Она услышала тихое проклятие, однако не обиделась: Поппи, несомненно, оказалась права. А когда супруг осушил и второй бокал, забыв, кому предназначалось шампанское, Беатрикс еле сдержала смех. Она подошла к кровати и с удовольствием вытянулась, наслаждаясь прохладой льняных простыней и мягкостью стеганых одеял, даже не пытаясь прикрыть обнаженную разрезом ногу.
Кристофер подошел, по пути торопливо стягивая рубашку. От одного взгляда на мускулистую загорелую грудь захватывало дух. Трудно было поверить, что этот прекрасный мужчина, покрытый шрамами Аполлон, восхитительный любовник отныне принадлежит ей.
Почти не дыша, Беатрикс протянула руку и коснулась горячей кожи, провела пальцами по блестящим кудрявым зарослям. Он склонился, посмотрел потемневшим от вожделения взглядом.
Тая от любви и желания, Беатрикс прошептала:
- Кристофер…
Он бережно, словно не веря собственным глазам, провел пальцем по губам, а потом начал медленно целовать. Каждый поцелуй отзывался глубоким сладким шоком, воспламенял, лишал способности думать. Легкое прикосновение теплой ладони не столько удовлетворяло, сколько обещало наслаждение. Ее искусно, методично соблазняли.
Вот она оказалась на спине, и нога по-хозяйски раздвинула ее ноги. Пальцы легли на грудь, чтобы найти едва прикрытый шелком сосок. Большой палец дразнил, поглаживал с игривой легкостью, рождавшей неутолимое нетерпение. Осторожно сжимая вершинку двумя пальцами, Кристофер безжалостно нагнетал напряжение. Беатрикс со стоном прервала поцелуй, чтобы перевести дух.
Кристофер нагнулся к груди, пронзил горячим дыханием тонкую ткань и обжег кожу. Язык коснулся упругой вершинки и увлажнил шелк, вызывая одновременно тоску и удовольствие. Трясущимися руками Беатрикс сдернула сорочку с плеч, чтобы прозрачная ткань не мешала.
- Не спеши, - прошептал он и провел языком по коже, но не там, где ей хотелось.
Беатрикс коснулась ладонями лица любимого, ощутила под пальцами начинающую пробиваться щетину, попыталась направить его губы, однако он не поддался, а лишь тихо рассмеялся.
- Не спеши, - повторил он, покрывая поцелуями мягкую ложбинку на груди.
- Почему? - с трудом произнесла она, едва дыша.
- Так будет лучше для нас обоих. - Он накрыл грудь ладонью, чтобы ощутить безупречную форму. - Особенно для тебя. Наслаждение будет глубже… острее… позволь показать, любовь моя…
Язык обжигал кожу, и Беатрикс с трудом терпела огненные прикосновения. Голова металась по подушке.
- Кристофер!.. - позвала она дрожащим голосом. - Хочу…
- Да?
Она понимала, что ведет себя эгоистично, но не могла не продолжить:
- Хочу быть первой. Хочу, чтобы до меня у тебя никого не было:
Он посмотрел так, что она едва не растаяла в меду. Губы вернулись к губам и прижались нежно и в то же время настойчиво.
- Сердце принадлежит тебе, и только тебе, - шепотом успокоил он. - Прежде любви не было, так что для меня такое тоже впервые.
Она задумалась, глядя в сияющие глаза.
- Значит, когда человек влюблен, все происходит иначе?
- Милая, описать невозможно. Это сказка. - Рука скользнула на бедро и, сдвинув шелк, тронула разгоряченную кожу. От прикосновения умелого искусителя внутри, в животе, сжалась неведомая пружина. - Ведь я и живу благодаря тебе. Если бы не ты, так и остался бы где-нибудь в жаркой степи.
- Не говори о плохом. - Мысль о том, что с любимым могло случиться страшное, казалась непереносимой.
- Спасала лишь надежда на встречу с тобой… помнишь, я писал об этом?
Беатрикс кивнула и прикусила губу: рука проникла под невесомые шелковые складки.
- Так вот, каждое мое слово - правда, - заверил он. - Написал бы больше, но не хотел тебя пугать.
- Я тоже хотела написать больше, - призналась Беатрикс дрожащим голосом. - Хотела поделиться каждой мыслью, каждым… - Она не договорила и резко вдохнула: пальцы проникли в развилку бедер.
- Какая ты здесь теплая, - восхищенно пробормотал Кристофер, поглаживая, - какая мягкая! О, Беатрикс… я влюбился в тебя на расстоянии, за одни лишь слова, но каюсь… предпочитаю вот такое общение.
Она погладила бронзовое плечо и, оглушенная чувственными впечатлениями, с трудом произнесла:
- Это тоже любовное письмо, только в постели.
Он улыбнулся:
- Значит, надо постараться правильно расставить знаки препинания.
- А еще поменьше деепричастных оборотов, - добавила Беатрикс, и Кристофер тихо рассмеялся.
Ласки становились настойчивее, и скоро пришлось забыть о шутках. Ощущения сгущались, напряжение нарастало, жар страсти не позволял лежать неподвижно. Кристофер пытался облегчить стремительный взлет, нежно поглаживая дрожащие ноги.
- Прошу, сжалься, - взмолилась она, когда лоб и даже корни волос покрылись потом. - Ты нужен мне сейчас, немедленно!
- Нет, милая, потерпи еще немного. - Он гладил бедра и одновременно большими пальцами ласкал влажные женственные складки.
Беатрикс сделала открытие. Оказалось, что самое сложное - сдержать стремительное наступление оргазма. Любимый просил потерпеть, но мощная волна отказывалась медлить. И хитрец знал это, лукаво поглядывая и уговаривая:
- Подожди, не сейчас. Еще слишком рано.
А пальцы тем временем продолжали возбуждать, и губы не отрывались от груди. Каждый уголок горящего тела до отказа наполнился отчаянным вожделением, каждая клеточка пылала страстью.
- Не поддавайся, - снова напомнил супруг. - Подожди…
Беатрикс глубоко вдохнула и замерла, пытаясь сдержать поток чувственности, однако упрямые губы раскрылись над соском, поймали, начали легонько тянуть, и она сдалась. Со стоном выгнулась в крепких, властных руках и уступила разрывающему на части восторгу. Тело содрогнулось от сладостных мук, а глаза наполнились слезами разочарования.
Кристофер сочувственно смотрел сверху вниз.
- Не расстраивайся. - Он слизнул слезинку и ласково погладил щеку.
- Не смогла удержаться, - жалобно пробормотала Беатрикс.
- Ничего страшного, - успокоил Кристофер. - Я играл с тобой, дразнил.
- Но мне очень хотелось оттянуть финал. Это наша первая брачная ночь, а все уже закончилось, по крайней мере для меня.
Кристофер отвернулся, всеми силами пытаясь удержаться от смеха. Взяв себя в руки, он снова посмотрел на любимую, снисходительно улыбнулся и убрал с лица прядь разметавшихся волос.
- Не переживай, скоро смогу снова тебя разбудить.
Беатрикс немного помолчала, прислушиваясь к усталым нервам и вялому ослабевшему телу.
- Вряд ли получится, - заключила она. - Чувствую себя как выжатая половая тряпка.
- Обещаю, что все получится, - с лукавой уверенностью возразил Кристофер.
- Потребуется немало времени, - предупредила Беатрикс, все еще хмурясь.
Кристофер посмотрел в глаза.
- Буду рад.
Он разделся сам, раздел любимую и принялся неторопливо исследовать поцелуями расслабленное в сладкой истоме тело. Она напряглась, прогнулась, задышала чаще. Он не пропускал ответных импульсов, настойчиво раздувая пламя. Тонкие руки ожили и начали бесцельно бродить по мужественному телу. Пальцы гладили густые волосы, трогали твердые атласные мускулы, ласкали шелковые шрамы, которые постепенно становились знакомыми.
Он перевернул любимую на бок и заставил согнуть колени. Она ощутила, как он проникает сзади, открывает, наполняет собой, растягивает эластичные ткани. Его было слишком много, и все же хотелось больше, еще больше. Она уронила голову на его руку и застонала, почувствовав на шее влажные губы. Он окружал, завоевывал, осаждал… мужская плоть требовала продолжения, и женское тело покорно уступало.
Он шептал слова любви, восхищения и поклонения, рассказывал о мечтах и фантазиях, обещал неведомое наслаждение. Медленно, осторожно перевернул на живот и коленями заставил шире раздвинуть ноги, одновременно скользнув рукой вниз, под бедра. Ровный, настойчивый ритм соединился со сладострастным поглаживанием. Движение набирало силу, становилось безжалостным, даже диким… Беатрикс застонала и беспомощно вцепилась в одеяло.
Как только она достигла новой вершины, он остановился и перевернул ее на спину, лицом к себе. В серебристых глазах вспыхнули молнии.
- Люблю тебя, - прошептал он и снова вошел, заставив вздрогнуть. Она прильнула, обвила сильное тело мужа руками и ногами и, не сдержавшись, укусила за плечо. Он издал какой-то странный, похожий на рычание звук и крепче прижал к себе. С каждым толчком настойчивая плоть проникала все глубже, рождая оргазм, покоряющий каждую клетку и каждый нерв.
Кристофер остановился и замер. Конвульсии любимой мгновенно вызвали ответ, и облегчение настигло обоих одновременно, воплотилось в почти синхронные стоны. Но даже сейчас страсть не угасла. Физическое удовлетворение потребовало еще большей близости. Кристофер перевернулся на бок и, оставаясь в горячей глубине, жадно прижал любимую к груди. Жажда обладания не знала границ.
Через некоторое время, счастливые и усталые, они встали с кровати, чтобы восполнить силы восхитительным холодным ужином. На столе ждали превосходные яства: пирог с дичью, салаты, спелый чернослив, пропитанные малиновой наливкой кексы. Влюбленные щедро запили еду шампанским, а два последних бокала взяли с собой в постель, где Кристофер произнес несколько весьма фривольных тостов. Беатрикс, в свою очередь, с удовольствием и нескрываемым интересом прикасалась холодными от шампанского губами к различным частям тела супруга и сравнивала впечатления. Они играли и смешили друг друга, а потом замолчали и, обнявшись, молча смотрели, как медленно догорают свечи.
- Не хочу спать, - призналась Беатрикс. - Хочу, чтобы эта ночь длилась вечно.
Кристофер с улыбкой покачал головой:
- А ей вовсе не обязательно длиться. Лично я с оптимизмом жду завтрашней ночи.
- Ну, в таком случае засыпаю. Глаза закрываются.
Муж нежно поцеловал ее.
- Спокойной ночи, миссис Фелан.
- Спокойной ночи. - Перед тем как заснуть, Беатрикс успела увидеть, как супруг встал, чтобы задуть остатки свечей.
Но прежде он взял одну из подушек, одеяло и бросил на пол.
- Что ты делаешь?
Кристофер взглянул через плечо и поднял бровь.
- Если помнишь, я говорил, что спать вместе нам нельзя.
- Неужели даже в брачную ночь? - поднявшись, запротестовала Беатрикс.
- Я буду рядом, милая.
- Но на полу неудобно.
Он задул свечи.
- Это же настоящий дворец! Если бы ты знала, где и как приходилось спать! Не волнуйся, здесь замечательно.
Беатрикс огорченно легла и повернулась на бок. Кристофер немного повозился в темноте, и вскоре снизу донеслось ровное глубокое дыхание. Она тоже погрузилась в сон, предоставив любимому в одиночку сражаться с ночными демонами.
Глава 25
Хотя Беатрикс и считала Гемпшир самым красивым графством Англии, Котсуолд едва ли не затмил родной край. Цепь возвышенностей и холмов, расположенная в графствах Глостершир и Оксфордшир, всегда считалась, да и сейчас считается, сердцем Англии. Идиллические, словно ожившие с картинки деревни с аккуратными маленькими домиками, стада овец на склонах - сказочно живописный пейзаж! Овечья шерсть приносила Котсуолду основной доход; прибыль от выгодного бизнеса шла на обустройство края и строительство церквей, а потому в деревнях нередко можно было встретить табличку с надписью: "Все оплатили овцы".
К радости Беатрикс, овчарки-пастухи пользовались не меньшим уважением, чем их подопечные. Отношение местных жителей к собакам напомнило Беатрикс цыганскую пословицу, которую часто повторял Кэм: "Чтобы хорошо принять гостя, надо хорошо принять его собаку". Здесь, в Котсуолде, люди водили собак повсюду, даже в церковь: на церковных скамьях, в том месте, где привязывали поводки, дерево со временем стерлось настолько, что появились углубления.
Кристофер привез молодую жену в уютный дом с соломенной крышей, расположенный в поместье лорда Брэкли. Виконт, давний друг деда, предоставил старинное жилище в полное распоряжение гостей, причем на неопределенное время. Любовное гнездышко притаилось неподалеку от главного особняка, за старинным амбаром, который использовали для сбора церковной десятины. Низкие арочные двери, покатая соломенная крыша, ярко-розовый махровый клематис на стенах - разве можно представить картину, более подходящую для медового месяца?
Просторная центральная комната очаровала с первого взгляда: каменный очаг, потолок с нависающими балками, простая удобная мебель и выходящие в сад разделенные средником окна. Пока два лакея вносили сундуки и чемоданы, Альберт решил не тратить времени понапрасну и немедленно отправился исследовать второй этаж.
- Нравится? - спросил Кристофер, с улыбкой наблюдая за восторженным волнением любимой.
- Разве может не понравиться такая прелесть? - пожала она плечами и, боясь пропустить какую-нибудь очаровательную мелочь, медленно прошлась по комнате, а потом благодарно обвила руками шею мужа.
- Для медового месяца довольно скромно, - улыбнулся Кристофер. - Можно было бы поехать в Париж, Рим, Флоренцию…
- Я же сказала, что хочу в укромный, тихий уголок. - Беатрикс порывисто поцеловала мужа. - Книги… вино… долгие прогулки… и ты. Лучшего места и придумать невозможно. Мне уже сейчас жалко уезжать.
Кристофер усмехнулся:
- У нас впереди еще целых две недели. - Поймал губы, ответил долгим горячим поцелуем, и Беатрикс растаяла в блаженстве на широкой груди.
- Как же после этого возвращаться в обычную жизнь? - вздохнула она.
- Обычная жизнь будет столь же прекрасной, - прошептал он. - Главное, чтобы в ней была ты.
По настоянию супруга Беатрикс устроилась на ночь в одной из двух смежных спален второго этажа, разделенных лишь тонкой перегородкой из оштукатуренных досок. Кристофер знал, что ей хотелось бы спать с ним в одной постели, но его сон все еще оставался слишком беспокойным, а кошмары являлись без предупреждения. Зачем понапрасну рисковать?
Даже здесь, в краю бесконечного счастья, случались трудные ночи. Он просыпался от страшных видений - выстрелы, кровь, искаженные агонией лица - и начинал лихорадочно шарить вокруг в поисках пистолета или сабли - любого оружия, способного защитить. Когда кошмары становились особенно мучительными, Альберт запрыгивал на кровать и устраивался в ногах. Так же, как на войне, умный терьер преданно охранял сон хозяина, чтобы разбудить при малейшей опасности.
Но что бы ни происходило по ночам, дни пролетали стремительно, легко и безмятежно… минуты и часы, наполненные радостью и спокойствием, вселяли чувство благополучия, которого Кристофер не знал уже несколько лет. Даже свет в Котсуолде казался иным: от холмов исходило мягкое теплое сияние. Утро, как правило, начиналось с солнца, а к полудню небо затягивалось тучами. Дождь покрывал глазурью яркие осенние листья и дарил густой аромат щедрой, плодородной земли.
Распорядок дня установился быстро: простой завтрак, долгая прогулка с Альбертом, поездка в соседний городок, чтобы пройтись по магазинам, или путешествие по древним руинам. Оказалось, что рядом с Беатрикс практически невозможно целенаправленно двигаться вперед: она то и дело останавливалась и начинала внимательно рассматривать паутину, жучка, мох, гнездо. К звукам природы прислушивалась с таким же интересом и поклонением, с каким любители музыки внимают произведениям Моцарта. Небо, земля, лес, вода соединялись в божественную симфонию. Каждый новый день она встречала как чудо - и жила настоящим, существуя в гармоничном единстве с окружающим миром.
Лишь однажды молодожены приняли приглашение лорда и леди Брэкли и отправились на обед в главный дом, а все остальное время провели вдвоем; уединение нарушали только слуги, которые регулярно приносили еду и свежее постельное белье. Вторая половина дня, как правило, посвящалась любви - на ковре перед камином или в спальне, на широкой кровати. Чем ближе и глубже Кристофер узнавал молодую супругу, тем острее становилось желание.
Он старался оградить любимую от темной стороны собственной натуры, от тех тяжких воспоминаний, которые сам воспринимал как трагическую неизбежность. Она, в свою очередь, терпеливо относилась к внезапным препятствиям в разговоре - недовольство возникало всякий раз, когда вопрос случайно подводил вплотную к границе опасной территории. Столь же сдержанно воспринимала периоды хандры. Кристофер то и дело корил себя за сложности и неудобства, которые невольно доставлял.
Случались моменты, когда ее осторожное любопытство вызывало резкую вспышку раздражения; он не выплескивал на жену дурное настроение, а замыкался в холодном отстраненном молчании. Да и манера сна, которую супруг ввел с первой же ночи, нередко становилась поводом для разногласий. Беатрикс не могла смириться с тем обстоятельством, что единственный на свете мужчина не желал видеть ее рядом - будь то в ее постели или в его. И виноваты были не только кошмары: он действительно не мог заснуть, если кто-то находился в непосредственной близости. Каждый звук, каждый шорох заставлял вздрагивать и просыпаться. Ночь превращалась в сражение.
- Хотя бы вздремни вместе со мной, - просила Беатрикс серым дождливым днем. - Совсем чуть-чуть. Увидишь, это замечательно. Просто ляг рядом и…
- Хватит клянчить! - перебил Кристофер, не скрывая злости. - Ничего не добьешься, только окончательно выведешь из себя.
- Прости, - пристыженно вздохнула она. - Так хочется побыть с тобой.
Кристофер прекрасно понимал и настроение, и мотивы, однако ту бескомпромиссную близость, к которой стремилась жена, все еще считал невозможной. Единственное, что оставалось, - восполнять ущерб всеми доступными способами.
И в то же время он сам нуждался в любимой настолько остро, что чувство вошло в плоть и кровь. Таинственный механизм противоречия не поддавался разгадке. Разве можно объяснить движения души? Даже если разобрать любовь на части и тщательно изучить каждую крупицу влечения, целое все равно останется тайной за семью замками.
Ничего не поделаешь.
Вернувшись в Стоуни-Кросс, Кристофер и Беатрикс обнаружили Фелан-Хаус в беспорядке. Слуги еще не успели привыкнуть к новым обитателям конюшни и жилых комнат, которых набралось немало: кошка, ежиха, коза, птицы, кролики, мул и прочая хвостатая четвероногая братия. Но главная причина хаоса заключалась все же не в переселении животных, а в том, что в доме шла активная подготовка к переезду в Ривертон.
Ни Одри, ни леди Фелан не собирались оставаться в Фелан-Хаусе. Невестка предпочла перебраться в Лондон, к родным, окружившим молодую вдову заботой и вниманием, а матушка решила вернуться в Хартфордшир в семью брата. И лишь слуги, которые не нашли лучшего места, собирались остаться, чтобы следить за домом и хозяйством.
Миссис Клокер подробно доложила супругам обо всем, что произошло в их отсутствие.
- Прибыли новые свадебные подарки, в том числе восхитительный хрусталь и столовое серебро. Я все разложила на длинном столе в библиотеке вместе с поздравительными письмами. В холле, на подносе, стопка корреспонденции и визитные карточки. Да, сэр, чуть не забыла… приходил офицер. Он не из тех, что присутствовали на вашей свадьбе, а другой. Оставил карточку и сказал, что непременно вернется, причем скоро.
Лицо Кристофера оставалось невозмутимым.
- Его имя? - ровным голосом уточнил он.
- Подполковник Фенвик.