И с этим словами он шустро стянул с плеч большую черную куртку с яркими аппликациями в виде огненных демонов. Саша приоткрыла рот от удивления – стриптиз посреди городской дороги представлялся ей делом глупым, если не бессмысленным, – но сказать ничего не успела.
– Вот, – неожиданно мирно предложил ей нахал, оставшись в темной майке. – Накинь. Раз уж я сегодня благородным решил побыть, надо ж как следует все сделать, верно?
Девушка хотела было снова возмутиться и вообще отправить незнакомца куда подальше, но разум победил гордость: куртка ей сейчас очень бы не помешала. Нацепив тяжелую, неожиданно уютную кожанку, она обняла себя руками в попытке хоть немного согреться.
– Ну вот и хорошо, – кивнул парень и неожиданно потрепал ее по голове, словно кошку. – Славная малышка.
"Малышка" глянула на него широко распахнутыми глазами – сил на возмущение у нее уже просто не осталось. За несколько минут незнакомец умудрился столько раз удивить и разозлить ее, что она неожиданно для самой себя растерялась. С Ли ей никогда не приходилось так переживать и беспокоиться – он был предсказуемым, очень сдержанным и невозмутимым. Когда девушка думала о своем женихе, ей представлялась ровная, привычная дорога: по такой идешь, не глядя под ноги и легко перепрыгивая через давно знакомые камешки и рытвины.
Этот же нахальный зубоскал…
– Слушай, – совсем позабыв про манеры, вежливость и осторожность, заявила она, – мы с тобой не знакомы, верно?
Парень покосился на нее.
– Вроде как да, – согласился он голосом, в котором звенела улыбка.
– И раньше не встречались?
Теперь уже все его лицо расплылось в широкой и лукавой ухмылке. Саша едва сдержалась, чтобы не усмехнуться в ответ: беспечность наглеца оказалась заразительной. Дождь внезапно притих, присмирел, а из-за туч, жмурясь, робко выглянуло солнце.
– Ты чего это, – лучась озорством, осведомился нахал, – кадришь меня, что ли, красотка?
Девушка приложила ладонь ко лбу. Отчего-то она совсем не чувствовала стеснения или неловкости, разговаривая с ним. Даже мокрая до нитки одежда перестала казаться таким уж бедствием – ну с кем не бывает? А испорченное разговором с родителями настроение, вопреки всем законам логики, стало стремительно подниматься.
– Я? – переспросила Александра, с каждым мгновением чувствуя себя все лучше. – Тебя?
И, откинув голову, внучка Тьян Ню захихикала самым непозволительным образом. С волос ее капала вода, кожу зябко сбрызнуло мурашками, но, несмотря на это, девушка никак не могла удержаться от веселья. О, кто бы мог подумать какую-то пару часов назад, что она, дочь почтенных родителей, заведет подобный разговор с совершенно незнакомым – и явно неблагонадежным! – мужчиной! Поистине судьба выбирает для простых смертных извилистые дороги!
– Как же! – фыркая, наконец ответила она. – Просто хотелось мне узнать, о могучий герой, со всеми ли спасенными девами ты разговариваешь… позволь подобрать правильное слово… так развязно? навязчиво? бесцеремонно?
– Непринужденно, – легко подхватывая ее шутку, отозвался парень. – Я предпочитаю называть это так.
– Самообман – вещь в хозяйстве полезная, – в тон ему сообщила Саша, и они вдруг улыбнулись друг другу так, как улыбаются невольные сообщники, – весело и с пониманием.
"Боги, – ахнула девушка про себя, – что же это? Неужели я с ним флиртую?" Додумать эту крамольную мысль она не успела – незнакомец вдруг отошел в сторону, к своему байку. Железный монстр – а по-другому назвать сверкающую огромную машину у девушки не поворачивался язык – вздрогнул, зарычал, подчиняясь своему хозяину. Парень, не сводя с Саши глаз, мотнул головой: садись, мол.
Она вопросительно приподняла бровь.
– Подброшу, куда скажешь, – пояснил нахал. – В таком виде по городу неловко будет. Это для начала. А потом… потом, пожалуй, стребую с тебя награду.
Девушка, двинувшаяся было к нему, замерла.
Вокруг них потихоньку начал отряхиваться от дождя город. Дрожали, поблескивая в зеркалах луж, силуэты офисных зданий. Небо, теперь пронзительно-синее, расстилалось над Тайбэем и отражалось в темных глазах незнакомца.
– Свидание, – так и лучась самодовольством, заявил он. – Лады?
До дома семейства Сян они домчались так быстро, что девушка даже не успела в полной мере насладиться поездкой. А наслаждаться было чем – улицы и переулки Тайбэя летели им навстречу, звенели шумливым говором, выкриками рыночных торговцев, гудками машин и людским разноголосьем.
Еще в самом начале их путешествия незнакомец, коротко представившийся Ин Юнченом, сказал, чтоб она "схватилась за него покрепче и не отпускала". Правда, при этом он улыбался так многозначительно, что Саша заподозрила в совете скрытый умысел. Впрочем, перечить девушка не стала и скоро поняла, что поступила правильно: ее "спаситель" так лихо водил свой байк, что первые минуты три она только и делала, что, тихонько повизгивая, прощалась с жизнью.
Зато потом… Мисс Сян никогда прежде не ездила на мотоцикле – автомобили всегда представлялись ей куда более комфортным средством передвижения – и сейчас отчаянно об этом жалела. Чем-то стремительная поездка, от которой захватывало дух, а сердце ликующе подпрыгивало в груди, напоминала ей танец. Ревущий байк замирал на поворотах, и напрягались, пытаясь поймать момент и удержать равновесие, мышцы мужчины, управлявшего им. Мир стремительно несся вперед – движение, железо, сила, – и девушка едва сдерживалась, чтобы не завопить от восторга.
Когда Ин Юнчен остановился перед воротами ее дома, Саша чувствовала себя ни мало ни много настоящей небесной девой, спустившейся на землю по лестнице, сотканной из ветра и гроз.
– Вот это да! – только и сумела вымолвить она, едва затихло рычание мотоциклетного мотора.
Ее спутник промолчал и повертел головой, рассматривая высокий кованый забор, аккуратно подстриженный газон и усыпанные белым щебнем дорожки. Девушка, словно очнувшись, пошевелилась и убрала руки с его талии. Она знала: ей должно быть стыдно, ведь где-то в Сан-Франциско ее ждал Ли. Но чувство вины все не приходило, даже напротив – отчего-то Александра была уверена, что в кои-то веки ни в чем не ошиблась, сделала все так, как следовало.
– Что, замечталась, хм, детка? – вдруг спросил ее Ин Юнчен, стянув с головы шлем.
Девушка посмотрела на его плечи, на поблескивающую на шее цепочку и ответила, ни на секунду не задумавшись:
– Я терпеть не могу осьминогов.
Ее спутник обернулся, и по озадаченному выражению его лица Саша поняла, что все-таки сумела застать несносного насмешника врасплох. Перекинув одну ногу через сиденье, она спрыгнула с байка и встала вполоборота к парню.
– Поэтому на свидании, – сообщила Саша, – осьминогов мы есть не будем. Таково мое условие, главное и единственное.
Он сначала заулыбался, просто и открыто, а потом беззвучно захохотал и, потянувшись вперед, отвел с ее лица пряди высохших за время их совместной поездки волос. Александра глянула на Ин Юнчена чуть исподлобья, впервые улучив момент для того, чтобы рассмотреть его повнимательнее. Верно показалось ей с самого начала – в нем не было ни капли того нервного, томного изящества, что отличало многих богатых сынков из ее окружения. Он будто искрился жизнелюбием, смехом и размашистой, легкой силой.
Мгновение, что они смотрели друг на друга, показалось ей непростительно коротким – и восхитительно длинным. А потом мисс Сян, обычно не отличавшаяся излишней скромностью, вдруг вспыхнула и опустила глаза.
– Никаких осьминогов, клянусь, – отозвался в этот же момент Ин Юнчен и внезапно совсем другим тоном спросил: – Кто это там, у входа в дом?
Девушка, у которой все никак не получалось утихомирить бешено бьющееся сердце, повернулась – и от неожиданности отшатнулась, отступила назад, к мотоциклу.
По дорожке, ведущей от дома к воротам, несся ее отец, и было ясно, что господин Сян пребывает в состоянии истинного бешенства. Никогда прежде Сян Джи не видела своего родителя таким – в обычные дни он прилагал все силы, чтобы не потерять лица. Но появление младшей дочери, больше напоминающей уличную бродяжку, в компании какого-то наглеца, видимо, стало той самой каплей, что переполнила чашу его терпения.
Девушка торопливо схватилась за плечо Ин Юнчена.
– Тебе сейчас лучше уйти, – шепотом просвистела она. – Как говорила моя бабушка, мужчины нашего рода долго запрягают, но уж едут – быстрей некуда. А папа, похоже, как раз разгоняется.
– Что с того, – начал было возражать парень, – от меня не убудет поздороваться.
Саша замотала головой. Она сомневалась, что отец рискнет ввязаться в драку, но боялась, что он как-нибудь… унизит Ин Юнчена. Родитель ее не терпел того, что называл "неподходящими знакомствами" и частенько напоминал своей дочери о происхождении и статусе. "Орел воробью не товарищ", – вот что слышала она из его уст каждый раз, когда пыталась познакомить очередного своего ухажера с семьей.
– Потом, – поторопила его Александра. – Ты же не из тех, кто думает только о том, как идти вперед, но не глядит, как отступать назад? Лучше позвони мне вечером, а здесь я сама разберусь!
И, не дожидаясь ответа, она побежала вперед – отца следовало остановить, удержать и, если возможно, успокоить. Через несколько долгих мгновений за спиной ее взревел мотор, заскрипел под колесами байка щебень, и девушка с облегчением выдохнула.
Когда господин Сян схватил ее за запястье, потащил к дому, а потом весьма неласково втолкнул в общий зал, она даже не разозлилась. Ни материнский взгляд, полный разочарования и упрека, ни гневное молчание отца не способны были испортить ей настроения. Стоя перед родителями в забрызганной грязью одежде, с разметавшимися по плечам волосами, девушка едва сдерживала улыбку. Сами они могли жить по своим правилам и законам, но заставить ее склониться перед их волей – нет. Не в тот день, когда мужчина со скверным характером и глазами воина из древних легенд подарил ей крылья.
Она не перестала улыбаться даже в тот момент, когда захлопнулась за ее спиной дверь в студию. До того, чтобы запереть дочь в комнате, отец не дошел, но запрет выходить из дома все-таки наложил. Ей было все равно. Сияя, она подбежала к комоду, постояла с минуту, размышляя, а потом решительно стянула с пальца кольцо, будто сбросила с плеч тяжелую и неподъемную ношу.
Улыбка покинула ее лицо лишь в тот момент, когда Саша, сняв тяжелую кожаную куртку, сообразила, что они с Ин Юнченом так и не успели обменяться телефонными номерами.
Империя Цинь, 207 г. до н. э.
Татьяна Орловская и Лю Дзы
То, что на обоз нападут, Таня почувствовала за несколько минут до того, как это случилось. Воздух вокруг словно бы сгустился до плотности сахарного сиропа, потом по нему пробежала мелкая рябь, как по воде от брошенного "блинчиком" камушка, затем еще раз и еще. Каждая волосинка на ее теле встала дыбом, отзываясь на приступ такого знакомого панического ужаса перед неизбежным кровопролитием и насилием.
А потом воздух вокруг запел голосом множества стрел, из зарослей на дорогу, вопя и улюлюкая, выскочили какие-то оборванцы. Завязалась рукопашная, пролилась первая кровь. Но вовсе не она испугала Татьяну до немоты и болезненных спазмов в горле. Все нападающие, как один, носили на головах красные повязки, а у всадника на вороном коне, что выехал наперерез офицеру Шао, развевался за спиной большой красный флаг.
"Комиссары! И здесь они, эти ироды!" – мысленно взвыла Таня и незамедлительно, почти что кубарем, скатилась вниз, под повозку.
В Шанхае все знали – Гоминьдан якшается с Советами, но русские обитатели авеню Жоффра надеялись, что уж Китай-то чаша сия как-нибудь минует. Видимо, зря надеялись. И сюда влезли краснопузые со своими знаменами!
Татьяну душили слезы, и она в отчаянии пару раз стукнула кулаком по ободу колеса. Боль очень вовремя отрезвила. Девушка будто очнулась от кошмарного сна.
Стрелы, копья, мечи и щиты Таню, как это ни странно, успокоили. Были бы здесь Советы, красноповязочники держали бы в руках винтовки и револьверы.
"Значит, все-таки прошлое! Слава тебе, Господи!" – ликовала Татьяна.
Конечно, грабители во все времена одинаковы, но в далеком прошлом никто еще до классового сознания не додумался. И то хлеб!
Самое главное в успешной засаде – неожиданность и внезапность, из чего плавно вытекает устрашение и потеря противником боевого духа. Поэтому горящие стрелы в таком деле очень кстати. Но тут важно не перестараться, потому что, во-первых, командир Лю не любил лишнего кровопролития, а во-вторых, целью нападения был все-таки грабеж, а не смертоубийство. Трофеи предполагалось захватить, а не сжечь.
Поэтому стрелы свистели густо и плотно, но избирательно, а мечи и копья разили лишь до тех пор, пока не скрылся из виду шустро улепетывавший циньский офицер, благоразумно бросивший своих солдат на растерзание мятежникам.
– Мятежник Лю! – вопили циньцы. – Мятежник Лю!
– Ну, раз признали… – пропыхтел Лю Дзы, выбивая копье у одного из охранников. – Так зачем продолжать? Эй, вы! Бросайте оружие, и я оставлю вам жизнь!
Как не преминул заметить мудрый Цзи Синь, "кто полон милосердия, тот непременно обладает мужеством". Противники Лю всех высказываний учителя Кун могли и не знать, зато про "мятежника Лю", известного как Пэй-гун, они были наслышаны. Солдаты переглянулись и один за другим побросали мечи.
– Так-то лучше, – буркнул командир и огляделся, быстро оценивая результаты нападения.
Обоз был целехонек. Вот что значит хорошо натаскать своих людей! Ни одна горящая стрела не попала в бесценные тюки с рисом, ни один рулон шелка не пострадал. И даже экипаж небесной девы… Лю замер, нахмурился и обошел вокруг пустой повозки. Так-так-так, а где же упомянутая дева? Сбежала под шумок?
– Эй! – Он дернул за рукав первого попавшегося солдата Цинь, товарищей которого бойцы сейчас деловито связывали попарно. – Ну-ка признавайся, была тут небесная дева или мне баек наплели про нее?
– Так вы за небесной девой! – непонятно чему обрадовался пленник и быстро-быстро закивал: – Да, уважаемый Пэй-гун, была дева, посланница Яшмового Владыки с самих Небес…
– Была, говоришь? И куда делась? На Небеса вознеслась?
– Так она, когда вы, благородный предводитель Лю, изволили напасть… то есть преградить наш путь…
– Короче!
– Под повозкой она! – отрапортовал солдат. – Как мятеж… э… ваши доблестные воины стрелять начали, так дева поспешила под повозку спрятаться!
– Молодец. – Лю Дзы похлопал словоохотливого солдата по плечу и подтолкнул болтуна к остальным. – Иди к товарищам. Эй, кто из вас ранен? – крикнул он, обращаясь к пленникам. – Незачем истекать кровью! Мы окажем вам помощь прежде, чем оставим здесь. Брат Синь, проследи!
– Опять он за свое! – проворчал Фань Куай, с досадой стукнув о землю копьем. – Ему дай волю, он бы этих олухов еще и вином обнес! И рисовых шариков навертел собственноручно!
– Из всех преступлений самое тяжкое – бессердечие, – назидательно заметил Цзи Синь и потянул побратима за собой. – Идем!
Сначала Татьяна увидела красивые кожаные сапоги с широкими голенищами и загнутыми вверх носками. Правда, они сильно запылились, а на одном была почти начисто оторвана подметка, но красоту орнамента, вытесненного на коже, это ничуть не портило. Оставалось только выяснить, какие же намерения имелись у мятежника Лю – хозяина шикарной обуви.
– Уважаемая небесная дева, – осторожно постучав по повозке, вкрадчиво позвал Лю. – Не соблаговолите ли покинуть свое укрытие?
Небесная дева, отринув всякое изящество, стремительно заползла под повозку еще глубже. На всякий случай.
В любое иное время Лю Дзы, без сомнения, оценил бы и благоразумие, и прыть неведомой госпожи, но сейчас задерживаться на дороге не следовало, а потому пришлось отбросить и уговоры, и вежливость. Он вздохнул, внутренне готовый к визгу, воплям и сопротивлению:
– Уважаемая небесная дева, не вынуждайте меня…
Присев, Лю заглянул под экипаж и там, в полумраке, практически нос к носу столкнулся с прячущейся женщиной. И чуть не отпрыгнул от неожиданности, когда ему навстречу блеснули сквозь густую вуаль нелюдские светлые глаза. Тут бы испугаться, но женщин, будь они земные или небесные, командир Лю совсем не боялся. А уж когда у гостьи с Небес и фигура вполне себе под стать блаженным садам Западного Неба… Выдающиеся… э… холмы и изгибы, да.
– Ого! – поневоле вырвалось у Лю восхищенное восклицание. Но он тут же сам себя одернул. Сейчас не до шуточек. Да и не до церемоний, к которым дева, видать, привыкла.
– Уважаемая госпожа, здесь опасно оставаться. Я возьму вас за руку и помогу выбраться. – Ухватив девушку за запястье, он вежливо, но настойчиво потянул ее наружу.
Отбиваться или каким-то образом сопротивляться упорству незнакомца у Татьяны сил уже совсем не осталось. Кроме того, милосердие, проявленное им только что по отношению к пленникам, ее не только поразило до глубины души, но и приободрило. Может быть, он и ее пощадит? Жаль только, скотина Шао успел удрать. Бог с ним, но он унес с собой Танину рыбку.
И точно, едва "благородный предводитель" извлек небесную деву из-под повозки, как сразу же отпустил и даже грязь с подола платья отряхнул. Затем как-то нарочито почтительно поклонился, выставив перед собой руки и положив одну ладонь поверх другой. Явно ведь дурачился, но вышло на редкость элегантно. Люся, та все время твердила, что пластика движений у азиатов изумительная.
– Уважаемая небесная госпожа! – молвил мятежник, прицельно кося ясным карим оком на "холмы и изгибы". – Я, Лю, командир этого отряда, услышал от верных людей, что солдаты Цинь творят святотатство, захватив небесную посланницу. Но позволите ли убедиться – в самом ли деле вы с Небес?
И быстро, пока небесная посланница не успела опомниться и пока у самого хватало смелости, сдернул с нее вуаль.
– Ох! – Лю даже отступил на шаг, внезапно заулыбавшись так светло и радостно, словно был ребенком, получившим неожиданный, но чудесный подарок.
Дева и впрямь выглядела так, словно только что сошла с Неба. Кожа белее самых чистых облаков, огромные глаза цвета грозовых туч, легкие пряди светлых волос… Да, такой женщине впору прогуливаться в вечноцветущих садах Яшмового Владыки, а не торчать посреди пыльной дороги в забытом богами уезде Пэй, среди грязи, трупов и сломанных мечей!
Из восхищенного оцепенения Лю Дзы вывел братец Синь, подоспевший со своим неизменным веером очень кстати. Вот уж кто тут же совершил все положенные поклоны, ничуть не заботясь о чистоте своих светлых одежд!