. - Для тебя не секрет, что я могу сказать много плохого о Джаннин Марри Мердок, но надо отдать должное твоей матери - такой, как Лорна, она не была.
- Наверное, нет, - согласилась я. - Но для меня Лорна была почти как мать. Она обращалась с нами как со взрослыми. Позволяла пользоваться ее косметикой, показывала, как укладывать волосы. Я помню, что впервые попробовала коктейль, когда нам приготовила его Лорна - в тот вечер к ней зашел бойфренд.
- Наверное, чей-то муж, - сказала Глория, надув губы. - Трудно представить, сколько мужчин перебывало в ее доме. Твой отец места себе не находил, когда ты там бывала - боялся, что ты увидишь то, что тебе не положено видеть. Но он не мог вас с Пейдж разлучить. Вы были словно сиамские близнецы.
- Я знаю, - сказала я. - И даже в старших классах, когда она действительно пустилась во все тяжкие, а я была еще слишком цыпочкой, чтобы делать то, что делала она, мы оставались подругами. Даже в колледже, когда я уехала, а Пейдж осталась дома и поступила в колледж, мы оставались подругами.
- В силу привычки, - сказала Глория, изогнув брови дугой. - Привычки не всегда бывают хорошими.
- Задним умом мы все крепки, - сказала я в ответ.
- Ладно, - хлопнув ладонью по блокноту, сказала Глория. - Давай работать. Кто будет звонить и отменять шатер и ледяные скульптуры: ты или я?
И как раз в этот момент раздался звонок. Когда мы перестраивали кладовую на втором этаже, Глория велела электрикам сделать в моей квартире сигнализацию, и теперь, если на первом этаже открывалась дверь, у меня начинала завывать сирена.
- Я не стала запирать дверь, просто повесила табличку "закрыто", - заверила меня Глория. - Почему бы тебе не спуститься и не выгнать нахала?
- А что, если это Эй-Джи? - спросила я, запаниковав.
- Не будь дурой, - сказала Глория. - Он не настолько глуп, чтобы являться сюда сегодня. К тому же, после того как ты вчера ушла, у нас с ним был разговор.
- Эй? Есть тут кто? - раздался мужской голос с лестницы.
- Одну минуту, - откликнулась Глория. - Иди, - сказала она, кивнув мне.
Я медленно, с опаской вышла на лестницу и, рискуя свернуть шею, заглянула в студию. Что, если там действительно был Эй-Джи?
- Привет, - сказал рыжеволосый незнакомец из "кадиллака", поднимая голову. Он смотрел на мое свадебное платье, которое Глория временно разложила на рабочем столе. - Я Уилл Махони. Помните? Ваш шофер?
- Помню, - уныло ответила я. - Уходите.
Глава 6
- Кили! - воскликнула Глория, бросившись навстречу Уиллу Махони, чуть не сбив меня с ног. - Привет, - сказала она, хватая посетителя за руки так, словно то были не руки, а настоящее сокровище. - Меня зовут Глория Мердок. Пожалуйста, простите моей племяннице грубость. С недавних пор у нее разбито сердце и к тому же с утра она всегда не в настроении.
Глория одарила Махони своей коронной улыбкой на сто мегаватт.
Тетя Глория никогда не была красавицей в общепринятом смысле этого слова, даже в свои лучшие годы, то есть в семидесятые. Разумеется, она и сейчас не блистала красотой, но у нее было одно мощное секретное оружие - ее улыбка. Глория умела улыбаться так, что мужчинам хотелось снимать перед ней шляпы, даже если вместо шляп на их головах были потрепанные бейсболки. Ее улыбка заставляла женщин приглашать Глорию на ленч и делиться с ней самыми сокровенными секретами. Собаки прекращали лаять, а дети - плакать благодаря одной лишь тетушкиной улыбке. Глория знала, в чем се сила, и беззастенчиво этим пользовалась.
- А вы, конечно, Уилл Махони, - сказала она и подмигнула.
- Вы знаете, кто я такой?
- Конечно. Я хотела поговорить с вами вчера вечером, но потом все пошло… ну, в общем, вы и сами знаете. Кили, - обратилась ко мне Глория, непринужденно сменив тему, - мистер Махони приобрел фабрику по производству бюстгальтеров. Я перевела взгляд с Махони на тетку и обратно.
- В самом деле? Махони кивнул:
- Всё скопом, включая патентованный проволочный каркас. Фабрика "Лавинг кап интимейтс", или лиф-завод, как его все называли в городе, был основан Джейкобом и Дорой Кричевскими - украинцами по происхождению, приехавшими из Бруклина, которые вообще-то хотели организовать производство абажуров здесь, на Юге, еще до того, как грянула Великая депрессия. Никто не знал, почему они обосновались в Мэдисоне, но факт остается фактом: Кричевские осели здесь основательно. Местные старожилы говорили, что Дора, пышнотелая украинская красотка, просто отчаялась найти средство для усмирения своего необъятного бюста, пока однажды решение не пришло к ней само. Она натягивала шелк на проволочный каркас, и тут ее осенило, что можно применить тот же метод, комбинируя проволоку и конский волос, для производства бюстгальтеров. Джейкоб, любивший мастерить на досуге, не слишком охотно взялся за проектирование такого рода изделий, но все же взялся. И не зря, ибо в итоге попал в историю дизайна нижнего белья.
В один прекрасный день "Лавинг кап интимейтс" вошла в число десяти самых крупных в стране предприятий по производству бюстгальтеров. Каждая девочка препубертатного возраста, живущая на Юге, мечтала, что в один прекрасный день она сможет приобрести свою первую скромную картонную коробочку и приобщиться к "Лавинг кап интимейтс".