Блистательные брызги и мохнатый белый снег беспрерывно осыпали нас. Казалось грохочущие звуки падают на нас сверху, с полыхающего неба... Я отвечала на его поцелуй и шалела при виде стремительных разноцветных вспышек в его потемневших глазах. И от рук, которые судорожно вминали меня в его тело, как будто он решился растворить меня в себе, лишь бы не отпускать.
Щека к щеке. Замерли... Отпустил неохотно. Но рук так и не разжал. Лишь раз поднял одну - размотать на себе край шарфа и закутать меня в него. Привязать меня к себе. Шарф немного влажный и колючий, хранящий его тепло... Я сунулась в него носом и вдохнула лёгкие, но острые запахи шерсти и холодноватого мужского парфюма.
Так и сидели, а вокруг бегали радостные мальчишки и девчонки, а с ними вполне себе взрослые люди и шарахали и шарахали сверкающим разноцветьем в ночное небо, слишком близко опустившееся к земле из-за низких снеговых туч...
- Володя сказал мне...
- Что?
- Всё. И про твоего брата, и про судороги, из-за которых ты почти не пьёшь. И про бутылки в офисе. - Он сидел, не глядя на меня, смотрел куда-то в пространство, время от времени, слизывая снежинки, попадавшие на его губы. И тогда я непроизвольно открывала рот - поцеловать бы его.
- Могу дополнить. Насчёт выпивки. У нас папа пил. С тех пор - ненавижу... Только шампанское - для храбрости.
- Когда я узнавал про тебя и твоего брата, мне сказали, что его девушку привозит на базу кто-то другой, о ком не знают. Но я никогда бы не подумал, что мальчишка за его спиной - это ты. Про Ваньку мне много рассказывали: что брат Алексея, что на байке всегда сидит, как прилипший, за его спиной. Я видел вас в тот, самый первый вечер. Он ударил тебя по рукам, когда ты потянулась за пивом.
- А мы знали, что ты за ним следишь, - (хмыкнув: опять он за своё!) сказала я. - Вот и разыграли сценку, чтобы ты не понял...
- Откуда знали?
- Я следила за тобой. Ты сначала приглядывался ко всем девчонкам - искал меня, а потом, кажется, решил, что легче проследить за Лёшкой.
- Ты... не простишь меня?
- Ты же не знал, - легко сказала я, и он обнял меня.
Не буду же я ему говорить, что и не собиралась его прощать. Если бы он пришёл и просто повинился, что не знал - и так далее в том же духе. Легко любить безвинно, собственным воображением оклевётанную, испытывая лёгкое же чувство вины и утешаясь: но я же не виноват, потому что не знал!..
Трудней прийти, ни на что не надеясь, и сидеть под окнами, сознавая, что это слишком легко: повиниться в незнании. И чувствовать абсолютный тупик...
Поэтому я сама это и сказала.
Вправить ему мозги могу и потом. Если, конечно, ещё пожелаю.
Но сейчас... Уютно чувствовать себя присвоенной.
Он пропустил сквозь пальцы мои волосы.
- Никогда не видел тебя с распущенными...
Теперь я затаилась - настороже. Неужели сравнит меня с сестрой? Но он больше ничего не сказал, только наклонил мне голову - и лицом ткнулся в волосы, дыша мне в ухо... И я наконец расслабилась... Пусть охотник думает, что он поймал меня. Но я-то буду всегда знать, что это я его поймала... Кончиками пальцев погладила по замёрзшему затылку... Он судорожно вздохнул.
А потом мы сидели и молчали, глядя на предпразднично бушующий народ, с радостными воплями бегающий по площадке и по дорогам между двумя домами и взрывающий всё на свете, лишь бы иметь повод поорать от счастья при виде расцветающих под пасмурным небом недолговечных, но прекрасных цветов.
Будучи практичной, я первой вывернулась из его рук. Точнее - попыталась. Удержал, лишь вопросительно заглянул в глаза.
- Сколько сейчас? Меня, наверное, потеряли.
Он внимательно посмотрел на меня и вынул мобильник.
- Около одиннадцати.
- Ммм... Что ты скажешь, если я тебя приглашу на проводы старого года? Если не боишься слишком простецкого стола.
- Что ты имеешь в виду? Если салаты типа "оливье" или рыбу под "шубой", то всё съем с удовольствием. Я... - он даже смутился. - Я голоден.
- А не побоишься познакомиться с моей мамой? Там ещё мамина подруга будет - мама Инны Валерьевны.
- Ну... Переживу, надеюсь... А потом?
- А потом - на твоё усмотрение. Можем погулять по городу и встретить Новый год где-нибудь в другом месте. - Сказала и снова затаилась: что ответит?
Охотник ответил сразу и ожидаемо:
- Тогда будем праздновать у меня.
Кажется, он надеется, что ловушка захлопнулась?
"Надейся, - ласково подумала я. - Довези ты меня до своего логова и решись только полностью присвоить - в чём я тебе, кстати, мешать не собираюсь - и уж там-то я тебе преподнесу такой сюрприз - из сюрпризов!.. Свои слова о "байкерской подстилке" будешь вспоминать как страшный сон!" Я заглянула в его всё ещё беспокойные глаза. "А "подстилку" я тебе сама припомню после этого, если хорошенько не проникнешься ситуацией!" И повеселела, представив, как он ужаснётся, всё поняв.
Когда мы встали со скамейки спуститься к дому, мимо моего подъезда проехала машина и остановилась в конце тупичка. А когда мы подошли к двери и я завозилась в поисках домофонного ключа, нас успели догнать Глебушка с Инной.
Мой сюрприз дожидался Арсения далеко впереди - по времени.
Но сюрприз от него не заставил себя ждать именно сейчас.
Разглядев меня в вечернем свете, Глебушка немедленно сказал:
- Яна, с наступающим тебя! Мы с Инной тоже решили...
- Вы так накоротке знакомы с моей невестой? - тяжело спросил Арсений, глядя на него, как на личного врага.
Инна тихонько ахнула.
Невеста?! Я тоже ахнула - про себя. Интересно, а я почему об этом ничего не знаю? Или Арсений, кроме своей печати-тени, решил заранее поставить на мне ещё одно своё клеймо?.. На всякий случай, я тоже решила простить ему "подстилку" и не напоминать о ней хотя бы в первые несколько дней, пока мы празднуем. Достаточно будет и того, что он узнает сегодняшней ночью.
Растерянный Глебушка замолчал, и пришлось выручить его:
- Знакомьтесь: это Арсений - это Глеб, мой старый друг. Заодно, Арсений, разреши представить тебе мою закадычную подругу - Инну.
- Весьма рад, - галантно сказал Арсений и поцеловал моей подруге руку.
Мужчины - с обоюдным облегчением - пожали друг другу руки, и мы дружной толпой вошли в подъезд.
К нашей двери уже подошли, смеясь над своим неожиданным вторжением: незваный гость хуже татарина!
Тётя Лида уже приехала, но две пары, вошедшие в квартиру, настолько её ошеломили, что она онемела до конца нашего присутствия на вечере. Мама, более-менее предупреждённая моим рассказом, взяла проводы старого года в свои руки.
Перед тем как уехать в ресторан - праздновать с друзьями Глебушки Новый год, Инна, улучив мгновение, сказала мне наедине:
- Приди я только с Глебом - мне бы не поздоровилось: мама очень боится моего развода. Могла бы устроить скандал даже при Глебушке. Но то, что ты появилась с Арсением вместе, - её явно выбило из колеи! - И, смеясь, шёпотом добавила: - Ура Арсению! Ура Яночке!
Вот так, оставив наших мам в смятении, мы и удалились. Инна - торжествующая. Я - вся из себя такая загадочная.
За полчаса до Нового года мы успели заскочить в круглосуточной магазин и закупить всё самое необходимое. Причём из-за Арсения чуть не опоздали: оказывается, голодный бизнесмен, слегка заморивший червяка за семейным столом, ничуть не лучше голодных байкеров в своём стремлении опустошить продуктовые полки. Ладно, хоть машина есть. Мы погрузили добычу в багажник, после чего наконец доехали до дома Арсения. Здесь, прихватив пакеты с новогодним угощением, ворвались в подъезд за десять минут до полуночи.
В общем, мы влетели в его квартиру и, не выпуская пакетов из рук, рванули к телевизору...
Шампанское, два бокала, бой часов... Мы поднесли бокалы к губам, кажется, загадывая каждый своё желание... Не сняв куртки и пальто... Стоя в натаивающих вокруг обуви лужицах... Перед брошенными на пол сумками...
Он первым отставил бокал в сторону. Вздрогнувшими пальцами взял из моих рук - мой...
Как с него упало пальто, а с меня куртка... Как он взглянул на меня, и с этого мгновения я видела только его торжествующие глаза... И только чувствовала его сильные, но бережные руки. А ещё свои пересыхающие от горячечного дыхания губы - потому что он не давал их забывать... И последняя мысль, последняя нормальная мысль, прежде чем я забыла обо всём на свете и с радостью утонула в его личном страстном танго: "Если мы ТАК встречаем Новый год, то что ждёт нас дальше?.. Как мы его проживём?"
... А так и прожили. И живём. Счастливые, психованные - в глазах других, потому что не дай Бог встретиться глазами друг с другом. Особенно там, где можно уединиться и снова повторить всё то, что наобещал нам этот памятный Новый год. Возможно, это и правда, что наша встреча - фатум, как сказала Искандера. А возможно, и что-то более прозаичное. Во всяком случае, в нашей жизни прозы нет и не будет. Потому что Арсений - охотник, а я рядом с ним всегда ощущаю себя желанной дичью.
Но это впереди. А пока...
Эпилог
Из полыхающей сухим жаром пещеры я выползла почти по-пластунски и боясь вздохнуть лишний раз. Только бы не разбудить его.
Арсений спал крепко. Если учесть, что он не спал сутки с лишним, это неудивительно. Как неудивительно и то, что его не смущало, где именно мы с ним заснули. Если честно, я не помню, как это произошло, но все постельные принадлежности оказались на полу. Это ладно, поскольку в его квартире настоящая пустыня в разгар дня. Другое дело, что я, например, спала животом на одной подушке, обнимая другую, на уголке которой прикорнул и Арсений. Нос к носу. И, как ни странно, даже во сне он не забыл укрыть меня одеялом - поверх которого, на мою спину, и возложил свою тяжёлую властную длань.
Вот и пойми: то ли это и впрямь забота, чтобы я во сне не раскрылась, то ли он и во сне сторожит, чтобы я снова не сбежала.
А я - сбежала. Выползла, придерживая его руку на одеяле, а потом край одеяла скатала - и осторожно опустила на скатку. Всё. Рука Арсения на той же высоте. Можно драть отсюда. В смысле - из спальни.
Прихватив покрывало - мало ли! Почти незнакомая квартира всё-таки! - я мягко прошагала до двери, босыми ногами утопая в толстом ворсе ковра, осторожно закрыла её и немедленно обернула покрывало вокруг тела, сунув кончик так, чтобы закрепить на груди импровизированную тогу. И двинулась изучать квартиру. Правда, с вполне определённой целью. Хочу в ванну. Не в душ, а именно в ванну. Чтобы понежиться. И подумать. Ведь рядом с Арсением, как с ужасом и восторгом выяснилось сегодняшней ночью, мой мыслительный процесс деградирует до чистых инстинктов, никакими доводами рассудка не связанных.
Ванную комнату отыскала с трудом - в каком-то узком коротком коридоре. Оглянувшись на пороге: не проснулся ли Арсений? - вошла.
Хм... Интересно: подиум, в котором сама ванна будто утоплена. Прямо-таки миниатюрный бассейн на одного человека. Даже ступени есть - спуститься. Две стены углом вокруг ванны - зеркала. Напротив - душевая кабинка. Я немного побродила по этой комнате, размером напоминающей мне мою спальню. Заглядывать в шкафчики не стала. Мне нужна только вода. С кранами разобралась быстро и, опустив душ на дно ванны, чтобы вода не шумела, набираясь, подошла к зеркалу.
Просто стояла и смотрела. Синеватые клейма и печати Арсения на коже рук, плеч и в области декольте. Всю ночь он обнимал меня так, будто страшно боялся, что меня вот-вот у него отнимут. Меня. Кто я ему? Он назвал меня невестой - при посторонних, в общем-то, ему людях, как бы предупреждая, что я его собственность. Но кто я ему на самом деле? А вдруг он охотник только до того момента, пока дичь не поймана?
Тихонько вздохнув, я только было решила пошевелиться, как дверь в ванную комнату открылась. Встал на пороге. В каком-то роскошном халате, небрежно подвязанном поясом. Увидел сразу. И сразу подошёл. Ладони на плечи. Прислонил к себе.
- Привет.
- Угу... У тебя йод есть?
- Зачем?
- Синяки замажу.
Сказала и заглянула в глаза его отражения: почувствует ли себя виноватым?.. Нашла в чьи глаза заглядывать! Этот эгоист самодовольно ухмыльнулся и нежно, так что дрожь по телу, погладил мои плечи... Напоминать про байкерскую подстилку тоже явно не имело смысла. Всё, что он сейчас чувствует, укладывается в одно ёмкое словечко: "Моё!" Или сказать?
- И? Как тебе понравилась ночь с байкерской подстилкой?
- От тебя - такая грубость?
- С кем поведёшься... - усмехнулась я.
- Что ты хочешь от меня услышать? Извинения?
Я помолчала. А правда? Могу ли я с него требовать извинений, если сама заварила всю кашу? Правда, и с его стороны умолчание... Но... В общем, я запуталась.
Зато Арсений явно пришёл к конкретным выводам насчёт собственности в моём лице. Он, не спуская глаз с моего отражения, проехался тёплыми со сна ладонями по моим плечам и, просунув их под мои руки сцепить в замок пальцы на моём животе, опустил подбородок на мою макушку.
- Есть какие-то сомнения?
- Миллион, - пробормотала я.
- Какие же, например? - Он внимательно смотрел в зеркало. Уже не пасмурные, серые глаза обрели глубинную прозрачность.
- Ты назвал меня невестой...
- Тебе нужно официальное предложение? Или ты сомневаешься в самой моей искренности? Или ты... тебе не нравится, что я не сказал, что хочу тебя в жёны? Мне казалось, что всё и так понятно.
Нет, вы только посмотрите на этого самонадеянного!.. От возмущения я переступила ногами, собираясь вывернуться из его объятий. И, пискнув от неожиданности, вдруг взлетела, чтобы оказаться на его руках.
- Ты чего?!
- Это ты - чего! Почему без тапок?
Трудно спрятать усмешку, находясь лицом к лицу с ним. Вот как. Он решил, что у меня замёрзли ноги и вот-вот начнутся судороги, - ведь совсем недавно, встречая Новый год, мы выпили шампанского. Оттого и переступила... Испугался за меня... На душе сразу потеплело. Вздох - ну такой он, куда деваться! - скрыла.
Он спустился в эту свою странную ванну и осторожно опустил меня ногами в неё - видимо, чтобы именно ноги сразу согрелись. Сам сел на приступок этой ванны и следил, как я снимаю покрывало, откладываю его в сторону и начинаю поливать себя из душа... Ммм, какое желание облить его!.. И через некоторое время я тоже села напротив и начала болтать ногами в горячей воде. Мы бы сидели так вдвоём, глядя друг на друга, неопределённо долго... Пока он решительно не встал и не закутал меня в громадное махровое полотенце.
- Пошли есть. Я зверски голоден.
- Что - с прошлого года не ел? - поддразнила я его.
Он хмыкнул и подхватил меня снова на руки. Правда, в зале, перед телевизором, он спустил меня и недоумённо огляделся.
- А где мы оставили сумки?
- Ты на них своё пальто сбросил, - сказала я.
И пошли, смеясь, подбирать его пальто, мою куртку, сумки, пакеты... Пока он снова бросал на плиту кастрюли и сковороды что-то подогреть, я быстро мыла овощи для салатов на скорую руку, а потом чистила и крошила их. Сели - он с сомнением оглянулся на бутылку шампанского.
- Давай уж - с наступившим, - улыбнулась я.
Как он ел!.. Аккуратно, но так быстро... Мне есть почти не хотелось, меня волновал один вопрос, так что, когда он насытился, он же немедленно и спросил:
- Ну?
- Что - ну?
- Спрашивай. Вижу ведь - спросить хочешь.
- Почему ты так обозлился, когда я сказала, что согласна с твоим предложением поработать у тебя? Ну, тогда - у вахты?
- Ты сказала по-другому. - Только что расслабившийся, Арсений снова напрягся. - Ты сказала, что принимаешь его.
- Есть разница?
- Есть. Парень Наташи официально сделал ей предложение - при наших родителях. И она ответила именно так - "принимаю его". Когда ты сказала это слово в слово, почти с теми же интонациями... - Он упёр глаза в стол. - Когда ты так сказала... Я как будто услышал сестру снова... А на следующий день она погибла. Они погибли... А когда вчера я увидел, как ты лежишь в снегу... - Он будто задохнулся. Серые глаза потемнели. - И так-то испугался, что пацана сбил, а увидел тебя... Я ведь заметил вас в последний миг - такая метель... А там - поворот. Такой, что не остановишься... Я даже был готов к тому, что ты останешься со своим парнем, - лишь бы жива осталась...
- Не фиг было гнать с такой скоростью, - проворчала я. И тут же переспросила: - А ты правда оставил бы меня с Лёшкой, не назови он меня сеструхой?
- Мне мои ребята и девочки потом такой втык дали, - тяжело сказал Арсений. - И про судороги рассказали, и как тебя обидел подозрением в пьянстве... Неужели ты думаешь, что не переживал? Я только говорить об этом не умею и не люблю. Когда тебя узнал - в снегу... Я решил, что приношу тебе одни несчастья. Поэтому и не смог прийти и повиниться. Сидел, как дурак, у твоего дома и не знал, что делать. Если бы ты не вышла...
- Я и не вышла бы... Наверное. Меня мальчишки вызвали - показали, как ты спишь на скамейке. Странно. Такое впечатление, что всё это было очень давно - и неправда.
- Почему?
- Не знаю. А ты правда меня спасать нацелился - от судьбы подстилки?
Он усмехнулся. Встал и подвинул стул к моему. Обнял меня.
- Правда. Что ж... Теперь, надеюсь, всё в прошлом. И недоразумения, и Трасса.
Исподлобья глянув на него, я слегка подняла брови. Он не заметил.
... - Давай!! Лёшка, быстрей!!
Чего орала - сама не знаю. Брат на кавасаки и так летел бешеным вихрем - из-под колёс сплошные веера грязно-белых брызг: к Рождеству подтаяло, и на Трассе уже не скользко, а слякотно. Никитос мчался с нами вровень. Но теперь Лёшка не собирался уступать ему. Реванш ему надо взять - перед поездкой в Москву. И он брал реванш - даже со мной на закорках. Даже на такой дороге, где можно утонуть-застрять в снежной каше!.. Андрюха вообще безнадёжно отстал, хотя быть вторым номером Ленуська наотрез отказалась и вообще обозвала наши гонки мероприятием психов.
Вираж - с выездом на всё ещё крепкую дорогу, где лёд только слегка стал ноздреватым. Нас, психов, пожелавших гнать по этому кошмару, оказалось не так уж и много - шестеро байкеров. С седьмой - мной. Наблюдателей - много. В большинстве - на машинах. Димка всё подпрыгивал, но Лёшка не взял его. Объяснил, что меня за спиной чует, а светлого боевого ангела - пока нет.
Вылетели на "новую" трассу - напротив байкерской Старой. И тут я завопила что-то нечленораздельное, но ликующее! Никитос не справился с подъёмом - заскользил!