- Я не лгу тебе, Эбби. - Он взял свой кожаный пиджак, валявшийся в ногах кровати, достал из внутреннего кармана потрепанный бумажник и протянул ей.
Она осторожно взяла его, развернула и молча разглядывала несколько секунд. Наконец подняла глаза.
- Так это правда? Ты работаешь на правительство.
- Да, это правда.
- Ты не занимаешься программным обеспечением?
- Я даже не знаю, что это такое.
Покачав головой, она снова посмотрела на его удостоверение и провела пальцами по фотографии.
- Это просто невероятно.
- Я знаю, как это звучит, но это правда. - Он сделал шаг к ней. - Когда мы встретились в самолете…
Она вскинула глаза.
- Я летел в Париж, чтобы допросить пойманного террориста.
- О, боже мой…
- Те звонки, когда к телефону звали Люси, они - из офиса. Это знак, что я должен выйти на связь.
- Пароль?
- Своего рода.
Господи, что она теперь будет делать? Так трудно было ей во всем признаться. И так трудно теперь понять, не совершил ли он ошибку.
Том Кеннеди придет в ярость, когда узнает об этом. Но, черт возьми, Люк не собирается терять женщину всей своей жизни из-за обещания, которое он дал, когда не был еще с нею знаком. Он не откажется от Эбби. Он будет бороться за нее.
- О господи, - прошептала она, сжимая бумажник.
Она подошла к кровати и села, задумалась на некоторое время, потом спросила:
- Когда ты в последний раз уезжал… Почему тебя не было в гостинице? Ты вообще был в Сакраменто?
- Да, - сказал, садясь рядом с ней, - был. Правда, не в гостинице. Я жил на конспиративной квартире. Я расследовал продажу секретных правительственных материалов.
- Конспиративная квартира…
- По оплошности отель не перевел мне твой звонок.
- Такая секретность…
- Эбби?
Она смотрела на его документы, которые все еще держала в руке.
- Правительственные материалы. Шпионы. Террористы.
- Ты в порядке?
- Я не знаю, - проговорила Эбби, подняла голову и посмотрела на человека, которого, как ей раньше казалось, она хорошо знает. Теперь все, что годами казалось ей совершенно надежным, рушилось, как карточный домик на ветру. - Люк, я не знаю, что сказать.
- Я понимаю тебя. Такие новости и так неожиданно.
- Да, это правда, - произнесла она, отдавая бумажник и заглядывая ему в глаза.
- Я никогда не хотел скрывать это от тебя, Эбби, - сказал он, гладя ее по щеке. - Но я не хотел подвергать тебя опасности.
- Я понимаю, - сказала она. Она и вправду понимала. Ей все еще было больно, что он скрывал от нее часть своей жизни, но теперь, по крайней мере, она поняла, почему он это делал.
Гардины были задернуты, и только мягкий свет лампы образовывал светлый теплый островок в темноте их спальни. В комнате было так тихо, что она слышала стук своего сердца. Она хотела что-нибудь сказать, но никак не могла придумать, что.
- Я скрывал это все от тебя, чтобы уберечь тебя от опасности, - сказал Люк, запустив пальцы в ее волосы. - Но теперь я понимаю, что подверг тебя опасности, просто женившись на тебе.
Она быстро подняла на него глаза, сразу поняв, о чем он говорит.
- Ты говоришь о цианиде? Думаешь, что кто-то, кто знает про твою работу, пытался отравить меня?
Он нахмурился.
- Это возможно. - Его рука перебирала волосы у нее на затылке. - Но маловероятно.
- Нет, - мозг Эбби заработал удивительно быстро. - Этого не может быть. Никто в Иствике не подозревает, кто ты на самом деле. И для твоего врага не имело бы смысла разоблачать себя, пытаясь отравить гражданское лицо на благотворительном обеде.
Она остановилась, перевела дыхание.
- Ничего себе. Не могу поверить, что я это говорю: враг, гражданское лицо.
Он улыбнулся и шутя дал ей подзатыльник.
- Ты быстро научилась.
Эбби повернулась, чтобы лучше видеть его. Она так хорошо знала и любила его лицо. Она вглядывалась в него - оно было таким же, как всегда. Его глаза были точно такими же, как раньше. Красивые глаза цвета горького шоколада. Улыбка была та же, немножко кривая - правый угол рта вздергивался чуть выше левого. Это был тот же самый человек, которого она так хорошо знала. И все же…
Теперь, когда Эбби знала его тайну, ей показалось, что она замечает в нем новые черточки.
Острый, проницательный взгляд. Твердая линия подбородка. Скрытая сила, которая позволяла ему решать вопросы государственной важности, самому оставаясь в тени.
Она смотрела в его горькие шоколадные глаза, и ей казалось, что ее затягивает восхитительный горячий водоворот. Еще пять минут назад каждая косточка в ее теле болела после перенесенной аварии, но внезапно проснувшееся желание, искрящееся в ее венах, было сильнее боли.
Эбби потихоньку подвинулась поближе к Люку и забралась к нему на колени.
- Эй… ты же собиралась отдохнуть, - неуверенно запротестовал Люк. Но его руки уже обвились вокруг ее талии, а глаза тонули в ее голубых глазах.
- Я не хочу, - прошептала она и быстро скользнула ртом по его рту, слегка укусив его за губу.
Он издал короткий стон.
- Эбби…
Но она продолжала целовать его, тихонько ерзая у него на коленях и чувствуя, как твердеет от этого его плоть.
- Ммм… - промурчала она с наслаждением и потерлась о него снова. Ее рубашка задралась, и теперь только ткань его джинсов разделяла их горевшие от возбуждения тела.
Его руки скользили по ее спине, затем спустились по позвоночнику вниз. Кончики его пальцев танцевали по ее нежной коже, и от них по всей спине Эбби разбегались мурашки.
- Это плохая идея, - умудрился проворчать Люк между поцелуями. - Тебе же, наверное, больно…
- Нет, - помотала она головой, и волосы цвета бледного золота затанцевали на ее обнаженных плечах. - Мне не больно. Сейчас уже нет.
Жена поцеловала его снова, на сей раз долго и глубоко. Она раздвинула его губы кончиком языка, проникла внутрь и нашла его язык. Два горячих влажных жала то переплетались, то боролись. Ей казалось, что его сердце стучит прямо ей в грудь и может пробить ее насквозь.
Да, ей немножко больно. Но гораздо больнее ей оттого, что они так долго не были вместе. Гораздо больнее от голода по нему, который иссушил ее за последние несколько дней. Она так его хотела, что едва могла дышать. Кто бы он ни был, она любила его всегда.
Наконец он отстранился от нее, прервав поцелуй, после которого они оба едва дышали, посмотрел ей в глаза и прошептал:
- С того момента, как я увидел тебя в том самолете, - он покачал головой и улыбнулся углом рта, - я только одного хотел в этой жизни - тебя. Ты - все, что мне было нужно.
Она ничего ему не ответила, только быстро, как змея, скользнула вниз и расстегнула кнопки на его брюках. Он часто задышал и крепко стиснул ее талию, пока ее нетерпеливые пальцы сражались с его одеждой. Наконец она освободила его затвердевшую плоть и, полюбовавшись ею секунду, провела пальцами по всей ее мощной длине. Она двигала рукой вверх и вниз, с ощущением своей власти глядя, как он запрокидывает голову и в наслаждении прикрывает глаза.
Эбби начала поглаживать большим пальцем по самому нежному и чувствительному месту. Он снова опустил голову и посмотрел ей в глаза, и Эбби призналась:
- Когда та машина летела на меня, и понимала, что сейчас могу умереть, я могла думать только об одном: "Я никогда больше до него не дотронусь, я никогда больше не смогу его поцеловать".
Он уткнулся лбом в ее волосы и на выдохе прошептал ее имя.
Не разжимая руки, она медленно поднялась с колен, глядя вниз на него, прошептала:
- Мне казалось, что я через минуту умру. Но я думала только о том, как ужасно, что я больше никогда не смогу к тебе прикоснуться. Ты мне так нужен. Хочу, чтобы ты был во мне.
- Я тоже хочу этого, малыш, - сказал Люк и задохнулся, потому что она опустилась на него. Медленно, по миллиметру, она вводила его в себя, погружала его в свои нежные влажные ножны, и оба чувствовали радость, которую никто из них не мог найти больше нигде в целом свете.
В бархатной темноте, едва растопленной светом лампы, они двигались вместе, неотрывно глядя друг другу в глаза. Переплетясь телами, они гнались и охотились за маленьким взрывом, который унесет их. Время остановилось, и весь мир исчез, и ничто больше не имело значения, только эта комната, и темнота, и жар, который они дарили друг другу.
Ей показалось, будто цветок распускается у нее внутри от его толчков. Она откинула голову, впилась в его плечи ногтями и выкрикнула его имя. Люк застонал и, не выпуская ее из объятий, откинулся на кровать.
Парой часов позже Эбби успокоилась у него на груди и с тихим удовольствием слушала, как его сердце мерно стучит у нее под ухом. Он спал, но и во сне крепко прижимал ее к себе одной рукой.
А Эбби не могла сомкнуть глаз. То ей чудился синий автомобиль, стремительно надвигающийся на нее, то вдруг она представляла Люка в темном переулке и чей-то пистолет, направленный на него. Все шпионские фильмы, которые она когда-либо видела, проплывали у нее в голове, пугая и мучая ее. Ее мучили мысли о тех неведомых ей опасностях, которые подстерегали его всякий раз, когда он уезжал из дома.
А она-то думала, что он едет мирно заниматься компьютерами. И никогда ничего не подозревала.
Все время, пока она его знала, ей ни разу не пришло в голову, что у него есть такая тайна. Из чего можно сделать вывод, что ее муж - настоящий ас. Этот человек научился раздваиваться. Этот человек знал, как совмещать жизнь, полную государственных интриг, с мирной домашней жизнью, в которой она, можно признаться, была совершенно счастлива.
Она провела рукой по его груди - просто чтобы почувствовать, какой он большой и теплый.
Теперь она понимала, что не только ей было больно от его лжи. Точно так же было больно ему самому, а может быть, и еще хуже.
Каково это было Люку - входить в дом и с первой же секунды постоянно притворяться! Никогда не позволять себе полностью расслабиться. Все время переживать за нее и заботиться о ее безопасности.
Эбби даже зажмурилась на секунду, вспомнив о том, как она мучила его последние несколько месяцев. Она нападала на него, требовала от него откровенности, требовала объяснить, почему существует эта пропасть между ними, которую она чувствовала все более и более явно. Люк, наверное, просто разрывался пополам между желанием открыться ей и невозможностью это сделать.
Как же он справлялся со своей работой? Как он мог сосредоточиться, как он вообще сумел выжить, если все время помнил и беспокоился о ней? Она подвергала его опасности. Но ведь она же не знала.
- Эбби?
Она подняла голову и заглянула ему в глаза.
- Я думала, что ты спишь.
Он улыбнулся уголком рта.
- Я слышу даже то, как ты думаешь.
Она приподнялась, опершись на руку, а другой рукой перебирала его густые темные волосы.
- Я много о чем думала, - призналась она.
- Судя по твоим глазам, это были не очень веселые мысли.
- Нет, - сказала Эбби печально, вдруг точно поняв, что она должна сказать. И что она должна сделать. - Люк, я люблю тебя.
- Я тоже люблю тебя, малыш. - Его руки заскользили по ее обнаженной спине, ниже и ниже, и она затаила дыхание, стараясь запомнить ощущение его пальцев на своей коже.
- Я знаю, - сказала она, - и именно поэтому нам будет нелегко.
- Что? - его руки замерли и глаза сузились.
- Люк, я так рада, что ты наконец сказал мне все. Для меня очень много значит, что ты мне полностью доверяешь.
- Эбби… - начал он осторожно.
Она молча молила Бога дать ей сил и храбрости сказать то, что она должна сказать.
- Я по-прежнему хочу развестись.
Он вскочил, схватил ее в охапку и притянул к себе.
- Что ты такое говоришь?
Резкие тени прошли по его лицу, в глазах появился опасный блеск.
- Это единственный путь, Люк. Единственное средство быть уверенной, что ты в безопасности. Ты не сможешь сосредоточиться, как требует твоя работа, если будешь постоянно беспокоиться обо мне.
Она быстро подняла руку и закрыла ему рот прежде, чем он успел что-то сказать.
- Я не хочу заставлять тебя выбирать между мной и работой. Между твоими обязанностями перед страной и нашей семьей. Этого больше не будет.
Он обнял её еще крепче.
- Эбби, но я не хочу разводиться.
- И я не хочу, Люк, - сказала она мягко. - Но ради тебя я должна это сделать.
Глава одиннадцатая
Люку показалось, что земля вокруг заходила ходуном. Глядя в глаза своей жены, он едва мог поверить тому, что услышал.
Он думал, что все в порядке. Он думал, что им удалось переступить через недоверие, гнев, обиды прошлых нескольких месяцев и все будет хорошо. И теперь, когда он наконец сказал ей все, она хочет развестись с ним, чтобы его же защитить?
- Я ни за что не дам тебе развод, Эб, - пообещал он ей сквозь зубы.
Она вывернулась из его объятий и отодвинулась на край кровати, схватила с полу ночную рубашку, которую сбросила несколько часов назад, и натянула ее.
Одевшись, она повернулась к нему и сказала:
- Мы разведемся, Люк! Хочешь ты этого или нет.
Он в отчаянии затряс головой.
- Ты хоть слышишь, как глупо это звучит?
- Ну да! - возразила она. - А не глупо отправлять своего мужа на секретную службу и знать, что он не может на ней сосредоточиться? Знать, что он беспокоится о тебе вместо того, чтобы беспокоиться о себе самом? Вот это действительно глупо.
- Теперь ты будешь учить меня, как делать мою работу?
- Кто-то же должен, - ответила она.
Люк чувствовал себя по-идиотски, лежа абсолютно голым перед женой, которая читает ему высокопарные нотации. Он соскочил с кровати и начал, путаясь, натягивать джинсы. Затем, не потрудившись застегнуть их, ринулся к жене.
- Веришь ты этому или нет, я хорошо разбираюсь в своей работе. И мне не нужно, чтобы жена заботилась о моей безопасности.
Эбби толкнула его в грудь, но он не сдвинулся ни на дюйм.
- Ты думаешь, я смогу жить нормально: завтракать с Дебютантками, искать новую работу, заниматься домом, все время зная, что ты стоишь в темном переулке и кто-то направляет на тебя пистолет?
- Тебе надо меньше смотреть телевизор.
- То есть тебе никогда никакая опасность не угрожала?
Люк в отчаянии вцепился себе в волосы.
- Конечно, бывают опасные ситуации. Опасные ситуации бывают где угодно. Черт возьми, Эбби, тебя чуть не отравили на вечеринке в загородном клубе!
- Это другое дело.
- Нет, не другое, - сказал он с нажимом, хватая ее за плечи и притягивая к себе. - Ты думаешь, что, выбирая между тобой и работой, я выбрал бы работу? Ошибаешься. Я уйду в отставку, если это будет нужно, чтобы сохранить тебя.
- Я не хочу вставать между тобой и нашей страной, Люк.
- Мне можно заняться чем-нибудь другим. Я не обязан всю жизнь быть оперативником.
- Но ты это любишь!
- Я люблю тебя.
Она ткнулась лбом в его грудь и тяжело вздохнула:
- Все так сложно.
Он обнял ее.
- Малыш, все будет хорошо. Мы с этим справимся. Мы выясним, кто подсыпал тебе яд. Выясним, кто убил Банни. А потом подумаем о нас.
- О чем тут думать, с нами и так все ясно.
- Верно. - Люк кончиками пальцев приподнял Эбби подбородок и заглянул ей в глаза. - С нами и правда все ясно. Мы должны быть вместе. Всегда.
Но на работе Люк не мог взять себя в руки. Уже две недели он рычал на коллег, огрызался на лабораторных умников и рявкал на интернов. Его работа стояла на месте, потому что он ни на минуту не мог перестать думать об Эбби. В этом она была права. Выражение ее лица, ее слезы, ее голос, произносящий слово "развод", преследовали его.
Каждую ночь, обнимая ее, занимаясь с нею любовью, он клялся себе, что никогда ее не отпустит. Но при свете дня она опять и опять упрямо говорила о своем решении оставить его для его же пользы.
Она была даже упрямее, чем он предполагал. Теперь, когда Эбби знала, кто он и чем занимается, она собиралась развестись с ним - потому что любит его! И где тут логика, черт побери?
За стеной его офиса бушевала целая какофония: клацали клавиатуры компьютеров, жужжали факсы, звонили телефоны, шум разговоров вздымался и опадал, как океанские волны. Но Люку не было до этого дела. Он не просто выпал из работы, он вообще почти перестал общаться с коллегами.
Когда он шел по этажу, вокруг него будто была мертвая зона. Разговоры смолкали, когда он подходил; люди отводили глаза, когда он поднимал взгляд от стола, заваленного документами.
- Том хочет видеть тебя в пять.
Люк был готов обрушить гром и молнии на незваного гостя, но поднял глаза и увидел… Кэтрин. Угрюмое выражение, казалось насмерть прилипшее к его лицу, сменилось облегченной улыбкой. Хорошо, что она снова здесь.
- Эй, ты выглядишь много лучше, чем в последний раз, когда я тебя видел.
Она фыркнула.
- Разумеется, обморок и кровоточащие раны мне никогда не шли.
- Ты в порядке?
- Да. - Ее явно раздражала его забота. - Бывали переделки и похуже. Весной в Бельгии, например, помнишь?
- Да уж. - Та операция с самого начала пошла вкривь и вкось. Они с Кэтрин едва унесли ноги в самый последний момент.
- Ты должен потребовать себе нормальный офис, - сказала Кэтрин, глядя по сторонам. - При твоей должности, почему ты работаешь в таком закутке?
Он пожал плечами и в свою очередь огляделся.
- Мне подходит. Я все равно постоянно где-то езжу. На черта мне огромный офис, который целыми днями будет пустовать?
- Резонно. Но тут у тебя такой бардак.
Стряхнув кучу хлама со стула, она села, закинула ногу на ногу и посмотрела на него.
- А теперь объясни мне, почему Берни жалуется на то, что ты напрягаешь сотрудников?
Люк откинулся на спинку стула и потер лицо руками. Он заставлял Берни снова и снова обследовать тот злополучный бокал и его содержимое. А вдруг они что-то упустили? Кто же знал, что этот ботаник окажется таким вредным!
Хотя Люк не мог обвинять его. Берни был лучшим технарем в агентстве. Если бы на бокале было хоть что-то еще, Берни давно нашел бы это. Но отчаяние и страх за жену заставляли Люка требовать невозможного.
Пока ничего нового не обнаружилось. Но Люк не желал отступать. И он использует все свои служебные возможности, чтобы раскрыть тайну смерти свекрови.
- Мне нужны хоть какие-то сведения, и никто, кроме Берни, не сможет мне помочь.
- Не обязательно, - сказала Кэтрин и бросила на стол тонкую папку, которую держала в руках.
- Что это?
- А ты посмотри. - Она откинулась на спинку стула и хитро улыбнулась. - Помнится, ты хотел, чтобы я занялась Делией Форрестер? Узнала, что за проблемы были у ее мужа с дигиталисом.
- Да. - Люк открыл папку и быстро просмотрел ее содержимое. Пока он читал под пристальным взглядом коллеги, кровь прилила к его лицу, а сердце заколотилось так быстро и громко, что даже Кэтрин услышала это.
- Похоже, наша дорогая Делия порядком наследила до замужества. Я подумала, что тебе это может пригодиться.
Люк внимательно прочитал первую страницу, затем вторую. Когда он дошел до конца, его глаза горели мрачным огнем.