– Куда все спешат? – спросила Ксения, отвлекаясь от перепалки парней. Джеймс только сейчас заметил, что потоки людей стремятся в одном направлении: к центру деревни. Многие взволнованно шептались. – Что-то случилось.
– Давайте вернемся в замок, – сказал Лектус, и Джеймс в принципе не был удивлен: трус.
– Может, им нужна помощь, – он выпустил руку Ксении и поспешил за людьми, проталкиваясь сквозь толпу, все сильнее густевшую по мере приближения к месту событий. Были слышны плач ребенка и рыдания женщины, и Джим уверился, что действительно что-то случилось.
Он пробился во второй ряд зрителей и увидел место действия: на небольшой деревянной площадке стоял полный седой мужчина, на его руках надрывался младенец, совсем крошечный. Рядом, стоя на коленях и протягивая к младенцу руки, плакала навзрыд молодая женщина.
– Не надо, отдай, – сквозь рыдания повторяла она, – отдай.
– Ты нарушила закон, и знала, что понесешь наказание, – твердо ответил мужчина, державший младенца.
– Что случилось? – спросил Джеймс у рядом стоявших людей. Они странно посмотрели на чужака.
– Без разрешения Старосты в деревне нельзя заводить детей, это нарушение закона о регуляции численности населения, – шепотом проговорила пожилая женщина. – Ее ребенок не наделен квотой на рождение.
– Чем не наделен? – нахмурился Джеймс, то и дело переводя взгляд на плачущую женщину и смутно понимая, что произойдет дальше.
– Деревня перенаселена, и родить можно только тогда, когда кто-то покинет деревню или умрет, – пояснил другой стоящий рядом человек. – Староста не давал Маргарите разрешения завести ребенка, она скрыла от всех свое положение.
– Что будет с младенцем? Их выгонят из деревни?
– Нет. Если она хотела оставить ребенка, она должна была уйти из деревни до родов. Младенец, родившийся в деревне, является собственностью Старосты.
– Его отдадут кровососу?!
Многие обернулись к Джеймсу, но ему было плевать.
– Нет, Санче не вмешивается в наши внутренние дела. Ребенка утопят, как и всех, кто был до этого, таковы правила.
Джеймс с ужасом посмотрел сначала на говорившего, потом на младенца.
– И вы позволите?
– Это закон, – пожал плечами мужчина, – мы все его приняли, чтобы жить здесь, в безопасности.
– Нелюди, – прошептал кочевник. Тем временем, рыдания женщины становились все громче, а Староста (видимо, это был именно он) дал кому-то сигнал. Перед ними раскрыли мешок.
– Стойте! – не выдержал Джеймс, отталкивая стоявших рядом людей. Кажется, его кто-то пытался остановить, но парню было все равно. Он пробрался на открытую площадку и вырвал из чьих-то рук мешок, предназначенный для невинного ребенка. Джеймса трясло от негодования. – Вы с ума сошли?!
– Кто ты, и почему ты вмешиваешься в исполнение закона? – спросил Староста, нахмурившись. Говорили они громко, потому что ребенок надрывно кричал, явно отнятый у матери голодным и напуганным.
– Кто вы? – почти выплюнул парень, кидая прочь мешок. – И что вы собираетесь сделать с младенцем?
– Чужак, отойди. Закон непреложен для всех, и эта женщина его нарушила, – Староста кивнул на стоящую на коленях Маргариту с опухшими от слез глазами, скривленным в муке лицом.
– Отдай ребенка матери, – жестко произнес Джеймс. – Вы же люди, а не кровососы! Как вы можете так поступить с ребенком?!
– Вина полностью лежит на его матери, – громко сказал Староста, и люди в толпе закивали. – У нее был выбор: она должна была уйти из деревни, она знала, что с ним будет, если она останется и родит его здесь.
– Почему ты не ушла? – спросил женщину Джеймс, все время наблюдая за тем, чтобы Староста не вздумал утопить ребенка.
– Мне некуда идти, – выдавила Маргарита, с надеждой глядя на кочевника и продолжая протягивать к малышу руки. – Я надеялась…, что старый Дюк умрет, и мой ребенок получит право на жизнь.
– Но Дюк жив, – заметил Староста. – Возможно, он не доживет до конца дня, но пока он жив, и твоему ребенку нет места в деревне.
– Подождите до конца дня, в чем проблема?! – запротестовал Джеймс.
– Когда Дюк умрет, его место займет ребенок, рожденный в этот день, либо право на ребенка получит еще не беременная женщина. Остальные дети будут принесены в жертву богу озера, как и этот младенец.
– Стой! – Джеймс схватил Старосту за руки. – Отпустите ее! Отдайте ребенка и отпустите их!
– Нет. Она нарушила закон и понесет наказание, как все, мы не делаем исключений.
В толпе опять закивали, и Джеймс с ужасом, смешанным с отвращением, обвел их глазами.
– Да вы же хуже кровопийц, от которых тут скрываетесь! – Джеймс выхватил из рук Старосты младенца и всунул матери. – Беги! Беги в замок! Давай! – он ринулся в толпу, расчищая дорогу для вскочившей на ноги Маргариты. – Беги в замок!
Он начал отбиваться от людей, которые пытались схватить женщину, тумаки и удары сыпались со всех сторон, на него ругались, скручивали руки, но Джеймс умел уворачиваться, давал сдачи и думал только о том, чтобы женщина с младенцем вырвалась на пустые улицы и смогла убежать.
– Идиот! – услышал он сбоку и узнал голос: рядом появился Лектус, который разбрасывал в стороны людей, тоже ловко орудуя руками. На лице его было презрение, Принц тяжело дышал, расталкивая людей.
– Где Ксения? – заорал Джеймс, пытаясь вырваться из хвата двух мужиков и чувствуя, как его бьют по ногам. Если упасть – растопчут.
– Ты идиот?! – заорал Лектус, отличным ударом справа отправляя в нокаут тщедушного парня. – Бежим! – он подтолкнул Джеймса вперед, прикрывая отход.
Разъяренная толпа, лишенная зрелища и удовлетворения, считавшая, что закон нарушен, не собиралась сдаваться: было слышно, как позади стучат десятки бегущих ног.
Джеймс на бегу стирал кровь с лица, ему казалось, что правое предплечье жжет огнем, перед глазами мелькали темные пятна. Если бы не бледная рука, что вцепилась в его рубашку и тянула вперед, он бы давно остановился или заблудился в сплетении дорог.
Толпа их нагоняла: крики и звук шагов приближались, но и лестница, ведущая к замку, тоже. Джеймс с облегчением заметил, что по ней вверх, иногда оглядываясь, бегут женщина с ребенком и Ксения.
– Вот черт!
Позади послышался знакомый голос, а потом что-то, похожее на хлопок, – и звук шагов стих, только крики людей в отдалении, плеск воды и чертыханья.
– Вовремя, – проговорил замедливший бег Лектус, и Джеймс, наконец, оглянулся: к ним бежали Ярик, Истер и Кристин. Деревянные дорожки были пусты, а бешеная толпа, которая мгновение назад была готова растерзать нарушителей, плескалась в озере.
– Подумал, что им стоит остыть, – хмыкнул Ярик, подбежав к двум друзьям. Кристин ахнула, увидев, в каком состоянии лица Джеймса и Лектуса. Истер стоял спиной ко всем, готовый осадить любого, кто после купания еще решит возобновить преследование. – Мы купались на том берегу, когда услышали шум и крики Джеймса, – пояснил Ярик, с заботой глядя на пострадавшего больше всего кочевника. – Не успели к разборкам, но хоть остановили толпу. Идемте, пока они собираются с силами, не уверен, что смогу два раза за пять минут сотворить ударный воздух, управление стихиями не моя сильная сторона, – и он перекинул здоровую руку Джеймса через свое плечо, помогая идти вверх по лестнице.
Когда они почти преодолели половину лестницы, к ним подоспел Истер, а на крыльцо вышла Ксения. Алексис кинулась вниз, на лице ее было беспокойство.
– Что случилось? – она с тревогой посмотрела на избитого брата. – Во что ты опять ввязался? Что за женщина с младенцем прячется в замке?
– Этот лохматый олух решил стать народным спасителем и пойти один против толпы, – хмыкнул шедший рядом Лектус. Он тоже выглядел потрепанным, но ему досталось значительно меньше.
– Я не просил тебя лезть, я бы справился, – проворчал Джеймс, которому сейчас хотелось лишь одного – лечь.
– Ну, конечно, – ответил Лектус, – глупо рассчитывать хотя бы на простое "спасибо" с твоей стороны.
– Джим, как ты? – Ксения встретила их у замка, открывая двери, чтобы Ярик смог вволочь парня в зал и усадить на скамью. К ним тут же подбежала трясущаяся от пережитого Маргарита, ребенок дремал на руках матери, завернутый в платок.
– Спасибо, – шептала она, – спасибо. Я думала, что они убьют нас, – разрыдалась молодая мать.
– Все прошло, все позади, – Кристин мягко погладила женщину по плечу.
– Спасибо!
– Пустяки, – пробормотал Джеймс, привалившись к столу. Ксения и Алексис принесли миску с водой и полотенце, чтобы промыть его лицо.
– Найду Санче, – кинул Истер и направился в глубину зала, к лестнице.
– Они действительно бы утопили ребенка?! – ужаснулся Ярик, видимо, порывшись в мыслях Джеймса или Лектуса. – Варвары!
– Джим, они бы могли и тебя убить, – пробормотала Алексис, осторожно снимая краем полотенца с лица брата кровь.
– Не убили же! – парень попытался разогнуть руку и застонал сквозь зубы.
– Перелом, – со знанием дела сказал Ярик. – Нужно зафиксировать. Кристин, идем, поможешь, – и он тоже куда-то умчался, явно имея какой-то план. Кристин последовала за ним, все время оглядываясь на друзей. В ее глазах читался ужас от того, чему они стали свидетелями.
– Они придут сюда за ними, – заговорил Лектус, когда девушки перестали кружить вокруг Джеймса. Ксения протянула брату полотенце, и тот благодарно кивнул: он бы не позволил никому умывать себе лицо.
Маргарита испуганно посмотрела на двери, сейчас плотно закрытые.
– Вам нельзя здесь оставаться, толпа была настроена решительно, – Ярик вернулся, неся какие-то тряпки, Кристин держала в руках две короткие дощечки.
– И что ты предлагаешь? – Алексис с сочувствием смотрела на приговоренную семью. – Вам есть, куда отправиться?
Женщина дрожала, из-за чего проснулся и начал плакать ребенок:
– Нет, у нас никого нет.
– А отец ребенка? – спросил Лектус.
– Он… он не встал на нашу защиту, подчинился закону, – всхлипнула женщина.
– Пусть летят к моему дяде, – спокойно сказал Ярик, севший рядом с Джеймсом и сейчас прикручивавший дощечки к больной руке друга лоскутами. Тот морщился, но терпел. – Только кому-то из нас придется сопровождать их.
Все переглянулись: никто не пылал желанием возвращаться.
– Пусть летит Лар, – предложила Алексис.
Все оглянулись на Лектуса: по его бледному лицу пролегало несколько красных ссадин, в остальном он выглядел вполне здоровым. Около полуминуты он молчал, остальные ждали его решения.
– Хорошо, пусть летит.
– Ты хотя бы перестанешь травить его своим зельем, – заметил Джеймс, морщась от боли.
– Зелье давно закончилось. Лар служит мне по своему желанию. Он хорошо натренирован. И он сможет защитить ребенка.
– Да, ты прав, он защитит их, если что, – кивнул Ярик и встал. – Идемте, я провожу вас, – обратился он к Маргарите. – Вы будете в безопасности, но предстоит долгий непростой путь.
– Я позову Лара, – Лектус поднялся.
– Эй, – окликнул его Джеймс. Принц оглянулся, подняв бровь. – Я не просил тебя помогать, но… в общем, это было круто.
– Так звучит на твоем языке "спасибо"? – хмыкнул Лектус.
– Отвали, – буркнул кочевник, и сидевшая рядом Ксения рассмеялась, мягко погладив парня по здоровой руке. – То, что ты оказался лучше, чем толпа людей, не меняет тот факт, что ты белобрысый хорек.
– Вторую руку сломать?
– Лектус, сходи за Ларом, пожалуйста, – улыбнулась Ксения.
Когда пришел Лар, ребята наскоро попрощались с семьей и пожелали удачи.
– Как тебя зовут? – уходя, спросила Маргарита, глядя на раненого кочевника.
– Джеймс.
– С твоего разрешения я назову твоим именем сына, – проговорила она и поспешно вышла, а Джеймс так и остался с открытым ртом. Ярик улыбнулся и двинулся за ними.
– Я соберу вам в дорогу еды! – крикнула им вдогонку Кристин и кинулась к кухне.
– Хорошо, что они ушли, – с этими словами в зале появился Антонио-Санче, с ним была Анна, позади плелся Истер. – Сейчас сюда явится Староста, и я был бы вынужден отдать ему виновных.
– То есть вы поддерживаете этот жуткий закон?! – взвился Джеймс.
– Ну, есть замечательная альтернатива, чтобы сдерживать рост численности моих людей, – улыбнулся Правящий, – начать их есть. Говорят, что младенцы на вкус прекрасны.
Лица Джеймса, Истера и Алексис скривились от отвращения.
– Ну, вот видите, – развел руками Санче. – Быстрее бы за вами прибыли ваши друзья, потому что уверен, что Староста и поселенцы будут требовать отдать им на суд тех, кто посмел нарушить законы деревни, да еще устроил потасовку. Но меня ваше приключение повеселило.
– Вы за нами следили? – возмутился Джеймс.
– Да, мы с Анной сидели на балконе и стали свидетелями вашей битвы, – Правящий взял Анну под руку и усадил в кресло. – Разве я вам не сказал, что вы у меня в гостях и должны соблюдать правила моего дома?
– То есть нам выметаться? – вскипел кочевник, пытаясь вскочить, но Ксения его удержала.
– Мерзкий кровосос, – прошипела Алексис, – то, что вы не убиваете людей, не делает вас белым и пушистым. Вы позволяете убийство детей.
– Я позволяю людям быть самими собой, – пожал плечами Антонио, – у них есть свобода, а как они ее используют, меня не касается.
– Вас послушать, так вас вообще ничего не касается, – зло ответила Алексис.
– Милая девочка, если бы вы могли прожить сто пятьдесят лет, то к тому времени поняли бы, что в этом мире по сути ничто не имеет особого значения. Людские жизни проходят мимо, вы рождаетесь и умираете, а мы… Мы делаем историю, мы правим этим миром, мы делаем его лучше. Только это меня и касается. А вы можете продолжать копошиться, возмущаться, убивать друг друга, куда-то плыть или лететь – это ничто по сравнению с величием нашего народа и его силой.
– Когда-нибудь мы поймем, как вышвырнуть вас из нашего мира! – Истер вышел из-за спины Антонио-Санче и посмотрел на хозяина замка с ненавистью, в разы превышающей чувства, что испытывала Алексис. Это был практически черный огонь, отчего Ксения прижалась к Джеймсу и закрыла глаза. – Однажды, и, я надеюсь, это будет скоро, вы все исчезнете вместе со своим величием. Мы уничтожим вас, всех до последнего кровососа, и люди, которых вы ни во что не ставите, построят новую цивилизацию, где мы будем свободны!
– Мальчик, милый, посмотри вниз: там сотни свободных людей. И вы сами сегодня взбунтовались против построенной ими цивилизации, – рассмеялся Правящий.
– Потому что вы там собрали толпу трусов, преступников, подчинили их чувству стадности, загнали в рамки: "либо так, либо иди прочь". Однажды один из них взбунтует, и толпа пойдет за ним, и тогда они действительно станут свободными – когда ваш замок вместе с вами будет пылать красным пламенем!
– Время покажет, кто был прав, – пожал плечами Антонио-Санче, на лице его была насмешливая улыбка. – Надеюсь, вы не будете против, если до вашего отъезда я предпочту компанию Анны, ну и может быть, Принца. Поправляйтесь, – он коротко кивнул и скрылся в тени стен. Анна последовала за ним, презрительно оглядев компанию.
– Воспитанием люди явно не занимаются, – хмыкнул Лектус, сложив руки на груди и глядя на своих спутников. Истер и Джеймс ответили ему возмущенными взглядами. – Он дал вам убежище, а вы его оскорбляете под его же крышей. Какой человек бы это выдержал? Думаю, если бы вы были в доме человека, то через пять секунд уже оказались бы на улице.
– А если бы мы были в доме полноценного Правящего, то нас еще вчера бы съели, – огрызнулась Алексис, вставая на защиту друзей.
– Что-то я не помню, чтобы на этом Мысе вашей смерти желал кто-то, кроме ваших сородичей внизу, – Лектус тоже поднялся. – Думаю, я тоже сегодня пресыщен вашей компанией.
– Вот и топай отсюда, подпевала кровососов, – фыркнул Джеймс уже беззлобно и прикрыл глаза.
– Думаю, тебе стоит подняться и лечь в постель, – сказала Алексис. – Я принесу тебе поесть и попить, ладно?
Джеймс пожал плечами и поднялся. Он очень устал, но чувствовал себя гордым: его именем назовут целого ребенка!
Глава 3. Предательство
Кристин вышла из замка и остановилась на гребне холма, прикрыв глаза и вдыхая свежий воздух. Ночью прошел дождь, и запах был необыкновенным, свежим, отдававшим зеленью и сырой землей. В небе все еще ходили тучи, Ярик предполагал, что скоро снова будет дождь, погода начинала портиться. Он называл это "осень", но Кристин не замечала особых перемен: трава была такой же зеленой, деревья такими же красивыми, покрытыми листвой.
Она открыла глаза и посмотрела на склон: там сидел, положив руки на согнутые в коленях ноги, Истер. Она вздохнула и стала спускаться к нему, замечая, что рядом с другом лежит его сумка, которую он иногда носил через плечо.
– Ты почему тут сидишь один? – спросила она, садясь рядом вполоборота. Внизу, в деревне, жизнь шла своим чередом, только вот ребятам было запрещено там появляться.
– Камни давят, – пожал он плечами, угрюмо глядя перед собой. – Все напоминает о том, что это логово кровососа.
– Он нам помогает, – напомнила Кристин мягко. – Он не так уж плох.
– Наверное, – неохотно признал Истер, – но это не меняет того, что он один из них. И если случится война, он будет на другой стороне.
– Ты думаешь, что будет война? – испугалась Кристин, которая знала о том, что такое "война", только из рассказов Ярика. Ее тело пробила дрожь.
– Не бойся, – Истер посмотрел на девушку, взгляд его потеплел, – Ярик защитит тебя, в Северном городе все будут в безопасности.
– Ты тоже меня защитишь, – улыбнулась Кристин, – ведь ты мой друг.
– Да, конечно, – он отвернулся, глядя на дальние врата, сейчас закрытые и охраняющие внутреннюю бухту. – Но, когда рядом твой маг, я тебе не нужен.
– Глупости, – возмутилась девушка, – ты мне всегда нужен, Истер. Ты… ты мне очень дорог.
Истер повел плечами, так и не глядя на подругу, и она мягко коснулась рукой его плеча, погладив.
– Где остальные? – видимо, он хотел сменить тему.
– Ярик, Алексис и Лектус рассматривают коллекцию Антонио-Санче, у него много старинных вещей, что достают со дна ныряльщики, он их восстанавливает. А Ксения и Анна на кухне, готовят ужин, хотя, конечно, скорее этим занимается Ксения, к тому же она готовит лечебный суп для Джеймса по рецепту Ярика. Мне кажется, это будет что-то очень несъедобное, но, как я поняла, в нем будут свекла и морковь.
– Ему нужно быстрее поправиться, иначе мы не сможем отправиться дальше, хотя кто знает, что за следующее транспортное средство припас для нас Ярик, – угрюмо произнес Истер. – Может, до этого его города нам придется ехать в желудке кита?
– Ты останешься с нами в Северном городе? Или вернешься в свою деревню? – тихо спросила Кристин, и полукровка повернулся, пристально глядя на нее.
– Тебе это важно?
– Конечно, – она удивилась, что он спрашивает. – Ты мой друг, ты как член моей большой дружной семьи. Я бы хотела, чтобы ты остался с нами.
– Мне некуда возвращаться, все мои родные мертвы, – помолчав, ответил Истер. Он вздохнул. – У меня были только мама и дед, но они оба погибли.