Глава 4
Продолжая падение
Темно-янтарный в тусклом свете бурбон выплеснулся в низкий стакан Томаса Ронина. Бармен забрал кредитку, оставленную Ронином, затем неспешно направился к следующему посетителю, подошедшему к длинной полированной стойке бара. Ронин взял свою выпивку и повернулся.
- Похоже, ты облажался, - протянул Э.
Вытряхнув сигарету из плена помятой пачки Marlboro, он зажал ее между губами и прикурил серебряной Zippo. Ронин выхватил сигарету Э и, бросив на пол, затушил тлеющие угольки носком своих сапог из змеиной кожи.
- Удиви меня, - сказал он. - Расскажи, каким же образом?
Э бросил взгляд на Ронина, его глаза были скрыты темными очками, губы растянуты в усмешке. Он вытряс из пачки еще одну сигарету, сунул в рот и, прикурив, выдохнул серый дым Ронину в лицо.
- Думаешь, ты все знаешь, да, малыш Томми?
Ронин кивнул, сделав глоток бурбона.
- Многое.
- Да? - Ухмылка Э стала шире. - А ты знал, что разговаривающая с Данте девица - спецагент Хэзер Уоллес?
Ронин помахал рукой, отгоняя сигаретный дым. Подняв свои темные очки, он посмотрел на женщину в плаще, стоящую на помосте. Да, это была она - профайлер, работающая по делу Странствующего Киллера.
- Даже смена почерка, подпись и прочая херня не одурачат ее, - самодовольно сказал Э, его слова отдавали джином. - Я знал, что это не сработает. Хэзер здесь.
Восхищенный тон привлек внимание Ронина. Э уставился на Уоллес, его лицо светилось любовью. Или чем-то, что может сойти за любовь для такого извращенного и унылого существа, как Э.
Ронин прикончил бурбон, огнем разлившийся по венам и пробудивший совсем другой голод. Он следил за Данте и женщиной. Мальчишка был совершенством. Его оценка основывалась не только на сногсшибательной внешности Данте. Ронин читал досье. Он знал, кем мальчишка был и кем мог стать.
ДеНуар стоял позади трона, словно одна из статуй, охраняющих усыпальницы на кладбище Сент-Луис №3. А кем был ДеНуар? Не вампиром, нет. Кем-то абсолютно иным. Кем-то, как подозревал Ронин, намного более древним и темным.
Несмотря на гнев, сделавший ее движения напряженными, Уоллес сохраняла спокойствие на очаровательном лице. Она развернулась и сбежала по ступеням на танцпол, после чего исчезла в толпе.
Ронин снова повернулся к бару и легко подтолкнул бармена с помощью своего сознания. Бармен заново наполнил стакан Ронина. Его пульс ускорился. За все века я никогда не видел и не чувствовал кого-либо похожего на Данте. Ни разу. Он залпом выпил бурбон. Жидкость скользнула в горло и дальше по пищеводу, обжигая так, что Ронин даже не почувствовал вкуса.
Э помнит свое прошлое. Данте нет. Почему? Была ли Джоанна безжалостной к Данте из-за его родословной? Толкнула ли она его за грань, пребывания за которой не выдержит ни один смертный?
Ронин наблюдал, как Данте откинулся на трон, пальцами поглаживая бледную кожу на виске.
Или, быть может, он все-таки не выдержал? Возможно, он пал ниже, чем кто-либо. И это падение все еще продолжается.
Ронин повернулся к своему спутнику.
- Кто-нибудь уже пришелся тебе по вкусу?
- Может быть, малыш с фиолетовыми волосами или светловолосая вампирша рядом с ним.
Э продолжал смотреть прямо перед собой, изучая толпу. Красные сигналы от инфра или тепловых индикаторов, вероятнее всего установленных Э, светились на боковой поверхности очков.
Ронин покачал головой.
- Слишком для тебя.
- У меня есть идея, - сказал Э жизнерадостным голосом и обернулся, чтобы посмотреть на Ронина. - Как насчет Данте? Он чертовски прекрасен и невероятно опасен. Бьюсь об заклад, это будет охрененно весело.
Ухмылка исчезла с лица Э.
- Что скажешь? Могу я поиграть с Данте?
Послышался звук металла, скользящего по джинсовой ткани, когда нож, который Э тайком протащил в клуб мимо llygad, оказался в его руке. Ронин резко схватил Э за запястье, фиксируя в районе бедра. Хватка усилилась. Лоб Э покрылся каплями пота, когда Ронин вывернул его руку, он скривился, обнажая зубы. Запах его боли, горячий и горький, словно желчь, ударил в нос Ронину. Нож со звоном упал на скрытый туманом пол.
- Попробуй, и я скормлю тебе твои собственные кишки, - процедил Ронин сквозь зубы. - Тронь его до срока и увидишь, сделаю я это или нет.
Э уставился на него сквозь темные очки, его ненависть мерцала в тусклом освещении, словно радиация, вытекающая из ядерной бомбы. Ронин вывернул запястье Э еще немного, затем отпустил.
- Ты забыл, что он из себя представляет?
- Нет, придурок, не забыл. Грёбаные кровососы.
Э потер запястье.
Он наклонился и подобрал свой нож с пола. Затем, словно фокусник на дешевом ресторанном шоу в Лас-Вегасе, заставил его исчезнуть. Сжав зубы, он развернулся и ткнул пальцем в бармена, затем указал вниз на свой стакан, на случай, если бармен был придурком.
- Ясно? - спросил Ронин.
- Куда уж яснее, - буркнул он.
Хорошенькая темноволосая девушка плюхнулась на колени к Данте, в то время как светловолосый юноша в бархате, кружевах и с темной подводкой на глазах стоял на ступенях и смотрел, как они целуются.
- Не забывай нашу цель, - пробормотал Ронин. - Помни, кто действительно заслуживает твоего… профессионального… обращения.
Взявшись за руки, темноволосая девушка и светловолосый юноша спустились по ступеням и растворились в толпе.
- Меченые. Они - то, что нужно.
Залпом допив остатки джина с тоником, Э с грохотом поставил стакан на барную стойку. Его губы растянулись в улыбке. Он посмотрел на Ронина.
- Увидимся позже, Том-Том.
Он покинул бар и затерялся в толпе.
- Веселись, - сказал Ронин сухо.
После того как Э исчез из поля зрения, он снова обратил свое внимание на постамент.
Не похоже, чтобы Э понял, что Данте представлял собой нечто большее, чем просто "кровосос". Он был рожден вампиром - редкая Истинная кровь. Факт, о котором, кажется, не знал даже сам Данте; невежество, которое Ронин надеялся использовать в своих целях.
Он наблюдал, как ДеНуар легко прикоснулся пальцами к вискам Данте. Мальчишка закрыл глаза, но лишь на мгновение. Высвободившись из-под опеки ДеНуара, он встал. Сбежал вниз по ступеням и исчез среди взволнованной, боготворящей его, тяжело дышащей толпы. Свет ламп стал тусклым, а затем и вовсе погас.
Ронин снова вставил беруши. Толпа гудела и вибрировала. Он вздрогнул, когда предвкушение толпы накрыло его, словно теплая морская волна. Сквозь тьму он всмотрелся в клетку. Чисто-белая кость, красное перо и кожаные амулеты свисали с ее металлических прутьев.
- Данте! Прекрасный ангел! - воскликнул тонкий женский голосок.
- Mon beau diable, - прокричал мужской.
Тихий рев прокатился по толпе, прежде чем голоса начали скандировать: "Inferno! Inferno! Inferno!"
Амулеты раскачивались и крутились от тепла, излучаемого телами, забравшимися в клетку. Серебристо-голубой ореол света окружал одну стройную фигуру.
Истинная кровь. Ронин глубоко вдохнул дымный пьянящий воздух клуба. Когда наши пути пересекутся, только один из нас уйдет в ночь.
Снова зажегся свет. Толпа взревела.
- Не могу поверить, что хотел этого, - прошептал Данте в микрофон.
Темные глаза скрывали очки. Микрофон покоился в его ладонях, словно лицо возлюбленной.
- Нуждался в этом. Привязанный к кровати. Не в силах освободиться.
Верхний свет мерцал серебряным огнем на кольцах Данте и вспыхивал на рядах пирсинга, украшающего каждое ухо. Данте раскачивал стойку микрофона взад и вперед, наклонял ее, затем отступал и снова дергал. Когда Данте снял микрофон со стойки, Ронин заметил, что его пальцы трясутся, поймал отблеск света, отразившийся от капель пота, пробежавших по вискам.
"Ему больно, - подумал Ронин, потягивая свой бурбон. - И он использует это".
Позади Данте оставшаяся часть "Inferno" молотила по своим инструментам - косы и дреды, мелькающие в воздухе, яростные движения, расплывшиеся очертания татуировок, пирсинг, кожа, сталь, миндалевидные глаза; кожа цвета ириса; острые носы; и крепкие гибкие мускулы.
Сбив ударом ноги стойку микрофона на пол клетки, Данте повернулся спиной к ревущей толпе.
- Твои обещания, словно черви, извиваются в моей душе… ласковый паразит…
Развернувшись, он упал на одно колено и скрестил руки над головой. Из зажатой в кулак руки, побелевшей от напряжения, свободно свисал, по-видимому, забытый микрофон.
- Я хочу больше… больше…
Несколько человек забрались на решетчатую крышу клетки и легли лицом вниз, раскинув руки и ноги в стороны, предлагая себя в жертву своему темному прекрасному божеству. Они выкрикивали его имя и, используя бритвы или канцелярские ножи, быстрыми резкими движениями перерезали себе запястья, предплечья и даже горло. Кровь стекала вниз, забрызгивая пол клетки и бледное лицо Данте.
Руки тянулись сквозь прутья, цепкие пальцы были готовы схватить одежду, плоть, волосы - все, до чего могли дотянуться. Три других члена "Inferno" отходили в сторону и отпинывались от них, продолжая играть, не сбиваясь с ритма.
Данте, однако, находился в опасной близости от прутьев и тянущихся к нему рук.
Ронин задавался вопросом, было ли это намеренно? Наказание? Или рассеянность?
- Мне нужно больше… - наполовину спел, наполовину прорычал Данте низким и надломленным голосом, кипящим от негодования.
Он остановился. И когда Данте внезапно запнулся, Ронин стал свидетелем того, как боль расцвела в полную силу. Глаза зажмурены, голова откинута назад, мышцы шеи натянуты, он прокричал:
- Больше вашей гребаной лжи!
Руки схватили его, рванули прямо на стальные прутья клетки. Данте сильно ударился плечом и был прижат спиной к бушующей толпе. Микрофон выпал и ударился об пол с пронзительным резонансным визгом. Дикая голодная толпа взревела. Пальцы сомкнулись вокруг Данте, сжимая его руки, ладони, бедра; хватаясь за одежду, цепляясь за волосы. Чужая плоть сковала его, словно заключенного.
Данте стряхнул свои неплотно сидящие очки, и они приземлились на пол прямо под ботинки клавишника. Темные осколки пластмассы и стекла разлетелись по клетке. Остальные члены "Inferno" продолжали яростно играть свою тяжелую и гневную музыку.
Ронин подался вперед, мышцы, словно пружина, очки сдвинуты на кончик носа. Почему Данте позволил им держать себя? Может он уступил боли? Смутное движение привлекло внимание Ронина. ДеНуар бросился от постамента к клетке со скоростью, Ронин был уверен, недоступной человеческому глазу.
Подпитываясь яростью и мукой Данте, толпа пульсировала, словно огромное сердце, его неистовый первобытный ритм подстегивал голод Ронина.
Его жажда вонзилась в него, подобно одному из ножей Э. Он шагнул в толпу. Горячие потные тела с силой толкались рядом с ним, кровь оглушительно неслась по венам, сердца молотом ударялись о грудную клетку. Не здесь. Он утолит свой голод в каком-нибудь промозглом переулке, наслаждаясь кем-то забытым и ненужным. Как чужак в этом городе, Ронин не хотел привлекать к себе внимание. Выскользнув из толпы, он вышел в прохладную туманную ночь.
Llygad кивнул ему. Его глаза, скрытые темными очками, без сомнения подмечали каждую деталь, язык тела говорил о настороженности. Ронин кивнул в ответ. Еще одна удивительная вещь. Почему llygad отказался от своей беспристрастности и объединился с одним Домом? И работает в качестве гребаного фейсконтроля?
- Данте, - прошептал Ронин. - Истинная кровь.
Прогуливаясь по сырой вымощенной улице, Ронин дошел до Канал-стрит. За каждую исчезнувшую этой ночью душу, ставшую для него кормом, несомненно, нужно благодарить Данте, подстегнувшего голод, спавший в нем долгие годы.
Глава 5
Сложный Путь
Хэзер отпила кофе с молоком из бумажного стаканчика, который, наконец, остыл настолько, что его стало возможным держать. Рассвет раскрасил горизонт оранжевым и персиковым цветами, позолотив низ облаков. Она зевнула и потёрла лицо. Ордер на обыск трепыхался на вентиляторе приборной доски арендованного Subaru Legacy. Она выключила обогрев. Двигатель машины щёлкал и потрескивал, остывая.
Хэзер припарковалась напротив загородного дома Данте. Забор из старого речного камня и чёрного металла окружал здание. По документам дом принадлежал Люсьену ДеНуару, но она подозревала, что, как и в случае с клубом, настоящим владельцем был Данте. Стены увивала густая зелень с благоухающими цветами. Массивные дубы дарили тень. На подъездной дорожке стояли фургон, навороченный Harley и маленький чёрный MG.
Хэзер взглянула на часы. Шесть тридцать. Около часа назад она видела, что на подъездную дорожку въехал фургон, а следом Вон на Harley. Из фургона вышли блондинка и симпатичный мальчик-панк. ДеНуар нёс Данте на руках, как ребёнка. Перепил? Или из-за мигрени? Все зашли в дом. Дверь закрылась, с тех пор никакого движения не было.
Хэзер почувствовала укол совести. Мигрени. Расширенные от боли глаза Энни, её безысходность. Покачав головой, она посмотрела на стаканчик с кофе в руке, потом взглянула в окно. Данте -не Энни, и с этим ничего не поделаешь. Он не оставил ей другого выбора.
Что-то странное было в отношениях между ДеНуаром и Данте. Любовники? Она прокрутила в памяти события в клубе "Преисподняя" в поисках зацепки. Вспомнила, что ДеНуар лгал об отсутствии Данте, затем, как он ринулся из-за нелепого трона, когда Пиджачок от Армани поднялся по ступенькам. Вспомнила, как ДеНуар сказал: "Он страдает мигренями", - и как услышала нотки защиты в его глубоком голосе.
Нет, наконец, решила Хэзер. Не любовники. ДеНуар защищал и заботился, но она не почувствовала ни сексуального подтекста, ни любовных флюидов между ними. Наоборот, они себя ощущали вполне комфортно друг с другом. Старые друзья, как-то так.
Хэзер вздохнула, затем сделала большой глоток быстро остывающего кофе. Хотя нет, что-то ещё было между Данте и ДеНуаром. Неразделённая любовь? Что-то в этом роде, тайная и скрытая, но только со стороны ДеНуара. Он неотрывно смотрел на Данте, когда они были вместе. По крайней мере, этой ночью.
Допив кофе, Хэзер бросила стаканчик под переднее сидение. Ей пришлось потратить немало времени и много обаяния, чтобы убедить судью выдать ордер на обыск. По правде говоря, она считала, что детектив Коллинз должен был приложить больше усилий, нежели обаяния. Несмотря на всё, ордер предназначался только для обыска внутреннего двора.
Хэзер посмотрела на затихший загородный дом. Темные шторы закрывали окна. Должно быть, все уже уснули. Самое время начинать обыск. Для Данте это будет тяжело, прекрасно. Гравий захрустел под её скетчерсами, когда она вылезла из машины и пошла к открытым воротам.
Хэзер проследовала вдоль дома по разбитой, с торчащими корнями деревьев дорожке к главному входу. Ступеньки скрипели под её весом, когда она поднималась. Она взялась за чёрный металлический дверной молоток в виде горгульи, закреплённый в центре, и несколько раз постучала по крепкой древесине.
Через некоторое время Хэзер постучала по двери ещё три раза. Звук пролетел по загородному дому и исчез в тишине.
Хэзер опять потянулась к дверному молотку, когда изнутри щёлкнули замки, и дверь со скрипом отворилась. ДеНуар оглядел Хэзер с непроницаемым лицом. До сих пор не переоделся. "Ещё не ложился", - сообразила она. Подвеска с острыми краями в форме "Х" на его груди блестела розовым в лучах восходящего солнца.
- Чем могу помочь? - спросил ДеНуар, его голос был глубоким и сдержанным.
Хэзер подняла ордер на обыск.
- Разбудите Данте.
ДеНуар нахмурился.
- Может, обыск будет произведен в более удобное время? Вечером, например?
- Нет.
Золотые искорки сверкнули в прищуренных глазах ДеНуара. Он хлопнул дверью, закрывая ее. Щелкнули замки.
Улыбнувшись, Хэзер расслабленно прислонилась к дверному косяку и посмотрела на часы. Она дает ему 15 минут на то, чтобы разбудить Данте, затем возьмет молоточек в виде горгульи и снова его использует. Она разбудит всех в этом проклятом доме, если потребуется.
Послушайте, мы не должны преодолевать такой тяжелый путь.
Это единственный путь, который я знаю.
Его выбор. Хэзер убрала ордер на обыск в сумочку. Его слова.
Пятнадцать минут прошли, и Хэзер ударила горгульей по двери. "Еще пятнадцать минут - плюс двадцать ударов", - подумала она, снова прислоняясь к дверному косяку. Светлеющее небо превратило орошенную траву в море, сверкающее бриллиантами.
Только Хэзер собиралась снова схватить молоток, замки щелкнули, и дверь открылась. Данте выскользнул из дома на крыльцо, застегивая ремень. Определенно, прямо из постели.
Хэзер пристально посмотрела на него, внезапно затаив дыхание, задержавшись на его бледном лице - темные глаза, размазанный карандаш для глаз с прошлой ночи, высокие скулы, полная нижняя губа… Она чувствовала отвращение к себе, потому что вела себя словно малолетка, выбитая из колеи красивой внешностью.
- Люсьен не лучшего мнения о тебе, - сказал Данте, проходя мимо неё и спускаясь по ступеням.
Он натянул серый капюшон толстовки, надетой под кожаной курткой, лицо осталось в тени.
Хэзер шла за ним по вздыбившимся каменным плитам.
- Жаль это слышать. С добрым утром, кстати, - сказала она. - Я получила ордер на обыск.
Данте поднял вверх руку в перчатке и, продолжая идти, очертил круг указательным пальцем.
- Моя машина на улице, - сказала Хэзер.
Данте прошел через кованные железные ворота.
Ошеломлённая увиденным, Хэзер встряхнула головой. Даже в это время дня Данте выглядел так, будто вырядился для сходки готов. Стильные солнечные очки, кожаные перчатки, кожаные штаны и сетчатая чёрная рубашка с длинными рукавами, под ней такого же цвета футболка, обе наполовину заправлены в штаны. Образ завершали чёрные байкерские ботинки с серебряными пряжками. На спине кожаной куртки надпись "БЕЗУМНЫЙ ЭДГАР". Аккуратно прикрепленные буквы были словно вырезаны из журнала, как в анонимной записке.
Ускорив шаг, она прошла мимо Данте, пересекла улицу и остановилась у припаркованного Subaru. Она разблокировала обе двери и, прежде чем сесть, подождала, пока Данте, сгорбившись, заберется на место пассажира.
- Ремень безопасности, - сказала она, пристегиваясь.
- На это тоже есть ордер?
- Нет, - ответила Хэзер, понизив голос. - Вот значит, как ты собираешься себя вести?
- Весьма вероятно.
Хэзер долго смотрела на него. Она открыла рот, потом закрыла. Не нужно ввязываться в спор. Оно того не стоит.
- Буду знать, - наконец, сказала она.
Включив зажигание, Хэзер перевела рычаг переключения передач в рабочее состояние и выехала на улицу, от колес во все стороны полетела галька. Данте опустил защитный козырёк вниз.