Не ко всем удача приходит на блюдечке с голубой каемочкой, в конечном счете, они оказываются в неправильное время в неправильном месте и их не спасают. В день двенадцатилетия Кэлли, когда у нее все украли, удача была не на ее стороне. После всего произошедшего она запирает свои чувства на замок и клянется больше никогда никому не рассказывать о том, что случилось. Шесть лет спустя ее болезненное прошлое охватывает всю ее жизнь, и большинство дней становится похоже на борьбу за выживание. Сколько Кайден себя помнит, молчаливое страдание всегда было его единственным способом выжить в этой жизни. Пока он делал то, что ему говорили, все было в порядке. Но однажды после совершенной им ужасной ошибки кажется, будто его жизнь может закончиться. Однако удача улыбается ему, когда Кэлли случайно оказывается в нужном месте и в нужное время и спасает его. Теперь он не может перестать думать о девушке, которую видел в школе, но никогда по-настоящему не знал. Поступив в тот же колледж, что и Кэлли, он делает все возможное, чтобы узнать ее. Но девушка замкнута и закрыта. И чем больше он пытается стать частью ее жизни, тем больше осознает, что Кэлли, возможно, тоже нуждается в спасении. Но девушка замкнута и закрыта. И чем больше он пытается стать частью ее жизни, тем больше осознает, что Кэлли, возможно, тоже нуждается в спасении. Перевод группы:
Содержание:
Джессика Соренсен - " Случайная встреча Кэлли и Кайдена " 1
Пролог 1
Глава 1 3
Глава 2 5
Глава 3 7
Глава 4 12
Глава 5 18
Глава 6 21
Глава 7 23
Глава 8 25
Глава 9 28
Глава 10 30
Глава 11 31
Глава 12 33
Глава 13 36
Глава 14 39
Глава 15 41
Глава 16 43
Глава 17 45
Глава 18 48
Примечания: 51
Джессика Соренсен
" Случайная встреча Кэлли и Кайдена "
Серия Случайность - 1
Пролог
Кэлли
Жизнь полна удачи, когда у тебя на руках оказываются хорошие карты или ты просто оказываешься в нужное время в нужном месте. Некоторым достается удача, предоставляется второй шанс, спасение. Это может произойти героически или по простому совпадению. Но есть и те, кому удача не преподносится на блюдечке с голубой каемочкой, кто оказывается в неправильное время в неправильном месте, кого не спасают.
- Кэлли, ты меня слушаешь? - спрашивает мама, припарковывая машину на подъездной дорожке.
Я не отвечаю, наблюдая за тем, как листья кружатся на ветру во дворе, на капоте машины - везде, куда приносит их поток. Они не властны над своей дорогой в жизни. У меня возникает желание выскочить, сгрести их все и зажать в руке, но для этого придется выбраться из машины.
- Что с тобой сегодня такое? - резко говорит мама, проверяя на телефоне свои сообщения. - Просто зайди внутрь и забери своего брата.
Я отрываю взгляд от листьев и сосредотачиваюсь на ней.
- Пожалуйста, мам, не заставляй меня этого делать. - Моя потная ладонь хватается за металлическую ручку дверцы, а в горле образуется огромный комок. - Почему бы тебе самой не зайти внутрь и не забрать его?
- У меня нет желания появляться на вечеринке с кучкой ребят из средней школы, и я не в настроении прямо сейчас общаться с Мэйси, которая будет хвастать о том, что Кайден получил стипендию, - отвечает моя мать, жестом ухоженной руки показывая мне, чтобы я выходила. - А теперь найди своего брата и скажи, что ему нужно ехать домой.
Ссутулившись, я толкаю дверцу и вылезаю на гравийную дорожку перед двухэтажным особняком с зелеными ставнями и крышей с крутым скатом.
- Еще два дня, еще два дня, - мычу я себе под нос, сжимая руки в кулаки, когда протискиваюсь между машинами. - Всего лишь два дня, и я буду в колледже, и все это не будет иметь значения.
На фоне серого неба в окнах светятся огни, а над входом на крыльце висит баннер со словами "Поздравляем!", украшенный шариками. Оуэнсы всегда любят устраивать показуху по любой причине, которую только могут выдумать: дни рождения, праздники, выпускные. Они кажутся идеальной семьей, но я не верю в идеальность.
Эта же вечеринка была устроена по случаю окончания учебы их младшего сына Кайдена и его футбольной стипендии в Университет Вайоминга. Я ничего не имею против Оуэнсов. Иногда моя семья ужинает у них дома, а они посещают у нас барбекю. Просто я не люблю вечеринки, и меня ни на одну из них не звали, по крайней мере, с шестого класса.
Когда я подхожу к изогнутому крыльцу, то с бокалом в руке, танцуя, выплывает Дейзи Миллер. Ее вьющиеся светлые волосы блестят в свете лампочки, взгляд направлен на меня, а злобная усмешка искажает губы.
Я уворачиваюсь от лестницы вправо и огибаю дом прежде, чем она сможет меня обидеть. Солнце опускается ниже линии гор, что окружают город, и на небе, словно стрекозы, сверкают звезды. Когда свет от крыльца тускнеет, становится трудно что-то увидеть, поэтому моя туфля натыкается на что-то острое. Я падаю и раскрываю ладони, приземляясь на гравий. Ссадины на руках можно легко вытерпеть, поэтому я без колебаний встаю.
Я стряхиваю с рук гравий, морщась от саднящих царапин, и заворачиваю за угол на задний двор.
- Мне плевать на то, что ты, черт возьми, пытался сделать, - темноту прорезает мужской голос. - Ты все испортил. Чертово разочарование.
Я останавливаюсь у края газона. У заднего забора находится домик для бильярда, где в тусклом свете стоят две мужские фигуры. Одна - высокая, с низко опущенной головой и ссутулившимися широкими плечами. Тот, который ниже, с пивным животом и залысиной, стоит перед первым и размахивает у его лица кулаками. Прищурившись в темноте, я различаю, что тот, который пониже, - мистер Оуэнс, а повыше - Кайден Оуэнс. Сложившаяся ситуация удивительна, так как в школе Кайден ведет себя очень уверенно и никогда не был мальчиком для битья.
- Я сожалею, - с дрожью в голосе бормочет Кайден, прижимая руку к груди. - Это был несчастный случай, сэр. Этого больше не повторится.
Я смотрю на открытую заднюю дверь, где включен свет, музыка громко орет, а люди танцуют, кричат и смеются. Слышится звон бокалов, и я чувствую разливающееся по комнате со всех сторон сексуальное напряжение. Такие места я избегаю любой ценой, потому что в них не могу как следует дышать. Я осторожно поднимаюсь на нижнюю ступеньку, надеясь незамеченной раствориться в толпе, найти своего брата и убраться отсюда ко всем чертям.
- Черт возьми, не говори мне, что это был несчастный случай!
Голос, пылающей необъяснимой яростью, повышается. Слышится громкий хлопок, а потом треск, будто ломаются кости. Инстинктивно я разворачиваюсь именно в тот момент, когда вижу, что мистер Оуэнс бьет Кайдена кулаком в лицо. От треска у меня все внутри сжимается. Он снова и снова бьет его, не останавливаясь даже тогда, когда Кайден корчится на земле.
- Лжецы заслуживают наказания, Кайден.
Я жду, что Кайден начнет уворачиваться, но он остается неподвижным, даже не пытаясь закрыть лицо руками. Отец пинает его в живот, в лицо, его движения становятся жестче, не выказывая никаких признаков приближающегося конца.
Я реагирую, не задумываясь, желание помочь ему горит с такой яростью, что стирает все сомнения у меня в голове. Я бегу по траве, сквозь листву, колышущуюся на ветру, без какого-либо плана, кроме того, чтобы помешать. Добравшись до них, я дрожу и близка к потрясению, когда мне становится ясно, что ситуация гораздо серьезнее, чем я изначально все расценила.
Костяшки пальцев мистер Оуэнса разбиты, и с них на цемент перед домом капает кровь. Кайден лежит на земле, его скула рассечена, как трещина в коре дерева. Глаз заплыл, губы разбиты, и по всему лицу - кровь.
Их взгляды движутся ко мне, и я быстро дрожащим пальцем указываю через плечо.
- Вас на кухне кто-то ищет, - говорю я мистеру Оуэнсу, радуясь, что хотя бы на этот раз мой голос сохраняет спокойствие. - Им нужна в чем-то помощь... не помню, в чем.
Его острый взгляд впивается в меня, и я сжимаюсь под его гневом и бессилием в глазах, будто им управляет его злость.
- А ты кто такая, черт возьми?
- Кэлли Лоуренс, - тихо говорю я, ощущая запах ликера в его дыхании.
Его взгляд скользит по моей поношенной обуви к тяжелой черной куртке с пряжками и, наконец, останавливается на волосах, которые едва касаются подбородка. Я похожа на бездомную, но таков и был замысел. Я хочу оставаться незамеченной.
- Ах, да, дочка тренера Лоуренса. В темноте я тебя и не узнал. - Он опускает взгляд на окровавленные костяшки пальцев, а потом снова смотрит на меня. - Послушай, Кэлли, я не хотел, чтобы так все произошло. Это был несчастный случай.
Я не очень хорошо выношу давление, поэтому стою неподвижно, слушая, как в груди колотится сердце.
- Хорошо.
- Мне нужно привести себя в порядок, - бормочет он. Какое-то время он сверлит меня взглядом, а потом топает по траве, направляясь к задней двери и держа раненую руку позади себя.
Я снова сосредотачиваюсь на Кайдене, выпуская удерживаемый в груди вздох.
- Ты в порядке?
Он прижимает к глазу ладонь, смотрит на свои ботинки, а вторую руку держит у груди, выглядя уязвимым, слабым и сбитым с толку. На секунду на земле я представляю себя, лежащую с ушибами и порезами, которые могут быть видны только изнутри.
- В порядке. - Его голос звучит грубо, поэтому я разворачиваюсь к дому, готовая убежать.
- Почему ты это сделала? - кричит он сквозь темноту.
Я останавливаюсь у края газона и поворачиваюсь к нему, встречаясь с ним взглядом.
- Я сделала то, что сделал бы любой другой.
Бровь над его здоровым глазом опускается.
- Нет, это не так.
Мы с Кайденом ходили в один детский сад, поэтому в школу пошли вместе. К сожалению, с шестого класса, когда меня признали чудачкой, это самый долгий разговор между нами. В середине года я появилась в школе с обстриженными волосами и одежде, которая практически поглотила меня. Я потеряла всех своих друзей. Даже когда наши семьи вместе ужинают, Кайден делает вид, что не знает меня.
- Ты сделала то, что практически никто бы не сделал.
Убирая с глаза руку, он с трудом поднимается на ноги и, выпрямляя их, возвышается надо мной. Он из тех парней, в которых влюбляются девчонки, в том числе и я, когда расцениваю парней не как угрозу. Его каштановые волосы спадают на уши и шею, обычно идеальная улыбка сейчас похожа на кровавое месиво, и только один из его изумрудных глаз виден.
- Я не понимаю, почему ты это сделала.
Я чешу лоб - моя нервная привычка, когда кто-то по-настоящему меня видит.
- Ну, я просто не могла уйти. Я бы никогда себя за это не простила.
Свет от дома усиливает всю тяжесть его ран, и вся его рубашка испачкана в крови.
- Никому об этом не рассказывай, ладно? Он выпил... и кое о чем переживает. Сегодня он сам не свой.
Я закусываю губу, неуверенная, что верю ему.
- Может, тебе нужно кому-нибудь рассказать... например, твоей маме.
Он смотрит на меня, как на маленького неумелого ребенка.
- Нечего рассказывать.
Я рассматриваю его отекшее лицо, его обычно идеальные черты лица сейчас искажены.
- Ну, хорошо, раз ты так хочешь.
- Да, хочу, - пренебрежительно говорит он, и я начинаю отходить. - Эй, Кэлли, тебя же Кэлли зовут, да? Могу я попросить тебя об одолжении?
Я оглядываюсь через плечо.
- Конечно. Каком?
- В ванной внизу есть аптечка, а в холодильнике - пачка со льдом. Ты не могла бы мне их принести? Мне бы не хотелось заходить, пока я не привел себя в порядок.
Мне отчаянно хочется уйти, но меня убеждает умоляющий тон его голоса.
- Да, могу.
Я оставляю его у домика для бильярда и захожу внутрь, где из-за переполненного помещения трудно дышать. Прикрываясь локтями и надеясь, что до меня никто не дотронется, я пробираюсь сквозь толпу.
За столом Мэйси Оуэнс, мать Кайдена, разговаривает с какой-то другой матерью и машет мне рукой, друг о друга звенят ее золотые и серебряные браслеты.
- О, Кэлли, твоя мама здесь, дорогая? - У нее заплетается язык, а перед ней стоит пустая бутылка вина.
- Она в машине, - перекрикиваю я музыку, когда кто-то врезается мне в плечо, и мои мышцы напрягаются. - Она говорила по телефону с отцом, поэтому отправила меня найти моего брата. Вы его не видели?
- К сожалению, нет, дорогая. - Она делает сложный жест рукой. - Просто здесь так много людей.
Я слабо машу ей в ответ.
- Ну, ладно, тогда пойду поищу его.
Уходя, я размышляю, видела ли она своего мужа и спрашивала ли его о разбитой руке.
Мой брат Джексон сидит на диване в гостиной и разговаривает со своим лучшим другом Калебом Миллером. Я замираю у порога, чтобы меня не было видно. Они продолжают смеяться и говорить, пить пиво, будто ничто не имеет значения. Я презираю своего брата за смех, за то, что он здесь, за то, что мне приходится искать его и сообщать ему, что в машине ждет мама.
Я хочу пойти к нему, но мои ноги не двигаются. Я знаю, что мне нужно с этим покончить, но по углам целуются парочки, танцуют в центре комнаты, и от этого мне неудобно. Я не могу дышать. Двигай ногами, двигай.
Тут в меня кто-то влетает и чуть не сбивает с ног.
- Прошу прощения, - извиняется грудной голос.
Я хватаюсь за дверной косяк, и это выводит меня из транса. Я спешу по коридору, даже не потрудившись посмотреть, кто в меня врезался. Мне нужно выбираться отсюда на воздух.
После того, как я беру из нижнего шкафчика аптечку, а из холодильника - пачку со льдом, то длинным путем через боковую дверь выхожу из дома, чтобы меня не заметили. На улице Кайдена нет, но из окон бильярдного домика пробивается свет.
Немного помедлив, я открываю дверь и просовываю голову в тускло освещенную комнату.
- Привет.
Из дальней комнаты выходит Кайден без рубашки, прижимая к лицу яркое от крови скомканное полотенце.
- Эй, ты принесла то, что я просил?
Я проскальзываю в комнату и закрываю за собой дверь. Отвернувшись к двери и пытаясь не смотреть на него, я протягиваю ему аптечку и пачку со льдом. Из-за его голой груди и низко сидящих на бедрах джинсов меня накрывает волна смущения.
- Я не кусаюсь, Кэлли, - безразлично говорит он, беря аптечку и лед. - Тебе не нужно пялиться на стену.
Я заставляю себя посмотреть на него, и мне трудно не глядеть на его шрамы, исполосовавшие живот и грудь. Больше всего тревожат вертикальные линии на предплечьях, толстые и неровные, будто кто-то провел лезвием по его коже. Как бы мне хотелось провести по ним пальцами и забрать всю боль и воспоминания, связанные с ними.
Он быстро опускает полотенце, чтобы прикрыть себя, и в его здоровом глазу сквозит смущение, когда мы смотрим друг на друга. Пока длится это мгновение, как щелчок пальцев, но при этом продолжающееся вечность, у меня в груди громко колотится сердце.
Он моргает и прижимает к воспаленному глазу лед, при этом кладя аптечку на бильярдный стол. У него дрожат пальцы, когда он убирает руку, а кожа на костяшках пальцев содрана.
- Можешь достать мне марлю? А то у меня немного болит рука.
Я пальцами нащупываю защелку, поддеваю ее ногтем и тяну. Появляется кровь, когда я открываю крышку, чтобы достать марлю.
- Может, тебе нужно наложить швы на порез под глазом? Он выглядит ужасно.
Он, морщась от боли, промокает порез полотенцем.
- Все будет в порядке. Мне просто нужно его промыть и заклеить.
Меня будто обжигает пар от горячей воды, кожа покрывается красными пятнами и волдырями. Мне просто хочется снова себя почувствовать чистой. Я беру у него влажное полотенце, осторожно, чтобы наши пальцы не соприкасались, и наклоняюсь вперед, осматривая раны, которые настолько глубокие, что видны мышцы и ткани.
- Тебе действительно нужно наложить швы. - Я слизываю со своего пальца кровь. - Или у тебя будет шрам.
Уголки его губ изгибаются в грустной улыбке.
- Шрамы я могу пережить, особенно те, что снаружи.
Всем своим существом я понимаю значение этих слов.
- Мне кажется, что нужно, чтобы твоя мама отвела тебя к врачу, а потом ты мог бы рассказать ей, что произошло.
Он отматывает небольшой кусочек марли, но случайно роняет ее на пол.
- Этого никогда не случится, а даже если и да, то это не имеет значения. Ничто не имеет значения.
Дрожащими пальцами я поднимаю марлю и распутываю ее. Оторвав кончик, я достаю из аптечки пластырь. А потом, выкинув все ужасные мысли из своей головы, тянусь к его щеке. Он остается неподвижным, прижимая раненую руку к груди, когда я накладываю на рану марлю. Его глаза прикованы ко мне, брови сведены, и он едва дышит, когда я приклеиваю марлю.
Я отстраняюсь, и вздох облегчения срывается с моих губ. Он первый человек, не считая моей семьи, которого я умышленно коснулась за последние шесть лет.
- И все же я бы подумала о швах.
Он закрывает аптечку и стирает с крышки капли крови.
- В доме тебе попадался мой отец?
- Нет. - У меня в кармане пищит телефон, и я читаю текстовое сообщение. - Мне нужно идти. Меня в машине ждет мама. Ты уверен, что с тобой все будет хорошо?
- Да, уверен. - Забирая полотенце и направляясь к дальней комнате, он даже не смотрит на меня. - Ну, ладно, тогда увидимся позже.
Нет, не увидимся. Кладя телефон в карман, я отхожу к двери.
- Ага, думаю, увидимся позже.
- Спасибо, - тут же добавляет он.
Моя рука замирает на дверной ручке. Я чувствую себя ужасно из-за того, что покидаю его, но я слишком труслива, чтобы остаться.
- За что?
Он размышляет целую вечность, а потом вздыхает.
- За то, что принесла мне аптечку и лед.
- Не за что.
За дверь я выхожу с тяжелым чувством на душе, так как в ней оседает еще один секрет.
Как только я вижу гравийную дорожку, у меня во внутреннем кармане начинает звонить телефон.
- Я всего в двух шагах, - отвечаю я.
- Твой брат уже здесь, и ему нужно возвращаться домой. Он должен быть в аэропорту через восемь часов, - мамин голос звучит тревожно.
Я ускоряю шаг.
- Прости. Меня отвлекли... но ты же послала меня внутрь за ним.
- Ну, он ответил на сообщение, а теперь иди, - с яростью говорит она. - Ему еще нужно отдохнуть.
- Я буду через тридцать секунд, мам.
Выходя в передний двор, я нажимаю отбой.