Злость звенела в ней боевыми трубами! Злость и желание выяснить истину! Ну, она ему задаст! Бегать он будет, наследник героя-партизана Кулычова!
Но нужна правильная стратегия.
И Дашка принялась накрывать стол на веранде, не самое легкое занятие при еще ограниченной подвижности - ничего! С перерывами, не торопясь, осторожненько, она шастала: кухня - веранда, кухня - веранда. Потихоньку, опираясь на палку, не забывая правильно делать упор на ногу, как учил доктор.
Часа полтора провозилась!
Полюбовалась на результат своих стараний, проверила, не забыла ли какую мелочь, оставшись довольной делами и замыслами своими, внесла последний штрих - зажгла свечи на столе. И, уставшая, села на ступеньке крыльца ждать Власова.
И заснула, привалившись головой к перилам. Представляете?
Так готовилась и отключилась! Там ее и нашел Игорь, вернувшись домой далеко за полночь, и перепугался с ходу!
- Дашка! - потряс он ее легонько за плечо. Она открыла глаза и слегка недоуменно посмотрела на него.
- Ты чего здесь сидишь? Тебе что, плохо? - присев перед ней на корточки, беспокоился он.
- Нет, мне хорошо. Я тебя жду, - объяснила Дашка.
- Ты меня напугала, - выдохнул Власов и поднялся с корточек. - А зачем ждешь? Тебе спать давно пора.
Он залюбовался ею и сильно напрягся, поняв, какое направление приняли его мысли - весьма конкретное и однозначное.
Вообще-то он от нее бегал, скрывался. Он хотел ее постоянно, но знал, что это еще долго будет табу, запрещенное, что она пока слаба и не оправилась до конца. Каждую ночь, возвращаясь домой, он нестерпимо хотел зайти в ее комнату, лечь рядом, обнять, поцеловать, укачивать, но Власов подозревал, что может на этом не остановиться. От усталости и беспредельного напряжения ему так мечталось об отдохновении душевном в первую очередь, и он точно знал, что его он может найти только рядом с Дашкой, и четко отдавал себе отчет, что одного душевного покоя ему не хватит!
А им пока нельзя! Вот и бегал, благо ни поводов, ни оправданий для самого себя искать не надо! Жара делала свое дело, и битва за урожай становилась день ото дня практически битвой сорок второго года - отступать некуда, за нами Москва!
А тут увидел ее, спящую на ступеньках, и теплая волна нежности прокатила с головы до пальцев на ногах и торкнула куда положено!
- Власов, ты голодный? - спросила она.
- А черт его знает, - признался Власов, помогая ей подняться со ступеньки. - Когда ел - не помню, но точно бабоньки мои кормили меня чем-то днем. - И, поддерживая Дашку под локоток, предложил нейтральным тоном: - Идем, я провожу тебя в комнату.
- А ты выдержишь немного вина и легкий ужин? - спросила Дашка, указывая рукой на накрытый стол и стоявшее на подоконнике ведерко для шампанского, в которое она положила на лед бутылку сухого вина, чтобы не нагрелось.
- Ничего себе! - восхитился Власов. - Здорово! Это что, ты сама накрывала?
- Врач рекомендует больше двигаться, - оправдывалась Дашка. - Так что, осилишь небольшие посиделки?
- Да с огромным удовольствием! - уверил он и, так же поддерживая, помог ей сесть в кресло и сел рядом сам.
- Откроешь вино? - предложила Дашка.
Он открыл вино, разлил по бокалам, быстро предложил тост за ее скорейшее выздоровление и выпил свой до дна и с удовольствием тяжело уставшего человека, нажарившегося за день. Дашка, наблюдавшая за ним, взяла инициативу на себя, положив в его тарелку всяких вкусностей понемногу и подвинув поближе к уставшему герою. Он ел, налил еще вина и поднятым бокалом, без слов, призывал Дарью присоединиться, запивал.
- Дашка, это замечательно, неожиданно и то, что, оказалось, надо! - утолив немного голод и жажду, выказал благодарность он.
А Дарья, присмотревшись к труженику села, задала свой первый вопрос:
- Власов, тебе неприятен вид моих травм?
- Ты о чем, Даш? - не понял он.
- Ну, я не совсем чтобы целая теперь, девичье тело обезображено шрамами, и немного колченогая. Тебя это отталкивает? Ты поэтому избегаешь меня?
- Даш, ты что? - живо так поинтересовался Власов, удивившись необычайно.
- Да я-то ничего, Игорь Николаевич, а вот вы обходите меня десятой дорогой, я уж здесь десять дней, а вас второй раз вижу. Ну не нравлюсь я вам, так и скажите, пойду я себе, бегать-то чего?
- Да я тебя так хочу, что у меня болит все! - взорвался в момент китайской петардой Власов. - Я тебя десятой дорогой обхожу, зная, что сдержаться не смогу! У меня сил на то, чтобы сдержаться, нет!
- Вот этот момент я не поняла, - чуть улыбаясь, уточнила Дашка. - А сдерживаться-то зачем?
- Да потому, что нам нельзя! - не сбавлял возмущенного тона Власов. - Ты еще не оправилась, а я не смогу быть осторожным!
- Власов! - уже улыбалась вовсю Дашка, чувствуя, как покидает ее глупость надуманная. - Я как-то не вижу препятствий, гипс с меня сняли, и твоей красивой попе не грозит быть поцарапанной, а иных запрещающих причин нет.
- Но у тебя все болит! - сбавил тон Власов.
- Это у тебя, как выяснилось, все болит, а у меня ожидает! - рассмеялась Дашка.
И до него дошло, что она предлагает и что пытается ему объяснить, и Власов, резко поднявшись с места, протянул ей руку:
- Тогда чего сидим? Пошли скорее!
- Нет, - отказалась Дашка, позволив себе немного насладиться, увидев, как изменилось выражение его лица, и пощадила Власова, объяснив: - Это слишком далеко и долго. Я на случай, если удастся соблазнение, кинула тут в углу у стола пару махровых простыней и подушек.
А он подхватил ее на руки и поцеловал, как тем, первым поцелуем, доводя до потери сознания нежностью и глубиной. И никто из них не понял, как они оказались на этих припасенных простынях и как разделись, немного опомнившись, когда он вошел в нее сразу и до конца и неизвестно какой силой сумел остановиться.
- Не больно?
- Нет, нет, - шептала Дашка.
И он вернулся к поцелую, к ней, и они вдвоем нырнули в знакомые уже глубины.
Власов проснулся, когда светало, и не понял отчего.
Они заснули сразу, после первого раза, обессиленные, вынырнув из своих глубин прямо в сон, так и не разъединив объятия.
Игорь посмотрел на спящую Дашку. Она улыбалась во сне и плакала, крупная слеза выкатилась из уголка глаза и покатилась по виску. Он успел перехватить ее губами, не дав закатиться в ушко, и поцеловал ее в уголок губ, пытаясь разбудить. Дашка открыла глаза, окунув его в два сине-голубых озера, подернутых слезами.
- Ты почему плачешь? - шепотом спросил он.
- Мне снилась наша Италия, - сияла улыбкой Дашка, - как сказка наяву.
- Да, - согласился Власов, - это было красиво!
Эпилог
Солнце сместилось, и горячий солнечный луч, пробравшись сквозь листву, передвинулся Дарье на правое веко. Она зажмурилась, открыла глаза и проснулась.
- Как поспала? - спросил Власов, опускаясь на колени рядом с пластмассовым белым лежаком.
- Отлично! - сказала Дарья.
- А мы поплавали, теперь замок строим, - оповестил о проделанном Власов.
Дашка посмотрела поверх его плеча на берег, где у самой кромки воды их сын строил замок. С большим, можно сказать, усердием строил - сначала посыпал на "башенку" песочка с водой, прихлопывал старательно совочком, любовался и тут же разрушал свободной от стройинструмента рукой и начинал сначала.
Задумался в процессе, посмотрел на песок в ладошке и засунул его себе в рот.
- Он ест песок, - спокойно сообщила Дашка.
- Да ладно! - не поверил Власов, развернулся в сторону событий и быстро встал. - Егор! Выплюни немедленно!
И побежал к сыну, а Дашка крикнула ему вслед:
- В этом нет ничего страшного, Власов! Ребенок изучает мир на вкус!
- Может, он еще асфальт погрызет! - возмутился на бегу Власов.
Егорка, завидев приближающегося отца, дал драпака, вернее, предпринял попытку, смешно переставляя толстенькими ножками. Власов подхватил его на бегу и строго приказал:
- Выплюни сейчас же!
Егорка, перепачкав всю грудь Власова песком, что держал в ладошках, отказался исполнять приказание, подкрепив отказ энергичным кручением головой.
- Он не хочет! - смеялась вовсю Дарья, даже села на шезлонге, чтобы лучше видеть происходящее.
- Открой рот и выплюни! - строго распорядился Игорь.
Егорка подчинился и выплюнул на уже перепачканную отцовскую грудь непроглоченный песок.
- Ну и зачем ты его в рот засунул? - не сбавив строгости, спросил отец.
- Какать! - весело заявил пацан.
- Ну что, брат, - спросил Власов, - до дому дотерпишь или пойдем природу удобрять?
- Удобрять! - принял решение сынок.
Дашка смотрела на удаляющуюся в кустики парочку, прихватившую с собой совочек, чтобы Власов показал сыну, как грамотно для окружающей среды производить данное действо. За спиной у Дашки раздалось начальное кряхтение и сопение, издаваемое трехмесячной Софьей Игоревной, спавшей в переносной колыбельке, оповещающее о приближающемся времени очередного кормления.
Дарья взяла дочь на руки, посмотрела еще раз на своих мужчин, почти уже скрывшихся в кустах. И подумала, что никогда в жизни не видела более идиллической картинки, чем отец, ведущий сына правильно какать, сопящая Сонька на руках, этот пляжик в изгибе реки, протекающей по землям "Хозяйства Власова", и этот день.
Сентиментальная пастораль умиротворяющей красоты, которой нет даже в ее книжках.
- У нас здесь, Соня, Кукуево, - поделилась с дочерью счастьем Дашка.
КОНЕЦ