Красивую девушку из бедной семьи ожидала сказочная судьба Золушки. Джули стала победительницей конкурса красоты, вышла замуж за миллионера, открыла собственный магазин одежды. Но брак дал трещину, муж перестал заходить в ее спальню и тайком отлучается по ночам. И однажды Джули не выдержала прыгнула в свой "Ягуар" и пустилась за мужем в погоню. И, к собственному изумлению, она очутилась в квартале гей-баров и красных фонарей.
Содержание:
ПРОЛОГ - 1987 г. 1
ГЛАВА 1 2
ГЛАВА 2 3
ГЛАВА 3 6
ГЛАВА 4 8
ГЛАВА 5 10
ГЛАВА 6 13
ГЛАВА 7 13
ГЛАВА 8 16
ГЛАВА 9 18
ГЛАВА 10 20
ГЛАВА 11 22
ГЛАВА 12 25
ГЛАВА 13 26
ГЛАВА 14 28
ГЛАВА 15 30
ГЛАВА 16 32
ГЛАВА 17 34
ГЛАВА 18 36
ГЛАВА 19 38
ГЛАВА 20 40
ГЛАВА 21 42
ГЛАВА 22 44
ГЛАВА 23 46
ГЛАВА 24 47
ГЛАВА 25 49
ГЛАВА 26 51
ГЛАВА 27 53
ГЛАВА 28 56
ГЛАВА 29 58
ГЛАВА 30 58
ГЛАВА 31 59
ГЛАВА 32 60
ГЛАВА 33 62
ГЛАВА 34 63
ГЛАВА 35 64
ГЛАВА 36 65
ГЛАВА 37 66
ГЛАВА 38 67
Примечания 67
Карен Робардс
Секс лучше шоколада
ПРОЛОГ
1987 г.
– Прошу вас, не надо… Не надо, не делайте этого…
Голос Келли Карлсон прерывался, на ее бледных щеках виднелись поблескивающие в лунном свете дорожки слез. Она умоляюще оглянулась через плечо на мужчину, толкавшего ее вперед.
– Давай-давай, топай к багажнику.
Пистолет, упиравшийся ей в спину, был действеннее любых слов. Глаза мужчины, сжимавшего пистолет, были холодны и бездушны, как расстилавшиеся перед ними, подобно черному зеркалу, воды озера Моултри, в которых голубым алмазным блеском отражались звезды. Новенькая "Пума" цвета шампанского была запаркована прямо над озером на поросшем травой утесе. Летом это место пользовалось популярностью среди семей, выезжавших на пикники, но в эту зимнюю глухую ночную пору здесь не было никого, кроме участников разыгравшейся драмы.
– Прошу вас… Умоляю…
Келли послушно двинулась вперед, но ноги не держали ее, она спотыкалась на каждом шагу, палая листва громко шуршала в ночной тишине под ее сапожками. Ее голос поднялся до истерического визга. Дэниэл Макуорри мог бы ей объяснить, что молить о спасении бесполезно. Он непременно сказал бы ей об этом, да только рот у него был заклеен скотчем.
Привалившись к дверце машины со скованными за спиной руками, еще не отойдя от побоев, весь в крови и синяках, ощущая тяжкую тошноту в животе и острую боль в груди при каждом вздохе из-за сломанных ребер, он все-таки старался не терять из виду Келли. Ему поминутно приходилось смаргивать текущую из пореза на лбу и заливающую глаза кровь, но он упорно следил, как она ковыляет к багажнику "Пумы", и мысленно просил у нее прощения. Мог бы распознать опасность вовремя, мог бы избавить и ее, и себя от такого финала, не будь он так глуп и самонадеян. Увы: он уверовал в свою способность оседлать самого черта, слазить вместе с ним в пекло и вернуться назад, благоухая как майская роза.
Вот она, история его жизни. Вот он, печальный конец и для него, и, что еще хуже, для Келли – хорошенькой, ни в чем не повинной двадцатидвухлетней блондиночки Келли. Напрасно она поделилась с ним убийственным секретом, на который наткнулась совершенно случайно, напрасно доверила ему свою безопасность. Сейчас они оба заплатят за это жизнью.
Его охватил страх, парализуя, лишая способности мыслить. Ему только двадцать пять! Ему еще жить и жить… Он не хотел умирать.
"Из тугой сиськи молоко не течет", – любила повторять его бабушка. Надо искать какой-то выход, но если что-то где-то не потечет прямо сейчас, он умрет.
Дэниэл зашевелился, и жуткая режущая боль в груди вытеснила страх. Ноздри у него раздувались при каждой попытке набрать воздух через сломанный нос, поврежденные ребра позволяли делать только короткие, неглубокие вздохи, голова гудела, он боролся с подступающей дурнотой. Нельзя терять сознание, иначе им конец.
А впрочем, какая разница? Им так и так конец. Вся его профессиональная подготовка ему не поможет. Выхода нет.
Один из четверых, окружавших машину (он знал их всех, сотрудничал и развлекался с ними, одновременно выполняя работу, за которую ему платило правительство), щелкнул крышкой багажника, и она взметнулась вверх призрачным саваном. Дэниэл вдруг с ледяной уверенностью понял, что именно черному зеву багажника суждено стать их с Келли могилой.
Он знал, как они работают. Грязно. Насилие было для них естественным, как дыхание, и любой, в ком они видели угрозу, мог прощаться с жизнью. Они выбили из него всю нужную им информацию (во всяком случае, они так думали), и теперь, когда требуемые сведения оказались у них, он стал всего лишь кучей мусора, от которого требовалось избавиться. И Келли тоже, хотя она была женой сына босса.
– Дэниэл, сделай что-нибудь! – Келли оглянулась и уставилась на него широко открытыми от ужаса глазами. Ее узенькие плечики в черной курточке из тонкой кожи заметно тряслись. – Неужели ты не можешь сделать что-нибудь? Они же убьют нас! Не дай им убить нас! – Она разразилась истерическими, мучительными, как рвота, рыданиями и повернулась к мужчине, идущему сзади. – Не убивайте нас! О боже, я все сделаю! Все, что угодно…
– Нечего было совать нос куда не надо. – Он схватил ее за плечо и развернул лицом к машине. – Полезай в багажник.
– Нет! Прошу вас…
Икая и всхлипывая, Келли вдруг вырвалась и кинулась прочь от "Пумы". На миг все растерялись. Она бежала к дороге, к узкой полоске черного асфальта, вьющейся примерно в четверти мили от утеса, где все равно не нашла бы помощи, будь у нее даже хоть доля шанса до этой дороги добраться. Ее тонкий визгливый крик разорвал ночную тишину. Дэниэл похолодел. Ему вспомнился слышанный однажды визг подвешенного за задние ноги готового к кровопусканию поросенка.
– Взять ее!
Все, за исключением того, кто прижимал пистолет к лопаткам самого Дэниэла, бросились вслед за Келли.
Что ж, вот он – его последний шанс сделать что-то. Стиснув зубы и стараясь не замечать чудовищной боли в груди, Дэниэл повернулся и выбросил ногу в выпаде карате. Пинок получился замедленный и слабый – не сравнить с его обычным мощным, натренированным ударом, – но его противник и этого не ожидал. Он чертыхнулся и рухнул на землю.
Дэниэл отшатнулся и бросился к лесной опушке – манящей полосе деревьев, высившихся где-то в трехстах метрах слева от него. Если он сумеет добраться до леса, у него будет шанс спастись. Призрачный, почти нереальный, но все-таки шанс. И все же в тот самый момент, когда Дэниэл, хромая и сгибаясь от нарастающей боли, сделал свой отчаянный бросок, он уже знал, что ничего не выйдет.
Вдалеке он услыхал выстрел и захлебывающийся крик Келли. Сердце дернулось у него в груди, и слезы – он не плакал с семилетнего возраста – навернулись ему на глаза.
Пуля, нагнавшая его, принесла облегчение. Она лягнула его в спину, как мул, толкнула вперед, и он растянулся лицом вниз на холодной земле. Пуля не причинила боли, напротив, она уничтожила последнюю боль. Уже остатками угасающего сознания Дэниэл сообразил, что позвоночник у него скорее всего раздроблен, а в груди образовалась огромная пульсирующая дыра. Через несколько секунд вокруг натекла целая лужа крови.
Хорошая новость заключалась в том, что он больше не чувствовал боли. Он больше не чувствовал страха. Он чувствовал… холод.
Плохая новость состояла в том, что у него ничего не вышло. Он больше никогда не увидит бабушку, маму, младшего братишку… никого и ничего из того, что когда-либо любил в этой жизни.
Слезы вновь потекли у него из глаз.
За ним пришли двое, подняли его, подхватив под мышки и под колени, и отнесли обратно к машине. Он с улыбкой на губах взглянул на усеянное звездами небо. Когда его затолкали в багажник рядом с Келли – с бедной, мертвой Келли, глядевшей на него остекленевшими глазами, – и захлопнули крышку, навеки погрузив его в темноту, Дэниэл сумел удержать в уме воспоминание о звездах.
Умирая, он все еще видел прекрасное, усыпанное сверкающими звездами небо.
ГЛАВА 1
Пятнадцать лет спустя
"Проснись".
Джули Карлсон открыла глаза. С минуту она лежала неподвижно, с сильно бьющимся сердцем, сонно щурясь в темноту, не понимая, что ее разбудило, а главное – что ее так напугало. Она не сразу сообразила, что лежит у себя в спальне, в своей собственной постели, на чистых, безупречно отглаженных простынях. Привычно гудит кондиционер, не пускающий в комнату душную жару июльской ночи. Вот ее пузатый плюшевый мишка, единственное грустное напоминание о покойном отце, сидит на своем привычном месте – на тумбочке у кровати. Она различала его в слабом свечении циферблата будильника.
Должно быть, ей приснился дурной сон. Вот почему она проснулась, свернувшись тугим клубком, хотя обычно спала, распластавшись на животе, раскинув руки и ноги. Вот почему так сильно бьется у нее сердце, вот откуда странное ощущение, которому она долго не могла подобрать названия и наконец остановилась на слове "жуть".
"Что-то не так".
Джули отчетливо расслышала отчаянный шепот, хотя не менее отчетливо понимала, что раздается он всего лишь у нее в голове. Она была в спальне одна, одна на всем втором этаже своего дома. Сид, скотина такая, явно решил провести еще одну ночь в спальне для гостей.
При мысли об этом Джули почувствовала, как сон окончательно покинул ее. Спустившись вниз около одиннадцати, она обнаружила мужа на диване в кабинете. Он сидел, уставившись в телевизор.
– Поднимусь после новостей, – пообещал Сид. Ей не хотелось начинать ссору – в последнее время они только и делали, что ссорились, – и она вернулась наверх, в спальню, ни о чем его не спросив и вообще ничего не сказав. Но вот, пожалуйста, – Джули взглянула на циферблат – на часах уже две минуты первого, а она в постели по-прежнему одна.
Ладно, может, он еще придет. Может, он смотрит захватывающее ночное шоу Леттермана.
"Спустись на землю, – велела себе Джули, распрямившись в постели и чувствуя, как гнев вытесняет страх. – Думаешь, он еще придет? А может, папа римский – протестант?"
"Слушай".
Ее внимание само собой переключилось, хотя она не понимала, что ее отвлекло. Стараясь подавить страх, Джули протянула руку и попыталась нащупать выключатель настольной лампы.
Вот оно! Она наконец расслышала и замерла.
Отдаленный звук – не более чем вибрация – поднимающейся двери гаража. Сердце подпрыгнуло в груди у Джули, в животе заворочалась тошнота, она стиснула кулаки и несколько раз вздохнула поглубже, чтобы успокоиться.
Она так надеялась, так молилась! И все зазря. Это опять случилось.
Господи, что же ей делать?
Джули Карлсон этого еще не знала, но жить ей осталось меньше часа.
Если не считать одной-единственной включенной лампы на первом этаже, ее дом был погружен в темноту. Это был большой дом с участком, окруженным изгородью, в богатом пригороде к западу от Чарлстона, и, если все пойдет по плану, через несколько минут она останется там совсем одна.
И вот тогда он выйдет из тени шелестящих пальметт, заберется в дом через черный ход и поднимется на второй этаж. Первая дверь налево. Эта дверь ведет в хозяйскую спальню. В первом часу ночи Джули наверняка уже будет видеть десятый сон.
Сюрприз!
Роджер Баста позволил себе улыбнуться. Будет весело. При мысли о том, что он сделает с Джули Карлсон, дыхание у него участилось. Он давно наблюдал за ней, набрасывал схему расположения комнат, изучал расписание работы прислуги, продумывал и строил планы, предвкушал приключение. Сегодня он будет пожинать плоды своих трудов. С большим удовольствием.
Бывали случаи, когда ему нравилось то, чем он зарабатывал на жизнь. И это был как раз один из таких случаев.
Свет внизу погас, дом погрузился в темноту.
Ну вот, еще несколько минут.
Он ощупал фотографию у себя в кармане. Разглядеть ее в темноте было невозможно, но это и не требовалось: он уже изучил карточку вдоль и поперек, она была ему знакома, как собственное отражение в зеркале. Джули Карлсон в белом бикини, стройная, загорелая, смеющаяся, готовая прыгнуть в бассейн у себя на заднем дворе.
Он сам ее сфотографировал три дня назад.
Одна из четырех дверей гаража, смотревших в его сторону, поднялась, и через несколько секунд тихо урчащий черный "Мерседес" выехал на подъездную аллею. Муж покинул дом точно по расписанию.
Дверь гаража автоматически опустилась. В конце аллеи "мерс" свернул налево и покатил к федеральной автостраде, проходящей в пяти милях от поместья. В доме опять стало тихо и темно.
Все шло по плану.
Охранная сигнализация отключена, что еще больше упрощало работу Басты. В его распоряжении примерно три часа с четвертью, чтобы сделать дело до возвращения мужа. Ему столько даже не понадобится, хотя… на такой приятной работе можно и подзадержаться. Он вспомнил фотографию и улыбнулся. На этот раз ему, безусловно, не захочется торопиться.
Джули Карлсон – настоящая куколка.
В выданных ему инструкциях было оговорено, что дело должно выглядеть как угодно, лишь бы не напоминало заказное убийство, каковым являлось по сути.
Его ответ был краток: "Будет сделано".
Присев на корточки, Баста поставил на подстриженный газон небольшой черный ранец и открыл "молнию". Удушающая июльская жара навалилась на него вместе с тучей голодных москитов. На нем были длинные спортивные брюки и свитер с воротником-стойкой, и то и другое черного цвета, хотя в такую ночь нормальному человеку хватило бы трусов или того меньше. Но служба есть служба. В его ранце лежало все необходимое: инструменты для взлома, скотч, миниатюрный фонарик, тонкая нейлоновая веревка и карандаш для закрутки гарроты, упаковка хирургических перчаток, пачка презервативов. Он ощупал свою вязаную шапочку, убедился, что она плотно прилегает к голове. Все тело он тщательно выбрил, чтобы не оставить в доме ни единого предательского волоска, но брить голову и брови счел излишним, да и опасным. Если кто-то его увидит вблизи от места преступления, такая деталь обязательно запомнится и всплывет на следствии. Меньше всего ему надо, чтобы его кто-то запомнил.
К тому же он считал, что редеющие седые волосы придают ему безобидный вид. Многие видели его здесь за последние три недели: соседи, прохожие, рассыльные, доставляющие покупки на дом, мусорщики… Но никто его не запомнил, никто и никогда не смог бы его описать, потому что он выглядел как типичный Джо Середняк лет пятидесяти с гаком. Тест на ДНК ему не грозит, а лыжная маска защитит от малейшего шанса быть узнанным. Первые две не успели ее сорвать: он связал их, и привет. И Джули Карлсон не успеет.
Он знал свое дело.
Сунув фонарик в карман, он застегнул "молнию" на ранце, взял в руку пистолет и направился к задней части дома. Бассейн поблескивал под луной. Тропические цветы в горшках испускали одуряющий аромат. Цикады, сверчки и древесные лягушки пели дружным хором.
Южная Каролина навсегда останется его любимым штатом, подумал он. Жаль только, летом здесь чертовски жарко и душно.
Его целью была задняя дверь, выходящая во внутренний дворик.
Еще несколько минут, и он попадет в дом.
Не работа, а сплошной курорт. Сигнализация отключена, замки – просто смех, женщина в доме одна, и у них даже собаки нет.
Внизу зажегся свет.
Баста замер и нахмурился, глядя на внезапно вспыхнувшее теплым сиянием окно. Этого он не ожидал. Он крадучись отступил на несколько шагов и скрылся в тени огромной магнолии. Все его чувства были обострены. Три недели он наблюдал за домом, и за все это время Джули ни разу не включала свет после отъезда мужа. Может, ей стало плохо? Может, в доме есть кто-то еще? Нет, исключено, уж этого он не упустил бы.
В чем же дело?
Свет погас так же внезапно, как и вспыхнул, дом опять погрузился в темноту. Баста задумчиво смотрел на высокий фасад, на тускло отсвечивающие черные стекла, на две видные с того места, где он стоял, двери. Всеми своими инстинктами он пытался проникнуть сквозь завесу тьмы и увидеть ее. Он был настроен на ее волну, он почти сроднился с ней, как охотник с дичью, ему казалось, что он слышит ее дыхание сквозь кирпичные стены.
Где же она?
Внезапный звук заставил его повернуться волчком. Звук раздался с той стороны дома, где он стоял в ожидании несколько минут назад. Насторожившись, как охотничий пес, стараясь ни на секунду не выходить из глубокой тени, Баста проделал обратный путь, пока вновь не оказался под пальметтами. Он понял, что весь тщательно продуманный план летит к черту, когда увидел, как открылась вторая дверь гаража.
Его пистолет был вскинут на изготовку, но на хрен он сейчас нужен? Толку от него никакого.
Баста ничего не мог поделать. Ему оставалось провожать взглядом серебристый "Ягуар" Джули Карлсон, выплывающий из гаража, смотреть в бессильной досаде, как он набирает скорость на подъездной аллее, сворачивает налево и скрывается в темноте.
Дом опустел, дверь гаража автоматически закрылась. Джули уехала. Ему потребовалось не меньше минуты, чтобы осознать этот бесспорный и неопровержимый факт. Он почувствовал себя обманутым, опустошенным.
Неужели она каким-то образом узнала, что он тут? Баста поспешно огляделся, опасаясь ловушки. При его работе возможность предательства исключать было нельзя ни в коем случае. А вот Джули никак, ну просто никак не могла догадаться о его присутствии. Она же не экстрасенс!
Проще всего было предположить, что возникла какая-то чрезвычайная ситуация. В чем дело, он не знал, да ему и не надо было знать. Суть в другом: рано или поздно Джули вернется.
А он подождет.