* * *
- Кира, где ты была? Почему не предупредила, что задерживаешься?
- Здравствуй, Оксана. У меня регистрация сделки была. И я…
- Кира, в офисе я - Оксана Сергеевна!
Ага, сейчас, как же. "Сергеевна". Может, еще "Вашим королевским величеством" называть - как во время игр в детстве? Детство кончилось, дорогая сестрица.
- Оксана, повторяю еще раз. Я была в регистрационной службе. И Владислава Юрьевича я об этом в пятницу предупреждала. А ты не хочешь, дорогая моя, спросить меня, как там дела у дяди Бори? Как Лиза и Семка? Они и твои родственники, между прочим.
- Ладно, - Оксана поджала губы. - Пойдем в мой кабинет.
Сколько гонору, блин. Кабинет. Будка собачья. Зато персональный закуток с табличкой. "Камышина Оксана Сергеевна, заместитель директора". Все те же детские игры в королеву и ее служанку.
- Сейчас, только схожу покурю.
- Кира!
- Прости, хочу курить - умираю, - Кира сладко улыбнулась. Сама тоже как ребенок - не может не дразнить двоюродную сестру. - Я быстро. Или могу в твоем КАБИНЕТЕ покурить.
- Возле входа не кури, - после паузы брезгливо ответила Оксана. - Клиентов распугаешь.
- Конечно-конечно. Я возле помойки курю.
Оксана закатила глаза и уплыла в свой кабинет. А Кира пошла курить к мусорным бакам. На помойку. Туда, где, по мнению ее распрекрасной кузины, Кире самое место.
* * *
Как и следовало ожидать, Яночка явилась вечером. Скромный макияж, закрытая одежда - сама поруганная невинность и попранное достоинство. Однако дверь открыла своим ключом - как к себе домой.
- Макс, а я тебе вчера равиоли приготовила… твои любимые - с шампиньонами. Они в морозилке.
- Можешь и их забрать тоже.
- Ты что - серьезно? - она подошла к нему совсем близко. - Макс… Ну, Мааакс… Прости меня! Я же извинилась! И не один раз. Мы же с тобой вчера так славно помирились, нет разве?
- Нет. Тебе показалось, - это был прощальный минет, но Макс не стал этого говорить вслух.
- Ты все еще сердишься? Признаю - я была очень неправа. И больше так не буду, честно! Не знаю, что на меня нашло, но я обещаю, что больше не…
- Ян, не надо. Я все решил.
- Ты все решил? А я? А мои чувства? Ну, Масюша… - она потянулась к нему губами, но Макс увернулся.
- Я начал собирать твои вещи. Помочь? Или дальше сама справишься?
У Яночки пухлые губы, и сейчас они очень эффектно задрожали.
- Ладно, не буду мешать. Пойду, пройдусь.
Дожил. Выставили из собственного дома. Сначала из машины выкидывают, теперь из дома. Но выносить это представление не было никаких моральных сил.
Далеко Макс не ушел - до набережной. Подумал - и пошел по мосту. На середине остановился. Смотрел на темную воду, в которой отражался свет фонарей с моста и Университетской набережной. Вдали виднелись линия огней Дворцового моста и круглая шапка Исакия. Постоял-постоял, потом замерз. И пошел в обратную сторону, на Васильевский. Что-то это просто его бич в последнее время - мерзнуть на улице. Тут некстати вспомнилась черноглазая и нелогичная Кира. Почему уехала, почему денег не дождалась - он так и смог придумать внятного ответа. Дойдя до конца моста, Макс свернул направо и пошел по набережной. У сфинксов спустился к воде. Час поздний, туристов уже нет, и можно постоять в одиночестве.
На город незаметно опустился вечер, и чернота воды сливалась с темнотой гранита ступеней. Сверху на Макса бесстрастно смотрел безбородый сфинкс, что когда-то, несколько тысяч лет назад, украшал вход в гробницу фараона - Макс, хоть убей, не смог бы сейчас вспомнить его имя. А когда-то ведь знал точно. Да какой только хренью не была забита его голова тогда, десять лет назад, когда он был еще студентом ГАСУ и каждое лето работал экскурсоводом по протекции тети Гали.
Макс запрокинул голову. Одна из городских легенд гласила, что с наступлением темноты у сфинксов меняется выражение лица. Спокойные и умиротворенные с утра, древние стражи египетских пирамид становятся безжалостными и даже угрожающими к вечеру. Макс прищурился. Ничего такого не углядел, да и видно плохо - только шея заболела. Макс погладил по макушке сидящего у подножия ближнего к мосту сфинкса грифона. Всем известно, что если положить грифону руку в пасть и потрогать зуб - то сбудется загаданное желание. Да, это тоже городская легенда. Макс задумчиво потер гладкую бронзу. У него нет особых желаний - всего, чего он хотел, он добивался сам. Его нынешняя мечта - собственная квартира. Не та, что досталась после отъезда матери в далекое Забайкалье с новым мужем. Эту квартиру Макс, конечно, привел в порядок и отремонтировал в соответствии со своими понятиями о комфорте. Нет, он мечтал о стенах. Вот, что ему нужно. Голые стены. Пол. Потолок. И панорамное окно с видом на Финский залив. Все остальное Макс сделает сам. Под себя. Ведь это его работа - проектировать пространство. А здесь он совместит работу и мечту. У архитекторов - своеобразные мечты.
* * *
- Кирочка, как успехи с нашим пентхаусом?
Кира очень хотела поморщиться, но не могла себе этого позволить.
- Все так же, Влад.
Оксана, сидевшая напротив нее, поджала губы. Ах, да, имя-отчество. Но директор и практически единоличный владелец бюро недвижимости "Артемида", где трудилась риэлтором Кира, не был сторонником официального тона. По крайней мере, в отношении Киры. Настоятельно просил называть его по имени. Правда, Кира предполагала, что такая фамильярность не имела ничего общего с тягой к демократии. Скорее, это имело отношения к планам самого Владислава Юрьевича Козикова в отношении Киры. Но пока они не слишком явно проявлялись, планы эти. Поэтому, пусть будет Владом - раз человеку так хочется.
- То есть как - так же?
- То есть - никак.
- Кира! - голос кузины зазвенел негодованием. - Ты не можешь продать эту квартиру уже год! Шикарное место, экологически чистый район, парк в двух шагах, пятнадцать минут до метро, роскошный пентхауc удачного метража с видом на Финский залив. А ты не можешь…
- Раз это такая прекрасная недвижимость - продавай сама.
- Это не моя работа, - Оксана поправила светлый локон. - Это твоя работа, ты за нее деньги получаешь. Мы тебе доверие оказали, на работу приняли…
Оксана умело объединила себя и Козикова в одно "мы". Влад поморщился, но смолчал.
- Облагодетельствовали убогую… - мягко подпела Кира. - На помойке подобрали…
- Не передергивай! Но это работу тебе дали мы, и ты должна быть благодарна…
Надоело все это!
- Оксана, дорогая моя, скажи-ка мне, у кого из риэлторов "Артемиды" самое большое количество сделок за последний год? А общая выручка? А средняя выручка? Я пашу на вас как папа Карло, и если вас что-то не устраивает…
- Ну что ты, Кирочка! - поспешил вмешаться Влад. - Девочки, не надо ссориться! Но, согласись, Кира, время экспозиции объекта не лезет ни в какие ворота.
- За столько времени не продать такую квартиру… - снова начала Оксана.
- Сама продавай! - обычно Кире удавалось игнорировать выпады сестры, но сегодня отчего-то все бесило просто ужасно. - Снимите с меня эту квартиру! Или давайте что-то думать с ценой. За эту цену ее вряд ли кто-то купит. Она же завышена раза в полтора как минимум.
- Нет, - отрезал Влад. - Цена не обсуждается. Квартира мне обошлась дорого, и продавать себе в убыток я не буду.
- На "нет" и суда нет. Извините, господа директора, мне надо работать. И ждать идиота, который купит этот чертов пентхаус за ту цену, что вы назначили.
* * *
Кира спустилась с крыльца и сразу же закурила. Оксана ее сегодня умудрилась выбесить. Давно бы уже пора привыкнуть. С самого детства.
Они семь лет прожили под одной крышей. Не так много, если вдуматься. В Кириных годах - с восьми до пятнадцати лет. Впрочем, в Оксаниных тоже - они были ровесницы. После смерти родителей, с разницей в один месяц, сестры Раиса и Наталья, в девичестве - Быковы, оказались владелицами двухкомнатной квартиры на Выборгской стороне, в районе Сосновки. Их старший брат, Борис Быков, к тому времени окончательно перебрался в Москву, и на квартиру не претендовал. А вот сестры - очень даже претендовали, ни у Раисы, ни у Натальи не было собственного жилья. Мужей тоже не было, обе были в разводе, зато по одному ребенку наличествовало. Разменять крошечную двухкомнатную хрущевку пусть и в неплохом районе на две однокомнатные благоустроенные квартиры не на задворках мира не получилось. В лучшем варианте - квартира и комната в общежитии или коммуналке. Никто из сестер не захотел поступиться собственными интересами. Так и прожили семь лет вместе - две одиноких женщины и две девочки одного возраста. Одного возраста и совершенно разные по характеру и внешне.
Кира в детстве напоминала черта - невысокая, худая, угловатая, с черными волосами и острыми чертами лица. Прыгать в сугробы с гаражей, играть с пацанами зимой в снежки, а летом в футбол - такими были ее любимые забавы. Ну а когда забав во дворе не случалось - тогда она играла дома, с двоюродной сестрой. Игры у совсем не похожей на Киру русоволосой светлокожей Оксаны были однообразны. Она, Оксана - королева, принцесса, повелительница - в общем, главная и красивая. А Кира, непременно - служанка, камеристка (выучила новое слово после прочтения Дюма) - словом, прислуга. Кира пыталась привнести в игру элемент приключений - например, рвануть за подвесками в другую страну. Но Оксана была неумолима - Кире надлежало подавать принцессе изысканные напитки и кушанья, в роли которых обычно выступали молоко или морс, и печенье, восхищаться королевой и сочинять и приносить письма от таинственного возлюбленного.
А потом девочки выросли. И примирить их не могли уже даже игры. У Киры раньше Оксаны, намного раньше обозначилось грудь. Правда, потом справедливость для Оксаны восторжествовала - первый размер Киры, предмет зависти сестры в четырнадцать лет, так и остался первым. А вот у самой Оксаны все выросло значительно богаче. Но она все равно завидовала сестре. Длинным ногам - пожалуй, единственное достоинство, которое она признавала у Киры объективно. Способности трескать все подряд и не толстеть - самой Оксане приходилось тщательно следить за тем, сколько она ест. Легкости, с которой сестра находила общий язык с парнями - этому Оксана завидовала особенно. Этим парням в черных кожаных куртках, с наглыми прищуренными глазами и лохматыми головами, с которыми она видела Киру уже потом, когда они стали старше, и все-таки сложилось так, что Раиса и Наталья, в девичестве - Быковы, разъехались. Кириной маме дали, наконец-то, служебную квартиру. И двушку в районе Сосновки обменяли на однокомнатную с доплатой.
Смешно и, одновременно, нелепо, но эти детские обиды, зависть и непонимание никуда не делись. И когда жизнь Киры, совершив головокружительный кульбит, привела ее в "Артемиду", где Оксана значилась заместителем директора, а мнила себя еще и совладельцем - тогда вся эта детская возня в песочнице приобрела совсем иные масштабы. Оксана по-прежнему считала себя королевой. Но Кира больше не хотела изображать камеристку - даже в шутку. Какие шутки. Детство давно и как-то внезапно кончилось.
Докурила, бросила окурок в мусорный контейнер. Домой? Да, наверное, домой. Дела еще есть, но ничего срочного, что не могло бы подождать до завтра. Пиликнула сигналкой машины. Зазвонил телефон.
- Слушаю. Да. Конечно, помню. Завтра в три, как договаривались. До встречи.
* * *
Улицы города - это его вены и артерии. По которым течет поток - того, что наполняет город. Люди - в машинах, автобусах, маршрутных такси, троллейбусах и трамваях. Большой наземный круг кровообращения мегаполиса. От сердца, которое бьется в центре - на Сенатской, на Невском, на стрелке Васильевского острова, на шпиле Адмиралтейства - наружу, к спальным районам, к рабочим окраинам. Парадиз мастерских и аркадия фабрик, рай речных пароходов. Какой же петербуржец не читает наизусть Бродского?
Кира прибавила громкости. Сегодня в ее машине играет радио, "Серебряный дождь". Гарантированно никакой попсы. За окнами пролетают колонны при въезде на Троицкий мост, мелькают уже зажженные фонари. А потом ее всасывает в себя длинная кишка Каменноостровского проспекта. По нему пилить по пробками до самого конца, потом налево, на Приморский. Три светофора - и Кира дома. Смотрит на часы на приборной панели. Приедет на полчаса, а то и минут сорок раньше матери. Может успеть. Мама не возражает. Мама любит слушать, как дочь играет. Но мама знает, что если Кира ни с того, ни с сего берется за дарбуку и играет в одиночестве, для себя - значит, дочери тоскливо. Зачем маму расстраивать?
* * *
Соседи, вешайтесь, подонки. Впрочем, обычно, не жаловались. Сосед сверху, алкаш дядя Толя даже просил ее иногда сыграть. Можно сказать, что у Киры есть преданный поклонник ее музыкального дара. Наскоро схватив из плетеной корзинки со стола яблоко и укусив его за румяный бок, Кира открыла шкаф и выкатила дарбуку - подарок матери, привезенный из Турции. Пристроилась на стуле, барабан зажала между колен, а яблоко между зубами. Что-нибудь попроще для начала. Центр - правой с краю. Справа-слева-справа. И снова, сильно и низко - центр. Справа-слева-справа. Справа-слева легко. Вытащила яблоко, отложила на стол. А теперь то же самое, но быстрее.
Ритм увлекает за собой, держит, заполняет собою все. И не остается места дурным мыслям. На какое-то время значение имеет только одно - держать ритм. Пока ты играешь на барабане, в жизни все четко и правильно. Центр. Справа-слева-справа. Справа-слева легко. И снова сильно - центр.
* * *
В окнах горел свет. А это значило одно их двух. Нет, если быть реалистом, это значило одно - Яночка еще не ушла. Ну не торчать же ему до позднего вечера на улице? Кофе с яблочным штруделем он уже испил. Хотелось домой. Черт возьми, это его дом!
Яночка скорбно сидела на чемодане. В прихожей стояла еще пара объемных пакетов.
- Я вызвала такси, - подбородок вздернут. - Ты же меня не повезешь?
- Я помогу отнести тебе вещи, - демонстративно бодро ответил Макс.
Тут очень удачно тренькнул ее телефон, оповещая о прибытии такси. В лифте спускались молча. Заговорила Яночка только возле машины.
- Что, ничего не скажешь на прощание?
- Ключи отдай, пожалуйста.
- Это все? - она с размаху шлепнула связкой ключей о его ладонь.
- Желаю счастья в личной жизни, - все тем же демонстративно бодрым тоном отрапортовал Макс, убирая ключи в карман куртки. - И сбычи мечт.
- Скотина!
Эта фраза ответа не требовала, и поэтому Макс просто улыбнулся - как мог широко и жизнерадостно. Как тебе будет угодно, дорогая Яночка. Только свали из моей жизни.
Объект третий. Инженерный замок
Наш телефон 223 322 223 322.
- Хочешь, порадую? - Константин отвратительно деловит.
- Попробуй, - кисло усмехнулся Макс. Отчего-то вся эта история с Яной, их расставание, дурно сказались на его настроении. Нет, он не жалел о сделанном. Но отсутствие утром горячего завтрака и минета оказалось вдруг не самой лучшей переменой в жизни. Все-таки в совместном проживании с Яночкой были свои плюсы. Вкусная еда и регулярный секс, причем и то, и другое объективно весьма разнообразно. А теперь надо вспоминать кулинарные азы. А заодно навыки съема девиц в клубах и барах. Как-то быстро он расслабился и потерял форму - всего каких-то полгода совместного проживания с постоянной девушкой.
- Мне кажется, я случайно нашел идеальный вариант для тебя.
- Излагай.
- Излагаю.
* * *
- Кирочка, я сделал за тебя твою работу! - Влад сладко улыбнулся.
- Похвально, Владислав Юрьевич. Выпишите себе премию.
Улыбка сползла с лица директора "Артемиды". Поджал губы, но игривый тон отставил, продолжил сухо и деловито.
- Я нашел перспективного покупателя на пентхаус в "Суоменлахти".
- Отлично.
- Он ждет тебя в четыре на месте.
Кира метнула взгляда на часы на стене директорского кабинета.
- Это через полчаса!
- Тогда почему ты еще здесь?