Кэти чувствовала: Джордана сегодня что-то тяготит. Тогда, после смерти Кейта, он долгое время жил в постоянном напряжении. Он нервничал так, что порой Кэти его не узнавала. И именно в тот момент они перестали понимать друг друга, перестали друг другу верить. Теперь прошлое словно бы повторялось. И помимо своей воли она сама вызывала неприятные воспоминания.
Ведь дом на Стар-Айленде был и ее домом. Она знала там каждую щелку, каждый уголок. Знала, что по легенде этот дом в тридцатых годах принадлежал гангстерам. Память воскрешала перед ней широкий внутренний двор-патио, глубокое звездное небо, блики ярких уличных огней делового центра Майами, пляшущие на воде спокойного бархатного моря. А за бассейном, там, где стоял гостевой домик, казалось, и сейчас протянулась широкая черная полоса выжженной пожаром земли, на которой скорчился обугленный остов небольшого изуродованного здания.
Перестроил ли Джордан гостевой домик? И много ли изменений внесла в этот маленький уютный мирок его очередная красотка?
- Боюсь, что на Стар-Айленде от меня будет не слишком много пользы, - сказала она Джордану. - В последние десять лет я пела только в ванной. К тому же настоящим музыкантом я, по правде говоря, никогда не была.
- Но ты написала лучшие тексты наших песен, - напомнил ей Джордан.
- Если ты всерьез планируешь устроить концерт, то я буду тебе плохой помощницей.
- Не беда, - упрямо тряхнул головой Джордан. - Концерт назначен на вторую субботу, и у нас есть целых пять дней, чтобы порепетировать. К тому же многие из участников группы после ее распада не бросили музыку. Шелли, например, и сейчас поет в Лас-Вегасе. Так что ты напрасно беспокоишься.
Кэти пожала плечами. Она ясно видела, что он чем-то встревожен. Но она достаточно хорошо знала Джордана и понимала, что сегодня от него все равно ничего не добьешься.
- Итак, решено! - бодро произнес он.
На тарелке Кэти оставалась еще одна креветка, и Джордан, подхватив ее своей вилкой, подозвал официанта, чтобы расплатиться. Потом помог Кэти встать и, галантно держа ее под руку, вывел из ресторана.
- Ты здесь остановился? - спросила Кэти.
- Да, - кивнул он.
- Тогда не провожай меня. Я живу в Нью-Йорке уже двадцать лет и прекрасно доберусь до дома сама.
- Но я хочу повидаться с девочками, да и они, наверное, ждут меня. Ведь ты же сама оставила записку. Кроме того, я счел бы себя последней свиньей, если бы не проводил домой свою даму после ужина в ресторане.
- Но я не твоя дама, а всего лишь твоя бывшая жена, - улыбнувшись, возразила Кэти.
У подъезда ресторана стоял все тот же шикарный лимузин. Улыбающийся водитель распахнул перед ними дверцы: ему было явно приятно обслуживать сегодня самого Джордана Треверьяна. Кэти скользнула в мягкую плюшевую теплоту салона. Джордан поместился напротив. И она вдруг почувствовала, что смертельно устала от постоянного напряжения этого вечера, от тягостных воспоминаний, от назойливого присутствия своего бывшего мужа. Как он не понимает, что ей тяжело с ним, что все эти годы она прекрасно обходилась без него и его нынешнее появление по меньшей мере неуместно?!
Но он, казалось, не понимал ничего. Всю дорогу он смотрел ей в лицо тем пристальным, завораживающим взглядом, от которого в глубине души Кэти закипало какое-то глухое нежное волнение и так хотелось, вытянув в темноте руку, ласково прикоснуться ладонью к его заросшей бородой щеке.
Господи! Она все еще любит его! Неотступное желание расспросить его о том, что его беспокоит, утешить, приласкать не оставляло ее все время, пока они ехали до дома. Но Кэти знала, что не должна этого делать. Теперь это забота "мисс Апрель" - красавицы Тары. А Кэти суждено всю последующую неделю притворяться, что ее мысли занимает исключительно "качок" Джереми.
- Ты когда уезжаешь? - спросила она Джордана, чтобы разорвать эту мучительную, волнующую ее тишину. Тишина давила на нее, создавала иллюзию, будто они остались одни на всем земном шаре и во всей вселенной нет никого, кроме Джордана. Она чуть ли не физически ощущала его почти незримое присутствие рядом.
Десять лет она создавала свой независимый мир, обустраивалась в новой жизни. И вот теперь все рухнуло, рухнуло всего за несколько часов. Рядом с ней был все тот же Джордан, и все та же боль наполняла ее сердце.
- Я улетаю завтра, - ответил он.
- У тебя нет дел в городе?
- Кроме тебя - никаких.
- Я польщена.
- Еще бы, - усмехнулся Джордан и вдруг, наклонившись вперед, взял ее за руки. - Спасибо, Кэт.
В его голосе чувствовалась нежность.
Да, это был все тот же Джордан. Который мог шуметь, бушевать, повышать голос, настаивая на своем, но всегда извинялся, если оказывался не прав, и сердечно благодарил, если видел, что результат стоит благодарности.
Кэти хотелось убрать свои руки из его ладоней. Но он крепко сжимал их, не выпуская, своими сильными, хотя и тонкими пальцами - пальцами настоящего музыканта. Даже в шершавой темноте салона она видела его сильные широкие руки - руки настоящего мужчины. Как они умели ласкать ее, с какой нежностью касались ее лица! А потом он наклонялся и целовал, целовал ее!..
Прошло десять лет, а она никак не может забыть этих мгновений. Но она должна взять себя в руки, должна успокоиться. Кэти была рада, что в этой темноте Джордан не видит ее глаз.
Тут машина остановилась. Они приехали. Шофер предупредительно распахнул перед ними дверцы. И Джордан, поблагодарив его, помог Кэти выйти из салона. Но не успели они сделать и двух шагов к подъезду, как навстречу им, истошно крича, выскочили две молодые женщины.
- Папа! Папа! - вопили они.
И Кэти слегка посторонилась, наблюдая, как дочери приветствуют своего отца. Только теперь она по-настоящему поняла, что, несмотря на всю ее заботу и внимание к дочерям, они все эти десять лет продолжали обожать не только ее, но и отца. Уже взрослые, они вели себя как маленькие девочки, выражая буйную радость по поводу его приезда.
Алекс была вся в Джордана: его светлые волосы, его зеленые глаза, и даже жесты были такими же. Характером она тоже походила скорее на отца. Она любила искусство и всерьез занималась художественной фотографией. Игра света и тени, контрасты цветовой гаммы, красота заката - все это доставляло ей истинное наслаждение.
Брен была чуть повыше матери и сестры. Стройная, с карими глазами и темно-рыжими волосами, она, как и мать, любила книги, порою проводя с ними целую ночь. Поэтому и оценки в колледже у нее всегда были высокими.
Алекс же читать не любила и училась с большой неохотой. Но к удивлению Кэти, хорошо окончила среднюю школу. Вообще же Кэти гордилась своими дочерьми. А теперь они совсем забыли ее ради отца.
- Мама! - вдруг обернулась к ней Алекс и приветливо помахала ладошкой.
- Здравствуй, мам! - улыбнулась ей Брен. - Как хорошо, что вы вместе!
- Но мы только поужинали, - возразила им Кэти.
- Культурно провели время, - кивнула Брен.
- Это была простая учтивость, - настаивала мать.
- Да, тарелками мы друг в друга не кидали, - пошутил Джордан.
- Пап, как это она вообще впустила тебя в квартиру? С ее-то характером! - смеялась Алекс.
- Я и сам не пойму. Правда, вначале она меня ударила по голове статуэткой, а потом даже захлопнула дверь перед носом. Но в общем все обошлось довольно мирно. Хотя чуть позже нагрянула полиция.
Теперь смеялись все. Кэти посмотрела на Джордана и подумала, что все равно завтра он улетит к своей "мисс Апрель", а ей опять придется приводить свои чувства в порядок. События этого вечера слишком разбередили ее душу, и ей надо научиться быть более осторожной.
- Вам, конечно, хочется поболтать, - строго сказала она. - Но мне завтра рано вставать. И хотите вы этого или нет, я иду спать.
- Мы пойдем все вместе, - откликнулась Алекс.
И вся компания направилась к подъезду, где им любезно поклонился Джеймс, сидящий на этот раз на своем месте.
В лифте обе девочки обернулись к ней.
- Мама, ты согласилась поехать во Флориду? - спросила ее Брен.
- Поедем, мам! - заискивающе произнесла Алекс. - Двадцать один год только раз бывает в жизни человека. Ради своей дочки, соглашайся.
- Она согласна, - вмешался Джордан.
- Ура! - хором закричали сестры.
Лифт остановился. Все вышли и направились к двери квартиры. Кэти открыла дверь ключом и пропустила вперед дочерей и бывшего мужа. В прихожей Кэти искоса глянула на Джордана и еще раз напомнила себе, что ей надо быть осторожной.
- Да, я согласилась поехать во Флориду, - сказала она. - Но сейчас я хочу спать.
- Мам, но ведь папа только что приехал, - пробовала возразить ей Брен.
- Вот и хорошо, вы вместе весело проведете время. Делайте что хотите. А мне позвольте откланяться. Спокойной ночи.
Девочки по очереди подошли поцеловать мать. Кэти чувствовала на себе взгляд Джордана.
- Спасибо, Кэт, - еще раз ласково сказал он, и у нее вновь перехватило горло от нежности.
- Не за что, - ответила она.
Они стояли в двух шагах друг от друга. Никогда, вероятно, больше она не будет стоять к нему так близко. А держится он хорошо! С каким-то особым чувством достоинства. Все так же красив, высок, строен. И почему время не меняет его? От него все так же нельзя оторвать взгляд.
- Спокойной ночи, - еще раз попрощалась она.
Все трое пожелали ей того же. Она резко повернулась и направилась в свою спальню. И пока Кэти удалялась, она чувствовала на себе его напряженный взгляд, полный горячей страсти и нежности.
Глава 5
Джордан стоял у окна своего номера. Перед ним расстилался Центральный парк и тянулась широкая длинная улица, уходящая вдаль. Было довольно поздно. Но Нью-Йорк был полон огней и движения, он не знал ночи, не ведал, что такое полная темнота; никогда не спящий, вечно сияющий и шумный, он ни на минуту не прекращал своей прихотливой жизни. Под окнами то и дело проезжали разноцветные, аляповатые кареты, запряженные четверкой лошадей. На облучках карет восседали важные щеголеватые кучера, задающие тон в туристических затеях города. Мелькали торопливые такси, спешащие к подъездам отелей, прогуливались любопытные туристы. Иногда степенно и важно проезжал широконосый блестящий лимузин. А вдалеке ярко светились огромные окна ФАО, притягивая к себе восхищенные взгляды прохожих.
Это был один из лучших районов города. Здесь собрались самые шикарные отели и рестораны и самые престижные магазины Нью-Йорка. И все же то тут, то там можно было увидеть или пестрые лохмотья бездомного бродяги, или мрачную стайку сговаривающихся наркоманов. По улицам сновали карманники и авантюристы, и не стоило слишком увлекаться достопримечательностями города, чтобы сохранить в целости свои финансы. На перекрестках суетились автомобили, и метро время от времени выдыхало белое облако пара, которое медленно таяло между железобетонных стен.
Джордан любил этот город, любил его театры, его суету и суматоху на улицах, этот нескончаемый человеческий поток, полный разных красок и форм. Но вот уже десять лет как он не бывал здесь. С того самого дня, когда Кэти ушла от него и поселилась в Нью-Йорке.
И теперь, вглядываясь в очертания старого парка, он вспомнил их первую прогулку в нем. Кэти выросла на юге и поэтому никогда не видела осени. В тот день она впервые в жизни надела перчатки. "Неужели это осень?" - радостно повторяла она, сгребая в охапку сухие желтые листья. "Осторожно, Кэти, - отвечал он, - среди этой осени попадается конский навоз". Как хохотали они потом над его словами, весело валяясь в шелестящих ворохах листвы!
Как давно это было! Каким практичным и серьезным он был тогда, а она - любознательной и смешливой. "Блу Хэрон" уже существовала, хотя и в камерном составе: Кейт - ударник, Деррик Флэ-негэн - басовые, Кэти - дублер, а сам Джордан - ведущая гитара. Но ему хотелось учиться музыке и дальше. Случайный успех не радовал его. Чтобы заниматься этим всю жизнь, нужна была серьезная музыкальная подготовка. К тому же и его отец, в юности игравший в Майами-Бич, то и дело повторял ему: "Учись, мой мальчик. В этой жизни надо точно знать что почем. Только тогда станешь богатым и знаменитым. Этот мир надо знать таким, каков он есть". И Джордан учился, всерьез постигая нелегкую науку жизни.
Кэти же все давалось легко. Казалось, она обладала особым даром быстро и легко проникать в суть вещей. И эта способность определила ее более беспечный подход к жизни, чем у Джордана.
Они поженились за год до выпуска из университета штата Флорида и уехали ненадолго погостить у одной из тетушек Кэти, богемной художницы, проживавшей в Сохо. Здесь-то Кэти и встретилась с осенью. А чуть позже выпал первый снег. Они курили "Мальборо", возились в снегу, хохотали по пустякам и занимались любовью на старом тетушкином чердаке.
Позже он не раз удивлялся, почему Кэти сбежала от него именно сюда. Оставаясь на Стар-Айленде, он часто вспоминал о ней. Ведь дом на острове был и ее домом, и каждая комната хранила в себе следы ее присутствия. Здесь она была, по сути, хозяйкой. Все, что отличало этот дом от прочих, было ее рук делом. Недаром несколько комнат удивляли случайных гостей своим восточным колоритом, а другие приятно будоражили воображение стилем времен начала освоения Америки. Живопись на стенах была очень тонко подобрана к стилю самих комнат.
Да, Кэти изумительно оформила их дом еще тогда, когда у них было не так уж много денег. Когда же их доходы выросли, Кэти развернулась в полную силу. И вдруг бросила все. Джордан был удивлен и растерян. Но это задело его гордость. И разозленный ее внезапным уходом, он убедил адвокатов не медлить и не искать путей примирения. Пусть забирает все, что хочет, пусть уходит, он не станет возражать.
И их пятнадцатилетний брак перестал существовать за несколько недель. А Джордан до сих пор не понимал причин случившегося. Да, он, конечно, не подарок, но ведь до этого Кэти как-то уживалась с ним. Пусть не всегда он мог помочь, когда ей было плохо, и сам, наверное, иногда делал ей больно. Но ведь они все же понимали друг друга до этого проклятого пожара.
Пожар. В нем, видимо, все дело. Ведь он так и не знает, что произошло в ту ночь. Была ли Кэти с Кейтом? А может быть, она и убила его?
Джордан рассмеялся. Что это за глупость пришла ему в голову? Ведь он ни на минуту не усомнился в непричастности Кэти к этому убийству. Да и было ли это убийством вообще? Что дает ему право предполагать это? По словам врача, Кейт принял слишком много барбитурата и потерял сознание. Он задохнулся в дыму еще до того, как пламя проникло в его комнату, так что и наркотик не был причиной его гибели. И все же его смерть слишком сильно отразилась на них.
Много было загадочного в этом деле. Так, и ту тень, что скользнула в сторону гостевого домика за минуту до взрыва, оказывается, не видел никто, кроме Джордана. И на следствии все отказывались признавать ее реальность. Ведь той ночью оставались только сами музыканты и их семьи, и, выгораживая себя, никто не желал подозревать в чем-либо другого. Своим же слугам Джордан доверял как самому себе.
Он хотел знать, ходила ли Кэти к Кейту той ночью. Но когда Джордан спросил ее об этом в упор, она решительно отказалась, в подтверждение своих слов сославшись на то, что была рядом с ним во время пожара. И он поверил ей тогда, хотя в глубине души у него остались сомнения.
В то время он чувствовал себя слишком усталым, чтобы спорить с ней. К тому же еще до пожара что-то разладилось в отношениях в их группе. Джордан стал часто ссориться с Кейтом. Была ли виной тому его собственная ревность, ибо отношения Кэти с Кейтом казались ему излишне близкими, или же у него вызывала раздражение распущенность Кейта? Но факт оставался фактом.
Не улучшило их отношений и происшествие на французской таможне, когда в одном из барабанов Кейта нашли несколько упаковок кокаина и вся группа чуть не угодила в тюрьму. И хотя все закончилось благополучно, а Кейт твердо отрицал свою причастность к этим наркотикам - их якобы подбросили, - Джуди и Деррик призывали изгнать Кейта из группы. Но Джордан тогда заступился за него.
После пожара Джордан не стал настаивать на своих показаниях о двигавшейся в сторону гостевого домика тени. Не было нужды заострять на этом внимание полиции. Но сам остался при твердом убеждении, что это не было плодом его фантазии. Хотя и решил пореже вспоминать об этом. Ибо ему была невыносима мысль, что кто-то из его знакомых мог иметь отношение к убийству Кейта. Однако забыть об этом ему не дали.
Когда в прессе стали появляться первые сообщения о съемках фильма о "Блу Хэрон", в студии Джордана раздался телефонный звонок. И низкий глухой голос, искаженный специальной аппаратурой - непонятно, мужской или женский, - сказал ему:
- Если хочешь жить спокойно, не допускай съемок фильма и встречи группы.
- Что за черт! - удивился Джордан. - Почему я должен слушать дурацкие советы?
- Делай что говорят, - угрюмо проговорил его собеседник и повесил трубку.
Джордан не придал этому звонку большого значения. Мало ли кому захотелось подшутить над ним? Но на следующий день, когда он обедал в небольшом местном ресторанчике, его попросили к телефону. Вышло еще более странно. Взяв трубку, он услышал:
- Оставь в покое мертвецов.
- О чем вы? - удивился Джордан.
- Пусть мертвые спят в могиле. Когда они оживают, то тянут в могилу других.
Джордан перестал спать ночами, вспоминая и заново обдумывая прошлое. Значит, смерть Кейта не была простым несчастным случаем? А следовательно, он должен отомстить и за смерть друга, и за распад своей собственной семьи.
Третий раз ему позвонили в студию. Голос походил на измененный женский, хотя это и трудно было точно определить. Требования теперь звучали иначе:
- Ты волен выбирать сам: либо тайна остается тайной, либо кто-нибудь из твоих близких попадает в беду. Вспомни пожар. Запах огня, горящей… плоти. Так что решать тебе.
В этот же вечер Джордан позвонил своему другу Мики Дину, который служил в полиции, и попросил заехать к нему. Они сидели в бильярдной и говорили о том, что произошло.
- Поверь мне, Джордан, - произнес Мики, - никто в полиции не станет всерьез заниматься этими звонками. Ведь это может быть просто розыгрыш.
- Да, но я действительно видел, как кто-то вошел в дом до пожара.
- Кто бы это ни был, после смерти Кейта он все равно не сознается, что заходил к нему. Ты думаешь, что его убили? А в деле совершенно определенно написано, что он перепил барбитурата и задохнулся дымом. Причиной же пожара была его собственная непогашенная трубка.
- От трубки пожар не распространится так быстро по всему дому.
- Но следов поджога не обнаружено. Мы же с тобой вместе в свое время просмотрели заключение экспертов.
- И все же, Мики, я чувствую: тут что-то не так.
- Но по официальной версии смерть Кейта - несчастный случай. А телефонные звонки могут быть просто шуткой. Все, что я могу для тебя теперь сделать, - это написать рапорт. Защитить же от телефонных угроз выше наших сил. Ты же знаешь, в каком криминогенном районе живешь. У нас едва хватает времени на обычную работу.