С этим внутренним убеждением, я наконец–то добрался до губ девушки. И вздрогнул одновременно с ней, пронзенный чувством… узнавания.
"Моя…"
Самоконтроль, что связывал меня с человеческой реальность, рассыпался искрами мгновенного фейерверка подступившей животной страсти. Лишь окружающие запахи множества людей и чувство опасной и чужой территории удержали меня от мгновенного оборота. Но если внешне я еще был похож на человека, то сознанием полностью овладел зверь…
И он манил и завлекал свою самку, направив все свои силы и возможности на ее обольщение. Медведица не могла не ответить на призыв, благосклонно позволив самцу на деле доказать свое право стать отцом ее медвежат.
Человеческие тела лишь подчинились звериным порывам, за счет тактильных ощущений и обостренной чувственности усилив проявления медвежьей страсти. Мы с Зоей чувствовали все, ощущали жар и удовольствие страсти, неспособные противостоять их силе и напору. И если я наслаждался каждой секундой, испытывая сильнейшие эмоции в своей жизни, то Зоя…
Зоя злилась! Это мне пришлось признать с утра, когда проснувшись после сладострастной и длинной ночи, я… не обнаружил девушку в номере.
"Сбежала!" – Беглого взгляда на ее вещи мне оказалось достаточно, чтобы понять – взяла только свое, ту одежду, что была на ней в момент прилета. – "После такой фантастической ночи… и сбежала!"
Впрочем, ответ на мое отчаянное недоумение (ведь все вышло великолепно, каждый из нас смог убедиться, что мы – истинная пара и ни с кем другим такого фантастического счастья не выйдет) нашелся быстро. Пока я со стремительностью тайфуна метался по номеру и одновременно придавался сладостным воспоминаниям, готовясь к погоне за своей медведицей, на глаза попался крошечный листик бумаги, вырванный из фирменного отельного блокнота.
"Поздравляю! Не зря столько лет таскался по оборотницам!"
Проклятье! И зачем? Зачем, спрашивается, я так упрямо производил на нее впечатление заправского ловеласа?!! Конечно, обязанности Хранителя заставили меня немало поколесить по свету, подарив моей жизни разнообразие, которое и не снилось большинству медведей (оно им и не требовалось!). И знакомствами я оброс… где–то даже друзьями…
К примеру, близняшки–волчицы… Шутницы и отличные напарницы, приходилось мне с ними участвовать в одной переделке… И я обязательно расскажу об этом Зое, когда… уговорю ее меня выслушать!
– Макс? – Звонок телефона вызвал приступ острого раздражения – я не сомневался что моему собеседнику уже известно про мой вчерашний срыв.
– Томаш, приветствую! Что–то срочное?
– Всего лишь небольшая порция ценных указаний, – я поморщился, настроившись получать очередные инструкции. – Хотел сообщить тебе, что имеются далеко идущие планы на Гренландию… Климат, знаешь ли, меняется, а от этого многое зависит. И нам – Хранителям – необходимо держать руку на пульсе. Так что вот… имей в виду.
Уж слишком хорошо я знал своего наставника, чтобы не… заподозрить очередной подвох.
– Что даже не позлорадствуешь? А где же: а я тебя предупреждал…
– И в мыслях нет, – усмехнулся старый Хранитель. – Наоборот, все надеюсь услышать от тебя "спасибо".
– Спасибо! – Откликнулся с чувством. С та–а–аким чувством…
На выходе из отеля почуял Добровольского. Он, не таясь, выскользнул из припаркованной на другой стороне улицы машины и шагнул мне навстречу.
Впору стало стонать…
– У нее с час форы, – вопреки ожиданиям выражение лица Андрея было серьезным и деловитым. – А у нас частный самолет на взлетной полосе. Садись, устроим все так, чтобы ты добрался раньше!
Последнее он договаривал, когда мы уже уселись в машину, которая тут же сорвалась с места.
– Ты мне помогаешь? – От Добровольского всего можно ожидать! Впрочем, одно я знал точно – не предательства.
– Конечно, – хмыкнул он, не отводя взгляда от дороги. – Я же обещал замучить твою пару до полусмерти – не надейся, что тебя простили за эти дурацкие медвежьи испытания. Так что приложу все усилия, чтобы пара у тебя получилась!
Клыки непроизвольно оголились в грозном ворчании: угрожать моей Зое?! Порву на заплатки! Даже Андрюху…
– Не заводись, – мирно хлопнул он меня по плечу. – Это Лена за тебя волнуется, звонила Томашу и очень просила тебе… вам помочь. Зоя ей, кстати, понравилась. А я решил, что лучше тебе поможем мы, чем… ваши.
О, да! Они мне уже "помогли", отправив в Гренландию.
– Должен буду!
– Само собой!
Вот приятно иметь дело с Добровольским!
– Так что теперь? Остепенишься?
– Да, – решительно кивнул я. – Заживу своим домом. Медвежонка где–то надо растить. А потом и его братьев и сестричек.
В себе уверен на все сто.
– Не замерзнешь там? – Расхохотался белый альфа.
– Любовь согреет! – Фыркнул я.
– Твоя то? Да уж… Смотри, чтобы не спалила…
– Справлюсь, – буркнул, когда машина остановилась на взлетной полосе в нескольких метрах от небольшого самолета.
– Тогда бывай! Как обживешься, приглашай в гости – люблю полярную охоту.
– Договорились!
"Будет по–моему!" – С этим убеждением и взлетел.
Безумная воздушная гонка стоила того, чтобы увидеть выражение Зоиного лица по возвращении домой. Я встретил медведицу едва ли не у порога ее родительского дома, куда она стремительно неслась, явно накрутив себя в дороге и желая высказать все родным, которых полагала соучастниками обмана!
– Т–ты?! – Споткнувшись на ровном месте, поперхнулась она воздухом. – Да как посмел? И не мечтай! Врун!.. Даже не дум…
– Девушка, вам чего? – Спокойно перебил я Зою и, удобнее перехватив багор, предпринял попытку ее обойти. – Я все понимаю – парень видный, но не стоит так с ходу на меня кидаться.
– Что–о–о?! – Оказывается в предыдущий раз она еще не поперхнулась. А вот сейчас, широко распахнув в гневе глаза…
– Задерживаете меня, говорю, – по слогам пояснил я ей. – Некогда мне тут перед вами на задних лапках бегать, работа ждет.
С этим и прошествовал мимо.
– Стой! – Негодующе вскрикнула медведица и, уже обернувшись к отцу, добавила. – Немедленно его выгони. И не верь ни одному слову – мы не пара! И он… он вообще врет… всегда. Вот чтобы не сказал – ложь. Не сомневайся!
– Дочь, с приездом! – Вопреки всему, отец Зои и бровью не повел. – Ты так негостеприимна к новому члену нашей общины. Кстати, он вообще молчит. Все время… Слова пока не сказал – все молчком.
– Какому еще новому члену общины?! – Даже спиной я почувствовал ненавидящий взгляд девушки. – Он тут жить собрался? Бурый медведь?!! В Гренландии?
– Мы не можем отказать собрату, – голос главы общины был сама миролюбивость и праведность. – И не тут он жить намерен. (Зоя поспешила облегченно вздохнуть) А немного на отшибе, ближе к океану…
– Этот?! – Снова взбешенный вскрик моей любимой женщины.
Дальнейшего разговора я уже не слышал, направившись размечать периметр строительства.
Как не слышал и дистанционного разговора между двумя старыми друзьями как–то вечером, спустя месяц.
***
– Томаш, теперь и я вижу, как ты прав был. Зоя моя с момента его приезда совершенно переменилась!
– Все упрямится?
– Пуще прежнего! Нам сегодня заявила, что пары ей не надо. Будет первой одинокой медведицей, медвежонка своего сама вырастит. И как заявила! Мы ей даже возразить не посмели, такие молнии ее взгляды метали…
– А он что?
– Само обаяние. Боюсь, всех медведиц наших очаровал – только о нем и толкуют. Парни наши во главе с Нануком опять к нему явились, очень просили уже с парой определиться и медведиц их не смущать.
– Так все знают уже про Макса и Зою?
– А как не знать, если он едва ли не каждый день умудряется себе что–нибудь повредить – то ногу дрелью ранит, то багром на рыбалке плечо себе зацепит, то и вовсе пришибет его тяжеленным блоком с железом. Какой–то он неловкий…
– Макс? Да он ловок как обезьяна какая, не обращай внимания на эту игру. Лучше скажи – лечит она его?
– Зоя? Да вот еще! Он к ней в больницу ни разу не явился, хотя к ней сейчас все с каждой царапиной бегают – интересно же понаблюдать, в нашем захолустье и такие страсти. Его все наши сердобольные медведицы выхаживают, каждая уже отметилась. И ведь к Зое они прежде заглянут – мазь получше взять, да совета спросить…
– И что дочь твоя?
– На стены лезет! В буквальном смысле. Отродясь ее в такой ярости не видел. Поначалу всем в гневе советовала уксусом его поливать, да смеялась что никуда не денется – придет за профессиональной помощью к ней. Теперь уже и мазь сама советует и как лечат его выспрашивает… Погрустнела.
– А он?
– Тоже угрюмый, да худой стал.
– Так что, считаешь, раньше случится – она родит или он к ней за помощью явится? Мириться то они думают? С таким их подходом никаких испытаний не надо… Вот же два упрямца.
– Сам боюсь загадывать. Оба гнут свое – при встрече случайной и не смотрят друг на друга. При этом редкий вечер, когда я не чую запаха его рядом с домом дочкиным – беспокоится, присматривает. А она, стоит разговору о нем зайти, пусть и отворачивается демонстративно, а каждое слово ловит.
– Два идиота!
– И я о чем. Томаш, может уж ты чего посоветуешь?
– В таком деле вмешиваться – только вредить. Придет их время! Наберитесь терпения и ждите.
– Уверен?
– Знаю! Троих дочерей воспитал…
Эпилог
– Все, сбежал, – с этими словами Нанук, раздраженно прихлопнув по бедру, опустился на кушетку в смотровой небольшого помещения больницы поселка белых медведей.
– Кто? На что жалуемся? – Строго вопросила его высокая блондинка – полярная медведица. Сейчас, когда девушка сидела, ткань рабочего халатика обрисовывала ее приметный животик.
– Медведь твой, – не представляя, что этой фразой сразил Зою наповал, печально отозвался пациент. – Не выдержал, в теплые края подался твой Хранитель.
– Ко мне он никакого отношения не имеет! – Гневно, скорее, по привычке фыркнула девушка, изнывая от тревожного желания узнать подробности новости. Но… не спросить же…
– Да, как не имеет, – с простоватым добродушием собрат уперся взглядом в обтянутый тканью животик девушки.
Она в ответ раздраженно фыркнула, одернув одежду.
– Не твоего ума дело! Говори с чем пришел? Если кроме сплетен пожаловаться не на что – до свиданья!
Вытянув указательный палец в направлении входа, блондинка выжидательно приподняла одну бровь. Вид у нее при этом был грозный и непримиримый.
– Глупая ты, глупая! От пары своей отказаться, такого парня прохлопать… – засокрушался оборотень, приподнимаясь на ноги с явным намерением удалиться.
На удивление местные медведи прониклись к Максу уважением. Хотя Зоя понять не могла почему. Казалось бы все должно быть наоборот: такой ловелас под боком поселился, конкурент…
– И ежу было понятно, что он сбежит, – не сдержалась она, бросив в спину своего несостоявшегося пациента, гложущую ее день и ночь мысль. – Куда уж бурому "мишке" в нашем климате прижиться. Слабак!
– Вот кто меня не умным считает, а я скажу так. От ума твоего одни несчастья. Кабы так гонор свой не лелеяла, да характер в пику себе же (!) на каждом шагу не демонстрировала, давно бы уже злиться перестала и жила бы счастливо. А так – ни себе радости, ни ему. И правильно сделал, что все бросил да уехал. Это ж надо – три месяца тебя просил о разговоре. Всего–то взять, да выслушать. Но что ты… мы же гордые. Вот и гордись теперь… в одиночестве и тоске! Эх, такого парня…
В гневе вскочив на ноги, Зоя швырнула в него толстым блокнотом. Только последний стукнулся о дверь, проворно прикрытую за собой Нануком.
"И зачем я Вельнова от возмездия отговаривала?!"
Впрочем, мыслей своих Зоя быстро устыдилась, признавшись себе, что ведет себя как взбесившаяся самка рыси! И тут же позвонила брату:
– Тамирлан, Макс действительно уехал?
– Да, сегодня.
– Надолго? – И не важно, что он подумает после такого допроса.
– Насовсем.
– А дом?
– Построил. Хороший дом, кстати. Был у него вчера. Тебе его оставил, если откажешься, то медвежонку в наследство. Дура ты, сестра!
И этот туда же.
– Не мог он уехать! – Заносчиво фыркнула вслух. – Не верю! Знаю, что хитрость очередная. – День–два пройдет и появится, вот увидишь.
– Что ж… жди пока придет понимание: действительно уехал.
– И отцу так сказал? – Нельзя поменять общину, не предупредив его главу.
– Да.
Отшвырнув телефон в сторону, девушка тяжело осела на кушетку.
"Неужели, действительно уехал?!"
Поверить в этот факт не могла. Не предупредив, не явившись с угрозами? Просто, взял, собрался и уехал? Насовсем?!
"Надо было хоть намекнуть ему на надежду…" – Запоздало подумала Зоя.
Девушка так привыкла к ощущению присутствия Вельнова в своей жизни. Пусть даже и такого косвенного – в последние месяцы все в ее окружении вертелось вокруг его имени. А теперь? Вдруг наступила пустота.
Резко иссяк поток "пациентов", посетители единственного в поселении кафе перестали обсуждать его успехи на ниве строительства, а братья негромко шушукаться по углам. Жизнь резко стала обычной, ранешней, однообразной. Только вот Зою это уже совсем не радовало.
"Надо было согласиться, выслушать" – Мысленно горевала она спустя неделю, когда Вельнов так и не вернулся.
Отправившись на прогулку, случайно добрела до "его" дома. Всякие права на него она принять, разумеется, отказалась. Поэтому дом так и стоял – одинокий и заброшенный, с укрытыми толстыми ставнями окнами и высокой печной трубой. (Не понятно: зачем в доме с центральным отоплением этот бурый медведь соорудил печку!) Но, не побывав внутри, сложно было представить себе ее значимость.
Принюхавшись, отчаянно тосковавшая по своей паре медведица, ощутила сохранившийся местами запах своего медведя. Дом пах им… Пах так заманчиво, что хотелось войти в него, обжиться…
"Нет!" – Твердо запретила себе этот порыв человеческая половина и, сгорая в муках сожаления и расстройства, решительно повернула в направлении поселка. – "Уехал! Сбежал! Было бы надо – боролся бы за меня до конца"
Но решить одно, а заставить себя забыть – другое. Тем более, когда ощущаешь звериную тоску, а моя медведица отчаянно скучала по своему медведю. Зверь все чаще рвался наружу, требуя длительных прогулок. Приближалось время, когда я надолго передам "бразды правления" ей, подчиняясь инстинктам – подойдут последние месяцы беременности. А за ними и появление на свет потомства. У оборотней это всегда происходит в звериной ипостаси.
"На меня ляжет двойная нагрузка" – размышляла я, думая как буду умудряться добывать рыбу и следить за безопасностью малыша.
К детям тянуло со страшной силой. Или стремясь избежать жалостливых взглядов соплеменников, или это в звере пробуждался родительский инстинкт, но я все чаще, обернувшись, убредала на берег, побыть в компании резвящихся там малышей.
Моя медведица принюхивалась, наблюдала, грузно переваливаясь следом за резвыми медвежатами и их мамашами, – училась, набираясь опыта.
В этот день по–настоящему штормило. Ветер трепал шкуру, рассыпая вокруг иглы морозных соленых капель и развивая в полярной тьме всполохи снежинок. Волны, разгоняясь, налетали на обледенелый берег. Медвежонку, что бежал впереди, захотелось поиграть, и он решительно бросился к воде.
Медведица, ведомая пробуждающимся родительским инстинктом, устремилась следом. На белоснежную, обдуваемую ветром, льдину, прибившуюся к берегу.
И обоих закружило метелью ледяного вихря, увлекло игрой…
В какой–то момент, не выдержав под весом полярного медведя, лед треснул и устремился, подхваченный течением и ветром в сторону от берега – в океан. Медведица не испугалась, намереваясь соскользнуть в воду и плыть назад. Но…
Медвежонок в испуге заметался, понимая, что оказался в ловушке – его сил на такой заплыв в бушующем море не хватит, а льдину относит все дальше от берега. Рыком пытаясь заставить малыша следовать за собой, медведица распласталась на краю, готовая соскользнуть в воду в любой момент. Но малыш, поддавшись страху, лишь отчаянно скулил напротив.
Ветер и течение делали свое дело, унося заигравшуюся парочку все дальше от берега. Теперь уже и для медведицы расстояние стало трудно одолимым…
Вдруг рядом вынырнула голова бурого медведя! И, движимый человеческим сознанием зверь, совсем не с животным упрямством медведь уперся в край льдины, пытаясь затормозить ее продвижение вперед. "Вытолкнуть" из быстрого потока течения, а затем и вовсе – под напором собственного давления заставить двинуться назад. К берегу… Там где в отчаянии глухим рычанием призывала медвежонка его мама.
Бурый медведь, прилагая все свои силы, плыл, собственным телом толкая льдину в нужном ему направлении. Медвежонок, почувствовав поддержку сильного самца, замолк, а медведица Зои потрясенно распознала в нем свою пару!
***
Зоя
Самка, не противясь, следовала за самцом. И не только чувство звериной принадлежности друг другу управляло ею. Человеческое сознание, потрясенное случившимся, напуганное угрозой стихии, взволнованное таким неожиданным спасением, не способно было сейчас противиться. Зое нечего было противопоставить горячей волне облегчения и счастья, затопившей душу.
"Так… неожиданно! Так невероятно неожиданно, но так своевременно Макс вернулся! Вернулся!!!"
Поэтому девушка, переложив ответственность на свою медведицу, безропотно подчинилась своему зверю и его инстинктам. Слишком потрясена была, чтобы противиться. Слишком счастлива, ощущая рядом свою пару.
Бурый медведь, при каждом шаге издавая легчайшее дуновение едва различимого перезвона – это обледеневшая на ветру шерсть позвякивала крошечными сосульками на кончиках темного меха, уверенно шагал вперед. Самец определенно знал к какой цели стремится!
"К дому!" – Сообразила Зоя, когда он не повернул к помещению "раздевалки", где девушка, как и все прочие участники неудачной прогулки, оставила свою одежду.
При этом боком подталкивая замешкавшуюся медведицу, самец явно и мысли не допускал о том, что она не пойдет его путем. В каждом его плавном и где–то ленивом шаге ощущалась скрытая уверенность и целеустремленность. Сегодня он не намерен был отступать!
"Боднув" лбом широкую дверь, бурый медведь приоткрыл ее и заурчал, понукая медведицу двигаться следом. Так звери оказались в большом, укрытом от ледяного вихря помещении.
"Дерево и пластик" – Вдохнув, сообразила Зоя, звериным взглядом изучая стены и пространство перед "человеческой" дверью в дом. Своеобразную "прихожую" для животных – пустое и просторное помещение, где можно удобно, не поцарапав пол когтями и не забрызгав обивку стен водопадом соленых брызг, что разлетались с поверхности шерсти, перекинуться. Что и сделал Максим…
Миг яркой вспышки и вот уже рядом с белой грузной медведицей стоит обнаженный мужчина с всклокоченной и влажной шевелюрой. Без малейшего колебания, обхватив морду медведицы руками, он притянул ее ближе, всматриваясь в глаза самки и не думая опасаться острых клыков хищницы.
– Зоя, перекидывайся! Тебе надо отдохнуть. Не тяни время!