- Нет. Ты ждала, верила, жила мечтами… И ты выглядишь сейчас значительно лучше, чем при нашей последней встрече.
- Тебя послушать, так ты и женился исключительно для моего блага.
- Женился я для себя, - качает он головой. - Только для себя. И, честно говоря, сам в шоке, от того, что это случилось. Я не планировал… мыслей не допускал… это было не то, что последним, о чем я думал - я вообще об этом не думал. Собирался закончить там все в кратчайшие сроки и покинуть уже, наконец, страну. Злился на непредвиденную задержку… А потом увидел ее и понял, что если я немедленно не пошлю весь мир со всеми его условностями непосредственно в Бездну, настоящая жизнь опять пройдет мимо. И снова я буду жить чужой жизнью, отдавая чужие долги и устраивая чужие судьбы… Я уже жил так… Я всю свою жизнь только так и жил, повинуясь долгам и предписаниям. Так имею я право хоть что-то - для себя?..
- Ты всю жизнь живешь для себя.
- Что ты знаешь о моей жизни, Ларис, кроме того, что тебе рассказали?
- Кроме того, что ты мне рассказал? Кроме того, как ты счастливо жил сотни лет со своей возлюбленной - Истинной Возлюбленной, как было принято говорить в вашем сказочном Эльвинерэлле - упивался любовью и семейным счастьем… А для меня пожалел… даже пары месяцев, даже просто достойного расставания… Я для тебя лишь "чужие долги и чужие судьбы", девочка, взятая в дом по ошибке. А что есть у меня, кроме возлюбленного, который так долго клялся в любви, и так горько предал?
- Разве я предал, Ларис? Я здесь, с тобой, и я сделаю для тебя все, что я обещал. И я люблю тебя - как никогда не любил ни одну из человеческих девочек. И всегда буду тебя помнить и тебя любить. Но моя истинная любовь, истинная судьба, моя пара - это женщина моего народа. Не ты.
- Но она умерла, разве нет? Истинная Возлюбленная у эльвина может быть лишь одна - об этом написано в каждой вашей книге.
- Она умерла, - согласно кивает Анхен. - Но возродилась для меня в своей дочери.
Поднимаю на него глаза, полные глубочайшего непонимания. Его возлюбленная была его женой и матерью его детей. Которые погибли. Ясмина - всего лишь дочь подруги жены. Безумно влюбленной в него, как утверждал Лоу. Но не любимой.
- Вот ее я действительно предал, - вздыхает Анхен, верно расценив мое недоумение. - Мою Эльсиэю. Я любил ее, Лар. С детства, с первого взгляда, с первой встречи. Я был совсем мальчишкой тогда, и моя любовь казалась мне не просто смыслом жизни - самой жизнью. Я ей жил, я ей дышал. Как и она жила лишь мной… По закону просить благословения в Священной роще можно было лишь после совершеннолетия, но мы не дождались, мы сбежали туда раньше. Положили руки на теплый ствол, принесли обеты и долго слушали, как сердце дерева бьется в такт с нашими сердцами… Мы получили благословение богов. Но для эльвинов оно ничего не значило. Она была из жреческого рода, я из правящего, мой сын - потенциальный Владыка. А во Владыке не может течь жреческой крови. Две ветви власти - светская и духовная - не могут объединитьcя. Таков закон, таково желание глав родов… Да, мы знали, конечно. Но мы были детьми, мы верили, все решает любовь, и если древо души соединит нас, если боги благословят, то эльвины уже не посмеют разрушить… Разрушили, Ларис. Легко. Ее отдали в храм, проходить посвящение высшего круга, меня в армию. Дабы мы очнулись и вспомнили долг. Долг, долг, долг. Процветание Эльвинерэлла, незыблемые традиции, освященные веками устои… И я предал свою Эльсиэю. Отказался от истинной любви. Признал обряд незаконным - ведь мы были несовершеннолетними. Согласился вычеркнуть тот обряд из памяти и никогда не упоминать, что он вообще был проведен. Взял в жены другую деву - с чистой огненной кровью. И публично признал ее своей Истинною Любовью, мы даже были с ней в роще, чтоб ни у кого не осталось сомнений…
- Так все, о чем ты мне рассказывал раньше…
- Я рассказывал об Эльсиэе. Халиану я даже не помню. Нет, я помню ее лицо… как мне кажется… помню голос… Но вот чем были заполнены наши дни, о чем мы говорили с нею, что делали… Мир становился настоящим, лишь когда приходила Эля.
Молчу. Единожды предав, отказавшись от своей любви, от своей души… Не удивительно, что они уничтожили к дракосу эти деревья - не только память своего народа, но и совесть. Сколько еще раз деревья шептали им: "так - не надо"? Ломали их хитрые политические планы, вскрывали наглую беспринципную ложь… И они не знали, что выжигая чужие, уничтожат свои? Да не верю, знали они все…
- И ты правда думаешь, что ухватившись сейчас за Ясмину, ты поворачиваешь время вспять и искупаешь то давнее предательство? Нет, Нэри, ты опять предаешь, - на этом имени его передергивает.
- Не смей называть меня так!
- Прежде просил, чтоб называла…
Что, больно, когда имя Нэри стоит рядом со словом предательство? Остатки совести чуть дрожат?.. Да нет, льщу. Он просто вычеркнул меня из круга тех, кому это позволено. Волевым решением. Как и всегда.
- Ты немного опоздала с этим, ты не находишь? И уж тем более я не намерен выслушивать от тебя подобные заявления, да еще и в подобном тоне, - авэнэ во всей красе: оскорбленный, возмущенный, высокомерный. - В любом случае, я уже сказал: я не надеюсь на твое понимание, да и не нуждаюсь в нем.
- Так зачем же тогда ты мне все это сейчас рассказываешь?
- Привык, - он как-то растерянно пожимает плечами. - Ты, все же, порой умеешь слушать… Да и не Ясе же мне об этом говорить…
- Так она даже не знает?..
- Нет. Ни она, ни Лоу… Из всех живущих ныне ту историю помнит разве что Владыка. Да и то, я не уверен, что он помнит, что именно жена последнего коэра Эльвинерэлла была моей суженной.
- А Сэнта?
- А Сэнта была в те годы ребенком. К тому же она - непрямая родня по матери: другой род, другой клан. Кто станет распространяться?.. Да и не в той старой истории дело. Просто когда я увидел Ясю…по-настоящему увидел, впервые в жизни, наверное… вдруг пронзило понимание: а если она - моя, мне судьбой предназначенная? А я сейчас не просто пройду мимо, я уеду на долгие годы - на пятьдесят лет, на сто, да даже если на десять. Сколько еще она будет ждать и надеяться? А когда я вернусь - не будет ли уже слишком поздно?.. Знаешь, когда произошла катастрофа, когда целый мир со всеми его устоями рухнул - в тот момент я мог бы жениться на Эле, объявить ее своей парой, и никто б мне не помешал. Но она была уже не свободна. Столько лет ждала и надеялась, а в тот миг была не свободна. Боги сохранили ее ребенка и подарили еще одного. Боги не простили мне предательства и не дали нам с ней счастья… И сейчас - да, я спрашивал богов, благословляют ли они наш союз или отвергают, и именно поэтому я просил Ясмину согласиться на ритуал зачатия. Если бы ребенка не получилось - я бы вернулся из Ичиасэ один, я бы уехал с тобой из страны и не слишком-то спешил возвращаться.
- Ты… просил бы ее о любви, а потом бросил? "Прости дорогая, но ты бесплодна, а потому мне не пара"? И это ты называешь своей истинной любовью?
- Да как ты не понимаешь, если пара истинная - боги дают ответ. И если не истинная - мы тоже ответ получаем. И если бы боги сказали "нет", нам бы просто не стоило терять время, напрасно мучая друг друга и пытаясь достичь гармонии, которая невозможна. Тебе ли не знать, ведь с тобой мы как раз и пытались - наперекор всему.
- Ну да, а раз моя кровь больше не приправлена страстью, а значит, и не вкусна, конечно, это боги тебе шепчут: можно бросить, можно предать.
- Еще раз, Лара. Не путай причину со следствием. Ты заболела, потому что твоя психика не выдержала реалий жизни с вампиром. Это ли не знак, что отношения мертворожденные? Я тебя не бросал, я приехал именно за тобой. Мне нужно день, два от силы, чтобы оформить на Ясю разрешение на пересечение границы, и мы уезжаем.
- А на меня тебе разрешение не нужно?
- Там Нить, Лара, наши ауры сцеплены законом о собственности, в моей ауре ты пройдешь без преград. Как необходимое мне в дороге питание. Разрешение на питание, слава светочу, у нас пока не требуется.
- Питание, значит, - заставляю себя не кривиться. Вот оно и настало - то время, которого я так боялась, когда из принцессы души я вновь стала собственностью и питанием, и он не пытается прятать это за красивыми оборотами речи. - И ее с собой волочешь. Ты же не надеешься, что я стану кормить этого вашего "невоплощенного ребенка"?
- Да Светоч тебя сохрани, Ларис, нам мальчик нужен. Наследник.
- И??? - связи не вижу совершенно.
- И для его воплощения Ясмине требуется только мужская кровь.
Ндааа, у людей, конечно, тоже свои заморочки, как пол у ребенка подгадать, но это все же к зачатию, а не после.
- Но ведь ребенок уже зачат. Значит, пол его определен, разве нет? Мне, конечно, без разницы, чем питается твоя единтвенная…
- Лишь бы не тобой. Я догадался. Не бойся, тебе не грозит. А пол это только у людей определяется сразу. А нас же ребенок сначала воплощается на энергетическом плане, и лишь спустя шесть месяцев обретает плоть и начинает физически развиваться. Так что пол определится только к лету, а пока важна правильная диета. Мы не люди, у нас второго шанса не будет.
- А родится же он когда?
- Через год, в следующем марте, - говоря о ребенке, Анхен вновь улыбается. И я могу его понять… наверное… Но ничего не могу поделать с желанием стереть эту самодовольную улыбку с его лица.
- А что говорит Владыка? Рад, что скоро будет, наконец, наследник? Он столько ждал…
И улыбка стирается. Мгновенно и бесследно.
- Встреча с Владыкой еще предстоит, и легкой она не будет, - вздыхает. - Мы не просто так избегали любых контактов все эти месяцы. И не просто так я сейчас увожу Ясю из страны. Владыка не изменился с тех пор, как он растоптал мой брак с Эльсиэей. Ребенок жреческого рода, потенциальный коэр, ему на престоле не нужен.
- Так о чем же ты думал, когда заводил этого самого ребенка? - недобро усмехаюсь на его откровения. - Или тут главное был процесс? Вроде как завел - и за все перед богами оправдался? Ну, не с матерью, с дочкой, да не все ли богам равно, так?
- Я не вижу причин для иронии, - у светлейшего желваки играть начинают. Некрасиво так. - И, дракос тебя дери, да, богам нужен этот ребенок. Объединение родов, которое так отвергает Владыка. Возможно - именно в этом Путь, определенный моему народу. И если бы я мог понять в юности, что наша любовь с Эльсиэей не была просто нашей прихотью…
- То не стал бы предателем и научился бы сражаться за тех, кто тебе действительно дорог! - раздраженно вскакиваю на ноги. - А что теперь? У тебя есть запасной план, если не удастся убедить Владыку? Как будешь избавляться от беременной супруги? Несчастный случай? Или просто плод из утробы вытравишь?
- Да как ты смеешь?!!
- Да легко! Ты никогда не умел сражаться за свою любовь! За то, что ты в данный момент именуешь "любовью". И не на Эльсиэе там дело кончилось. Ты отрекаешься при первых же сложностях. Я не знаю, конечно, про всех. Но сколько раз ты бросал меня? Навсегда бросал, вычеркивал из жизни, чуть тебе показалось, что ничего уже не изменить. Будем считать?
- Прекрати, - авэнэ морщится.
- Не дождешься! - надежда, отчаянье, ожидание, апатия - весь тот горький коктейль, что я пила целый месяц после известия о его возможной женитьбе, - вдруг пролился ненавистью на его никчемную голову, и я не видела причин останавливаться. Он меня бросил. Очередной раз. Чего ради мне сдерживаться? Что еще может быть хуже? - Ты выгнал меня из университета. Из родного города, лишь бы больше не видеть. Навсегда, разве нет? Потому что не знал, что еще со мной делать. Притащить в свой дом и сделать послушной с ходу не вышло, вот и выкинул. Ты бросил меня умирать в горах. Навсегда, опять, вырывая из сердца. Потому что не знал, что делать. Аниара из меня не получилась, человечьи привычки не выветрились. Ну не бороться же, не добиваться? Зачем? Сказать "не годна", и на этом бросить. На смерть. А что, не годна же. И плевать, что секунду назад то была "любовь". А теперь ты отрекся от меня… от своих чувств, которые называл "любовью" всего лишь в третий раз! Да подумаешь! Я могла бы уже привыкнуть. Ты просто считаешь, что мою болезнь не излечить, так чего и пытаться, не лучше ли сразу придумать себе новую "любовь", подкрепив это байками из прошлого и слюнями по поводу твоей "судьбы"… Ты так и остался тем мальчишкой, которого сломали в юности! Ты слабак, и все твои "карательные акции" этого не замаскируют!
Падаю. От пощечины, стоит ли удивляться. Резко взвившись, он улетает. Я остаюсь. Злые слезы все жгут глаза, но так и не проливаются. Ненавижу. Его. Себя. Как я могла любить его? Как я могла ему верить? Вся наша "любовь" - лишь череда его попыток вывернуть меня наизнанку, перемежавшихся попытками меня бросить. Бросал, бросал… И ведь когда порол - тоже бросал, тоже утверждал "последняя встреча". Унизить и бросить, чтоб и подобрать не хотелось… И когда из стада вытащил - тоже ведь бросил. Подыхать, ему ж показалось, что я безумна… А сейчас… только ли из-за Владыки он не появлялся дома три месяца? Риниеритин сказал, я напоминаю ему его дочь. Которую из них? Не ту ли, что угасала у него на руках от нехватки энергии? И не поэтому ли он потратил время и силы на поиски "моего дерева"? И кто знает, что было бы со мной без этого дерева, без найденной птички? Лоу недаром сказал, что с трудом подцепил мою душу. Может, и угасла бы тихо… Как удобно…
Но как, как могла я его любить???
Слуги меня не нашли. Ну еще бы. Чай, приказа искать не поступало. А вот Она отыскала. Спустилась ко мне через пару часов, прекрасная фея красы несказанной, похлопала ресничками, создавая ветер.
- Ты упала? Давай помогу. Ты зачем не кричала? Надо было просто позвать.
По-человечески говорила она плохо. Медленно, с акцентом, явно с трудом подбирая слова. Язык учила давно, и давно им не пользовалась.
- И кого же мне звать, не тебя ли? - нет, понимаю я, что ни чем она не виновата, и что растопчет он ее так же, как меня или ее мать. Но неприязни скрыть не могу. Слишком уж она… слишком.
- Того, кто услышит. Сейчас, правда, есть только я, Анхенаридит улетел…
Ну кто бы сомневался. Золотое решение всех проблем.
- По делам, несомненно?
- По делам, - кивает она, недоуменно меня разглядывая.
Что, снова здорово, будем сейчас выяснять, что влюбленной девочке такого безмерного скепсиса выражать не положено? Интересно, а глазами сверкать эта кукла умеет?
Глазами сверкать не стала.
- Давай, помогу тебе выбраться, - приобняла за плечи, помогая подняться.
- Куда? - смотрю на нее хмуро. - Ты ж у нас беременная глубоко, тебе тяжести таскать нельзя должно быть.
- Почему? - недоумевает кукла.
- Чтоб ребенка не потерять, - вздыхаю тяжко. - Слугам прикажи, они вытащат. Если, конечно, правда помочь хочешь.
Вновь смотрит недоуменно, чуть щурясь.
- А ты ведь не наша девочка, верно? Он из-за гор тебя привез, - выдает она мне продукт своих размышлений. И тут же легко подхватывает на руки. - Не бойся. Ты не тяжесть.
Взлетает она без усилий, а я даже дернуться не пытаюсь, огорошенная ее словами.
Нет, я, конечно, не "ваша" девочка, спорить не стану, но вот остальное…
- С чего ты решила, что я из-за гор? - интересуюсь, едва она ставит меня на землю.
Она отходит меня на шаг, окидывает взглядом мое длинное темно-синее платье, тугие косы, оттягивающие голову. Чуть улыбается.
- Тебя слова выдают. Одета ты правильно, даже классически. И прическа. Я не думала, что там еще кто-то так носит, это только у нас. Но так говорить… думать… чувствовать… никто из наших людей не может, они другие.
Другие. Другие люди. Мысли скачут, я никак не могу ухватить. Что-то важное. Что всегда ускользало. Отворачиваюсь, прикусив губу.
- И много ты видела людей из-за гор?
В самом деле, она ж не бывала нигде. Что она знает?
- Достаточно. И из-за гор, и из-за морей - разных. Но знаешь, - она пытается говорить доверительно, - они не бывали здесь счастливы. Никогда. Так что это хорошо, что Анхенаридит решил тебя отсюда увезти. Ты не смогла бы здесь выжить. Он все делает правильно. Не грусти. Вернешься домой, все забудешь…
- Да, разумеется. Прости, я устала.
Ухожу… Нет, конечно, сбегаю. Она не преследует. Ей есть чем заняться в этом саду. В ее саду, который она покидала так надолго. И который ей опять предстояло покинуть.
Анхен вернулся поздно вечером. В саду уже погасили огни, и непроглядная тьма за окном притупляла боль. Потому что сад был ее. И дом был ее. И книги, которые стопкой лежали на моем столе, были ее же. И одежда, которую принес мне Лоу в первый день, тоже была ее. И пусть я носила ее лишь день, но ведь носила же… И даже мужчина, который принес меня в этот дом и в этот сад - он был ее. Мне просто дали попользоваться. Как домом, как садом, как старой, забытой в шкафу одеждой. Он был ее, хозяйка вернулась…
Светоч, как гнусно!
- Зачем ты сказала Ясмине, будто я привез тебя из-за гор? - раздалось от двери.
- Я ей сказала? - голос звучит до невозможного хрипло. Я не плакала, нет. Задумалась. Не заметила даже, как он пришел. - Чтоб придумать такое самой, мне не хватило бы данных.
Эмоций нет. Вспышка гнева давно прошла, даже ненависти не ощущаю. Он тот, кто он есть. Вампир, живущий так, как привык. А мне бы выбраться отсюда. Только выбраться. А уж там…
- Ты вечно все усложняешь, - он не проходит, не зажигает свет. Так и остается стоять в темноте у двери. А я все так же сижу. На неразобранной кровати, сгорбившись, глядя на клубящуюся по полу тьму. - Давай с тобой хоть раз расстанемся мирно. Без слов, которые лучше было бы оставить при себе, без действий, которых потом не исправить…
- Слова уже прозвучали. Других у меня нет.
- Я забуду. А ты не станешь их повторять, - он отрывается от стены, возле которой стоял, и приближается ко мне. Тьма во тьме. Опускается передо мной на колени, берет меня за руки. - Наше время ушло, Ларис. Оно подарило нам и горе, и радость, и боль, и счастье. Оно было обжигающе горьким и обжигающе страстным. Но оно - кончилось. Не убивайся так, ты поймешь, мы все делаем правильно. Я желаю тебе только счастья. Я хочу, чтобы ты жила. Нашла свой путь, прожила свою жизнь. Так же, как и я - проживу свою.
- Скольким ты говорил уже это?
- Многим, - не стал отпираться он, - я не считал. Но разве это что-то меняет? Разве это делает меня сейчас менее искренним?