– Я хочу предложить вам взаимовыгодное сотрудничество, – перешел к делу Брэккетт после первых общих фраз. – Вы вольны отказаться, но буду откровенен: Лас-Вегас для вас закроется.
– А если я соглашусь? – сдержанно поинтересовался Стивен, уже догадываясь, чего от него хотят.
Брэккетт рассмеялся.
– Тогда перед вами откроются новые горизонты. Мы даем вам деньги. Вы играете. Двадцать процентов выигрыша ваши.
– Выигрывать постоянно невозможно.
– Разумеется. Но бизнес вообще невозможен без риска.
– Как часто мне придется играть?
– Решайте сами. Но не реже двух раз в месяц. Впрочем, если постараетесь, можете и сократить.
– Какой суммой я буду располагать?
– Для начала мы дадим вам двести тысяч. Но это далеко не предел.
Они поговорили еще немного, уточняя детали. В конце Стивен спросил, есть ли у него время на раздумье.
– Конечно. До конца недели. Будем ждать вас в пятницу. Позвоните перед вылетом, и вам снимут номер в любом отеле.
Стивен усмехнулся.
– Вы, похоже, уверены в моем согласии.
– Игра – болезнь. У вас она в крови, – пожав плечами, ответил Брэккетт. – Вы обречены и знаете это.
Стивен не ответил и стал подниматься, но собеседник поднял руку.
– Минутку. Я хочу вам кое-что показать. – Брэккетт сделал знак стоявшему у двери крепышу в черном костюме, и тот вышел, но почти сразу же вернулся, ведя за руку женщину лет сорока-сорока пяти. – Узнаете?
Стивен удивленно посмотрел на него, потом на женщину. Серое лицо, дряблая кожа, тусклые глаза. И все же в чертах мелькнуло что-то знакомое.
– Стейси? – неуверенно произнес он.
Чарльз Брэккетт кивнул.
– Да, Стейси. Стейси Уорвик. Ваша подружка. Если не ошибаюсь, нагрела вас на семьсот тысяч, да?
– Почти на восемьсот.
Женщина молчала, глядя себе под ноги.
– Ваших денег ей хватило на полтора года. Есть что вспомнить, а, Стейси?
– Пошел к черту, – буркнула она.
– Так вот, Стивен, – продолжал Брэккетт. – Примите ее как знак нашего желания сотрудничать. Можете делать с ней все, что угодно. Она ваша.
Странно, но он ничего не чувствовал. Ни злости, ни ненависти, ни даже жалости. Все сгорело, и пепел развеял ветер.
– Отпустите ее, – сказал Стивен. Брэккетт задумчиво посмотрел на него, пожал плечами, сделал знак охраннику.
– Вышвырни ее на улицу.
Так Стивен начал работать на мафию.
– Давайте кое-что уточним, – сказал Харви, рассматривая маленький серебристый ключик. – Что конкретно вы хотите от меня?
Шеннон уже открыла рот, но ее опередил Винсент.
– Мы хотим, чтобы ты показал нам тот замочек, в который нужно вставить этот ключик.
Надо признать, сформулировано все было предельно точно и лаконично.
– Ну, если дело только в этом, то я готов, – бесстрастно заметил Харви. – Вот если бы вы пожелали…
– Нет-нет, больше ничего не надо, – поспешил вставить Винсент, знавший о способности друга часами читать лекции на тему шифров и кодов.
Шеннон недоверчиво посмотрела на странного человека, с легкостью решившего загадку, над разгадкой которой она билась несколько дней.
Харви перехватил ее взгляд и развел руками.
– Извините, я мог бы, конечно, изобразить напряженную мыслительную деятельность, выкурить две-три трубки или сыграть что-нибудь меланхолическое на скрипке, но, боюсь, вам такой спектакль был бы скучен. Дело в том, что криптография как наука…
Винсент многозначительно откашлялся.
– Намек понял. Перехожу к нашему случаю. Мы имеем ключ и некий цифровой ряд. Вы, наверное, концентрировались на цифрах, не так ли?
Шеннон и Винсент закивали.
– Так вот, я обратил внимание на ключ. И сразу все понял.
– Так уж и сразу! – сыронизировал Винсент.
Харви пропустил его реплику мимо ушей.
– В каком-то смысле мне повезло. Совсем недавно, недели три назад, я сам пользовался таким ключом.
– Ну вот, так я и знал! Совпадение! Если бы мне на глаза попался такой ключ, я бы тоже…
– Помолчи! – Шеннон положила руку на плечо Винсента.
– Но даже если бы я его не узнал, то все равно поставил бы на первое место ключ. Зашифрованная цифровая последовательность нам не помогла бы. Слишком мало материала. Ключ же… – Харви сделал паузу. – Ладно, не буду вас томить – этот ключ от камеры хранения на автобусном вокзале.
– А цифры? Их шесть, – напомнила Шеннон. – Камер хранения с такими номерами не бывает.
– Верно. Но у нас и вокзалов несколько. Предположим, я оставляю что-то в камере хранения на одной из автостанций и хочу, чтобы вы это нашли. Я не стану изобретать нечто особенное, но укажу всего два параметра поиска: номер камеры и ориентир станции.
– Ладно, – вмешался Винсент. – Номер камеры от одно – до трехзначного. А еще три цифры? Как они укажут нам на нужную?
– У меня есть одна теория, и мы сейчас ее проверим. – Харви вышел в соседнюю комнату и через пару минут вернулся с телефонным справочником.
– Поняла! – воскликнула Шеннон. – Три цифры – номер камеры, а еще три – номер телефона автостанции!
– Все зависит от того, в каком порядке это записано. Логично предположить, что первые цифры – номер телефона. Я бы сделал именно так. Наши три первые цифры…
– Шесть-девять-три, – быстро подсказал Винсент.
– Так, посмотрим. – Харви провел пальцем вниз по столбику. – Ага, есть. Вот. Автостанция "Эмити бас". Номер телефона… первые три цифры – шесть-девять-три. Что у нас дальше?
– Два-один-девять.
– Значит, мы имеем совпадение по четырем цифрам – шесть, девять, три, два. Тогда номер кабинки…
– Девятнадцать!
– Точно!
– Здорово!
– Отличная работа!
– Харви, ты гений!
– Я, пожалуй, соглашусь с тобой, но только после того, как мы проверим теорию практикой.
– Едем прямо сейчас! – Шеннон вскочила с дивана, готовая бежать. – Ну же, Винсент!
– Не самая хорошая мысль. Я знаю эту станцию. Мрачноватое место. Там постоянно ошиваются бездомные. И не только. Отложим до завтра.
– Согласен, – поддержал друга Харви. – Днем на нас никто не обратит внимания.
– Хорошо, – неохотно согласилась Шеннон. – Пусть будет завтра.
– Заедем туда после работы. Харви, ты с нами?
Он покачал головой.
– Думаю, вы и без меня прекрасно справитесь.
Как выяснилось впоследствии, предвидение оказалось не самой сильной чертой любителя криптографии.
11
За два года Стивен выиграл для своих хозяев более полутора миллиона долларов. Казалось, богиня удачи усыновила его. Тем не менее Стивен никогда не испытывал ее привязанность на прочность и всегда останавливался на заранее определенной сумме. Со временем Стивен выработал ряд правил, которых неукоснительно придерживался: например, никогда не играл по понедельникам, никогда не задерживался в одном казино более чем на три часа и никогда не рисковал всей суммой. Конечно, иногда случались и осечки. Однажды он проиграл сто двадцать тысяч и отказался играть дальше, несмотря на заклинания и угрозы сопровождавшего его Брэккетта.
– У тебя еще осталось восемьдесят тысяч, – настаивал Чарльз. – Продолжай. Черт возьми, ты не можешь уйти с пустыми руками.
– Нет. Это знак. Я не должен больше играть сегодня. И не буду. С судьбой не спорят – ей подчиняются.
В конце концов Брэккетт отступил, хотя и долго еще ворчал, называя Стивена упрямцем и трусом.
Надо признать, хозяева соблюдали условия соглашения – Стивен всегда получал свои двадцать процентов. Денег вполне хватало на безбедное, хотя и скромное существование. Он перебрался в Сан-Франциско, стал ходить в театры и на кинопремьеры. Но ни новая квартира, ни шикарный автомобиль, ни счет в банке не спасали от одиночества и понимания бесцельности такой жизни. Самые близкие люди, родители и тетушки, умерли, так и не дождавшись от него благодарности, ушли с чувством вины за то, что не смогли привить ему понимание простых человеческих ценностей. Единственная женщина, которую он любил и с которой связывал планы на будущее, предала его, но при этом погубила себя.
Иногда в минуты отчаяния Стивен с беспощадной ясностью понимал, что прожил жизнь впустую, не принеся никому счастья, никого не согрев, что и сам никому не нужен.
Он искал любви и понимания, но находил в людях только жадность, желание поживиться за чужой счет, готовность продаться и предать.
И вдруг…
Она привлекла его с первого взгляда. Вроде бы обычная молодая женщина, приехавшая в Сан-Франциско из провинции в надежде сделать карьеру модели. Конечно, красивая, но красавиц он повидал немало. Нет, она тронула его не красотой, а необыкновенной открытостью, искренностью, естественностью.
Стивен наблюдал за ней несколько дней, но познакомиться решился только после того, как Шеннон – так ее звали – потерпела неудачу в агентстве "Ностальжи".
Отношения между ними развивались медленно. Наученный горьким опытом, он не спешил, и даже после того, как они стали любовниками, не настаивал на том, чтобы она переехала в его квартиру. Он помог Шеннон устроиться в газету, воспользовавшись знакомством с Саймоном Бертоном. Помог сменить жилье. Время от времени делал подарки. И постепенно разрабатывал план.
Стивен понимал, что Чарльз и Аарон никогда не выпустят его из своих цепких когтей, а если узнают о Шеннон, то в их руках окажется еще один инструмент давления на него. Оставалось только одно: уехать так далеко, где их никто никогда не найдет. Только вот согласится ли Шеннон?
В любом случае, чтобы начать новую жизнь, требовались немалые деньги. Собственных сбережений, учитывая накладные расходы, хватило бы разве что на самое первое время…
Где взять деньги? Ответ был ясен: украсть у мафии.
Стивен начал готовить пути для отхода. Проблема была не в том, чтобы взять деньги, а в том, чтобы успеть скрыться с ними. В Лас-Вегасе его обычно встречал Чарльз со своим телохранителем. Иногда к ним присоединялся Аарон. Но в казино Стивен ходил только с Домингесом. В обязанности последнего входило обеспечение охраны и доставка выигрыша шефу в конце "смены". На первых порах телохранитель не спускал со Стивена глаз, следуя за подопечным буквально по пятам, но постепенно надзор слабел. К тому же, как и у всякого человека, у него была слабость.
Наконец план Стивена обрел окончательные очертания. В общих чертах он выглядел так: взять все выигранные деньги, отвлечь Домингеса, улететь в Бразилию, где уже снята на год скромная вилла, убедиться в том, что мафия не вышла на след, а потом вернуться за Шеннон. Стивен ни о чем ей не рассказывал и более того, опасаясь слежки, в последние два месяца почти перестал встречаться с ней. Догадывалась ли она о чем-то? Подозревала ли что-то? Наверное. Однажды Шеннон даже попыталась следить за ним. Конечно, он не занимался ничем предосудительным и даже с удовольствием поводил бы ее за нос, поиграл как кошка с мышкой, но за ним могли наблюдать, а ему меньше всего хотелось подставлять любимую женщину.
Оставалось только выждать удобный случай, и такой случай подвернулся, когда Аарон отправился по делам в Нью-Йорк. Перед тем как покинуть Сан-Франциско, Стивен перевел все свои сбережения в банк на Каймановых островах.
В Лас-Вегасе его встречали, как обычно, Чарльз и Домингес. Впрочем, Брэккетт, передав Стивену двести тысяч, тут же исчез – в Лас-Вегасе развлечений хватает не только для любителей поиграть.
Стивен решил ни в чем не отступать от привычного графика, начав с "Вавилона" и далее следуя по известному маршруту. Домингес со скучающим видом таскался за ним, но в три часа ночи в зале игровых автоматов клуба "Кайзер" к нему приклеилась совсем еще юная проститутка. Стивен хорошо изучил вкусы мексиканца и знал, на какую наживку он обязательно клюнет. Домингес боролся с соблазном почти час, но все же не устоял. Предупредив, что отлучится ненадолго, телохранитель исчез. До конца "смены" оставалось два часа, и в карманах у Стивена лежало уже больше полумиллиона долларов. Он намеревался довести эту сумму до миллиона, но не собирался рисковать. Самолет в Сан-Франциско улетал в половине восьмого утра.
В шесть Стивен вышел из казино и взял такси до аэропорта. В семь ему позвонил ошалевший от счастья и беспокойства Домингес. Стивен сказал, что возвращается домой, и предложил встретиться вечером. Мексиканец вовсе не торопился расставаться с гостеприимным Лас-Вегасом и с удовольствием согласился, попросив только ни о чем не говорить Чарльзу.
Оставалось уладить последние дела: оформить продажу квартиры и автомобиля и наведаться к Шеннон. Выполнение первого пункта заняло около восьми часов, а после этого Стивен пришел к женщине, которую любил и которая даже не догадывалась о том, что стала частью хитроумного плана. Он спешил, и откровенного разговора не получилось. Зато у нее остался ключ от камеры хранения, в которой стоял теперь чемоданчик с девятьюстами тысячами долларов.
Почему он оставил ей деньги? Стивен и сам не знал, что толкнуло его на этот шаг. Деньги пригодились бы ему и в Бразилии, даже если бы обстоятельства сложились наилучшим образом. Он понимал, что они расстаются надолго, что Шеннон, не исключено, даже не дождется его, что и с ним может случиться всякое.
Ну и что? Он чувствовал, что должен оставить после себя хоть что-то, и если ничего другого у него нет, то пусть этим чем-то будут деньги. А кому их оставить, если не женщине, которая придала смысл последним месяцам его жизни в Сан-Франциско?
Стивен уже закрывал за собой дверь, когда Шеннон, наверное почувствовав что-то, спросила:
– Когда мы встретимся?
И он, помедлив, ответил честно:
– Не знаю.
Винсент Эбернотт вернулся домой поздно и не в самом лучшем расположении духа. Шеннон, сославшись на то, что у нее разболелась голова, даже не пригласила его к себе, а перспектива провести вечер в одиночестве Винсента не вдохновляла. Настроение его упало ниже нулевой отметки, когда, выйдя из лифта, он увидел на площадке перед дверью знакомую фигуру.
– Камилла? Что ты здесь делаешь?
– А как ты думаешь? Разумеется, жду тебя.
– Давно? – Пошарив в кармане, Винсент достал связку ключей, отомкнул замок и сделал приглашающий жест. – Входи, но только…
– Знаю, знаю, – Камилла поморщилась, – у тебя куча дел, тебе рано вставать и… О, может быть, ты кого-то ждешь? В таком случае я, конечно, уйду. Жена ведь не любовница, с ней можно не церемониться.
– Перестань. Тебе еще не надоело? – Винсент захлопнул дверь и включил свет. – Мы же взрослые люди, так что давай обойдемся без пикировки. Если ты пришла что-то обсудить, я готов тебя выслушать.
– Хочешь сказать, что если я пришла для чего-то еще, то мне нечего здесь делать?
Винсент устало вздохнул. Обсуждать что-то с Камиллой было просто невозможно. Она цеплялась за каждую фразу, за каждое слово, находила любой предлог, чтобы превратить разговор в бессмысленную перепалку.
– Выпьешь?
– Уходишь от ответа? – Не дожидаясь приглашения, Камилла прошла в гостиную и, остановившись посредине комнаты, огляделась. – Не откажусь от шампанского.
Шампанское! И что только люди находят в этой шипучке? Тем не менее Винсент открыл бутылку и, до половины наполнив бокал пенящимся вином, протянул бокал Камилле.
– Ты разве не будешь? – Камилла остановилась перед окном, из которого открывался чудесный вид на залитый вечерними огнями город.
Черт возьми, что ей нужно?! Не просто же так она сюда явилась, да еще прождала его на площадке под взглядами любопытных соседей!
– Буду. Только не шампанское. – Винсент достал из бара бренди. – Итак, я тебя слушаю.
В стекло ударила капля. За ней вторая. Дождь, которого ждали весь день, явился с опозданием.
Камилла сбросила жакет, опустилась на диван и закинула ногу на ногу. Только теперь Винсент обратил внимание, что она тщательно подготовилась к визиту: надела топ с глубоким вырезом, из которого едва не вываливалась роскошная, не стесненная бюстгальтером грудь, и шелковую юбку, длина которой компенсировалась открывавшим тугое бедро разрезом. Когда-то ему хватало одного взгляда на эти ноги, чтобы почувствовать прилив желания. К счастью, те времена прошли.
По крайней мере, так ему казалось. Еще минуту назад.
Он не без труда отвел взгляд в сторону.
– Итак, какие у тебя проблемы? Если я могу чем-то помочь…
Если у Камиллы и было какое-то дело, переходить к нему она не спешила.
– У тебя здесь немного… пустовато, хотя квартира мне нравится. Много платишь? Говорят, в Сан-Франциско жилье стоит ужасно дорого. Впрочем, достоинства этого города перевешивают недостатки, не так ли?
На что она намекает? К чему клонит? Хорошо зная Камиллу, Винсент уже не сомневался, что за ее неожиданным визитом кроется некая, пока неясная цель.
Покачивавшаяся прямо у него под носом туфелька не удержалась на пальцах и свалилась на пол. Камилла не стала ее поднимать, а сбросила вторую туфлю и поджала ноги под себя, давая понять, что никуда не торопится.
– Мне здесь нравится, – с опозданием ответил Винсент. Сидеть с опущенной головой, уставившись в пол, было, конечно, глупо, но он боялся поднять глаза. Боялся, что не выдержит и сделает что-нибудь такое, о чем будет потом долго сожалеть. – Я даже допускаю, что останусь в Сан-Франциско навсегда. Надо же когда-нибудь бросать якорь.
– Ты прав. Годы идут, мы не становимся моложе. Знаешь, я все чаще ловлю себя на том, что мечтаю о тихой семейной жизни, о детях…
Винсент едва не присвистнул от удивления. Тихая семейная жизнь – и Камилла? Легче поверить в существование крокодила-вегетарианца! А дети? Господи, она же всегда чуралась детей и принимала все меры предосторожности, чтобы не забеременеть. Ну и ну!
– Мне так жаль, что мы не смогли сберечь наши чувства, – продолжала Камилла. – Ведь мы же любили друг друга, правда? Скажи, Вине, ты любил меня?
Много ли на свете найдется мужчин, способных дать отрицательный ответ на этот вопрос? Винсент не принадлежал к меньшинству.
– Да. – Он выпрямился. – Но…
В следующий момент произошло то, о чем он догадывался, что подозревал с самого начала, чего ждал со страхом и, что уж скрывать, с надеждой. О приближении этого момента его оповещала система безопасности, встроенная природой в каждое разумное существо. Сигналы были четкими и недвусмысленно указывали на опасность: в ушах гудела кровь, в груди стучало сердце, внизу живота нарастало давление…
Ее горячее дыхание коснулось его щеки. Руки оплели шею. Грудь прижалась к плечу. Он зажмурился, но было уже поздно – губы Камиллы, мягкие, теплые, податливые, нашли его губы… настойчивый язычок проскользнул в его рот… ее пальцы прошлись по ширинке, словно оценивая состояние готовности…