Рейчел чувствовала себя натянуто и неловко. Она старалась не встречаться с ним взглядом – даже тогда, когда он протянул ей раскрытое меню.
– Я знаю, насколько вы заняты, и очень благодарна за то, что вы выкроили для меня время.
Щеки у нее горели, и, как подумалось Лейну, вряд ли в этом были повинны румяна. На лице Рейчел почти не было косметики, но при такой гладкой коже и чудесных глазах она в ней и не нуждалась.
– Для меня это подлинное удовольствие. Мне не часто удается пообедать с красивой женщиной.
Рейчел окинула быстрым взглядом других посетителей ресторана, задержавшись на одной-двух наиболее роскошно одетых дамах.
– Вы очень добры, мистер Кэнфилд, но, по-моему, ваши слова – всего лишь дань вежливости.
– Не думайте так. Я говорю правду.
Лейна осенило: ее смущает то, как она одета. "Вот ведь старый дурак! – выругал он себя. – Как же я не додумался предупредить ее о том, куда мы собираемся". Ему это и в голову не пришло.
– Может быть, выпьете что-нибудь, прежде чем мы закажем обед? – спросил Лейн, когда к их столику бесшумно приблизился официант.
Она поколебалась.
– Разве что бокал белого вина.
– Шардонэ или рислинг? У нас имеются прекрасные…
– Шардонэ, – торопливо перебила она.
– В том, что касается выбора вин, мы полагаемся на ваш вкус, – вставил Лейн. Было очевидно, что Рейчел не разбирается в винах. – А я выпью еще один бурбон с водой.
– Очень хорошо, сэр.
– Чудесное место, – озираясь, заметила она, когда официант отошел.
Что же касается Лейна, то он уже сожалел о своем выборе ресторана, видя, как неуютно здесь чувствует себя Рейчел. Но он полагал, что Дин водил ее в подобные заведения в Лос-Анджелесе. Откуда ему было знать… Кэролайн вела бы себя здесь, как у себя дома.
– Тут немного душно, но кормят прекрасно, – извиняющимся тоном пояснил он.
– Не сомневаюсь.
Черт возьми, Лейну было ее жалко, хотя он был уверен, что Рейчел в его жалости не нуждалась. Ему хотелось, чтобы обед стал каким-то особенным событием, он чувствовал, что должен это Дину. Более того, по его мнению, этого в полной мере заслуживала и сама Рейчел. Лейну не хотелось превращать эту встречу в деловые переговоры относительно завещания Дина и того письма, которое лежало у него в кармане. Об этом, конечно, тоже придется говорить, но не сейчас.
После того как официант принес напитки и принял заказ, Лейн принялся задавать ей вопросы. Он хотел, чтобы она расслабилась, подробно рассказала о себе и своей работе в качестве художника по рекламе. Вытащить Рейчел из ее раковины оказалось совсем не просто, однако он не отступал.
– Ты по-прежнему живешь в Малибу? – спросил Лейн, получив лишь весьма расплывчатые ответы на вопросы о ее работе.
– Нет, у меня квартира на холмах, рядом с конюшней, где я держу своих лошадей.
– У тебя есть лошади? – Лейн вспомнил, как увлечена "арабами" живущая в Ривер-Бенде Эбби. Он должен был догадаться, что Рейчел также унаследует одержимость своего отца по отношению к лошадям.
– В общем-то, только две. Одного зовут Ахмар. Это мерин, которого Дин купил, когда мне было двенадцать лет. Моя первая настоящая лошадь. До этого у меня был пони. Сейчас Ахмару уже девятнадцать лет, но ему столько ни за что не дашь. Он до сих пор любит утреннюю скачку галопом и ревнует, когда вместо него я сажусь на свою кобылу Саймун.
– Ахмар… Конечно же, "араб"? – предположил Лейн.
– Разумеется. – Впервые Рейчел рассмеялась, и Лейну понравился ее смех. – Красно-гнедой. "Ахмар" по-арабски означает "красный". Это мой лучший друг.
"Вот так! Лошадь – в качестве лучшего друга", – горько подумал Лейн и увидел, что Рейчел смутилась от собственного признания. Если это так, то ее жизнь еще более одинока, нежели он предполагал.
Вернулся официант, неся салат с лобстером для Рейчел и запеченную утку для него. Некоторое время они молча жевали.
– Ты сказала, что у тебя есть еще одна лошадь, – напомнил Лейн.
– Да, Саймун, трехлетняя кобыла. Дин подарил мне ее однолеткой. Саймун происходит от тех лошадей, которых он несколько лет назад вывез из Египта. Ее отец – Нахр-эль-Кедар.
Рейчел принялась подробно рассказывать о кобыле, на некоторое время забыв о себе. Теперь Лейн видел перед собой совсем другого человека – теплого, светящегося, открытого, хотя и ненадолго.
– А как у тебя обстоит дело с молодыми людьми? Наверняка в Лос-Анджелесе тебя кто-нибудь ждет.
– Нет, – потупилась Рейчел и снова принялась за свой салат. – В промежутке между работой и лошадьми у меня не остается времени на свидания. Я, конечно, выхожу из дома, но не часто.
Лейна не нужно было в этом убеждать. По одному только выражению ее лица он видел, что опыта подобного рода у нее практически нет. При ее чувствительности Рейчел наверняка пережила одну или две душевные травмы. Поговорка о том, что, обжегшись на молоке, на воду дуют, вероятно, относилась к ней в полной мере.
От десерта и кофе Рейчел отказалась, и Лейн попросил принести счет.
– Мне очень понравился обед. Вы были правы, кормят здесь на редкость вкусно. – Женщина аккуратно положила на стол салфетку и взяла свою сумочку. – Спасибо за приглашение.
– Не торопись, – сказал Лейн, предупредив ее попытку встать из-за стола. – Давай-ка зайдем в парк через дорогу. Мне нужно с тобой кое о чем поговорить.
* * *
Держа Рейчел под локоть, Лейн перевел ее через улицу, и они вошли в парк Сэма Хьюстона. Идя по зеленым дорожкам, они миновали старинную церковь св. Джона и дошли до зарослей, росших по берегам Баффоло-Бейу. Тут Рейчел остановилась и, обернувшись, посмотрела на современные башни небоскребов, возвышавшихся над маленьким парком.
– Меня восхищает здешняя архитектура.
Налетевший ветер бросил ей на лицо прядь темных волос. Ладонью правой руки Рейчел убрала ее в сторону и продолжала придерживать пальцами у виска. От этого движения блуза туго обтянула ее грудь, и Лейн ощутил легкий укол желания. Ему даже пришлось напомнить себе, что эта женщина – дочь его друга.
– Наверное, это досталось мне от матери, – продолжала она. – Не знаю… Я думаю о том, какие усилия предпринимает Лос-Анджелес, чтобы возродить свой центр, а затем вижу все это… Тут ведь на каждом шагу строительство.
– Это верно. Считать краны – любимое занятие жителей Хьюстона, – откликнулся Лейн, махнув рукой в сторону гигантских башенных кранов, тянувших в небо свои длинные шеи с многочисленных строительных площадок. – Кое-кто в шутку даже предлагает сделать их официальным символом города.
– Неудивительно.
– Если хочешь увидеть город во всей его красоте, мы можем сходить в Парк Спокойствия. Он всего-то в квартале отсюда.
– Вы очень заняты. Мне бы не хотелось отнимать у вас лишнее время.
– Я хозяин своего времени. – И взмахом руки Лейн показал, в каком направлении им двигаться. – Прежде, чем ты уедешь к себе в Калифорнию, ты обязательно должна хотя бы разок проехаться по городу. На окраинах Хьюстона есть такие высотные здания, которые дадут сто очков вперед всем этим.
Они неторопливо шли по парку. Нещадно палило солнце, ветер трепал их одежду. И тут Лейн сделал то, чего не делал годы, а то и десятилетия. Неожиданно для самого себя он стащил галстук, расстегнул воротник рубашки и, сняв пиджак, закинул его за плечо, нацепив на указательный палец. Ему показалось, что с него свалился огромный груз, он чувствовал себя легче, свободнее и… моложе. Наслаждаясь этим непривычным ощущением, Лейн снова перевел Рейчел через дорогу, и они вошли в Парк Спокойствия.
Названный так в честь моря Спокойствия на поверхности Луны, парк был сооружен к очередной годовщине посадки "Аполло" на этот спутник Земли. Он располагался прямо на бетонной крыше многоэтажного подземного гаража. По мере их продвижения Лейн объяснял Рейчел, что означает тот или иной символ. Например, вот эти травянистые бугорки символизируют лунные кратеры, камни – метеориты…
– Мне говорили, что здесь очень красиво во время заката. Садящееся солнце окрашивает воду фонтанов, делая ее похожей на расплавленное золото. Откровенно говоря, – признался Лейн, – я сам здесь впервые.
– Здесь очень мирно.
– Согласен.
Рейчел подошла к скамейке и, проведя пальцами по ее поверхности, села.
– Вы сказали, что хотели со мной о чем-то поговорить.
– Да. – Лейн подсел к женщине. – Ты, должно быть, знаешь, что Дин назначил меня своим душеприказчиком и опекуном своего имущества.
– Понимаю…
– Рейчел… – Лейну было трудно говорить. – Твое имя не было упомянуто в завещании. Официально ты можешь опротестовать его в суде и, вероятно, получишь треть всего наследства. Сейчас я не могу точно сказать, в какой сумме это выражается, но…
– Нет. – Она обреченно потрясла головой. – Я этого не сделаю. Ривер-Бенд, дом, лошади – все это принадлежит им. Я никогда не имела к этому отношения, и мне не нужно от них ни цента.
– Я сожалею, Рейчел. – Лейн видел, как все это ранит ее.
– Не стоит, – с натянутой улыбкой откликнулась она, пытаясь изобразить безразличие. – Я всегда оставалась в стороне. Почему же должно быть иначе после его смерти? – Рейчел опустила голову. – Извините, наверное, мои слова прозвучали чересчур горько. Я не хотела…
Лейн подумал, что, окажись он на месте этой женщины, то испытывал бы гораздо большее, нежели просто горечь. Даже после своей смерти Дин не захотел официально признать ее существования.
– Я хочу, чтобы ты все поняла правильно, Рейчел. Твой отец вовсе не забыл о тебе. Наоборот, вскоре после твоего рождения он открыл на твое имя безотзывный попечительский счет. Учитывая взносы, которые он делал все это время, на нем уже скопилось более двух миллионов долларов.
– Что? – Женщина смотрела на него неверящим взглядом.
Лейн улыбнулся.
– Если говорить точнее, то два миллиона сто восемьдесят семь тысяч долларов с мелочью. Открывая этот счет, он поставил условия, что ты можешь получить эти деньги по достижении тридцати лет или… в случае его смерти. Если, конечно, тебе уже исполнится двадцать один год.
– Я не могу в это поверить. – На ее глаза навернулись слезы, однако в них появилось выражение счастья. – Неужели папа… Дин сделал это для меня?
– Да. – Тронутый этим внезапным проявлением радости, Лейн улыбнулся еще шире. Увидев, как, пытаясь удержать непрерывно бегущие слезы, Рейчел закрыла рот и нос руками, он бросил на землю свой пиджак и притянул ее к себе. – Детка, – пробормотал он, чувствуя, однако, что обнимает красивую женщину.
Поначалу Рейчел всего лишь позволила ему обнять себя за плечи и ласково похлопывать по плечу, в то время как сама она тихо плакала. Однако слезы словно бы размыли невидимую стену между ними, и вскоре она уже сама, ища поддержки, прильнула к Лейну, спрятав лицо у него на шее и вцепившись пальцами в его рубашку. Он ласково гладил ее щеку, шелковистые волосы и вспоминал, когда он чувствовал хотя бы нечто подобное тому, что чувствует сейчас она. Его собственные эмоции были давно погребены под лавиной работы.
– Не могу в это поверить. – Она всхлипывала, не в силах унять слезы, струившиеся по ее щекам и носу. – Значит, он действительно любил меня. Иногда я… – Рейчел осеклась и, отстранившись, поглядела на Лейна испуганными глазами. – А может, это всего лишь очередной подарок, с помощью которых он пытался избавиться от чувства вины?
– Я думаю, он на самом деле любил тебя. Причем любил очень сильно. И, как любой отец, хотел обеспечить тебя на тот случай, если не сможет заботиться о тебе сам. – Лейн не сомневался в том, что говорит правду, однако не стал бы с уверенностью утверждать, что Дин и впрямь не руководствовался комплексом вины.
Возможно, в прошлом он дарил дочери подарки, чтобы компенсировать таким образом свое отсутствие. Так поступают тысячи людей. Есть ли в этом что-то плохое? Лейн не знал. У него никогда не было детей.
– Вот что я скажу тебе, Рейчел. Он не был бы отцом, если бы не позаботился о твоем будущем.
– Он и так был для меня хорош. Без всего этого. – Утерев последнюю слезинку, Рейчел немного отодвинулась от Лейна и измученно улыбнулась. – Представляю, что вы теперь обо мне подумаете. Раскисла, как промокашка…
– Я думаю, что ты… прекрасна.
Не говоря больше ни слова и неожиданно для самого себя, Лейн подался вперед и легко поцеловал ее в губы, ощутив их мягкость и почувствовав соленый вкус ее слез. Теперь пришла его очередь задуматься, что она подумает о нем. Однако взгляд Рейчел оставался доверчивым. Лейн с дрожью подумал, что она восприняла это всего лишь как отцовский поцелуй.
– Мне не верится, что все это происходит со мной, – потрясла головой Рейчел. – Только вчера я ломала голову, удастся ли мне сохранить обеих лошадей. За их содержание всегда платил Дин. Я думала, что мне придется искать более дешевую квартиру. А теперь, с такими деньгами, я могу жить где угодно и делать все, что хочу.
– Так и есть.
– Удивительно. Я всегда знала, что Дин богат, но никогда не думала, что у меня самой будет столько денег. Я даже не знаю, что с ними делать.
– А о чем ты всегда мечтала? Нет, серьезно… – с нажимом проговорил Лейн, видя, как она качнула головой. – Ведь ты же наверняка мечтала чем-то заняться или что-то купить, появись у тебя деньги.
Вперив взгляд в землю, Рейчел смущенно крутила пуговицу на своей блузке.
– Я всегда хотела иметь полный шкаф красивых вещей и настоящий дом. Но вот моя мечта… – К ней снова вернулась неуверенность, и она замешкалась. – Моя мечта наверняка покажется вам глупой и детской, мистер Кэнфилд.
– Называй меня Лейн.
– Лейн… Честно говоря, всю свою жизнь я мечтала иметь ферму по разведению арабских лошадей. Саймун – кобыла, подаренная мне Дином, – должна была стать родоначальницей. Я мечтала получить от нее потомство, продать его, купить на вырученные деньги еще одну чистокровку и таким образом постепенно увеличивать табун. Я даже пыталась найти землю, на которой этим можно было бы заняться, однако земля в Калифорнии такая дорогая, что мне с моей зарплатой туда и соваться-то нечего. В то же время я не могла себя заставить обратиться за помощью к Дину. У него уже был конезавод, и я знаю, что он испытывал бы неудобство, если бы я тоже полезла в это дело. Он был знаком с ведущими селекционерами во всем мире. Как бы он представил им меня? Кроме того, у него была семья…
– Теперь тебя это не должно волновать. Деньги, конечно, не в состоянии изменить прошлое или сделать тебя счастливее, но с их помощью ты можешь осуществить свои самые смелые мечты. Так давай же, Рейчел, мечтай! Именно для этого они и созданы.
– Правда? – робко спросила она. – Знаете, в моей квартире в Лос-Анджелесе у меня уже готов план, по которому я хотела бы построить ферму своей мечты. Я предусмотрела все: и конюшню для жеребят, и ветеринарную лабораторию, и видеооборудование. Я подумала даже о строительных материалах.
Слушая ее щебет, Лейн вспоминал о том, как в самом начале своей карьеры он точно так же строил планы. Хорошие были денечки! Тогда у него еще хватало времени на то, чтобы праздновать свои победы и смаковать их вкус. Теперь не оставалось времени ни на что, кроме работы. Он смотрел на Рейчел и по-хорошему завидовал ей. В отличие от него самого, она еще не утратила способность мечтать.
– Ты уже думала о том, где можно построить все это?
– Я всегда исходила из того, что это будет в Калифорнии. Это удобно, поскольку основные селекционеры живут или в Калифорнии, или в Аризоне. Но если говорить о том, где бы мне хотелось, – она сделала ударение на этом слове, – ее иметь, то… Дин столько рассказывал мне о Техасе…
– Тебе так или иначе придется провести здесь некоторое время – хотя бы поначалу, – поскольку для того, чтобы вступить во владение этими деньгами, надо будет проделать огромную бумажную работу. Кроме того, тебе нужен кто-то, кому ты доверяешь, – человек, который посоветовал бы тебе, как лучше распорядиться такой огромной суммой. Не сомневаюсь, что такие есть и в Калифорнии, но, думаю, твоему отцу хотелось бы, чтобы таким человеком был я. Не станешь же ты класть два с лишним миллиона на счет, чтобы получать одни лишь проценты! Это было бы неразумно.
– Я не могу даже представить себе подобную сумму, – по-детски призналась Рейчел. – И мне бы очень хотелось рассчитывать на вашу помощь и совет. Я знаю, как доверял вам Дин. К тому же, где еще я смогу найти такого человека, как вы? Вот только мне очень не хочется создавать для вас лишние заботы…
– Рейчел, я буду счастлив сделать это для тебя. Иначе я не стал бы предлагать свои услуги. Ну так что, будем считать, что договорились?
– Да. – Она смущенно улыбнулась, и на душе у Лейна потеплело.
– А теперь вернемся к ферме твоей мечты. Расскажи мне, каким образом ты хотела бы это устроить. – Ему хотелось разговорить Рейчел относительно ее планов, увидеть, как оживится и изменится ее лицо, как окончательно растает сдержанность, за которой еще недавно она прятала свои чувства.
– Для начала я хотела бы купить трех-четырех действительно хороших кобыл лет по тринадцать-четырнадцать, – заговорила Рейчел. – Тогда мне уступили бы их по более низкой цене. Зато они должны быть чистокровными и отлично зарекомендовавшими себя производителями. Пусть их лучшие годы уже позади, я все равно могла бы надеяться, что от них родится хотя бы несколько великолепных жеребят. А если бы мне посчастливилось купить уже жеребых кобыл, я могла бы выбирать: продавать ли жеребят и расширяться дальше или оставить самых лучших для дальнейшей селекции.
Рейчел продолжала говорить, излагая свою теорию селекции, рассказывая о своих планах и мечтах. Время от времени Лейн вставлял какое-нибудь замечание или задавал вопрос, но большей частью он слушал. Для такой молодой женщины Рейчел обладала на редкость глубокими познаниями в области разведения и селекции лошадей. Затем он вспомнил, как говорила на эту же тему Эбби, и подумал, что тут нет ничего удивительного. Каков отец, такова и дочь.
– Взгляните на фонтаны. – Рейчел изумленно смотрела на жидкое золото, изливавшееся в бассейн. – Неужели мы так долго проговорили?
– Должно быть.
Лейн также был удивлен тем, что он полностью утратил ощущение времени. Чаще всего назначенные на день встречи делали его рабом часов. А теперь он ни разу не взглянул на циферблат – с того самого момента, когда увидел Рейчел в ресторане. Хорошо еще, что он велел Фрэнку отменить все назначенные на сегодня дела.
Рейчел смущенно встала и одернула юбку. Между ними снова выросла невидимая стена.
– Извините. Я, наверное, до смерти наскучила вам.
– Дорогая, ты не можешь мне наскучить. – Лейн расправил плечи, продолжая сидеть. Ему не хотелось расставаться с этой женщиной. Рейчел пробудила в нем ощущения, которые, как ему казалось, давно в нем умерли. Это была не только потребность в сексе, удовлетворить которую не представляло труда. То был целый клубок чувств: стремление покровительствовать и защищать, дарить и получать от этого наслаждение, возбуждать желания и утолять их.