– А ваши земляки дают имена аллигаторам?
– Только некоторым.
– Господи, – прошептал Тео, потирая лоб.
– Хотите вернуться в Бостон?
– Не раньше, чем наловлю рыбы. Поэтому объясните, как вернуться к вашему дому?
Она стала объяснять, и не успел Тео оглянуться, как они оказались в Сент-Клере, где имелись настоящие тротуары. Когда он завернул за угол, при настоящем, честное слово, настоящем зеленом огоньке светофора, впереди замаячили золотые арки "Макдоналдса".
– Ах, – вздохнул Тео. – Цивилизация.
– Когда мы приедем, я все-таки собираюсь приготовить здоровый ужин, – объявила Мишель. – Просто подумала…
– Что?
– Что вы заслуживаете награды.
– Да? И почему?
– Потому что умирали с голоду, когда сидели на кухне и пили горячий чай… потому что не выхватили из руки Джона Патрика лепешку, которую озирали с видом голодного волка… и потому что…
– Что?
– Вы спустили отцу все его штучки.
Глава 16
Со времени доставки письма прошел целый день. И снова Камерон вместе с остальными сидел в библиотеке Джона, ожидая Даллас с отчетом Монка.
Проволочки буквально сводили его с ума. Господи Боже, как же он дошел до такого? И что с ним стряслось? А все начиналось так. здорово! Какие надежды, какие мечты… И в какой же момент все пошло наперекосяк?!
Теперь он словно затянут в чудовищные шестеренки омерзительной игры под названием "обгони время". Каждый новый час неумолимо приближал Камерона к железной решетке, которая рано или поздно отгородит его от остального мира. Даже закрывая глаза, он видел толстые прутья, слышал зловещий лязг.
– Нельзя же вот так сидеть сложа руки и ни черта не предпринимать! – выкрикнул он наконец. – День уже прошел. Часики тикают. Нужно порасторопнее ворочать мозгами!
– Ты прав, – согласился Престон. – Мы сегодня же едем в Боуэн.
– И что предлагаешь делать, когда мы туда доберемся? – осведомился Джон.
– Да что угодно! Все лучше, чем сидеть и ждать, пока за нами придут! – вспылил Престон. – Чем дольше мы тут торчим…
– С меня довольно, – перебил Камерон. – Если придется брать дело в свои руки, я готов.
– Черта с два! – Джон стукнул кулаком по столу. – Мы все в этом замешаны, так что ты пальцем о палец не ударишь без нашего согласия. Я достаточно ясно выразился?
– С каких это пор ты здесь главный? – пробурчал Камерон, потрясенный яростью Джона, но, несмотря на это, упорно пытавшийся взять верх. – Не помню, чтобы я за тебя голосовал.
– Я добыл вам миллионы, – прошипел Джон. – Одно делает меня главным.
– Так мы ни до чего не договоримся, – вмешался Престон. – Советую всем успокоиться и руководствоваться исключительно здравым смыслом. Может, у Даллас окажутся хорошие новости для нас.
– Кстати, о Даллас. Почему Монк не отчитывается ни перед кем из нас? Почему действует исключительно через Даллас? – не унимался Камерон. – Черт, да я даже не знаю номер его сотового!
– По-моему, Камерон прав. Почему мы не можем поговорить непосредственно с Монком?
– Вы оба одержимы всякой мелочью, – буркнул Джон. – Не помните, что именно Даллас привела Монка? Может, наш киллер не захочет встречаться с нашей четверкой, поскольку не доверяет нам.
– Вздор! – бросил Престон. – Даллас просто нравится им командовать. Если хотите знать, все это глупая игра во власть.
– Да плевать мне, кому он отчитывается, – раздраженно выпалил Джон, – главное, чтобы работа была сделана!
Они не замечали, что Даллас уже довольно давно стоит в дверях, слушая разговор.
– Хотите узнать телефон Монка? – осведомилась она. – Два-два-три-один-шесть-девять-девять. Надеюсь, ты счастлив, Камерон? А как насчет тебя, Престон? Желаешь узнать его адрес? Даже мне он неизвестен, но я могу пустить по его следу хвост и обнаружить… если тебе так это необходимо.
– Лучше скажи, что у тебя хорошие новости, – попросил Престон, игнорируя сарказм.
– Если спрашиваете, добыл ли Монк письмо, сразу скажу: не добыл.
– Так и не нашел проклятые бумаги? – неверяще ахнул Камерон.
– Оно, должно быть, в больнице, – не унимался Престон. – Это единственное место, которое Монк не сумел как следует обыскать.
– Тогда верни его сюда, – потребовал Камерон.
– Я велела ему следить за Ренар. Он не может быть в двух местах одновременно, а кроме того, уже обшарил ее больничный шкафчик. Разве не помнишь, что я сказала, Камерон? Он даже попросил санитарку поискать в приемном покое. Не может же он просто так, за здорово живешь, ворваться туда и открыть все ящики и шкафы? Думай головой.
– Мне не нравятся предположения, – объявил Джон, раскачиваясь в вертящемся кресле. – Я далеко не убежден, что Мишель Ренар не взяла конверт с собой, уходя из больницы. Как по-твоему, Монк достаточно тщательно обыскал ее дом и клинику? Что, если он спешил…
– Глупости, – перебила Даллас. – Он профессионал и умеет делать свое дело. С чего это он вдруг начнет небрежничать?
Вспомни только, какую чертову уйму денег он огребет, когда найдет письмо! Ему это нужно так же, как и нам.
– Будь она проклята, твоя жена! – воскликнул Престон, обращаясь к Джону. – В какой же переплет мы из-за нее попали!
– Вернись на землю! Мы же ее убили! – урезонивала Даллас.
Камерон закрыл лицо руками и подался вперед.
– Это ты втянул нас в этот кошмар, Джон! Поганый сукин сын!
– Что сделано, то сделано, – спокойно парировал Джон. – Теперь следует подумать о будущем.
– Каком будущем?! – взвился Камерон. – Если мы не разыщем эти бумаги, все кончено!
Глава 17
На сотовый Тео пришло шесть сообщений. Он отправился в библиотеку Мишель прослушать их и сделать заметки. Хозяйка тем временем готовила ужин. Покончив с работой, Тео позвонил Ноэ Клейборну и попросил приехать из Билокси.
– Ужин готов? Я проголодался! – объявил он, выходя на кухню.
– Не готов! Здесь не пансион! – отрезала Мишель. – А кто будет мне помогать?
Схватив нож, она принялась крошить сельдерей и морковь, прислонился к раковине, наблюдая за ней.
– Черт возьми, ловко же вы управляетесь.
– Так все парни говорят.
– Словно робот с ножом. Быстро, точно… впечатляет.
– Вы и в самом деле знаете, как вскружить голову девушке.
Тео быстро схватил морковку и сунул в рот.
– Что прикажете делать? Я скоро умру с голоду.
– И двойной чизбургер не помог?
– Тоже мне еда! Так, легкая закуска!
– Разожгите мне гриль. Спички вон в том ящичке справа.
– А гриль на заднем дворе? – поинтересовался Тео, с подозрением вглядываясь в сумерки сквозь сетку, которой было забрано крыльцо.
– Разумеется, где же ему еще быть! А в чем дело?
– Стоит ли волноваться насчет еще одной Лоуиз?
– Нет, – заверила она, но тут дьявол снова принялся ее подзуживать, и Мишель не устояла перед соблазном. – Правда, может появиться Элвис. Следует на всякий случай взять с собой веник.
Тео, уже шагнувший было к двери, замер.
– Элвис?
Мишель оторвала от ролика кусок алюминиевой фольги и стала заворачивать в нее овощи.
– Наша местная знаменитость. Тот, кто видел его в последний раз, клялся, что в нем не меньше шестнадцати футов.
– Вы назвали аллигатора Элвисом? Да что это на вас всех нашло, ребята?
– Мы не всем даем имена, – оправдывалась она. – Только самым выдающимся.
– Значит, просто пошутили насчет Элвиса, верно?
– Что-то вроде, – мило улыбнулась она.
– Что-то вроде самой изощренной жестокости! Стыдно издеваться над человеком, имеющим очевидную аллигаторофобию, Майк!
– Я предпочла бы, чтобы вы называли меня Мишель.
– А я – не слышать шуток насчет аллигаторов.
– Ладно. По рукам.
– Так почему я не могу называть вас Майк? Остальным это позволено.
Мишель старательно защипывала края фольги.
– Не хочу, чтобы вы думали обо мне… как о Майк.
– Но все же почему?
– Не слишком женственное имя. Сколько мужчин из ваших знакомых хотели бы встречаться с женщиной по имени Майк?
– Что?
– Не важно.
– Как это не важно? Вы утверждаете, что хотели бы встречаться…
– Ничего такого я не утверждаю, – покачала она головой. – Просто зовите меня Мишель, вот и все. А теперь разожгите гриль и перестаньте таращиться на меня как на сумасшедшую. Если испугаетесь, кричите во все горло, я выбегу с веником и спасу вас.
– Мужчины не кричат во все горло от испуга, а у вас, Мишель, извращенное чувство юмора, – огрызнулся Тео и, выглянув в окно, добавил:
– О дьявол, аллигаторы выходят по ночам, верно? Из нас двоих это я спятил. Что я делаю… – Он хотел сказать "в этой Богом забытой трущобе", но вовремя опомнился. – В этой глуши.
Однако Мишель сразу поняла, куда он клонит. Ее глаза опасно сверкнули.
– Не знаю. Вот и объясните мне. Что вы здесь делаете?
– Приехал порыбачить, не помните? В жизни не предполагал, что на моем пути встанут аллигаторы.
– Пока что не встал ни один, – справедливо указала она. – И вы приехали сюда не только порыбачить.
– Тут вы правы.
– И?..
Тео пожал плечами.
– Может, я чего-то ищу. Довольны? – враждебно процедил он.
Мишель снова повернулась к раковине.
– Скажите, что именно, и я помогу вам найти.
Тео, не отвечая, вышел. Мишель не понимала, откуда взялось это неожиданное напряжение. Всего минуту назад они перебрасывались шутками, и вдруг Тео стал невероятно серьезным. Такой спокойный, внешне сдержанный, все схватывающий на лету… Ничего не скажешь, в тихом омуте… Да уж, за красивым лицом Тео Бьюкенена немало всего кроется.
Мишель решила не торопиться. Если захочет, сам расскажет, что привело его сюда. Она не станет привязываться к нему, как назойливая базарная баба.
Вечер выдался такой чудесный и тихий, что они поужинали на крыльце, за столиком кованого железа. Разговор был немногословным и натянутым, но на аппетит Тео это не влияло. Он ел совсем как ее отец, много и жадно, подбирая все до кусочка. – Если бы я объедалась, как вы, пришлось бы расширять дверные проемы, – съязвила Мишель.
Тео развалился на стуле и прикрыл глаза.
– Здесь так мирно! Приятно слушать хор кузнечиков и лягушек…
Не желая вновь его расстраивать, Мишель не упомянула, что раздававшиеся издали звуки исходили от аллигаторов. Сама она, выросшая на болотах, даже не замечала их. Но у городского парня наверняка душа в пятки уйдет.
Тео настоял на мытье посуды, и, поскольку посудомоечной машины в доме не было, приходилось действовать вручную. Пока он мыл ножи и вилки, Мишель убрала приправы, схватила полотенце и принялась вытирать посуду.
– Почему вы не замужем? – поинтересовался он.
– Времени не было.
– Встречаетесь с кем-то?
– Нет.
Вот и прекрасно. Он не собирался засиживаться в Боуэне, но, пока живет здесь, не желает, чтобы какой-то соперник перебежал ему дорожку. И одно это уже делает его бессердечным сукиным сыном!
– О чем вы думаете? – неожиданно спросила Мишель. – У вас такое свирепое лицо!
Я самовлюбленный подонок. Об этом и думаю.
– Удивляюсь, почему мужчины не гоняются за вами. Один взгляд, и любой поймет, что…
– Что именно?
– Что у вас бездна достоинств, – ухмыльнулся он. Мишель закатила глаза.
– Что за романтический комплимент!
– Я из Бостона, не забыли? Откровенность в мужчинах там воспитывают с детства. Кстати, вас здесь никто не интересует?
– А зачем вам это знать?
– Чистое любопытство.
– Думаю, Бен Нелсон был бы не прочь, но я не собираюсь его поощрять. Он очень мил, но между нами не проскочила искра. Понимаете, о чем я?
– Да. Вроде той, что проскочила между нами.
– Простите?
– Вы прекрасно все расслышали.
Он отдал Мишель мокрую тарелку, заметил, что не промыл ее как следует, и снова выхватил.
– Вы хотели броситься мне на шею в ту минуту, как увидели в баре вашего отца.
Он попал не в бровь, а в глаз, но Мишель не собиралась признавать ничего подобного.
– Броситься на шею? Ну уж нет!
– Я просто называю вещи своими именами.
– И откуда вы это взяли?
– Увидел в ваших глазах.
– Сомневаюсь.
– Сомневаетесь?
– Вы были слишком заняты разглядыванием моих ног, – улыбнулась Мишель.
Но на Тео эта реплика ничуть не подействовала. Он и не думал раскаиваться.
– Изумительные ноги.
– Честно говоря, определенное физическое влечение имеется, но все это вполне естественно.
– Это введение к лекции о гормонах?
– Зависит от того, сколько мне еще стоять, пока вы не домоете салатницу. Вам нечасто приходится мыть посуду, верно?
– То есть?
– Возитесь целую вечность.
– Я все делаю не торопясь и тщательно.
Не столько его слова, сколько интонация, с которой они были произнесены, заставила ее сердце забиться сильнее. Он так же нетороплив и тщателен в постели? О Господи, что ее ждет?
– А вы были женаты? – неожиданно для себя выпалила Мишель.
– Да, и оказался не слишком хорошим мужем.
– Ваша жена умерла.
– И это верно.
Мишель поставила на полку очередную тарелку.
– Мне отец рассказывал. Как она умерла? Он наконец вручил ей салатницу.
– Зачем вам это знать?
– Чистое любопытство, – повторила она его слова. – Если посчитали меня чересчур назойливой, я больше ни о чем не спрошу.
– Да нет, тут ничего такого… она погибла в автомобильной аварии.
– О, Тео, мне так жаль. Несчастный случай… он давно произошел?
– Это был не несчастный случай, – бесстрастно, без всяких эмоций ответил Тео. С таким же успехом он мог говорить о подтекавшем кране.
– Нет?
– Это был не несчастный случай, – со вздохом повторил Тео. – И знаете, я впервые за четыре года сказал это вслух.
Судя по всему, ему хотелось, чтобы она сменила тему, но Мишель не собиралась отступать. И не только из-за нездорового любопытства. Если у него ушло четыре года на то, чтобы посмотреть правде в глаза, может, настало время облегчить душу.
– Самоубийство?
– И да и нет.
Он протянул ей очередное блюдо.
– Вряд ли она намеревалась покончить с собой. По крайней мере, не таким способом. Моя жена избрала путь помедленнее.
– То есть?
– Алкоголь и наркотики.
Мишель ничего не ответила, дожидаясь, пока он сам объяснит.
– Она смешала спиртное с таблетками и еще бог знает с чем, уже гулявшим в ее крови. Смертельная комбинация. Во всяком случае, так показало вскрытие. И когда села за руль, уже не помнила себя. Машина пробила ограждение и слетела с моста в залив. Чертовски сложный способ поставить точку, не находите? Вряд ли она сознавала, что творится, и я благодарю Господа за то, что в машине, кроме нее, никого не было.
Мишель огромным усилием воли удержалась, чтобы не выказать своих чувств. Тео – человек гордый, и если она начнет ему сочувствовать или сострадать, он замкнется, как моллюск в раковине, а этого она вовсе не желала.
– Ваши друзья и родные… они знают о том, что произошло на самом деле?
– Нет, Я совершенно уверен, что Ноэ подозревает неладное, но помалкивает.
– Может, ждет, пока вы сами все расскажете?
– Наверное.
Мишель понятия не имела, насколько далеко имеет право зайти. Прислонившись к раковине, она тщательно сложила мокрое полотенце.
– Вы вините себя?
Тео пожал плечами, словно вопрос казался ему сущей чепухой.
– Я примирился со случившимся. И окончательно убедился, что не создан для брака. Он в моих приоритетах где-то на последнем месте. Но мне следовало бы уделять ей побольше внимания. Я же работал по двадцать четыре часа в сутки и не замечал, что делается дома. Дьявол, я знал, что она пила, но не понимал, какой проблемой это становится. Сунул голову в песок, как страус, лишь бы ничего не замечать.
– Но она сделала свой выбор. Пусть я кажусь вам бессердечной, но не вы пихали ей в глотку таблетки и алкоголь. Она сама это сделала.
– Брак – это партнерство. А я не соблюдал свою часть соглашения. Она была такой… хрупкой. Да, именно хрупкой. И нуждалась в помощи, но я оказался слишком слеп, чтобы это увидеть. А может, просто не хотел.
– А мне кажется, хорошо, что вы наконец смогли заговорить о случившемся. Вероятно, теперь вам будет легче избавиться.
– От чего именно?
– От гнева, обиды и угрызений совести.
– Только не надо психоаналитических штучек! – пробормотал он, протягивая ей лопаточку. – Ну, вот и все. У вас имеются еще вопросы, или мы можем поговорить о чем-то другом?
Она хотела спросить, любил ли он жену, но не осмелилась. И так он терпеливо выносил ее приставания.
– Ладно, поговорим о другом. Ужин окончен.
– И что же?
– Я просила вас набраться терпения, пока мы не поедим. Теперь мне хотелось бы услышать, что вы думаете о моей клинике.
– Через несколько минут, – пообещал он. – Сейчас вернусь.
Он вышел из кухни и стал подниматься наверх.
– Что вы делаете? – окликнула она.
– Захвачу лэптоп и устроюсь в вашей библиотеке, – отозвался он. – Нужно проверить мою электронную почту. Будем надеяться, что я уже успел получить кое-какие ответы. А потом поговорим.
Мишель вернулась на кухню, вымыла столы, потушила свет и тоже пошла наверх.
– Пойду приму душ, – сообщила она, встав в дверях спальни ля гостей. – До чего длинным выдался день!
Тео, наклонившись над кроватью, открывал свой дипломат. Он уже успел распаковать сумку и сложить вещи на комоде.
В комнате был настоящий свинарник. Перед окном, выходившим на задний двор, громоздились коробки. Мишель даже не подумала пропылесосить или подмести ковер и была больше чем уверена, что по углам висит паутина.
– Я сделала из этой комнаты кладовку, – оправдывалась она. – А от этой старой кровати у вас начнется радикулит.
– Вы так думаете?
– Она слишком коротка для вас. А матрац весь сбился комками.
– Об этом не волнуйтесь. Я могу спать где угодно.
– И все же я чувствую себя виноватой. Может, займете мою постель? Она огромная.
– Да?
Тео встал и окинул ее взглядом, Мишель сразу распознала этот взгляд: недаром пересмотрела немало фильмов из тех, что идут ночью, и не раз бывала в компании мужчин, вышедших на охоту за женщинами. Но взгляд Тео был куда сексуальнее, чем у Мела Гибсона, а Мишель всегда обожала Мела Гибсона.
– Прекратите, – смеясь, велела она. – Немедленно прекратите!
Тео поднял брови.
О Господи, сейчас он вылитый Кэри Грант!
– Что именно? – с невинным видом осведомился он. Что она могла ответить? "Перестань смотреть на меня так, словно я только что попросила тебя раздеться и заняться со мной пылким, сводящим с ума сексом?"
– Не важно, – отмахнулась она. – Так вы хотите или нет?
– Спать в вашей кровати? Какое приглашение!